Читать книгу: «Эра возрождения. Часть 1», страница 2

– Отойди воин, – прошипел Наумад. – я пришёл не за тобой.

– Мне всё равно, – безразлично ответил Эогонд.

И после этих слов сразу пошёл в наступление. Звякнули мечи. Честно говоря, красивее поединка я не видал за всю свою жизнь. Но в тот момент я об этом не думал, а просто смотрел. Никогда бы не подумал, что монахи так умеют владеть мечами: он пытался достать Эогонда с разных сторон, но воин не давал малейшего шанса на это. Крутясь волчком, отбивая все удары, он успевал ещё сокращать расстояния, заставляя монаха сдать позиции и начать отступать назад. И вот монах для очередного удара занёс меч над своей головой, как в его горле оказался нож Эогонда. Меч Наумада со звоном упал на каменную мостовую, так и не отведав ничей плоти. А у проигравшего монаха, схватившегося обеими руками за свою шею, сполз капюшон, обнажив его почерневшее лицо, и от гнева кровью налитые глаза. Он что-то пытался сказать, но так и не смог, рухнув рядом со своим мечом.

Суд

– Спасибо. – Поблагодарил я Эогонда, вылезая из повозки.

А он только коротко кивнул головой. Я, видимо, сильно ошибался на его счёт, он разбил в пух и прах все мои представления о нём. Но всё же, чем я так насолил этому монаху? Он убивал стражников ради того, чтобы просто освободить меня? Он явно поступил бы со мной так же, как и с этими бедолагами, что лежали сражённые его стрелами прямо у нас под ногами.

– Пошли, суд вот-вот начнётся. – Эогонд, подталкивал меня рукой.

– Но как же… – пытался возразить я.

– Городская стража о них позаботится, вон бегут уже, – махнул он рукой в сторону приближающейся группы стражников.

До начала суда оставались считаные минуты. Мы быстрым шагом проследовали внутрь здания. Прошли по мраморному холлу, где сидели какие-то люди в дорогих одёжках, прошли мимо двух огромных ваз, обильно наполненных растущими цветами, поднялись по лестнице, прошли коридором и остановились около маленькой двери.

– Ну, удачи! – неожиданно пожелал мне воин и открыл для меня дверь.

Я очутился в специальной зарешёченной зоне, для осуждённых. Все уже были на своих местах. Граф Доргри вместе со своим начальником стражи Теонардом, что приехал ко мне в тот злополучный день. За ними тихо, как мышка сидела служанка, которой тоже довелось узреть этот несчастный случай. Ещё один человек, которого, я ни разу не видел, сидел в темно синем камзоле и читал какие-то бумаги. Судебные советники занимали свои важные места по правую сторону от судьи.

Граф был спокоен, даже не обратил на меня не какого внимания, когда я зашёл. И, вообще, не был похож на того человека, который станет марать свои руки местью.

Я сидел и рассматривал зал, в котором ни разу не был, да и надеюсь, больше сюда не попаду. Зал был превосходно красивым. По стенам висели декоративные, бордовые шторы с золотыми кисточками. Стол судьи был выполнен из лакированного красного дерева со светлыми вставками. Две громадные люстры с бесчисленным множеством зажжённых свечей. Здесь должен быть специальный человек, который за этим следит, меняет и зажигает каждую свечку. Разглядывая все подряд, я пытался отвлечься от происходящего.

Через несколько минут всё прояснится, и я с чистой совестью отправлюсь домой. Эогонд зашёл через другую дверь и встал около решёток рядом со мной. Парадные двери зала отворились, и зашёл Судья. В длинном кудрявом парике, в красивой, ярко синего цвета мантии, украшенной золотыми окантовками и большим, почти на всю спину, знаком весов вышитых золотыми нитями. За ним плёлся худощавый пожилой человек, несущий огромную книгу, чернила и перо. Писарь, будет записывать всё. Они прошли сквозь зал и заняли положенные места.

– Объявляю суд открытым, – после этих слов он стукнул молотком по столу, да так громко, что бедная, и так напуганная до предела, служанка тихонько пискнула, окончательно побледнев.

Судья не глядя протянул руку писарю, что его сопровождал, и тот вложил в неё какие-то бумаги. Судя по всему, документы о моём деле. Он быстро пробежался по ним глазами. Потом отложил их в сторону, придавив своим деревянным молотком. Затем дал знак, кивком головы Эогонду. Он открыл мою камеру и сопроводил меня к специальной тумбе, располагавшейся по левую сторону от судьи.. Другую тумбу, справа, занял тот незнакомый человек, что сидел возле графа.

– Положите руку на книгу. – Попросил судья.

И правда на тумбе лежала книга с надписью большими буквами «Закон». Я выполнил просьбу.

– Клянётесь ли вы говорить только правду? – продолжил судья.

– Да! – ответили мы почти хором.

– Тогда начнём, – служитель закона вздохнул и посмотрел мне в глаза. – Марк Гольер я полагаю?

Я кивнул.

– Расскажите подробно, что случилось в тот день, когда скончался покойный Дарис.

Я подробно рассказал, что было, нечего не утаив. Весь рассказ занял у меня немного времени, все слушали и никто не перебивал.

Судья кивнул, посмотрел на писаря и подождал, пока тот закончит скрипеть пером.

– Теперь вы Мистер Лиогри. – обратился судья к незнакомцу.

Лиогри представлял сторону графа и имел функцию обвинителя.

– Мистер Гольер, вы знаете, что это такое? – он достал из кармана мешочек, из которого извлёк склянку. Я узнал мою настойку опиума.

– Да, конечно узнаю, это обезболивающие, которое я иногда даю своим больным, дабы они не страдали от боли, возникшей по тем или иным причинам, не задумываясь, ответил я.

– Отлично, эта колба принадлежала вам?

– Да, а что с ней не так? – мне что-то стало не по себе.

– С колбочкой всё нормально, – он перевёл взгляд с меня на судью и продолжил, – после смерти мистера Дариса, эту колбу с её содержимом передали для изучения специалистам, которые постановили, – он снова запустил руку в карман и извлёк бумагу, – Зачитываю: в колбе обнаружен сильнодействующий яд, единственный в своём роде. Не имеет запаха, легко растворимый, прозрачный.

Лиогри протянул бумагу судье, тот пробежал по ней глазами и передал назад советникам.

– Чем вам так насолил мистер Дарис? Или вы отравили его случайно? – судья обратился ко мне.

У меня сердце упало в пятки.

– Господин судья, на тот момент в колбе не было никакого яда.

– В отчёте так же указано, что в составе нет следов настойки… Как вы её назвали?

Один из советников наклонился и шёпотом подсказал судье, – опиума.

Это всё проделки графа подумал я, это он меня подставил. Почувствовав, как у меня затряслись руки от гнева, я смотрел по сторонам, ища поддержки, но встречал только обвиняющие взгляды, а Эогонд невозмутимо стоял, как будто всё так и должно быть.

– Меня подставили! У меня не было ни каких причин убивать Дариса, в то утро, я видел его в первый раз, – я не заметил, как повысил голос.

Раздался стук молотка.

– Для чего и почему, разберутся наши стражи закона, а что касается вашей ситуации, – он повернулся к советникам. Ему сразу начали что-то шептать, кто-то кивал головой…

– Вы признаётесь виновным в создании и хранении сильнодействующих ядов, повлекших за собой смерть невинного человека, – сказал он, – и приговариваетесь к казни через повешенье.

Удар молотка, будто добил мою и без того полумёртвую надежду.

– Уведите его! – приказал судья Эогонду, но тот стоял, будто вкопанный и даже не пошевелился.

Я понял, что терять больше нечего и болтаться мне теперь в петле. Схватив с тумбы книгу, я начал говорить.

– Вы, никчёмный судья, подкупленный за гроши. Ваши законы не более чем испорченная бумага, – я потряс книгой, что крепко сжимал в руке. – Это труха!

Резкая боль от гнева пронзила голову. Я швырнул книгу на пол, и та разлетелась на мелкие щепки, подняв небольшое облачко пыли, бут-то это было трухлявое полено. Все затихли и смотрели на мусор, который секунду назад был полноценной книгой.

Все были ошарашены увиденным, в том числе и я. Лиогри хмурился и чесал затылок, писарь как сумасшедший скрипел пером, ещё немного и он бы его сломал. Теонард уже стоял на ногах, с очень озабоченным лицом и держался за рукоять своего меча. Граф судорожно искал что-то по карманам, как будто потерял свой толстый кошель. Бедная служанка, шевеля губами, читала какие-то молитвы и держалась за сердце. Эогонд смотрел на меня и думал о своём. Судья, не сводил взгляда с кучки мусора перед ним и, кажется, у него подёргивался глаз. А я растерянно пялился то на одного, то на другого и держался рукой за больную голову. Прошло почти полминуты, пока судья пришёл в себя.

– Выведете его отсюда!!! – крикнул он и поднял молоток, чтобы стукнуть по столу, но поколебавшись и увидев, что Эогонд начал исполнять его приказ, бросил молоток на стол. Покатившись по столу, молоток чуть не упал на голову писарю.

Я не верил в происходящее, голова туго соображала. Что у них там с этими книгами? Она там так давно лежит, что в труху превратилась? Да, и мне теперь светит казнь. Больше не увижу я свой скромный домик, заработанный кровью и потом. Мои скромные пожитки разворуют, и от меня не останется ни следа.

Когда я пришёл в себя, Эогонд помогал мне залезть в повозку. Трупов уже не было. Только кое-где пятна свернувшейся крови напоминали об утреннем побоище. Я плюхнулся на лавку внутри телеги. Охранник, сев напротив меня, выудил из-за пазухи маленькую фляжку и протянул мне. Я без слов принял её – это уж точно мне не повредит.

Радовало только одно, долго гнить в подвалах мне не придется. На следующий день после суда была назначена казнь. Следующая новость была ещё хуже, ее сообщил мне Эогонд, упомянув, что судья, был в ярости, и поменял способ моего умерщвления, с повешенья на сожжение Я был в самом поникшем расположении духа, когда меня вели по улицам. Собирались люди посмотреть на это зрелище, а когда мы были на главной площади, уже собралась целая толпа. Нас ждали. Где-то продавали пироги, кто-то развлекал народ акробатическими трюками, где-то даже играли музыканты. Совсем как на ярмарке. И вот я, вырос среди них, разве я такой же? Если бы на моём месте, был кто-то другой, был бы я на их месте? Всё это уже неважно. Для меня, настал конец. Смерть ждёт меня у этого костра, в душе дерут кошки от такой несправедливости, хочется закричать! Только боюсь, это нечего не изменит. Лишь развеселит толпу. Решаю молчать. Я не окажу им такой услуги. Я бесславно жил, и сегодня жизнь так же бесславно прервётся. В голову закрался вопрос: Зачем всё это… вся эта жизнь, большая часть которой походила на наказание? Смысла в ней я не уловил. Может я не тем занимался? Скорее всего, я знал, что всё это не моё. Душа твердила, брось! Но я её не послушал. Эогонд вёл меня, молча ежесекундно оглядываясь по сторонам. Странный охранник, так ответственно подходит к своим обязанностям, иногда мне начинало казаться, что чего-то я не знаю. Спасать свою жизнь, чтобы её забрали иным способом? Может он решит и сейчас меня спасти от столь жуткой смерти. Хотя, если хорошо подумать, я не знаю, хочу я того, чтобы меня спасли? Меня сгубила случайность. Никто не хочет, чтобы я больше жил. От размышлений меня отвлёк тухлый помидор, прилетевший и разбившийся о моё плечо. Затем и другая снедь сомнительного качества, летела в меня. Пытаясь хоть как-то увернуться от овощных снарядов, я вертел головой. Всё было безуспешно. Я видел этих людей раньше. Некоторых даже принимал у себя, помогал им. Как противно! Быстро же люди меняют мнение. Сегодня я хороший, а завтра можно выкидывать, как сломавшуюся вещь. В поисках хоть какого-нибудь спасения я глянул на Эогонда, он держался за свой меч, будто вот-вот должно было начаться сражение, выглядел сосредоточенно и быстро бегал глазами по толпе. Когда мы были у самого костра, Меч покинул ножны и разрезал воздух, как в прошлый раз, когда ему пришлось отбивать стрелу. Я подумал, что он отбивает очередной помидор или яйцо, летящее в меня, но раздался звук удара металла о металл. Не убирая меч, воин быстрым движением руки показал пальцем в толпу, указав на двух человек, которых я не успел рассмотреть. Через несколько секунд в расступившейся толпе было два трупа, один с ножом под рёбрами, другой со свёрнутой шеей. Толпа приутихла, тухлые овощи перестали летать у меня над головой. Стража переполошилась. Кого ловить? кто виноват? Не знал никто. Эогонд решил, что нужно быстрее с этим кончать. Он помог мне подняться по специальным ступенькам на костёр и стал меня привязывать.

– Меня сожгут? – спросил я его. В горле пересохло, и голос был еле слышен, надо было отвести все подозрительные мысли и не тешить себя нелепыми надежами.

– Не волнуйся, – столь же тихо ответил он, – тебе понравится, – он ехидно улыбнулся кончиком рта.

Надёжно закрепив меня, он удалился, и присоединился к толпе. Служитель храма встал предо мной. Я смотрел на него сверху вниз. Глашатай начал озвучивать приговор, в который входило: колдовство, убийство, создание смертоносных ядов, и много всякой нелепицы, которой я точно не совершал.

В это время ко мне обратился священник: – покайся, колдун! и на том свете, возможно, самые страшные муки, приготовленные для тебя, отложат для других.

– Я уже не верю ни в каких богов, они бы не допустили такого. Значит, их просто нет! – Я плюнул ему под ноги. Священник, нахмурив брови, пробубнил мне в ответ что-то нелицеприятное, вроде «чёрт с тобой» и отошёл.

Приговор был зачитан. Палач кинул мне под ноги горящий факел, костёр начал гореть, я чувствовал жар, поднимающийся ко мне снизу. Очень плохо, что дым уносило ветром, и он не даст мне задохнуться прежде, чем до меня доберётся огонь. Я опустил голову вниз. Через большие щели досок шёл дым. Кое-где прорывались языки пламени. Я пытался инстинктивно убирать ноги, но уже ни куда не денешься. Как же я их всех ненавижу!!! Жар становился невыносим. Горячий воздух обжигал лёгкие, я ловил воздух ртом. Ненависть становилась всё сильнее и сильнее. Скоро у меня начнут гореть ноги, и я просил точно не знаю кого, чтобы всё это оказалось страшным сном, и чтобы я скорей проснулся. На меня накатила слабость, голова упала вниз, лицо обожгло жаром, и я увидел, как языки пламени касаются моего сапога. Как ударом молота, ко мне пришла необъяснимая сила, которую надо было выплеснуть куда-то, а иначе она разорвёт меня на кусочки. Её было видно. Она втекала в меня отовсюду, сводила судорогами мышцы и ломила кости. Я дёрнулся, пытаясь разорвать верёвки, что так крепко сковывали меня и почти не встретил сопротивления, руки были свободны, хоть и на запястьях остались огромные кровавые ссадины. Я подумал о прохладе, которой сейчас мне так не хватает, и снова как будто удар молота только уже по моей голове. Я втянул носом воздух, он был прохладный, как зимой. Хруст заставил посмотреть вниз, трещали не доски, пожираемые огнём, а огонь, который только внешне напоминал его. Он будто был искусно вырезан из огромного куска льда, и видимо от разницы температур издавал глухой треск. В глазах у тех, кому представилась возможность наблюдать за этим, читался страх и удивление. Казалось, ни кто даже не дышит, все уставились на меня, боясь пошевелиться, и вызвать мои дальнейшие действия. Но их не последовало. Я почувствовал сильный рывок вперёд. В глазах потемнело. Я будто заснул, видел какие-то образы, пейзажи, быстро мелькающие разными цветами, слышал очень низкий голос, звучащий у меня в голове. Ни одного слова мне не удалось понять. И потом тишина…

Встреча

Я боялся открыть глаза, когда пришёл в себя. Я никак не мог поверить, что жив. Тихонько пошевелил руками, потом пальцами на ногах. Всё на месте. Это не могло не радовать.

Решился открыть глаза. На мне была новая одежда, руки были перевязаны бинтами. Кто-то очень хорошо обо мне позаботился. В глазах всё расплывалась, с минуту я не мог рассмотреть, где нахожусь. Я поморгал, глаза пришли в норму. Осмотрелся. Помещение было овальной формы, стены гладкие светло-коричневого цвета. В стенах располагались ниши, служившие полками. Кое-где неведомые корни, сплетаясь, образовали красивые узоры, прямо из стен росли цветы, которых я никогда не видел, и собственными стеблями образовывали что-то вроде подставки для самих себя. По центру, в потолке, зияла дыра, из которой проникал в помещение свет, и хорошо освещал его. Изучение комнаты, если её можно было так назвать, прервал чей-то голос. Доносился он откуда-то из овального проёма, служившего входом. Я прислушался, напрягая слух, как только мог, и узнал знакомый голос Эогонда.

– С крокодилами я ещё не плавал! – Начал я различать слова, – спасибо, я пас…

– Вода хорош-ший, полез-зный, дополнит много с-сил, – низкий шепелявый голос я слышал впервые, – не бойс-ся, я не кус-саюсь.

– Ага, я видел, там, у костра, забыл? Ты бедолаге часть руки откусил, – ответил Эогонд.

– Тогда нуж-жно было.

– А вдруг ты голодный и решишь, что и сейчас нужно?

– Ну, как хоч-чешь, – раздался всплеск воды.

Моя кровать была хорошей, из дуба, мягкая удобная. Мысли о том, что меня снова заточили в тюрьму, отпали сами собой, Где я? Рядом с кроватью на изящном деревянном столике стояла металлического цвета ваза, наполненная разными фруктами. Я слишком голоден и не буду церемониться, мучиться сомнениями, для кого они, и через пять минут я съел половину содержимого вазы. Мне впервые за эту неделю стало хорошо, силы начали прибывать. Недолго думая, я взял из вазы ещё пару маленьких яблочек и положил в карман.

Надо выходить. Не буду же я ждать, пока ко мне кто-то подойдёт. Я тихонько встал. Ноги ещё не совсем слушались, опираясь на стены, я поковылял к выходу. Проход уходил вправо и напоминал муравьиный ход. Он огибал часть комнаты, в которой я очнулся, и дальше выходил в огромную пещеру с озерцом в центре. Вода в нём пополнялась прямо сверху, из огромной дыры на потолке, которая по размеру повторяла контуры озера. Что-то вроде маленького водопада. Вода падала тихо, создавая приятное фоновое журчание. Слабенький тёплый ветерок гулял внутри. Стены были покрыты ярко зелёным плющом. Где-то оголялись каменные гладкие стены разной окраски, кое-где, как я уже встречал, светло-коричневые, где-то отдающие синим… красиво! В одном конце пещеры горел костерок, который грел небольшой котёл. У озера стоял Эогонд. Он держал в руке камушек и готовился куда-то его запустить.

– С пробуждением! – Я резко развернулся на голос справа.

Пока я глазел на местную красоту, рядом со мной всё это время стоял человек и наблюдал за мной. Он был в жёлтом одеянии монаха, голова полностью лысая, небольшие усы и бородка. Не пугайся, мы не причиним тебе вреда, – произнес он.

– Где я? – Первый, интересующий меня, вопрос не заставил долго ждать.

– Тебе лучше поговорить с тем, кто нас всех сюда привёл, он лучше донесет истину. Позволь мне проводить тебя к нему? – он указал рукой на довольно-таки большой проём, который был закрыт плющом и не сразу заметен.

– К кому, ему? – Мне за последнюю неделю так надоело получать ответы, которые вызывали ещё больше вопросов, и всё ещё больше запутывали.

– Поверь мне, он утолит твоё любопытство, и поведает всё что нужно.

– Ну, раз утолит, веди, – мне всё равно уже с кем говорить, после того, что со мной произошло. Я считаю за радость вообще с кем-то разговаривать. Мы двинулись вниз, оказалось, что к озеру ведут ступени, вырезанные из камня невообразимо точно и гладко. Видимо над ними трудились мастера, не покладая рук и инструментов. Эогонд увидев меня, помахал рукой.

– Добрый день, как себя чувствуешь? – Стоя в мокрой одежде, дружелюбно спросил он, – я же говорил, тебе понравится, – он улыбнулся.

– А ты так и будешь меня охранять?

– Здесь нет, ну если только от аллигаторов, – из-под воды показалась чуть больше человеческой головы, морда большущий ящерицы, и тут же получила камушком между глаз, – есть!

– Ш-ш-ш, – недовольно зашипела она и направилась к берегу, где стоял Эогонд. Воин не стал уходить, а наоборот, протянул руку и помог этому «нечто» вылезти из воды, походившему и на ящера, и на человека.

– В расчёте!.. – Обращаясь уже к ящеру-человеку, произнёс Эогонд. Ящер кивнул.

Мы обогнули озеро, и подошли к проёму. Это оказалось продолжением пещеры, которая уходила куда-то вглубь. Пройдя метров десять по пещере, монах указал мне налево. В скале были врезаны арочные, на вид очень крепкие, двери футов десять в высоту.

– Нам туда, – проговорил он, пропуская меня вперёд.

Створки легко поддались, и передо мной предстал огромный зал, с полом выложенным мозаикой. На полу было изображено нечто похожее на большие равноплечные весы. На одной чаше весов стояли люди, человек двадцать, в руках они держали разные вещи: у кого-то молоток, у кого-то корзина, у другого клетка для маленьких птичек… за ними дома, лошади… На другой чаше лежали большие ржавые оковы, цепи которых были погнуты, где-то треснуты, а где-то и вовсе разломаны на части. Чаши весов были уравновешенны. Многочисленные колонны по обе стороны зала были сделаны, будто, из янтаря и уходили на самый верх, поддерживая его куполообразный потолок, который тоже не уступал полу и отображал на себе две огромные руки. Весы как бы были предназначены для этих рук. В самом конце зала ждала очередная дверь, но меньшего размера.

– Вот мы и пришли, вас ждут, – монах остановился, не доходя до двери десяти шагов. По его лицу можно было сказать, что он чем-то не доволен. Он будто хотел пойти со мной, но остался.

– А, всё-таки, кто там? – Не решаясь зайти, решил ещё раз спросить я.

– Я не знаю, это что-то новое, непревзойдённое и могущественное, – вытягиваясь по струнке, проговорил он.

Я выдохнул и зашёл в дверь. Помещение походило на гостиную: большой камин, напротив него два больших кресла, огромная люстра с множеством горящих свечей, шкафы, заставленные древними книгами и свитками. Где-то лежали непонятные для меня вещи. На стене висели: зловещая маска в половину человеческого роста, разные мечи невообразимо красивые. Я особо в них не разбираюсь, но и неопытному человеку можно было понять, что они превосходны. Ещё мой взгляд привлекла к себе непонятная штука, походившая на огромный, футов десять, мыльный пузырь, который надувают дети, но скорее всего, она была стеклянной или каменной, голубоватого цвета, где-то, плавно переходящего в белый. Удивительный декор! Я сделал шаг к центру комнаты, и звук, раздавшегося голоса, заставил меня подпрыгнуть от испуга.

– М-м-м… чую, подобное я уже ощущал, неделю назад, – голос говорившего разливался по всему помещению, был не громким, но заглушить его не смогли-бы и залпы королевских пушек. Голос был ясный, уверенный, и слова его ощущались не только ушами, но и всем телом.

– Не о том, ты сейчас думаешь… Ты, вероятно, не особо понимаешь, что с тобой произошло за последние дни? – Присядь, я расскажу тебе.

Я увидел его руку, указывающую на кресло с левой стороны от него.

– Конечно, мне очень любопытно! и почему Эогонд здесь? и где я? – У меня возникали вопросы, пока я усаживался в удивительно удобное кресло.

– Ты гостишь в моём временном пристанище, и совсем недавно ты стал решающий фигурой в некоем пари, и ставки в нём велики, и сейчас результат будет определяться.

Его одежда и волосы были полностью чёрными, как смола. Лицо было идеальной формы. Человеку было лет тридцать. Он говорил, не отрывая глаз от огня в камине, затем повернул голову и посмотрел на меня. Я увидел его глаза и замер. Возникло ощущение, будто я смотрю на звёздное небо глубокой ночью. Не было ни зрачков, ни белков. В глубине глаз горели малюсенькие звёздочки, и было непонятно, куда он смотрит. У меня был небольшой шок, таких глаз я ни разу не видел и даже не слышал о подобном. Мои руки неуправляемо выудили из кармана припасённые яблочки и начали судорожно крутить их.

– Мне представилась возможность исправить некоторые недочёты, которые мне так мешают.

– Какие? – я всё-таки пересилил себя и перевел взгляд на огонь в камине.

– Моя задача была поддерживать равновесие, а после многочисленных вмешательств оно пошатнулось, красота и гармония были утрачены.

– Но я-то тут причём? – Мне, вообще, нет никакого дела до этого, – я обычный человек.

– Не совсем обычный. У богов особое чувство юмора. Ты мог уже заметить раньше, как тебе хорошо удавалось лечение людей. Тот, бедолага, которого ты отравил…

– Это был не я! Как я мог его отравить обезболивающим средством, – и он туда же!

– Нет, на самом деле это был ты, не специально, конечно. Хаос тебе подвластен, с помощью которого ты обратил безобидную жидкость в смертельный яд, книгу в рухлядь, огонь в лёд. Как ты себе это объясняешь? Думаю, никак.

– Ты говоришь про магию?

– Да именно про неё, вчера она вернулась в первозданное её величие, она растекается повсюду. Ты её видел, не правда ли? Там, на костре, помнишь?

– Мне тогда казалось, что я сошёл с ума, и мне уже всякое мерещится.

– Я не буду вдаваться в подробности – твое состояние на костре послужило началом магических изменений. Как только огонь коснулся тебя, всё случилось…. До этого момента тебя хотели убить, потому тебя охраняли, в том числе и Эогонд.

– И что теперь происходит с миром? – Пережёвывая новую информацию, поинтересовался я.

Он протянул руку и взял у меня маленькое яблочко, его ногти на большом и указательном пальце удлинились, и оно оказалось зажато между ними.

– Представь, что это яблоко и есть наш мир. Оно висело на сухой ветке и, если бы всё так и продолжалось, оно бы попросту засохло или упало. Но неожиданно ветвь ожила и с прежний силой стала давать яблоку сок.

Яблочко в его руках начало увеличиваться в размерах, спеть, только во много раз превышая обычную для этого явления скорость, потом стало очень спелым, красным и сочным, затем почернело, сморщилось, и из него начали потихоньку прорастать побеги новоиспеченных яблонь.

– Так есть в идеале. Чтобы этого достичь, нужен садовник, который будет следить за ними, ухаживать, оберегать от паразитов, которые так и норовят впиться в яблоки. Довольно-таки сложная задача, нужен специальный инвентарь. Другими словами, я предлагаю оказать друг другу услугу?

Он кинул то, что осталось от яблочка в огонь.

– Помочь мне? Чем? – не совсем понял я.

– Всё, что произошло, пагубно сказалось на твоей жизни, но ты не особо расстроен, если захочешь назад, вряд ли тебя там ждут. Я предложу жизнь, которая тебе больше придётся по душе.

Я и, правда, не особо расстроился, меня там мало что держало, но быть чьими-то граблями не особо горел желанием.

– Мне нужно немного времени, – после минуты молчания выдавил я, – надо всё переварить и обдумать, прежде чем что-то решать.

Он просто кивнул.

– Позвольте последний вопрос, кто вы? – Уже вставая с кресла, решился спросить я, так как осознал, что меня всё-таки не хотят убивать, или снова сжигать заживо. Его удивительные глаза снова посмотрели на меня.

– Тебя интересует моё имя? Я скажу тебе его, как только ты примешь моё предложение, а откажешься, я останусь для тебя никем.

Я вышел в зал: никого не было, было тихо только эхо от моих шагов. Проходя по изображению весов, мой взгляд автоматически упал на стрелку. Она не стояла ровно, как в прошлый раз, а была сдвинута немного в сторону, буквально на половину дюйма. Я точно помню, когда я заходил, стрелка стояла ровно. Я постучал ногой по мозаике, где находилась стрелка. Ничего… лежит, как влитая. Подумав ещё секунду, я покинул зал. В пещере тоже – никого. Поискал глазами выход. Может просто уйти? Даже если он там есть, уходить мне уже не хочется. Тем более, я точно не знал, где нахожусь, мог заблудиться и погибнуть где-нибудь в темноте. Я вернулся к озеру. На том конце у костра сидели Эогонд, монах и Ящер. Воин наполнял деревянные миски, и что-то говорил ящеру-человеку. Это были мои спасители, как меня уверил безымянный человек. Ну, раз так, пойду, составлю им компанию. Я направился в их сторону. Заметив меня, они прервали разговор. Эогонд протянул мне миску с едой, и жестом пригласил занять место в их скромной компании.

– Что он тебе сказал? – На лице Эогонда выражалось любопытство, и не только у него. После его слов все трое уставились на меня, внимательно слушая.

– Вы знаете, кто он? – оглядев троицу взглядом, проговорил я.

Все отрицательно помотали головами.

– Давайте-ка тогда немного проясним. За последнюю неделю в голове образовалась каша, которую нужно как-то расхлебать, – я глянул себе в миску с похлёбкой, – расскажите сначала, что произошло в городе, и как вы меня спасали.

Пока они рассказывали, я опустошил миску и даже подумывал попросить ещё. Рассказ вышел увлекательным и даже, был похож на правду.

Монах с ящером дежурили у тюрьмы, меняясь днём и ночью. Ящер чаще вступал на дежурство ночью, потому как днем, ему сложнее передвигаться, чем неприметному монаху.

Оказывается, служители неких храмов были каким-то образом осведомлены о том, что произойдёт и, почему-то, жаждали моей смерти. Почему? Ума не приложу. Присылали убийц. Они даже воспользовались, неизвестно откуда взявшимся древним свитком с заклятием, призванным убить жертву. На меня оно не подействовало, как им сказал чародей, что нас всех собрал.

Потом меня хотели отравить, но Эогонд хитро пресёк эту попытку, разыграв неуклюжесть и уронив миску с едой на пол. Вот, почему подохли крысы. Тогда я злился на него, что остался без еды, но, если всё было так, как он говорит, значит, злости тут не место. Колдуну удалось внедрить Эогонда в ряды стражников на ту должность, где бы он мог меня охранять, как узника. Случайность или расчёт, это можно узнать только у колдуна. Человек, что приходил навестить меня, хотел расправиться со мной в камере, но был тщательно разоружён моим охранником, и он не смог выполнить чей-то приказ. В последний день убийц было пятеро, троих ящер с монахом сумели распознать и нейтрализовать, не дав им что-либо предпринять, а на двух остальных указал Эогонд. Он видел, кто метал железки в меня. Почему нужно было меня охранять, чародей не удосужился им объяснить.

Солнце село, но в пещере оставалось светло из-за множества маленьких светлячков, слетевших с плюща на стенах. Они кружили над озером, образовывая светящееся облако. Эогонд подбросил в костёр дров и направился к озеру набрать немного воды. Я остался в компании монаха и большущей человекоподобной ящерицы. Меня стало клонить ко сну. Мысли начали разбегаться, собрать их воедино не было ни какой возможности. Зевнув, я уселся удобнее.

– Марк, идите, отдохните, вы ещё не полностью восстановили силы, – монах наблюдал за тем, как Ящер широко отрывает зубастую пасть, в которой поместился бы целиком большой арбуз.

– Адраскал, тебе тоже хорошо бы поспать, – обращаясь уже к ящеру, посоветовал монах.

Мне, и правда, нужно поспать. Утро вечера мудренее.