Отзывы на книгу «Искра жизни», страница 25, 581 отзыв

Исторический роман о концлагере, но, несмотря на реализм, не о смерти - а о жизни. Март 1945 года, миру уже ясно - поражение Рейха близко и неминуемо... Не знают об этом только отрезанные от мира узники концлагеря. Может, в основном, трудовом концлагере кое-кто об этом и имеет сведения, те, кто ведут подпольную борьбу, однако в книге речь в основном не о них, а о заключенных малого, внутреннего концлагеря. Эти истощены настолько, что уже не способны работать, питания им почти что и не положено, живут в непомерной скученности, грязи и унижении, большинство из них доведены до потери личности, и умирают они ежедневно десятками... Ад в аду. И здесь есть немногие, кто пытается назло всему сохранить в себе и товарищах искру жизни, искру личности, искру воли. Очень долго они выживают день за днем только упрямством да взаимовыручкой, без надежды на свободу, а потом, вдруг - с признаками близости войск союзников - у них появляется надежда на жизнь, их задачей становится дожить до освобождения и дать свидетельства о бесчеловечных делах фашистов. Ветераны малого лагеря, умудрившиеся выживать в нем месяцы и годы, не имеют физических сил, но имеют моральные и даже умудряются оказывать помощь большому лагерю. Каждого из них уважаешь за жизнестойкость и несломленность, человечности в любом из них больше, чем во всем немецком "персонале" скопом, уверенном в своей праведности "потому что выполняли приказ". 509-й, сознательно забывший свое имя, неформальный лидер ветеранов, - таки нашел возможность убить главного палача-эсэсовца, считанные часы не дожил до освобождения - но умер он победителем. Лебенталь, умудряющийся вести торг и добывать ресурсы всей группе для выживания. Бергер, имеющий выход в основной концлагерь в крематорий, а там и информацию, и связи для выполнения задач - с риском, конечно, и с обреченностью на зачистку. Бухер, влюбленный в узницу женского лагеря Рут - и таки вышедший вместе нею к новой жизни. Мальчик Карел, не знающий жизни, кроме концлагерной - он тут вырос... Все они, гражданские люди, мужественны не менее солдат на передовой. Они сражались за жизнь каждый день и час, выживали там, где, казалось бы, выжить невозможно, вопреки планам и стараниям фашистов (да, как бойцы Брестской крепости, Севастополя, Сталинграда...) "Не забывайте!" Хорошая, сильная, запоминающаяся книга. О настоящих бедах и настоящем выживании.

Давно забытая чепуха

Скелеты, переползающие по нарам с места на место, люди, лишённые даже имени и носящие только порядковый номер; кровавые следы, остающиеся от тех, кто исходит на нет в этом жутко месте; тысячи, десятки тысяч раздавленных машиной Вермахта людей... Да кто их считает? Расшалившиеся после обстрела города нервы коменданта Нойбауера, воспоминания об отобранных у евреев магазинах и складах. Отобрал? Нет, честно выкупил (сначала бросил в лагерь, отдал на растерзание своим эсэсовцам, а потом благородно купил, спасая от абсолютного банкротства). Но евреи - понятно. А магазин Фрайберга? Товарища по партии, на которого он самолично донёс, а после облагодетельствоввл вдову, перекупив лавку за четверть цены? Она же сама не справится... Помог? Помог! Земляника и мешки с удобрением для неё - пеплом из крематория. В мешке пепел 60 человек, в том числе 12 детей. Землянику Нойбауер любил особенно. И пушистые кролики с рубиновыми глазками. Белые комочки невинности.

– Скоты! Убивать женщин и детей!.. – Мы их тоже бомбили. – Альфред не отрываясь смотрел на дорогу. – Первыми. Я сам там был. В Варшаве, Роттердаме и Ковентри. До ранения, пока меня не списали в тыл. Нойбауер изумленно уставился на него. Да что же это такое сегодня? Сначала Сельма, теперь шофер! Что они все, с цепи посрывались, что ли? – Это разные вещи, Альфред, – сказал он, – совсем разные вещи. Тогда это было обусловленно требованиями стратегии. А то, что делают они, – это чистейшей воды убийство.

Двойная бухгалтерия войны - двойные логика, правда, совесть, стандарты. Нам вас можно, вам нас - ни в коем случае, потому что это варварство, дикость, преступление. Мы же очищаем землю от скверны, вы, животные, должны быть благодарны!

Совесть никогда не беспокоила его. Он прекрасно спал, и единственное, что его огорчало, – это то, что он не попал на фронт. Его оставили в лагере из-за порока сердца. Он был надежным товарищем, любил музыку и поэзию, и считал пытки необходимым средством для получения информации, поскольку все враги партии лгали.

Мы наверняка – один из самых гуманных лагерей во всем рейхе. – У Нойбауера появилось приятное чувство облегчения

Найти себе оправдание! Вот цель Нойбауера, осязающего близкий конец. Исход их кровавой авантюры, длившейся десятилетия, чувствует и он, комендант концлагеря, и эсэсовцы, в последнюю ночь убивающие 70 человек просто из желания убивать. Исход чувствуют и заключённые лагеря. Оправдание есть только у них: за годы, проведённые за колючей проволокой, они, низведенные до состояния животных, забыли себя людей, но многие не потеряли в себе Человека. И потому - у них есть оправдание. У Нойбауера - нет, у Вебера - нет, у эсэсовцев - нет, у всех добровольно принимающих право сильного измываться над слабым - нет. Искру жизни сохраняют в себе не все, но те, в ком она живёт, вынесут многое, вынесут все. А единицы, подобные 509-му,смогут зажечь её в сердцах окружающих. И даже смерть на пороге освобождения - победа, ведь Рут и Бухер будут жить дальше. Свобода найдёт их! А они её. В память о 509-м и миллионах ему подобных. Роман великолепен! Роман страшный своею неприкрытою правдой, своим озлобленным против звериного нацистского террора максимализмом. В каждой строчке поступают судьбы замученных людей. В каждой строчке звучит завет 509-го: "Это нельзя забыть!"

Любые книги Эриха Марии Ремарка заставляют содрогнуться, увидеть горяще-тающие обломки горького и страшного прошлого. Впрочем обо всем этом очень сложно написать что-то внятное, и практически невозможно передать словами чувства, испытанные при чтении.

Март 1945. Концлагерь вблизи вымышленного города Меллерн (что в целом, на ситуацию не влияет, поскольку местоположение не влияет на происходящие события и на реальность сиих событий). В концлагере есть люди, которые утратили себя и потеряли одну из своих жизней. Ведь даже если ты все еще ходишь по Земле, это не значит, что ты живой.

Но несколько человек все же бережно и аккуратно стараются сохранить хотя бы надежду, которая горит в них, словно вспыхнувшая искра. Искра, которую легко погасить, если ты один.

Ремарк пишет о том, что даже в таком страшном, смертельном (каждый из них знал, что выход отсюда лишь один, и это смерть) месте можно сохранить человечность. Пятьсот девятый, Лебенталь, Бергер, Левинский и другие оставались людьми несмотря на кажущуюся бессмысленность их жизни. Делились друг с другом всем, чем могли и держались за друг друга, чтобы не сломаться.

А были люди, в которых не осталось ничего от человека. Люди, которые убивали ради своих желаний или от скуки. Те, которым нравилось издеваться над другими. Те, которые считали себя выше других и в итоге за это же расплатились. Ведь в жизни за все приходится платить, и чем больше ты получил, тем больше будет и отдача.

Каждый из них считал, что следование приказу делает их невиновными, но если ты слепо кому-то подчиняешься, будь готов и понести наказание вместе с ним. Особенно силен в своих заблуждениях был господин Нойбауэр, который к тому же считал, что если предстать перед вражеской армией в лучшем свете, то все остальное забудется и сотрется, словно лишняя информация.

Особенно страшно было читать то, как Ремарк описывает первые послевоенные впечатления только, что освобожденных пленников.

Тепло проникало глубже, чем до костей. Теплая вода! Они забыли, что это такое. Они лежали в воде, осязая ее, и для многих она впервые стала символом свободы и избавления.

И насколько же надо было перестать быть человеком, чтобы сотворить такое с людьми

Роман посвящён его сестре Эльфриде, которую нацисты обезглавили в 1943 году, и является первой книгой Ремарка, основанной не на его личном опыте.

"Это только в дурацких романах пишут, будто дух сломить нельзя. Я знал прекрасных людей, которых превращали в ревущую от боли скотину. Почти всякое сопротивление можно сломить, нужно только время и подходящие инструменты".

Действие романа приходится на конец войны, читателю об этом не говорят в лоб, вы сами делаете вывод. Это история о выживавших старичков в концлагере, где каждая минута жизни была на кону, где от человека остаются лишь кости, где нужно находить силы, чтобы просуществовать еще час, где уже забыли о надежде. Однако, до них вместе с весной, обрывками новостей и витавшем в воздухе ощущением конца, зажигается желание дожить до определенной цели – освобождения. Они и забыли думать, что есть другая жизнь, и заключенные позволяют себе думать о будущем с надеждой.

В романе описывается быт существования в лагере: добыча еды, лекарств; об иерархии внутри и внешне; об издевательствах и т.п. Стоит отметить, что режим в лагере был более щадящим (если так можно назвать). Да и не забывайте, что это все же художественное произведение, а не документальное, здесь никто не претендует на истину в последней инстанции.

«Искра жизни», как и остальные произведения Ремарка, не имеют лишних персонажей, даже небольшой герой важен для дальнейшего развития сюжета. В романе есть причинно-следственные связи поступков людей, что помогает нам составить характерные портреты и понимать их поступки. Один из них немец, выступающий плохим персонажем, однако мы понимаем по каким причинам, он воевал, это конечно не отнимает ненависти к нему, но дает раскрытие некоторых врагов. Под конец войны он боялся, потому что не хотел терять чин, а вместе с ним то богатство и статус, полученные благодаря войне, а до нее он ведь был всего лишь работником на почте без перспектив и мизерным доходом.

Роман потрясающе передает ожидание конца происходящего ужаса и начало чего-то неизвестно нового. Ты проглатываешь страницу за страницей со словами «ну…ну когда же».

Искра жизни – это борьба с самим собой, с врагом, с голодом, с желанием жить, отомстить и много чему. Эти люди приспосабливались ко всему для того, чтобы просуществовать дальше. Как не назови, но это была их жизнь такая страшная, а все же жизнь, которую так тяжело было сохранить.

Конец войны – это и надежда, и страх, и отчаяние, и много чего. Самое главное, что он преподносит виновникам необходимость понести ответственность за свои действия, только ее никто не хочет нести, прикрываясь словами «это же был приказ».

Рецензия получилась больше о мыслях после прочтения, а не о самой книге. Знаете, если хотите ощутить вот ту внезапно зарождающуюся искру жизни в полном забытье о способности жить или ощутить искру, которая не пропадала, а теплилась где-то очень глубоко и начала разжигаться все большим желанием выжить, когда человек не просто стоит, а начинает чувствовать ветер, тогда прочтите книгу.

Новая тема в творчестве Ремарка - концлагерь. Сам он в нём не был, но поверить в это сложно, настолько реалистично он описывает происходящее, настолько выстраданные мысли вкладывает в уста героев.

Несмотря на ужасно тяжёлую тему, роман получился очень светлым. Наверное, потому, что акцент в нём делается не на то, что потеряли, а на то, что сохранили. Та самая искра жизни, которая не дает сдаться, умереть, отупеть. Даже когда нет сил, нет надежды, люди могут оставаться людьми. Это главное.

книжка без абсента и туберкулеза, но зато с кроликами

тема кроликов кажется мне одной из центральных. о том, как чувак тетешкается с кроликами, но не воспринимает человеческую сущность обитателей лагеря. более того считает, что он отдает "хорошие" приказы, а их "плохо" трактуют.

на самом деле, мало людей в 21 веке, которые бы смотрели на явление концлагерей без содрагания (хотя такие люди есть). ремарк умело описывает нам суть явления, прорисовывая модель лишь отчасти: мы понимаем, что там страшно, но тем не менее можем читать дальше и что-то там абстрактно выводить

по сути книга про то, как сильный душевный порыв может дать дополнительный ресурс, когда уже нет никаких ресурсов. она не про ужас лагерей как таковой, а про философию свободы

особенно интересен диалог главгероя с лидером подполья. этим путем ремарк как бы нам показывает, что европа одинаково боится и германский нацизм, и коммунизм как пример силовой диктатуры, в которой силы должно быть все больше и больше, чтоб система не развалилась. но я, конечно, первым делом обращаю внимание на то, что 509 - умненький и проницательный, а вернер не видит противоречия в том, что в его версии страны снова будут лагеря. нет, мы не такиииие, но лагеря будут

(я, конечно, считаю, что фашизм и репрессии в советском союзе - это идеологически совершенно разные вещи, но на проамериканскую европу мы любуемся и по сей день)

как я поняла, концлагерь - это одна из тем, которую ремарк писал с чужих слов и временами это становится заметно. особенно поражают философские диспуты "скелетов", которые под конец начинают смахивать либо на тру героизм, либо на фантазии

еще все главгерои ремарка очень похожи друг на друга. в смысле, главгерои разных его романов. это вроде как печально, но мы любим его не за это, а за умелый слог и тексты про войну и поствоенную философию без особого надрыва

еще очень интересна все-таки тема кроликов и чуваков, которые умело убеждают себя, что они в белом. как всегда у ремарка, романтический флер горящих руин, хотя в фоне как бы гротеск, что все это так чудовищно. но меня больше беспокоят тру мясники, это ж надо было будить спящего зверя внутри этих милых людей

«Надежда умирает последней» - так говорят. И эта так. Но далеко не всегда. Легко говорить о надежде, когда она состоит в чём-то не особенно важном. «Лишь бы меня не вызвали к доске!», «Лишь бы он позвал меня гулять!», «Лишь бы повысили!». Но когда речь заходит о чём-то по-настоящему страшном, надежду сохранить нелегко. Концентрационный лагерь. Тысячи измученных голодом, холодом, побоями людей умирают в буквальном смысле пачками. День за днём, день за днём, изо дня в день. Голод гложет изнутри, холод – снаружи. Ты всё ждёшь и ждешь. Но всё повторяется снова. Легко ли сохранить в себе надежду при таком раскладе? Однако группе заключённых, так называемых «ветеранов», проживших в лагере больше других это удаётся несмотря ни на что. Хотя, если честно, не понимаю как. Легко быль сильным, смелым и волевым нам с вами. А каково было им? Герои книг безумно вдохновляют, хотя читатель знает, что жизни их могут оборваться в любой момент. И тут речь идёт не только о физическом существовании, но и моральном. Сломаться, превратиться в «мусульманина» - бездумную, безвольную машину, единственная мысль которой «ЕДА» - наверное, это страшнее смерти.

Заключённые разделись донага; каждый был человеком, но об этом они уже почти забыли.

Затронут вопрос осознания самими нацистами своих действий. Некоторые просто фанатики, выращенные на догмах партии, некоторые чувствуют себя больше и значимее, унижая и мучая других. Но что же они скажут, когда придёт время отвечать? «Мы просто выполняли приказ. Ничего личного». Личное… Если человеку скажут – «делай, что хочешь, но ответственность, всю ответственность», будешь нести ты лично». Тогда он подумает десять раз, прежде чем принимать какие-то меры. Но нам так легко подчиняться авторитету. Предполагается, что если скомандовали сверху, ответственность несёт тот, кто совершил решение. А исполнитель…? А что, он всего лишь делал то, что велено, в чём его вина? Но вопрос тут в человеческой ответственности, в чувстве человечности. Слепо подчиняюсь приказам, мы рискуем легко и быстро проскочить ту грань, где мы перестаём быть людьми, а становимся «исполнителями» - безликими полуживотными, без своих мыслей и мнений, заглушающими совесть.

Кое-кто уже преисполнился уверенности в том, что никогда не был настоящим нацистом; многие просто ни о чём не думали, ибо никогда этого не умели. Но почти все были убеждены, что действовали по приказу, и поэтому не чувствовали за собой никакой личной и человеческой вины.

-Мы – солдаты, - проговорил он. – Мы действуем по приказу, это каждому известно. – Он подтянулся. – Фюрер приказывает – мы подчиняемся. Фюрер принимает на себя полную ответственность за то, что он приказывает. -Как мне хотелось бы иметь собаку, - сказал № 7105. -Из неё получилось бы хорошее жаркое, - возразил Мюнцер. – В целом не меньше тридцати фунтов. -Я не имею в виду для еды. Просто так.

Очень меня зацепило то, что книга, по сути, не о жизни заключённых в лагерях. Не о том, что нацисты – зло во плоти (хотя кто спорит), а о том, что пока живёт надежда – живёт и человек. Это залог его существования. Человек не превратиться в животное, ведомое инстинктами, пока у в нём искра жизни – нечто, что не даёт ему сдаться, заставляет действовать и думать. И эта искра – надежда. Самый мощный стимулятор, способный поддерживать десятилетиями. Главное, чтоб эат искра не погасла.

Состоялось моё знакомство с другим, новым для меня Ремарком - жёстким, сильным. Тем Ремарком, который пишет о войне, и делает это с поражающей воображение красочностью и жестокостью.

Тема концлагерей всегда очень сильная и пугающая - у меня до сих пор в голове не укладывается, как такое могло быть на самом деле, как люди могли делать такое. Автор несколько изменил угол обзора, показав нам концлагерь изнутри, но не из эпицентра, а из Малого лагеря - той части лагеря, где медленно умирали те, кто по состоянию здоровья уже не мог работать, но пока жив. Оберш­турм­бан­нфю­рер гордился своим лагерем: он хороший, в нём нет газовых камер, да и живьём не сжигали никого - милосердно ждали, когда своей смертью умрут, ну и помогали по мере сил и возможностей, конечно. Да, прекрасный лагерь, думал оберштурмбаннфюрер. И приберегал пути к отступлению - а вдруг что, ему это на руку сыграет. Тьфу.

Да, это другой Ремарк, но черты его неизменно прослеживаются и здесь: человечность и мягкая меланхолия в сочетании с твёрдой силой и простотой. Прекрасное произведение.

"Мы не должны забывать этого. Но мы не должны и превращать это в культ. Иначе так навсегда и останемся в тени этих проклятых вышек".

Это ужасно. То, на что оказываются способны люди. Что они готовы сотворить над себе подобными, которые, по той или иной причине, кажутся им "недолюдьми". Это же всего лишь евреи/русские/не арийцы/мусльмане/католики... Причин бесконечно много. Страшная правда - одна. Правда о том, как легко найти себе самооправдание и превратиться из человека в зверя - почуявшего власть и безнаказанность зверя. Это книга о боли, о страданиях, о том, как людей заставляют перестать быть людьми. И начать ощущать себя лишь грязью.

И это прекрасно. То, как даже посреди беспросветного мрака люди умудряются сохранить в себе ту самую искру жизни. Как они оказываются выше тех, кто унижал их. Как находят в себе силы помогать другим и поддерживать, умирая от голода, боли и издевательств. Эта книга о борьбе, освобождении и надежде, которая способна воскреснуть даже тогда, когда кажется, что это невозможно.

Это то, что надо помнить. Что забывать нельзя. Книга потрясающая и очень тяжелая. Невероятное описание того, как в душах "скелетов" и полумертвецов пробуждается надежда. Как они просыпаются от тяжелого сна бесконечного пребывания в концлагере и впервые осмеливаются заглянуть в будущее - совсем немного, робко и осторожно, боясь поверить самим себе и спугнуть едва забрезжившее будущее.

Книга проникает в самое сердце, заглядывает в душу. Творящееся на ее страницах попросту не оставляет шансов остаться равнодушным.

Оценка: 5/5

Как же это мощно! Учитывая, что я совершенно не знала о чем книга, что она о концлагере... Это было сюрпризом. Но надо отметить, что описания зверств - нет. Автор не сделал центральной частью - пытки, систему концлагеря. Основа - люди. Их вера, их надежда, их мысли, их выживание. И вот это очень и очень и очень мощно, это очень сильно, очень впечатляет, это цепляет и не отпускает. Переживаешь вместе с героями эту надежду. Она очень и очень маленькая, но она есть и она дает невообразимые силы жить и бороться дальше, чтобы стать свободными. В этом плане - показанной надежды узников - пожалуй, самая сильная вещь, что я читала у Ремарка (да и вообще, пожалуй). Очень и очень впечатлило.