– Я такой, как и ты… – отозвался ему звон весенней капели. – Ты разве не помнишь? Когда-то мы были такими как те. Когда жили мы там, среди них. – Луч солнца обжег кристаллы холодного льда, и капель застучала сильнее. – Где-то там, позади остался наш путь, что прошли мы с тобой.

– Позади? Но я могу видеть его! Каждый день его, каждый миг…

– Можешь… Можешь заново пролететь свою жизнь, от конца до начала.

– Зачем? Ведь это все в прошлом.

– Не знаю… Наверное, чтобы помочь?

– Кому? Ведь там и так ты!.. Ведь жизнь – лишь мимолетный сон, что должен пройти.

– Самому себе…

– Как помочь? Тебя нет. Ты же не можешь вернуться обратно! Спуститься туда и встать в их ряды… – Ветер рванул с высоты, увлекая остатки последнего снега с деревьев, сорвав мимолетом шляпу с неуклюже спешащего по дороге прохожего, бросая к ногам его, словно какую игрушку. На что оглянулся тот, недовольно бурча под нос вереницу ненужных слов, поднял упавший предмет и зашагал себе дальше.

– Не могу… Но могу подсказать, шепнуть и направить…

– Как? Ведь нет тебя там… Вон смотри, смотри! Иду я, по тихой заснеженной улочке, в белом пальто, с лисой на капюшоне… Сейчас перейду дорогу… Смотри, я такая грустная. И вздыхаю тяжело… А ведь это всего лишь сон.

– Почему?

– Меня обещали принять на работу, а сами тянули, тянули… Я тогда уже не верила, возьмут ли меня в этот раз…

– И что?

– Возьмут…

– Так летим же! Подскажем. Шепнем на ушко!

– Давай!..

– Алина… – далеким эхом врываясь в сознание, порыв ветра нашел отголосок в душе. – Тебя возьмут! Возьмут…

– Откуда ты знаешь?! – едва замедляя шаг, девушка удивилась мыслям своим и слегка улыбнулась.

– Знаю…

Алина

– Все-таки уезжаешь? – Соня нехотя отложила в сторону толстую папку с отчетами, что до этого мирно покоилась у нее на коленях.

– Уезжаю, – усевшись удобней в мягкое кожаное кресло, кивнула Алина.

– И что мы будем без тебя делать? – подруга наигранно всплеснула руками. Легкий уголок тетрадного листа испуганно взметнулся вверх и, не встретив ничего неожиданного, успокоился и плавно опустился в исходное положение. – Ведь все платежки на тебе, отчеты с филиалами, клиенты… Развалимся мы без тебя, – выдохнула Соня и, поставив папку на полку книжного шкафа, начала разбирать лежавшие на столе документы.

– Ты преувеличиваешь. Не такая уж я важная птица, чтоб из-за меня тут переворот начинать, – усмехнулась Алина, озирая просторную светлую комнату, в которой размещался их отдел, взглядом цепляясь за каждый мельчайший уголок обстановки, словно пытаясь запечатлеть и спрятать поглубже в памяти.

– А как же нет то?! – влетела в комнату Жанна. С размаху кинув на ближайший письменный стол стопку только что полученных от клиентов платежек, она тут же рухнула на стоявший рядом стул. – Ты только посмотри! – кивнула она в сторону принесенных документов, – одна лишь авиакомпания «Байкал» чего стоит! Опять кучу платежек приволокла. А ведь прием уже закончился, – негодуя, покачала она головой. – И как у тебя терпения только хватает с этими тетками общаться?! Я так их уже видеть не могу! Ведь каждый раз долдонишь им, долдонишь, словно попугай занзибарский: «Приходите до четырех! До четырех с клиентами…». А они что? Во! – скорчив обезьянью рожицу, она постучала себе по голове, – Сама посмотри! – девушка в возмущении махнула рукой на круглые настенные часы, стрелки которых лениво доползали до самой нижней бороздки, указывая на половину шестого. – Вот, не поверите! Как только слышу визгливый голос их бухгалтерш, так сразу первобытные инстинкты просыпаются. Под стол залезть хочется и не высовываться, пока не уйдут. Жалко пальмы тут у нас нет, а то с удовольствием и туда взгромоздилась бы, подальше от них, и бананом заманивать не надо. – Закончив свою пламенную речь, Жанна тяжело вздохнула. Тихо запевая куплет из какой-то веселой песенки, она с томным видом принялась разглядывать в маленьком круглом зеркальце, стоявшем на столе, свое отображение.

– Может, все же, останешься? – протянула Соня. – Ну, поработает он там с годик-два и приедет. Зачем тебя-то туда тащить? А здесь у тебя вся родня, друзья, работа… Нет, конечно, я понимаю, заграница – есть заграница! Италия – страна жаркого солнца и синего моря… – на распев напыщенно протянула она. – Съездила бы к нему в отпуск, что ли, на месяц – полтора, куда дольше-то?

– Ох, девчонки! Поеду я, – вздохнула Алина. – Решила, так решила. Жалко мне покидать вас. С вами так классно! Но видно, ничего не поделаешь. Не могу я без него. Вроде и месяц всего лишь прошел, а соскучилась, к нему хочу. – Девушка тихонько улыбнулась. На мгновение в памяти всплыл его образ, растрепанная смоль волос и детские искорки в небесно голубых лазах. – Да и Митька, как без отца-то? Каждый день повторяет: «Где папа? Папа скоро придет?». Аж сердце разрывается. Так что, будь что будет, а там поглядим. – Весело подмигнув подруге, Алина встала и сложила стопкой, только что распечатанные, листы бумаги. Привычными движениями она убрала в ящик стола оставшиеся документы, как обычно это делала в конце каждого рабочего дня. Проведя рукой по опустевшей поверхности стола, девушка вновь присела на краешек рядом стоящего кресла. Прохлада полировки успокаивала уставшие за день от набивания по клавишам компьютера кончики пальцев. – Ну, вот вроде и все. – Алина легонько прихлопнула ладошкой по столу. – Дела сдала. Что, где, когда – рассказала. Расчет получила. Теперь можно и в путь дорогу.

– Когда вылетаешь? – вздохнула Марина, сидевшая чуть поодаль от остальных сотрудниц.

– Утром. В семь. В пять надо уже в аэропорту быть на регистрации.

– Жалко, что так рано. Боюсь, не проснемся. Да и на работу утром. – Она неторопливо поднялась с места и подошла к подруге. – Дай хоть обниму тебя.

– Ох, девчонки, как жалко с вами расставаться, если б вы только знали, – вставая, выпалила Алина.

– Вот и не расставайся! – весело кивнула Жанна, и ее пушистые слегка вьющиеся пряди волос тут же взлетели в воздух. – Ну побудь еще хоть полчасика, что ли.

– Пойду я. Еще собраться надо. – Освободившись от объятий Марины, Алина тут же попала в руки, подскочившей к ней, Сони. – Да и родственники придут провожать…

– Ну, счастливо, Алька. – целуя в обе щеки подругу, Соня крепко прижала ее к себе. – Удачи тебе! Ох, и что теперь тут у нас будет?..

– Все хорошо будет. Не переживай, – чуть слышно ответила Алина. – Ладно, девчонки, я побежала. Если что – звоните. Сегодня я еще дома. – В знак завершения очередного этапа пути, рука сама собой потянулась и выключила, стоявший на столе, компьютер. Взгляд последний раз скользнул по улыбающимся девушке лицам. «Запомни это!..», – легким шепотом скользнуло в сознании. Быстрым движением кожаный ремешок сумки взлетел в воздух и привычно устроился на плече у Алины. Девушка вышла из здания, в котором располагался их офис, и пошла к маленькому служебному микроавтобусу, мирно дремавшему неподалеку от парадного крыльца здания, чтобы в последний раз отвести ее домой.

Звонок из прошлого

– Ну слава Всевышнему! Наконец-то ты здесь! – воскликнула Даша, открывая сестре дверь и пропуская ее вперед. – У нас тут полный кавардак с вещами. Ума не приложу, куда что девать? – Пройдя в комнату, она развела руками, указывая на царивший вокруг беспорядок.

– Девчонки на работе не отпускали, ну ты же их знаешь! – усмехнулась Алина, вспоминая остаток прошедшего дня. – Подожди минутку, сейчас разденусь, – скидывая с себя сапоги, и вешая на вешалку пальто, кивнула она Даше, – и все разберем.

– Ты куда книги сложила? Я тут еще пару Митькиных книжонок нашла, не знаю, куда приткнуть. Вроде забито все. – Помахав в воздухе двумя тоненькими, ярко раскрашенными книжками, Даша опустила их на край обеденного стола, на котором покоились еще неупакованные вещи. – Я думала их сюда запихать. – Она вытащила из-под стола одну из открытых коробок. – Там еще место есть. – Коробка с готовностью шаркнула по полу, едва накренив вперед раздутые бока, и затихла.

– Аля. Наконец-то ты здесь! – выглянула из кухни мать, – А я тут голову ломаю, куда тебе ложки с вилками приткнуть. Остальное вроде сложила. Ты как?

– Да нормально все. Вот с девчонками прощалась.

– И как они? Авиакомпанию вашу следом за тобой отправлять не собираются? – усмехнулась она, вспомнив жалобы подруг своей дочери на их «любимого клиента».

– Они бы с радостью, – засмеялась Алина и, подойдя к матери, взяла у нее из рук столовые приборы. – Мам, не нужны мне вилки. Уж посуда-то там, надеюсь, найдется. Да и он наверное уже об этом позаботился.

– Позаботился… – вздохнула мать. – Елки! Митькино молоко закипает! – уловив ухом легкое шипение, воскликнула она, и скрылась на кухне. – Но вот! На секунду ведь отвлеклась…

– А вот что со всем этим барахлом делать? Ума не приложу! – Алина махнула в сторону, горой взгромоздившихся в углу, стульев, письменного стола и небольшой софы. – С этим я никак не успею разобраться. Мам, это вы тут без меня. А?

– Не беспокойся, – гремя кастрюлями, отозвалась мать. – Часть постоит у меня, пока вы не вернетесь, а часть Вера заберет. Так ведь? – Кивнула она в сторону суетившейся рядом свекрови. А за квартирой, думаю, свекор присмотрит. Ты лучше сына собирай, он тебя заждался уже. И сама тоже…

– Мама! – услышав Алин голос, весело смеясь, из спальни выбежал голубоглазый мальчуган трех лет и протянул к ней свои пухлые ручонки. – Когда мы к папе поедем? – залезая к ней на руки, пролепетал он.

– Ты мое солнышко! – воскликнула Алина, подхватив сына на руки, она присела на свободную от вещей половину софы. – Скоро, сынуля. – она легонько потрепала его мягкие, золотистые кудряшки. – Ты все свои игрушки собрал? – поддельно-серьезным голосом, спросила она.

– Все! – с готовностью подтвердил он и от нетерпения заерзал на месте. – Только вот бегемот никуда не влезает, толстый он.

– Толстый, – улыбнулась Алина.

– А у крокодила хвост длинный, все время высовывается. Вот он! Смотри! – обиженно надув губы, он поднял вверх резиновую игрушку крокодила и показал ее маме.

«Точь-в-точь, как отец», – Алина крепко прижала сына к себе. – «Ничего, уже скоро будем вместе».

– Ладно, давай поможем крокодилу, и бегемота попробуем куда-нибудь сложить. – Опустив мальчугана с колен, она легонько подтолкнула его вперед, – Пойдем.

– Ну вот, вроде бы и все, дорогая, – вздохнула свекровь. Чуть заметные морщинки в уголках глаз выдавали сильную тревогу, что творилась в ее душе, столь тщетно скрываемую ею в своем голосе. – Завтра утром мы за вами заедем.

– Хорошо, – улыбнулась Алина.

– Ну, ты давай там, держи этого оболтуса. А то уехал вон… – проворчал в усы свекор. Алине показалось, что за последние дни он сник и осунулся. Не смотря на желание казаться сильным, ему все же не легко давалось расставание с ними.

– Ну, что вы, он не оболтус. Он у вас замечательный, – обняв сначала свекровь, затем свекра, Алина вновь взяла на руки вертевшегося под ногами сынишку.

– Я тебе позвоню еще, где-нибудь под утро, чтоб не проспали, – стараясь казаться спокойной, мать чмокнула дочь в щеку. Подхватив на руки внука, она нежно прижала его к себе. – Солнышко наше! Что ж ты нас покидаешь? – она аккуратно пригладила его растрепавшиеся кудряшки.

– Я наверное сейчас тоже пойду, – откликнулась из кухни Даша, раскладывая остатки посуды на полки. – А то вам отдохнуть надо. Да и мне не проспать. Завтра в полшестого как штык в аэропорту буду с моим благоверным. Благо у него выходной.

– Ну, пока, родная. – Вручив дочери внука, мать еще раз крепко обняла ее. Алина заметила в уголках ее глаз тщетно скрываемые две крошечных искорки-слезинки.

– Мам, не волнуйся. Все будет хорошо, вот увидишь, – обнимая мать, почти шепотом произнесла Алина.

«Ведь, всю ночь напролет они и глаз не сомкнут», – серой мышкой зашевелилось в душе, – «все будут переживать: как мы, где мы… Ох, как бы хотелось внушить им сейчас, что с нами все будет в порядке. Ведь мы там будем вместе…». Проводив мать с сестрой, она осторожно закрыла за ними дверь. Неугомонный малыш, недовольно заерзал у нее на руках. Скорчив капризную рожицу, он соскользнул на пол, решив видимо, что уже достаточно насиделся в таком положении.

– Ну что, показывай, где там твой бегемот? – Алина весело подмигнула сорванцу и проследовала за ним в комнату.

– Мама, он там! Там он… – Радостно закричал мальчуган и, очутившись у софы, где стояла большая сумка с игрушками, тут же начал выкидывать наружу аккуратно сложенные в ней свои сокровища, указывая на выступавшую из сумки толстую морду пластмассового бегемота.

Вдруг резко раздался телефонный звонок. Алина подлетела к аппарату и схватила трубку.

– Алло? – радостно крикнула она, надеясь услышать голос мужа.

– Это я, Аль.

– Жанна, ты что ли?

– Я, – ответил в трубке размеренно-певучий голос коллеги. – А ты что? Его что ль ожидала услышать? Ну прости… – протянула она.

– Да будет тебе. Говори, – рассмеялась в ответ Алина, представив живую мимику Жанны.

– Я вот чего, слушай, я не помню, куда ты выписки по счетам засунула.

– Ты что? До сих пор на работе сидишь? Ну, ты даешь!

– А что даешь-то?! Завтра вот клиенты припрутся, а выписок-то и нет. Что мне тогда делать? Уже все шкафы перерыла.

– Так я же говорила тебе. В правом шкафу, ну тот, что на ключ запирается, знаешь? Где все документы лежат. А ключ там же рядом в пепельнице должен быть, – подчеркивая свои слова жестами, она машинально махнула в воздухе рукой, словно хотела наглядно показать, где именно прячется загадочный ключ от шкафа. – Только, как дверцу откроешь и заглянешь туда, не справа, где контракты все, а чуть левее, после красной папки, там закладка есть, чтоб не перепутать.

– Ой, точно! Ты же говорила мне! – воскликнула Жанна. – Вот старость – не радость! Теперь вспомнила. Ну, все, отдыхай. Не буду тебе мешать. У тебя, во сколько утром самолет?

– В семь.

– Ну, я тебя провожать буду, мысленно.

– Ладно, – усмехнулась Алина, представив подругу, изо всех сил отбрыкивающуюся от, ошалевших от бухгалтерских проблем, посетителей. – Удачи тебе с клиентами!

– Пока, тебе удачи! Эх везет же людям, мужей за границу работать приглашают… – вздохнув, пробормотала Жанна и повесила трубку.

Алина отошла от телефона и оглядела комнату.

Как непривычно пусто все было вокруг. Убран с пола, и скромно ютился в углу свернутый темно-серый ковер с большими желтыми хризантемами – любимыми мамиными цветами. «Ах, какой космический сюрприз», – каждый раз восклицала она, видя их торчащие в стороны лепестки. Рядом с ковром – готовая к перевозке, детская кроватка и гора стульев возле нее. У стены напротив, непривычно завернутый в покрывало на трехногой тумбочке, важно восседал небольшой телевизор. Высокая картонная коробка с дисками, словно верный страж охраняла ее покой. Стены, некогда красовавшиеся рисунками сына, стыдясь своей белизны, робко кутались в паутину тонкой серой тени от одиноко свисавшей с потолка лампы. Чувствуя себя непрошенными гостями, они изо всех сил старались лишний раз не привлекать к себе внимание. Больше не свисала до пола тонкая вуаль гипюровых штор, некогда кокетливо накинутая на большие надбровные дуги-карнизы. Оголенные стекла окон, очнувшиеся от долгой сладкой дремоты, огромными пустыми глазницами растерянно взирали на все происходящее вокруг. То там, то здесь по-походному расположились маленькие и большие сумочки, словно приунывшие на привале толстые и худые солдаты, по первому же зову готовые перебазироваться на следующее место дислокации.

За окном стемнело, и лишь озорные малютки-снежинки, медленно кружась в только им понятном танце, после нескольких «па» в воздухе, неслышно опускались на карниз оконной рамы. Вокруг все замерло в печальной тоске ожидания завтрашнего дня.

Пухленький голубоглазый мальчуган, удобно устроившись на диване, медленно перебирал игрушки, роняя из рук на пол то одну, то другую. Будто нежный розовый бутон, он потихоньку начал склонять головку, отходя ко сну.

– Солнышко мое. – Алина бережно взяла сына на руки и медленно закружила с ним по комнате, тихонько его убаюкивая. Спустя какое-то время, уже уснувшего, она аккуратно положила его на подушку, укрыв теплым одеяльцем.

Телефонный звонок резкой трелью разрезал тишину комнаты. Боясь разбудить сына, Алина подскочила к нему и сняла трубку.

– Алло, – стараясь быть как можно тише, произнесла она.

– Аля, это ты? Привет! – робко отозвался из пустоты женский голос.

У нее сжалось в груди. Твердый комок, подкативший к горлу, перехватил дыхание. До боли знакомый голос… Алина узнала бы его из сотни голосов мира, из тысячи их оттенков. Через год, через два, через десяток лет. Холодным гулким эхом из черной бездны пещеры отозвался он в ее сердце.

– Кто говорит? – как можно спокойнее произнесла Алина, стараясь всеми силами не выдать своего волнения.

На мгновение все смолкло. Утекая во внезапно закрутившуюся воронку времени и пространства, переплетаясь меж собой, все слилось в одну черную непроглядную пропасть. На дне той пустоты лишь слышен был стук ее сердца. Ей показалось, что стук этот гулким отзвуком молота о наковальню отдается на противоположном конце провода.

«Прошу! Замолчи!», – молила она его. Но в ответ лишь огромный ком сдавил горло, мешая дышать.

– А можно Таню к телефону? – растерянно ответил ей голос после минутного молчания.

– Здесь нет Тани. Извините… – стараясь держать себя в руках, выдохнула Алина. – Вы ошиблись номером. – Она медленно опустила трубку на место.

Бабка

Наконец-то весна! Неутомимое майское солнце светило почти по-летнему, посылая благодатные лучи на уставшую от зимы почву. Свежие порывы ветра, влекущие за собой опьяняющий аромат только что распустившихся грушевых деревьев, шаловливо играли с ее слегка вьющимися волосами, на мгновение задерживаясь на каждом их завитке. Как прекрасно после душной, полутемной квартиры, отсыревшей за долгую морозную зиму, оказаться на свежем воздухе. Вдохнуть пьянящий запах только что проклюнувшейся зеленой травы, услышать переливы птичьих трелей, почувствовать аромат неизбежно наступающего лета. Приближалась пора каникул, столь желаемых и столь долгожданных после тяжелого учебного года. Ну и что, что сессия или зачеты! Наступало время, обещающее стать незабываемым – время ярких красок, тепла, цветов и ветра, упрямо манящее за собой вожделенным привкусом свободы.

Девушка торопливо сбежала с третьего этажа обшарпанной старой «хрущевки». Выскочив из подъезда и замерев на мгновение, она приветливо улыбнулась солнечным лучам, что тут же озарили ее бледное личико, и побежала по широкой грушевой аллее к автобусной остановке.

Бесцеремонно путаясь в золотистых волосах Алины, ласковое дуновение ветра нашептывало ей весеннюю песню и каждая травинка, каждый цветок у дороги, каждый трепетный лепесток едва распустившихся бутонов находили в ней свои нотки.

В подобные минуты девушке очень хотелось, следуя мелодии ветра, вознестись ввысь и улететь куда-нибудь далеко-далеко. В лес, на речку, куда угодно, лишь бы подальше от шумных, пропавших запахом бензина людных городских улиц. Полной грудью вдохнуть аромат весны, предвещающий лето. Не упустить, задержать хотя бы на миг и затаить где-нибудь глубоко в душе озаренные майским солнцем частички тепла. Чтоб потом, когда приглушенные краски осени утонут под серебристо-белым одеянием холода, осторожно доставать свои маленькие сокровища из укромных уголков памяти и долгими зимними вечерами любоваться ими.

Но девушка опаздывала. Пытаясь обогнать время, она быстро бежала по широкой аллее мимо утопающих в цвету деревьев. Сердце бешено колотилось в груди, отстукивая ускользавшие секунды. Ах если бы не бабка со своими несносными носками! Теряя снова и снова, каждый раз она заставляла искать свои вещи, заявляя, что ее разлюбезные внучки украли ее собственность, чтобы пойти в ней на занятия.

– Ну сама подумай. Зачем они нам? Они же старушечьи! – пыталась вразумить ее Алина, – ты опять, наверное, куда-нибудь спрятала и забыла.

– Как же старушечьи! – не унималась бабка, – Почти новые! Теплые и заштопанные. Это все сестра твоя – злыдня. Надела и видали ее!…

– Ей они тоже не нужны…

– А ты откуда знаешь?! Не нужны! – распылялась старуха. – Таких теперь днем с огнем не нейдешь. Вот мать придет, все ей про вас выложу… – она была неумолима. Вот уже год как умер дед. После чего бабушка очень изменилась, стала замкнутой и мнительной. Раньше – добрая и общительная, сейчас она стала подозревать всех и вся в безумных проделках своего пошатнувшегося рассудка. Что-то повернулось в ее сознании. Теперь она воспринимала мир совершенно иначе. Он для нее из цветного вдруг стал черно-белым с ворами и бандитами на каждом шагу, которые при любом удобном случае то и делали, что пытались навредить ей. Поэтому она все от всех прятала, после чего забывала где. Устраивая скандалы, она неминуемо привлекала к поискам всю семью и соседей, чтобы весь честной мир знал, как незаслуженно обидела ее судьба.

Алина опаздывала. Вот уже полчаса, как она должна была покинуть квартиру и находиться, как минимум, где-нибудь на середине маршрута. Ее ждали на очень важной встрече. Для нее важной. А приходилось выслушивать необоснованные упреки и оскорбления этой старухи. Казалось бы, что проще, как кануть ей в лицо: «тебе надо – вот и ищи сама». Забыть о случившемся, как о безумном сне и умчаться себе по делам. Пусть бы себе дулась и ворчала хоть на весь мир. Но, зная, что та, не медля ни минуты, кинется привлекать всю общественность к поиску своей ненаглядной пропажи, Алина, все же, решила задержаться и помочь отыскать ее. Полку за полкой, под чутким надзором бабки, девушка наспех пересматривала сложенные там старушечьи реликвии.

Алина не боялась упреков матери. Она любила и жалела ее. Та приходила с работы уставшая и буквально валилась с ног. Заместитель директора школы со всей вытекающей из этого головной болью. Каждый день: проблемы учителей, толпы учащихся, уроки, шум, суета, нервотрепка… А дома, после всего этого, не давая опомниться, на нее накидывалась бабка со своими, обвинениями и обидами.

Перевернув весь дом и найдя, наконец, пропажу в кармане старушечьей кофты, не говоря ни слова, Алина швырнула ее драгоценные носки на кровать. Наспех накинув плащ, девушка бросила быстрый взгляд в зеркало и выскочила из квартиры, не обращая внимания на летевшие ей в след бабкины ворчания.

«Ах если бы не бабка!», – снова пронеслось в голове у Алины, – «Что если они разойдутся, не дождавшись меня?.. Что тогда?..». Она подбежала к остановке и глянула на часы. Время неумолимо летело вперед. Казалось, не только бабка, но и эти маленькие проказницы – две металлические стрелки на циферблате были против нее. Всего лишь полчаса остается до назначенной встречи, а ей еще час трястись в еле ползущем, тормозящем у каждого светофора, троллейбусе.

Позднее утро. Час битком набитого транспорта уже позади и на остановке было довольно свободно. Троллейбус подошел сразу. «Хоть он не подвел», – подумала Алина. Она быстро заскочила на подножку и прошла внутрь. Как обычно, поймав на себе взгляды нескольких пассажиров, Алина молча прошла мимо них и, удобно устроившись на задней площадке, отвернулась к окну.

Девушка не любила излишнего к себе внимания.

Еще с детства слегка повышенный интерес к ней и ее сестре несколько раздражал Алину. С одной стороны все вроде бы ясно: они близнецы. А близнецы всегда привораживают к себе взгляды людей. Ведь в этом есть нечто сверхъестественное, даже мистическое, можно сказать, когда вдруг видишь перед собой два абсолютно похожих друг на друга милых детских личика. Словно зеркальное отражение одного другому. Чтобы оправдать свой интерес, загадочные взрослые, обращая его в шутку, начинали пристально разгадывать их с сестрой, ища в них сходства и различия между ними.

В подобные моменты Алина ужасно жалела, что она ни какая-нибудь героиня из сказки про шапку невидимку, и человечество не сподобилось еще изобрести такой парашек, чтобы подкинуть в воздух, сказав нечто вроде «абракадабра», и все присутствующие вокруг тут же позабыли бы о ее присутствии, переключившись на что-нибудь другое, не столь сильно касающееся ее самой.

Нисколько не считавшая себя привлекательной, Алина была далеко не первой красавицей в классе. Популярность – дама с характером, обычно она старается избегать закомплексованных болезненных дурнушек, коими в школе прослыли они с сестрой.

Стремясь укрепить здоровье дочерей, мать записала их в секцию фигурного катания. Годы тренировок сделали свое дело. Со временем болезни стали исчезать. Их фигурки стали стройными, точеными. Но так как спорт отнимал у Алины все свободное время, то и тогда ее заботы были все так же далеки от мыслей и предпочтений ее одноклассниц. Ей некогда было часами просиживать у подъездов в разговорах о поп-звездах, мальчиках и прочей ерунде. Да и те, считая ее «девушкой с претензиями», не слишком-то стремились сближаться с ней. Мальчишки же, при ее появлении, несколько робели и затихали. Казалось, они стеснялись ее и даже несколько побаивались. Как-то раз один из одноклассников признался ей: «Алька, ты классная, с тобой интересно болтать… О математике, например… Но подойти к тебе в реале очень сложно. Ты иной раз так посмотришь, будто кирпичом по голове огреешь… Дашка – та намного проще…».