Снег пушистыми крупными хлопьями опускался на ветки деревьев, заметал тропинки и хижины жителей Верескового леса. Волчонок любил выбегать на улицу, чтобы поиграть в снежки с друзьями или, высунув язык, ловить кружащиеся снежинки. А ещё дедушка где-то раздобыл открытки, которые люди в канун новогодних и рождественских праздников дарили друг другу. Волчонок любил их рассматривать, складывал наиболее понравившиеся в свои раскраски и книжки, пересматривал и мечтал, что когда-нибудь побывает в мире людей.

– Мам, а почитай сказку. Но знаешь, вот чтоб настоящую сказку. Кошмарную-прекошмарную! Чтобы залезть под одеяло и трястись под ним до утра от страха, – попросил малыш.

– Кошмарную-прекошмарную, говоришь? Хм, тогда тебе нужна не сказка. Хочешь настоящую историю, легенду о загробном мире и его будущем спасителе?

– Угу, – закивал Волчонок, устраиваясь поудобнее в кровати.

– Тогда слушай и не вздумай пищать от страха, – понизила голос мама, доставая с полки книгу.

Волчонка эта книжка в скучной синей обложке всегда интересовала меньше всего, разве только как подставка, с помощью которой он мог доставать из шкафа сахарные косточки. А ещё в этой книге не было картинок, буквы казались мелкими и некрасивыми, страницы пожелтели и пахли клопами. Однажды Волчонок решил разогнать этой книжкой мышей, за что получил нагоняй от дедушки, поэтому поводов не любить книгу в синей обложке у малыша было предостаточно. Точно ведь зловещая книженция.

– Итак, если ты готов, то слушай во все ушки.

– Готов-готов!

– Глубоко в горах живёт огнедышащее чудище. Спит оно крепким сном, нежитью охраняется. Но однажды придут страшные времена, и чудище это воспрянет, выберется из своей пещеры, расправит крылья и обрушит на бедных жителей Могильного города всю свою злость, испепеляя всех и каждого. Заполыхает Могильный город, сгорит Вересковый лес, если только…

– Если что? – высунул любопытный нос из-под одеяла Волчонок.

– Хочешь знать, что случится? Есть такое поверье, что придёт истинный хранитель миров, кто будет править долгие годы могильными землями, кто сумеет укротить на тысячи лет разбушевавшегося дракона одной только песней, которая так растрогает каменное сердце этой свирепой и страшной зверюги, что она прекратит терроризировать наши края.

– Наверное, быть героем – это здорово, – воодушевился малыш. – Мам, я тоже хочу быть героем. Я ведь смогу?

– Разумеется, мой пушистик! А если хочешь сделать этот мир лучше, то начни с самого себя, – ласково прошептала мама, укрывая малыша одеялом и включая ночник, от которого по потолку и стенам забегали звёзды.

– Это как? Доедать кашу и чистить клыки утром?

– Да, хотя бы так, дорогой.

– Тогда я справлюсь, – решил Волчонок. – Мам, а ты завтра почитаешь эту книгу?

– Спи уже, мой отважный воин Вереска! Конечно, почитаю, – улыбнулась мама.

– А паутинные оладьи с паучковым желе сделаешь завтра?

– Сделаю. Спокойной ночи, малыш.

– А-а-а-у-у-у! Это хорошо, – наконец, угомонился Волчонок. – Спокойной ночи, мам.

Утопая в мягкой перине, Волчонок представлял, как ловко с помощью меча расправится со злодеями, напавшими на загробные земли и его родной Вересковый лес. Он смелый и опасный! Он будет героем. Ведь кто, как не он, смог бы избавить жителей здешних краёв от проклятого чудовища?

Скачущие по стенам и потолку серебристые звёзды складывались в картинки, и вот Волчонок увидел, как он лихо отрубал голову дракону, без труда справился с нежитью, охранявшей ужасное чудовище. Пресвятые тыковки, он сумел! Могильный город, Вересковый лес и даже Гнилая деревня уцелели, и ничего, что всё это Волчонку только снилось, он верил, что когда-нибудь настанет его час.

Часть 1

Глава 1 Синие ручьи

Три кота резвились на холме за старым кладбищем, то запрыгивая на покосившиеся от времени надгробья, поблёскивающие в свете луны, то гоняясь друг за другом по поляне. Серый, рыжий пушистый и чёрный. Коты то и дело мелькали в зарослях высокой травы, без страха пробегая мимо серебристого волколака и лисы с хвостом в несколько раз больше неё самой.

– Защити его. Убей монстров, – прошипела лиса, неслышно ступая по поляне и стараясь не приближаться к полуразрушенной церкви.

– Я не убиваю, – ответил волколак, гордо вскинув голову.

– Напрасно, монстры тебя бы не пощадили. В Могильном городе ходят слухи, что чудовища нижнего мира самовольно открыли двери в мир людей. Покидая границы Верескового леса, они навлекают опасность не только на людей, на нас тоже, – сказала лиса. – Действуй по обстоятельствам.

– Обстоятельства создают люди. Я выше обстоятельств, – ответил волколак, с завидным спокойствием наблюдая, как одному из котов вздумалось поиграть с его роскошным серебристым хвостом.

Лиса не теряла надежд образумить своего друга, но их спор зашёл в тупик. А коты перестали резвиться и, оставив в покое хвост волколака, помчались в сторону кустов в попытке спрятаться, как только услышали приближающиеся шаги со стороны могильной арки.

– Пора. Они уже здесь, – сказала лиса и растворилась в воздухе, оставив после себя шлейф красноватой пыли.

«Тебе конец, блохастый. Убирайся из нашего леса!»

– Этот лес ещё не ваш! И никогда он вашим не станет!

Волколак, не привыкший прятаться и отступать, с достоинством встретил врагов. Невидимые существа окружили его со всех сторон, но они были слишком слабы, чтобы вступать в схватку со стражем леса, охраняющим границы миров.

«Мы ещё вернёмся, блохастый. Ты не выстоишь…»

– М-у-у-у-р-р м-я-я-я-у-у-у!

Радостные коты выпрыгнули из кустов и понеслись к волколаку, обтирались об него, играли с хвостом. Они любили хозяина этого леса и всегда знали, что он защитит, и что никакие монстры, водившиеся по ту сторону арки, которая располагалась прямо за кладбищем, не пройдут из могильного мира в мир людей.

* * *

Несколько километров отделяло районный центр с его городской поликлиникой от стационарных больничных корпусов. Автобус здесь бывал с утра – отвозил невыспавшихся и от того хмурых людей на работу из одного города в другой, делая вынужденную остановку близ деревни, где эти корпуса располагалась. Вечером тот же автобус возвращался обратно, с большим нежеланием делая остановку у больницы, за которой находилась старая полуразрушенная церковь и кладбище.

Каково это – жить в деревне, Виктор знал наверняка. Проездил несколько лет в школу. Казалось, что это было в другой жизни: сначала ему требовалось пройти по потёмкам не меньше километра до остановки, помёрзнуть как следует на ней – зимой в метель, а осенью под дождём, дождаться автобуса и продолжить мёрзнуть там, трясясь по всем кочкам и ухабам. Весёлое время было. К счастью, вот уже несколько лет он жил в столице и приезжал в деревню лишь иногда, чтобы навестить отца.

С сумкой на одном плече и с гитарой на другом Виктор вышел из автобуса и почувствовал, что утонул в грязной жиже по самую лодыжку. Автобус сотрясло от смеха, когда пассажиры услышали, как он заорал.

Добро пожаловать в родное болото! А Виктор, будто забыв, куда собрался ехать, принарядился в белые джинсы.

От остановки ему пришлось топать не меньше километра по главной дороге. Прямо за поворотом виднелся дом отца. Поскольку приезжал Виктор сюда не часто, только на летних каникулах после сессии, то иногда даже забывал, как дом выглядел. И то, если работы бывало много, на лето Виктор оставался в Москве. В этот раз ничего не вышло с работой: в его услугах переводчика никто не нуждался, да и группу Виктор с ребятами решил распустить. Ничего у них не получалось. Это было дно. Но большим неудачником Виктор бы себя почувствовал, если бы узнал, что ему предстояло поселиться в деревне до конца своих дней. Этот жуткий кошмар до сих пор его преследовал на протяжении нескольких лет. Для себя Виктор решил, что даже под страхом смерти ни за что не вернётся жить в деревню.

С пятнадцати лет он красил волосы в немыслимые цвета, делал пирсинг и татуировки. Один раз Виктор заявился домой с жёлто-фиолетовым ирокезом, и отец чуть не выгнал его за такое издевательство над волосами и его нервной системой. В последнее время эксперименты Виктора с цветом стали куда спокойнее, потому что работодателей часто смущали его бирюзовые, зелёные или розовые волосы.

В этом году Виктору исполнилось двадцать два, он учился в одном из московских университетов на кафедре переводоведения на четвёртом курсе и в свободное от учёбы время подрабатывал репетитором и занимался переводами. Раньше работал грузчиком, в ресторанах быстрого питания, с отрепетированной неестественной улыбкой произнося «свободная касса» и оперативно раздавая заказы, на почте, потом официантом, успевая при этом играть в группе. В общем, изо всех сил пытался максимально забить время всякими полезными делами, чтобы как можно реже возвращаться в деревню и вспоминать о ней.

Всей душой Виктор ненавидел приезжать в Синие ручьи. Он сожалел, что отец променял сытую жизнь в столице на деревенскую глушь. Год назад Виктор узнал, что отца уволили с поста заведующего одной из московских больниц по статье, и он вынужден был вместе с семьёй переехать в деревню, где родилась и выросла мама Виктора. Что там за история приключилась, Виктору узнать так и не удалось. К сожалению, мама, тоже работавшая врачом, умерла десять лет назад, ровно через год после их переезда в деревню при обстоятельствах, в которые отец не счёл нужным посвящать Виктора. С тех пор отец жил уединённо, стал ещё более замкнутым, чем раньше, развёл кошек и всегда ждал лета, ведь только летом Виктор навещал его.

– Айко! Кыс-кыс-кыс…

С главной дороги Виктор свернул на узкую тропинку, ставшую скользкой из-за дождя. Серый упитанный кот, приметив хозяина на крутом повороте, бросился к нему и попытался забраться на руки.

– Айко, ну ты и грязнуля! Нет! Айко, брысь!

Виктор, придерживая одной рукой сумку, другой взял кота. Невесть откуда взявшаяся машина, резко вырулившая из-за угла, окатила парня с ног до головы водой из лужи, и теперь его когда-то идеально-белые джинсы окончательно приобрели серый цвет, а на новенькой рубашке и в волосах застряли комки грязи.

– Отлично. Дом, милый дом… – обречённо вздохнул Виктор, шлёпая по размытой тропинке к одноэтажному зданию. За последний год, что он отсутствовал, отец капитально отремонтировал дом, и даже постоянно скрипучее крыльцо выглядело как новенькое.

– Пап, я приехал, – постучал в окно Виктор, заприметив знакомую худую фигуру, суетящуюся на кухне. Обогнув огород, он подошёл к входной двери. На крыльце лежало ещё двое котов – рыжий пушистый Кацу и чёрный Хоси.

– Виктор! – обрадовался отец, открыв дверь, но, увидев, как Виктор с недовольным лицом тщетно пытался избавиться от грязи на рубашке, встревожился: – Что случилось?

– Я в порядке. Машина обрызгала. Как приятно снова вернуться домой, – кисло ответил парень, заходя внутрь и оставляя сумку в прихожей. Сейчас бы поспать…

Он последовал за Айко на кухню, откуда доносился аромат тушёного мяса. Отец отлично готовил, о чём прекрасно знали коты, которые дневали и ночевали на кухне, избрав её чуть ли не единственным своим местом обитания в доме.

– Послушай, колонка сломалась, придётся подождать, пока вода в вёдрах нагреется.

– Я мог бы и холодной помыться, – нахмурился Виктор, не представляя, что просидит ещё полчаса, почёсываясь от грязи.

– Не дури! Холодной он помоется. Давно не было воспаления лёгких? – посуровел отец, ставя перед ним тарелку с мясом.

Коты оживились и начали запрыгивать кто на шкаф, кто на холодильник.

– Вкуснотища какая! – взбодрился Виктор и с удовольствием начал уплетать мясо с картошкой, по ходу интересуясь, что нового произошло за время его отсутствия дома. – Как дела, пап? Что интересного в деревне?

– Ничего интересного, всё по-старому, – ответил отец, глядя в окно. – В больницу снова требуются врачи. Все от нас разбегаются, месяца не проработав. Недавно пропала ещё одна медсестра. Всё как обычно. Ты надолго?

– На месяц точно.

– Я помню, ты собирался к родственникам на юг.

– Не в этом году. Я не накопил достаточно денег. Так что, этим летом я остаюсь у тебя. Зачем мне море и пляж, если здесь есть восемь соток, милые соседи, речка через лес и кладбище? – нервно рассмеялся Виктор, думая, что таким образом удастся сгладить неловкую обстановку. Лишь бы отец не обиделся.

Соседи – ещё одна причина, почему Виктор не хотел приезжать в деревню. Не сказать, что соседи были не адекватными, но они всегда относились к нему не по-доброму. Вечно косые взгляды, злобные усмешки и перемывание костей за спиной. А когда Виктор был маленький, эти сумасшедшие напугали его в лесу. Считалось, что жители глубинки отличались от жителей столицы и прочих крупных городов простотой и душевностью, чего никак нельзя было сказать про милых соседей Виктора. Он бы вообще назвал их посланниками ада, но никак не людьми, и уж точно совсем не милыми.

Конечно, Виктор сожалел о том, что целое лето придётся торчать в ненавистной с детства деревне и работать в огороде. Работа в огороде всегда внушала Виктору отвращение, но отец настаивал. Хорошо, что к колодцу за водой не нужно было ходить после того, как отец три года назад занялся капитальным ремонтом и провёл к дому все коммуникации.

И самое главное, просто вишенка на торте, Виктора не радовало то, что интернет в Синих ручьях ловил плохо, и это значило, что про общение с друзьями из-за рубежа можно было забыть. Он надеялся, что Кэти не разлюбит его. Виктор пообещал, что зимой после сессии прилетит к ней, а по окончании университета, ровно через год, вообще попытается уехать на стажировку с прицелом обосноваться в чужой стране и найти там работу.

* * *

Вересковый лес сегодня оставался мрачным и спокойным, хотя обычно был наполнен самыми разными звуками – от песен летучих мышей, которые люди в силу своих ограниченных возможностей услышать никак не могли, до криков ворона и треска веток под ногами. Но поскольку люди в этих краях никогда не водились, Итси без опасений переступил черту, отделявшую могильные земли от владений семьи Волчонка. Жизнерадостного некроманта с гримом клоуна на лице и в клетчатом бежевом костюме погнало в Вересковый лес не столько любопытство, сколько летнее домашнее задание по алхимии.

– Привет, Итси!

– Привет, Скёльдольфр.

– Ого, ты выговорил моё имя! Продолжай называть меня Волчонком, как и все. Я привык уже.

Из темноты леса навстречу клоуну вышел парень в пушистых штанах и варежках, с милыми волчьими ушками, на которых подрагивали серебристые кисточки.

– Я думал, ты сходишь за травами вместе с Юсферату и Эмиру, которые были у меня в гостях на прошлой неделе, – сказал Волчонок, согласившись составить другу компанию в горах. – Они даже с картой умудрились заблудиться, представляешь? Пришлось идти за ними. Вот же тыквы пустоголовые!

– Ой, подожди! Подсвети монстрофоном, я куда-то вляпался, – буркнул Итси, понимая, что поскользнулся на липкой вонючей жиже и запачкал пиджак.

– Пресвятые тыковки, а это ещё что такое? – ахнул Волчонок, увидев огромные следы неведомого ему ранее зверя.

– Это же твой дом. И ты не знаешь?

– Да, но я даже не в курсе, у кого из жителей леса может быть такой огромный размер лапы, – озадаченно почесал за ухом Волчонок.

«М-я-я-я-у-у-у-у-у!»

Итси и Волчонок от неожиданности отпрянули в сторону, когда на бетонную плиту от заброшенной могилы запрыгнули коты. Серый, пушистый рыжий и чёрный. Горящими глазами они смотрели на монстров, а серый решил похвастаться добычей – в зубах он держал свежепойманную летучую мышь.

– Фу, напугали! – выдохнул Волчонок. – А ну, брысь!

– Кто-то из ваших выходил к людям? – осведомился Итси.

– Нет. Не знаю. Эти коты могут шнырять туда-сюда, никакие границы миров им неведомы. Хотя мне не нравится, что они чувствуют себя тут, как дома. Я… А-а-а-у-у-у-у!

Пока Волчонок размышлял о порядках в лесу, котах и прочих недоразумениях, Итси незаметно для друга подкрался сзади и прикусил его за ухо, отчего тот в ужасе заверещал на всю опушку леса.

– А-ха-ха-ха-ха!

– Ну и шуточки, – пробормотал Волчонок, хотя сам готов был залиться смехом. – Пошли уже!

Поиграв с котами, друзья забыли про следы неведомого им существа и далее отправились в горы на поиски трав для летнего домашнего задания. Итси пребывал в прекрасном расположении духа. Убрав паутину с волос и с лёгкостью преодолев овраги, он пробирался сквозь плотно стоявшие друг к другу деревья, окутанные паутиной, будто пледом, и пел:

Есть странный город

На границе подлунного мира,

Где все живут спокойно,

Где нет места суете.

– Где нет места суете-е-е-е! – подхватил последнюю строчку Волчонок.

Вскоре и сами друзья пропали в густеющей темноте Верескового леса.

Глава 2 Опять новенькие

– Вить, как позавтракаешь, сходи на огород и полей огурцы, – делал последние наставления отец, собираясь рано утром на работу.

– Угу, – подал Виктор недовольный голос из самой маленькой комнаты, находящейся близ кухни. Коты с самого утра, как только рассвело, скакали по нему как ненормальные, так что выспаться не удалось.

– Да, там ещё морковь надо прополоть, – вспомнил отец и окончательно добил его последней просьбой: – И шляпу надень, чтобы голову не напекло.

– Ага, сейчас ещё чуть-чуть полежу…

– Вставай! В жару никто огород не поливает.

С нехорошим предчувствием Виктор выглянул в окно. Ого, да там целых три грядки с морковкой! Чтобы прополоть три грядки и полить огурцы – но это меньшее из всех зол – надо проторчать на жаре не меньше часа, а ему, не привыкшему работать на огороде, и того дольше. Гораздо дольше. Видимо, Виктор погорячился, сказав отцу, что останется на всё лето в деревне. Уже на второй день он готов будет идти до столицы пешком.

Позавтракав бутербродом с кофе, проверив электронную почту и ответив на сообщения от своей девушки по переписке, Виктор вышел на улицу, не желая откладывать работу на потом, но уже спустя полчаса почувствовал себя неважно – голова заболела, подступила тошнота, сердце забилось сильнее. Голова закружилась так, что он понял, как ничком падает на землю. Виктор будто провалился в сон, а очнулся уже поздним вечером, когда стемнело. Лёжа на земле и чувствуя холод, он начал смотреть по сторонам. Встать по-прежнему было трудно, но Виктор как-то изловчился и принял вертикальное положение. Сначала он решил, что до сих пор находится на огороде, но, оглядевшись вокруг, понял, что оказался в лесу. В том самом лесу за больницей, который граничил с кладбищем и славился чертовщиной.

На трясущихся от слабости ногах Виктор поплёлся к едва пробивающемуся свету – это фонарь освещал главную дорогу. Но он шёл, как ему казалось очень долго, а дорога даже не показывалась. Создавалось ощущение, что он топтался на месте.

– Витя, подожди, дорогой!

Ноги плохо слушались, но идти нужно было только вперёд. Виктор вздрогнул, услышав родной голос. Но быть такого не могло! Он слышал маму, которая умерла лет десять назад. Так, что бы ни случилось, главное не оборачиваться. «Иди только вперёд!»: упрямо твердил голос разума.

– Витя, постой! Подожди! – умолял мамин голос.

Остатки разума покидали Виктора с каждым шагом, и на мгновенье он отвлёкся от предостерегающих мыслей и оглянулся. Никого страшного Виктор не увидел. Стояла только мама. Она улыбалась и стала потихоньку приближаться к нему.

– Зачем убегаешь? Я давно тебя не видела.

Мамино лицо с каждым шагом преображалось, но не в лучшую сторону – щёки становились впалыми, глаза наоборот вылезали из орбит, зубы выросли и скоро достали до воротника её платья, волосы поредели, а кожа покрылась красными волдырями. Только сейчас Виктор заметил, почему у мамы такая неуклюжая походка – у неё были копыта!

А потом из темноты деревьев начали появляться и другие чудовища, головы которых были людские, причём ему хорошо знакомые – деревенские. А туловища их отличались от человеческих. Семья Афанасьевых предстала в облике двухметровых многоножек, а их дочь выглядела и того хуже – огромный паук метра три в высоту с бесчисленным количеством ног и глаз. Петрович из дома напротив с телом коня выглядел более-менее сносно, у остальных были рога, клешни, щупальца, зубы у всех выросли чуть ли не на полметра.

– Не бойся, милый. Иди ко мне, – проворковала мама, совсем утратившая человеческий облик, теперь на Виктора ни много ни мало смотрел рогатый чёрт на крепком мускулистом теле с длинными изогнутыми клыками.

Огни, освещающие дорогу, погасли, и в густоте мрака виднелись только глаза чудовищ, а Виктор к ужасу своему понял, что загипнотизирован ими и дальше идти не может.

Чудовища приближались, но вдруг из непроглядной темноты кто-то выпрыгнул. Виктор зажмурился от серебристого свечения, исходившего от лохматой серой собаки. А другое существо с шикарным лисьим хвостом обдало его снопом красно-золотых искр. Существа обогнули поляну и прогнали чудовищ, хотевших напасть на Виктора.

– Не уходите… – пробормотал он, снова теряя сознание.

* * *

Отец вернулся домой после пяти часов вечера и еле-еле привёл Виктора в чувство. Как долго он провалялся без сознания на грядке моркови, Виктор и понятия не имел. Выбравшись ближе к полудню в огород, он схлопотал солнечный удар и так плохо, как сейчас, ему никогда ещё не бывало. С помощью отца Виктор добрался домой и дополз до кровати.

– Я же говорил, что без шляпы нельзя работать!

– Ох… Я забыл, прости, – простонал Виктор, хватаясь за голову.

– Высшее образование получаешь, а всё такой же бестолковый! А если бы я сегодня задержался, сколько бы ты провалялся без сознания?!

– Пап, голова болит. Пожалуйста, не кричи, – взмолился Виктор. Почувствовав силы, он резко встал с кровати, но тут же упал обратно – голова закружилась, а в глазах потемнело. – Мне мама приснилась, соседи… Афанасьевы даже. И все они были чудовищами.

– Мама умерла, – дрогнул голос у отца. – А с соседями нечего общаться!

– А то я не знаю, – буркнул Виктор.

Провалявшись в постели до утра, а точнее до обеда следующего дня, он проснулся с тяжёлой головной болью и, не рискуя снова получить солнечный удар, нацепил уродливую соломенную шляпу. Ну и что, что теперь он был похож на огородное пугало. Всё равно никто Виктора тут не увидел бы, кроме проходящих мимо соседей, до которых ему не было дела. Они даже демонстративно не здоровались с Виктором, делая вид, что его не существует.

Виктор выглянул за калитку дома и заметил шедшую по главной дороге стройную невысокую девушку со светло-русыми волосами, длинной ниже плеч. Она не была деревенской, потому что местные девушки не носили обтягивающие джинсы, футболки с ярким принтом, и у них явно не имелось татуировок в нижней части спины. Какие же у неё блестящие светлые волосы…

Чтобы не показаться идиотом, Виктор снял дурацкую шляпу и, весело помахав девушке рукой, вышел за калитку.

– Привет! Помощь не нужна? – начал он, подумав, что вопрос можно было поставить иначе и вообще заговорить о чём-то более интересном.

– Нет, спасибо. Я тут недалеко живу.

– Живёшь? – ещё сильнее удивился Виктор, прибавив шагу.

– У Афанасьевых.

– Постой, насколько я знаю, у Афанасьевых только одна дочь.

– Я временно там живу, у тёти. Меня зовут Вера, – смущённо пробормотала девушка и остановилась.

– А я Виктор. Подожди… Ты новый врач? Отец говорил, что в больницу новый врач приезжает.

– Я медсестра. Но врач тоже приехал.

Виктор корил себя за то, что болтал невпопад. Но он нервничал!

– Как же тебя угораздило приехать в нашу глушь? Я не понимаю.

– Не ты один удивляешься, – закивала Вера. – Я устала от столицы. Устала каждый день вставать в самую рань, чтобы почти через весь город добраться на метро до учёбы. Короче, суета большого города, стресс…

– М-м, ох, уж эти столичные мажоры!

– А-ха-ха, именно! Ну а вообще, – Вера повторила специально для Виктора: – Я тут временно.

– Мой папа тоже так говорил лет десять назад. Да уж…

Глупые фразы, ненужные смешки – всё это придавало разговору неловкости.

– Я и правда временно здесь, надеюсь. Татьяна Афанасьева – моя родная тётя. Хотя до приезда я её видела всего один раз, – призналась Вера. – В деревне я только второй день нахожусь, но думаю, что помру от скуки.

– Не помрёшь, – Виктор понимающе улыбнулся. – Могу показать тебе местные достопримечательности.

Вера удивлённо изогнула бровь.

– Знаю, что странно звучит, но они тут есть.

– Ладно, договорились. Встретимся ещё, – сказала Вера на прощание и поспешила домой.

Виктор с восхищением смотрел ей вслед, ловя себя на мысли, что совсем позабыл про Кэти, свою девушку по переписке.

«М-у-р-р-р-р м-я-у-у-у!»

– Фух, Айко! Это ты, – вздрогнул Виктор.

Наверняка он так и стоял бы на дороге с открытым ртом, если бы не вспомнил, что нужно вернуться на огород и продолжить прополку грядок. Прогнав кота, расположившегося на брошенной у калитки шляпе, Виктор решил, что пора и делом заняться.

– А-а-а-а-а, ну Айко!

Весь романтический настрой у Виктора пропал, когда вместо шляпы он схватил дохлую летучую мышь, которую заботливый Айко уложил поверх головного убора.

* * *

На следующее утро отец решил сжалиться над Виктором и сказал, что впредь на огороде он будет работать сам. А чтобы Виктор не скучал, предложил пойти с ним на работу. Виктор не горел желанием идти в больницу, но перспектива целыми днями слоняться по дому, таращась в потолок и проклиная нестабильный интернет, привлекала его меньше всего. Телевизора у отца не было, а все имеющиеся дома книги Виктор давно уже перечитал.

В больнице оказалось не намного веселее, чем дома. Но один единственный плюс менял всё – солнечный удар Виктору здесь не грозил. Он прошёлся по всем этажам главного корпуса меньше, чем за час. Посидел в ординаторской, пошёл и поболтал с медсестрой Анькой, которая в школьные годы выражала ему симпатию. За несколько лет Анька нисколько не изменилась, только прибавила пару кило, а так по-прежнему болтушка и сплетница. От её непрекращающейся болтовни и заливистого смеха пошла кругом голова, так что Виктор решил сбежать домой, пока не поздно.

Но тут Виктор увидел Веру. В белом халате и с пучком волос он бы её ни за что не узнал. Весь медперсонал крутил пальцем у виска, когда узнал, что Вера и молодой врач по имени Влад приехали из столицы в лесную глушь.

– Ещё не захотелось домой-то сбежать? – хохотнула в столовой за обеденным перерывом Анька Осипова.

Анька жила в доме напротив Афанасьевых и вызвалась провожать Веру до больницы и обратно, когда их смены совпадали. Виктор тоже сидел в столовой за соседним и столом и, нацепив наушники, слушал музыку.

Теперь ты полюбила другого монстра.

Что ж, я вижу – он лучше меня.

Пожалуйста, только не выбрасывай меня,

Не оставляй меня одного!

Песня закончилась в тот момент, когда Осиповой вздумалось обсудить его.

– С чего вдруг? Мне нравится здесь, – ответила Вера, грызя твёрдую, как камень баранку.

– Конечно, – хмыкнула Анька, налегая на пирожки. – Я видела, как ты с сыном нашего главврача ворковала вчера.

– Ань, он сам подошёл. Мы просто пообщались, ничего такого.

– И правильно. Они странные, эти Яковлевы, – понизила голос Анька, потом и вовсе перешла на шёпот, не зная, что Виктор выключил музыку и навострил уши. Но сам не подавал вида, что подслушивал, лишь кивал в такт воображаемой музыке.

– После того, как его семейка приехала сюда, у нас в больнице и деревне жуть всякая стала твориться. Яковлевых здесь никто не любит, с ними не общаются. И тебе не советую.

Вера пожала плечами.

– При общении с Виктором я бы ни за что не подумала, что он какой-то странный и ненормальный. Обычный такой парень.

– Обычный, конечно. Поменьше бы с ним болтала. Слушай, Иванову из третьей палаты надо выписать, подготовь её к выписке, хорошо? А в шестой Парфёнову надо перевязку сделать, поможешь? А то я ничего не успеваю.

Вера кивнула, хотя работы хватало и ей. Но ссориться с Анькой ей не хотелось, так как они на работу и с работы ходили вместе, когда их смены совпадали, и вообще иногда с ней было весело. Анька любила болтать и всегда рассказывала что-нибудь интересное, во что верить нужно было только в крайнем случае. Болтушка Анька разносила по больнице любые сплетни.

Когда девушки разошлись по своим делам, Виктор совсем заскучал. Он вышел на улицу и так задумался, что не заметил, как ноги унесли его за территорию больничного корпуса. Давненько он не бродил по лесу. А вот это интересно… Кажется, по лесу вздумалось погулять не только Виктору. В кустах рябины Виктор увидел, как он надеялся, нормального адекватного человека, а не тех монстров, которые называли себя соседями.

Волчонок шуршал в кустах рябины и заметил приближающегося к нему Виктора слишком поздно. Забыв про технику безопасности при общении с людьми, Волчонок помахал рукой Виктору и приветливо улыбнулся.

– О, здравствуй, человек! – радостно произнёс Волчонок. Распробовав не созревшие ягоды, он поморщился и выплюнул вязкую массу: – Тьфу…

Виктор окинул критичным взглядом незнакомца. Ходить в меховых штанах и варежках летом? А ещё этот нелепый ободок с волчьими ушами… Но незнакомцу не было дела до жары, и он лихо рассекал по лесной опушке в поисках более-менее сносной еды.

Волчонок пошевелил ухом, и Виктор испугался, что ему снова напекло голову, он вот-вот рухнет в обморок, и привидятся ему ужасные монстры. Снова!

– Эй, ты кто? Как здесь оказался? – спросил Виктор таким тоном, будто бы гулять по лесу могли только конченые психопаты.

Соседи они такие, да… Но этот беспечный паренёк в деревне не проживал.

Аниматорам, актёрам и тому подобным персонажам в Синих ручьях, как и в соседнем райцентре, делать было нечего, если только приехать и утопиться в речке за кладбищем от безысходности.

Но парень не выглядел расстроенным, печальным или убитым горем. Нет. Волчонок вполне себе резво лазил в кустах и пробовал ягоды, которые, как полагал Виктор, для людей были не так уж и съедобны. Красные ягоды напомнили Виктору бузину, которая славилась своими ядовитыми свойствами, а розовый кустарник являлся ничем иным, как Волчеягодником, который вызывал тошноту, рвоту, судороги и прочие неприятности, от которых человеку была только одна дорога – в морг. Вот он, кстати, как раз недалеко находился, прямо за зданием неврологического корпуса.

Но незнакомец без страха и последствий ел ягоды, да ещё и Виктору предложил угоститься.

12 След.

На границе подлунного мира

Часть 1

Глава 1 Синие ручьи

Глава 2 Опять новенькие

С этой книгой читают

Другие книги автора