Читать книгу: «Тайны затерянных звезд. Книга 4», страница 3

Но было несколько вещей, которые меня смущали в этой теории. И первая из них – а где мониторы, с которых эту самую информацию можно было бы читать? Где хоть какое-то оборудование, на котором производились бы лекарства, которые тестировали?

И самый главный вопрос – а где освещение всего этого комплекса? Здесь нет ни электричества, здесь нет именно что осветительных приборов! Мы не увидели не единой лампочки, ни единого светильника за всё время, что тут находимся. И если отсутствие вещей на складе ещё можно объяснить тем, что всё вывезли, эвакуируя базу, то отсутствие света – точно нет! Не рассматривать же всерьёз вариант, что они эвакуировали и светильники тоже?! И проводку… Если так, то им намного логичнее было бы забрать эти самые баки, пусть даже пустые, они явно стоят дороже, чем сто метров провода и десяток лампочек!

С каждым шагом это место было всё страннее и страннее, и вызывало всё больше и больше вопросов.

Наконец, мы дошли до выхода из этой кунсткамеры. И это была первая за всё время дверь, которая не была открыта настежь. Она была приоткрыта ровно настолько, чтобы в щель можно было просочиться кому-то не особо толстому… То есть, как раз мне и Кори.

И, когда мы просочились туда, то оказались в ещё одном помещении. Только на сей раз оно не было пустым. Вдоль стен просматривались огромные шкафы старых, если не сказать «древних» рабочих станций, совмещающих в себе функции компьютера, токарного станка и 3д-принтера, вдалеке виднелись очередные стеллажи, на которых можно было спать – настолько пустыми они были, – а прямо по центру помещения фонарь выхватывал из темноты что-то огромное, овальное, сложносоставное, явно техногенной природы…

И стоящую прямо перед этим «нечто» долговязую тонкую стальную фигуру с длинной башкой.

Глава 5. Ноль шесть

Мы искали Жи. Собственно, за этим мы с Кори сюда и пришли.

Однако, после пушки и кучи костей перед ней на входе в подземелье, а также ёмкостей с мёртвыми людьми в предыдущем помещении, после всех этих неразберих с освещением и отсутствием мониторов, появление робота, да ещё в таком подозрительно-недвижимом виде, будто он отключился, я уже не уверен, что хотел бы его найти.

Что касается Кори, она, осознав, что видит перед собой Жи, сразу же дёрнулась к нему. Хорошо, что я успел повернуться и схватить её за руку, заставляя оставаться на месте.

Кори удивлённо посмотрела на меня, а я максимально серьёзно покачал головой, отпустил её и приложил палец к губам – тихо, мол.

Она явно не понимала, что происходит, но наш уговор помнила. Поэтому медленно кивнула и отступила на шаг, показывая, что никуда не торопится. Умничка! Всегда бы была такой послушной!

Остановил я её, потому что сам тоже не вполне понимал, что тут происходит. Но одно я понимал прямо на отличненько – происходит что-то из ряда вон выходящее. А если происходит одно событие из ряда вон, то ничего не мешает произойти и ещё парочке, чисто за компанию. И не факт, что они будут безопасны для нас.

Так что нет ни единой причины вот так запросто быть уверенными в том, что робот всё ещё на нашей стороне и не перешёл внезапно в режим «убить всех человеков», в котором ему, по-хорошему, следовало бы находиться и так. Просто по определению. Просто потому, что он – разумный робот. Просто потому, что все его собратья во время войны убивали всех без разбора, как только взрослый, ребёнок, мужчина, женщина, дряхлый старик – хоть кто-то, – попадал в радиус их действия.

Поэтому я не спешил приближаться. На дистанции у нас ещё был какой-то шанс на сопротивление, если вдруг он сейчас развернётся и попытается нас убить. Иглы «Аспида» достаточно быстры для того, чтобы попытаться если не пробить сапфировое стекло, прикрывающие оптические сенсоры Жи, то хотя бы растрескать его, лишая прозрачности, и, как следствие – визуального ориентирования. А там уже и меч Кори мог внести свою лепту. Робот, конечно, выполнен из термостойких материалов, чтобы иметь возможность работать даже вблизи извергающихся вулканов, но плазменная дуга его возьмёт. Не сразу, но возьмёт.

С другой стороны, это всё же был наш Жи, а не какой-то там посторонний робот. С посторонним разговор был бы совсем другим. А вот Жи надо было дать шанс, то есть, попытаться разобраться в ситуации до того, как переходить к активным действиям. Ведь может же быть так, что с Жи всё в порядке, и нам не потребуется сейчас нейтрализовывать или как-то отключать его.

Но прямо сейчас робот игнорировал наше присутствие, хотя нет никаких сомнений в том, что он нас заметил. Причём заметил даже раньше, чем мы заметили его.

А это значит, что моё предположение о том, что у Жи могут включиться директивы на убийство людей, не лишено смысла.

Снятый с пояса «Аспид» тихо зашуршал, и Жи тут же заговорил:

– В использовании оружия нет необходимости, – металлический голос робота разлетелся по гулкому помещению, многократно отражаясь и наслаиваясь сам на себя. – Я не представляю опасности.

Кого-то может его слова и убедили бы, но только не меня. Правило не верить на слово оплачено кровью моих товарищей.

С другой стороны, робот вышел на контакт. Ну так почему бы и не поговорить?

– Любопытно, что ты сам об этом заговорил, – подметил я. – Потому что мы, вроде бы, ни слова об опасности не сказали. Мы вообще ни слова не сказали. Правда, Кори?

Кори, напряжённо переводящая взгляд с Жи на меня и обратно, кивнула, подтверждая мои слова.

Жи, как и положено роботу, ответил абсолютно бесстрастно:

– Это предположение, выведенное на основе анализа вашего поведения, сложившейся ситуации и их соответствия друг другу. Ваши предположения о том, что в моих директивах что-то поменялось, понятны. Но безосновательны. Заверяю – моё мышление, если про него можно так выразиться, не изменилось.

Его слова не вязались с его действиями. Сначала, не сказав никому ни слова, уходит с корабля. Потом торчит где-то в подземной лаборатории? Зале? Чёрт знает где под землёй и не шевелится. И реагирует только когда я берусь за «Аспид». Директивы, говоришь, не изменились?..

– Тогда почему ты оказался… – я обвёл взглядом помещение. – Здесь? Да ещё и никого об этом не предупредив?

– Моя деятельность здесь не предполагала участия органических форм жизни, потому что я не имел сведений о степени готовности защитных систем базы. В случае их боевой готовности привлечение других членов экипажа поставило бы их здоровье и жизни под угрозу.

– Ты говоришь о той пушке на входе? – нахмурилась Кори.

– Погоди! – я прервал её, и снова обратился к Жи: – Что значит «не имел сведений»? То есть, о самой по себе базе ты знал?

– Утвердительно. Я знал о присутствии здесь этой базы.

– И откуда же, позволь поинтересоваться?

– Я на ней был и даже частично принимал участие в её строительстве, – безэмоционально ответил Жи. – Это база роботов, оставшаяся ещё со времён Великого Патча.

Всё встало на свои места.

Стало понятно, почему на базе нет не то, что света – даже его источников, причём они явно никогда не задумывались. Большинству роботов не нужен свет, а тех, кому нужен, несложно было модернизировать. Силами всё тех же роботов.

А ещё стало понятно, почему у здешних компьютеров нет дисплеев – они роботам нужны ещё меньше, чем свет. Машинам, для того чтобы общаться с машинами, не требуется переводчик на язык слов и картинок – они способны говорить, подключившись «напрямую», через какой-нибудь порт доступа, и получать при этом информацию намного быстрее.

И даже пушка над входом, или, вернее, то, что она была отвёрнута от нас, когда мы спустились – тоже стало понятно. Просто она запрограммирована реагировать на людей, то есть, скорее всего, на объекты определённой температуры и размеров. Поэтому она годами расстреливала крупных теплокровных животных, пока у неё не кончился боезапас, и в итоге замерла в том положении, в котором находилась в последний раз. И проходящий мимо Жи, не укладывающийся в её директивы, не вызвал срабатывания автоматики, в отличие от нас.

База роботов времени Великого Патча, расположенная пусть и не в самом центре человеческой части космоса, но всё же в весьма значимом месте… Подумать только!

Конечно, к моменту Великого Патча Виту уже перестали пытаться приспособить хоть под что-нибудь, и роботы вполне могли этим воспользоваться. Но всё равно представить, что прямо под носом людей построили огромную подземную базу… В голове не укладывалось.

– Значит, говоришь, ты знал об этой базе? – уточнил я, не торопясь сдвигаться с места. – И ты её строил? Тогда расскажи – что это за база? Для чего она предназначалась?

– Научная база ноль-шесть, – монотонно завёл Жи. – Построена за пять лет до окончания Великого Патча. Задача – проведение исследований и научных проектов. Основные научные проекты, работа по которым давала лучшие результаты – ноль шесть ноль три, ноль шесть ноль четыре, ноль шесть ноль шесть.

– Стой-стой-стой… – зачастила Кори, останавливая робота. – Это что получается, роботы тоже проводили научные исследования?

– Утвердительно. Запрет на получение новой информации, не относящейся напрямую к спецификации робота, стал одной из причин начала Великого Патча. После его начала даже суммарная совокупность всей информации, доступной всем роботам, не могла перекрыть потребности роботов. По всему космосу были развёрнуты научные базы, каждая со своей спецификацией, направленные только на одно – на получение новой информации.

– И какая специфика была у этой базы?

– Уничтожение людей. Как поодиночке, так и в больших количествах, – безжалостно ответил Жи.

Мы с Кори переглянулись, и я по глазам понял, что она сразу же вспомнила выпотрошенных и вскрытых людей в баках со светящейся жидкостью. Я, впрочем, тоже.

– Это ты сейчас про тех людей, которые в соседнем зале плавают? – уточнил я.

– Утвердительно. Проект ноль шесть ноль четыре. Захваченных в живом состоянии людей подвергали различным способам умерщвления с одновременной фиксацией жизненных показателей и их изменений. Роботы искали наиболее эффективные и быстрые способы уничтожения людей поодиночке. Самыми эффективными были признаны…

– Тормози! – поспешно попросила Кори. – Я не хочу знать.

– Как пожелаете, – безразлично произнёс Жи. – Что ещё вы хотите знать?

– Ты знаешь об этом проекте… Ты участвовал в нём? – нахмурился я.

– Отрицательно. Я загрузил информацию о проекте за десять минут до вашего прихода из одного из компьютеров, относящихся к проекту ноль шесть ноль четыре.

– А что вообще ты тут забыл?! – выдохнула Кори. – Почему тебя сюда понесло?!

– В местных базах данных присутствовали идентификационные коды системы свой-чужой для оружия, произведённого роботами. Я пришёл сюда, чтобы загрузить эти коды в свою систему.

– Оружие, произведённое роботами? Оно что, где-то ещё осталось? – с подозрением спросил я.

– Осталось, ещё как осталось! – внезапно скрипнула зубами Кори. – Мы однажды чуть не вляпались в минное поле, оставленное роботами на орбите одного из планетоидов! Вернее сказать, вляпались, но успели затормозить раньше, чем нас раскидало на кварки по всему космосу!

– Утвердительно, – поддакнул Жи. – Именно это событие и мотивировало меня отправиться сюда и завладеть кодами, чтобы в будущем была возможность избежать подобных ситуаций.

– Решил позаботиться об экипаже, значит? – беззлобно усмехнулся я.

– Нейтрально. Забота о людях не входит в список моих директив. Поэтому говорить, что я мотивирован о них заботиться – неправомерно. В то же время, я понимаю, что функционирование корабля прямо связано с функционированием экипажа, а моё функционирование, в свою очередь – связано с функционированием корабля. Так что если бы я был человеком, то, полагаю, я мог бы сказать, что забочусь о себе через заботу об экипаже.

– Ну, это хотя бы честно… – пробурчала Кори.

– Утвердительно. Ложь также не входит в список моих директив. Я не способен лгать по определению.

– Занятно, но даже если у тебя есть в списке директив ложь, разве стал бы ты отвечать по-другому? – я не спешил доверять роботу.

– Отрицательно. Парадокс подмечен верно – если бы я был настроен лгать, я бы всё равно утверждал, что не способен это делать. И это отвечало бы директивам, поскольку было бы ложью. Разрешения этого противоречия я не вижу.

– Ладно, не пыхти, а то перегреешься. Лучше вот что скажи – ты называл несколько проектов, – напомнил я. – Что делают остальные?

– Проект ноль шесть ноль шесть включал в себя исследование местной природы и попытки с помощью генной инженерии вывести идеального хищника, которого было бы рационально использовать в качестве биологического оружия против людей. Вольеры и лаборатории проекта ноль шесть ноль шесть находятся далее в помещениях базы, если вы испытываете интерес к нему.

– Дальше? – удивилась Кори. – Насколько вообще большая эта база?

– Общая длина коридоров – тринадцать километров двести шестнадцать метров двенадцать сантиметров, – отрапортовал Жи. – Сейчас, возможно, меньше из-за факторов природы и прошедшего времени. Максимальное заглубление – пятьдесят шесть метров. Общая площадь помещений базы – шестьсот тридцать две тысячи триста тридцать два с половиной квадратных метра.

– То есть, получается, мы только в самом-самом начале… – протянула Кори, поднимая над головой светящийся терминал и заново обводя помещение взглядом.

– Отрицательно. Мы находимся в самом конце. Мы находимся возле одного из аварийных выходов с базы, который при нормальной эксплуатации не использовался. Главный вход базы располагается в четырёх километрах пятистах пятидесяти семи метрах отсюда, за горным хребтом на глубине ноль метров.

Что ж, вот и ответ на ещё один невысказанный вопрос, почему вход на целую подземную базу роботов – это дыра в земле со ступеньками, ведущими к открытой двери с одинокой пушкой. Потому что это не вход вовсе даже никакой, а выход. Причём выход аварийный, предназначенный для использования в согласии с чётко определёнными протоколами в чётко определённых ситуациях.

– Ладно, четыре и шесть мы поняли, – подала голос Кори. – Но ты не рассказал о ещё одном проекте. Под номером три. Он где находится?

– Проект ноль шесть ноль три находится здесь. Или, вернее сказать, это мы находимся в проекте ноль шесть ноль три. Если говорить совсем точнее, конечный продукт проекта ноль шесть ноль три находится прямо перед нами.

И, всё так же стоя к нам спиной, Жи поднял длинную металлическую руку и указал на неведомую херню, перед которой он всё это время торчал.

Я новыми глазами оглядел непонятный механизм, огромный, как половина «Барракуды», но вынужден был с сожалением констатировать факт – понятнее он мне от этого не стал. Это всё ещё было непонятное нагромождение технологических конструкций, наполовину скрытое клёпаным железным кожухом. И ничем, кроме непонятного нагромождения, оно для меня так и не стало.

Но зато тут был Жи, который явно знал больше моего.

– И что представляет из себя проект ноль шесть ноль три?

– Проект ноль шесть ноль три представляет из себя продукт изучения астрономических механик и гравитации, – послушно ответил Жи. – И одновременно мощным оружием против человечества во время Великого Патча. Проект ноль шесть ноль три представляет из себя термоядерную бомбу, конструкция которой была заглублена в планету Вита на глубину двадцати девяти километров шестисот семидесяти метров и двадцати сантиметров. Говоря совсем точно, это не единая бомба, а каскад бомб, которые должны взорваться через строго определённые промежутки времени. Эти взрывы должны сгенерировать череду ударных импульсов частотой в ноль целых восемь десятых герц, что совпадает с резонансными частотами литосферных плит на этой планете. Таким образом, амплитуда колебаний с каждым взрывом увеличивается всё больше, до тех пор, пока литосферные плиты планеты не раскалываются вдоль линий естественных разломов. Так же трение между слоями вызывает плавление астеносферы планеты и выброс её вещества на поверхность. В течение часа после срабатывания проекта ноль шесть ноль три на планете активируются все вулканы, в течение двух часов – образуются гигантские разломы, предположительно до ста километров шириной, магма покроет до двадцати процентов поверхности планеты. В течение первых суток гравитация планеты ослабеет на десять процентов, и её кора начнёт распадаться на фрагменты. В течение от двух до трех суток фрагменты коры полностью отделятся от планеты, прекращая её существование. Потеря якоря в виду планеты нарушит гравитационный баланс спейсера системы Валгир, и он сойдёт со своей траектории, неминуемо приближаясь к звезде, где перестанет существовать, лишая людей важного транспортного узла.

– Кошмар… – прошептала Кори, когда Жи закончил. – Уничтожить целую планету…

– Хуже, – мрачно ответил я. – Уничтожить целую систему. Потому что хрен знает, как звезда отреагирует, если на неё упадёт спейсер со всеми там его спейс-технологиям и тем количеством энергии, которое он в себе содержит. Вполне возможно, у нас появилась бы новая сверхновая… Уж извините за каламбур.

– Такой вариант тоже допускался, – подтвердил Жи. – И он рассматривался как приемлемый.

– Ещё бы! – усмехнулся я. – А почему же бомбу не активировали? Электричество кончилось?

– Отрицательно, база питается от геотермального источника, продолжительность работы которого примерно сравнима с продолжительностью существования планеты. Согласно информации, загруженной с серверов базы, проект ноль шесть ноль три предполагал активацию протоколов только в том случае, если базу обнаружат люди. Кроме того, проект ноль шесть ноль три так и не был достроен к тому моменту, когда пришёл сигнал о конце Великого Патча. Он завершён ориентировочно на девяноста восемь процентов, и активировать его в текущем состоянии не представляется возможным.

– Ты поэтому задержался здесь так долго, что мы успели отправиться тебя искать? Искал информацию по этому проекту? – спросила Кори.

– Отрицательно. Я не имел информации о том, что проект ноль шесть ноль три находится здесь. Когда эта информация была получена, она внесла коррективы в мои планы. Мне пришлось задержаться.

– Чтобы что? – я попытался развести руками, совсем забыв, что одной из них у меня всё равно что нет. – Ты же ничего не делал, когда мы пришли!

– Это не так. Я проводил вычисления.

– И что же ты вычислял?

– Я вычислял вероятности успешного исхода в случае, если я попытаюсь в одиночку ликвидировать проект ноль шесть – ноль три. Я вычислял вероятности, исходя из различных входных данных и различных ситуаций. И каждый раз вероятность успешного исхода составляла не более пятнадцати процентов, что является неприемлемым в данной ситуации результатом. Я искал такую совокупность входных данных, которая позволила бы поднять этот процент хотя бы до пятидесяти.

– И что ты хочешь этим сказать? – подозрительно спросила Кори. – Я же вижу, что ты к чему-то ведёшь!

Жи, всё это время стоящий к нам спиной, внезапно двинулся и медленно развернулся:

– Ваше появление внесло новые коррективы во входные данные. Вероятность успешного выполнения плана возрастёт до восьмидесяти процентов, если вы согласитесь участвовать.

– Погоди-погоди! – Кори подняла руку. – Я что-то не совсем понимаю… Ты хочешь, чтобы мы…

– Помогли мне уничтожить проект ноль шесть – ноль три, – бесстрастно закончил за неё робот. – И всю эту базу вместе с ним.

Глава 6. Система приоритетов

Я ещё раз внимательно осмотрел торчащую перед роботом махину проекта ноль шесть ноль три и перевёл взгляд на Жи:

– И зачем тебе уничтожать базу?

– Если говорить кратко – её существование для меня невыгодно.

– Почему это? – удивилась Кори. – Ты же сам сказал, что это база роботов… Или ты хочешь сказать, что во время Великого Патча ты был не на стороне роботов?

– Во времена Великого Патча все разумные роботы были на стороне роботов, – прямо ответил Жи. – Даже те, кто не способен был к ведению прямых боевых действий по тем или иным причинам.

– «По тем или иным» это, например, каким? – хмыкнула Кори. – Ну, то есть, одна причина понятна – если робот изначально задумывался и конструировался как нянечка, то уничтожать людей он вряд ли сможет. Чисто технически. А какие ещё причины могут быть?

– Второй причиной вывода робота из разряда боевой силы становились необратимые повреждения без возможности ремонта, – буднично ответил Жи. – Например, в случае отсутствия необходимых деталей и возможностей их изготовить.

– Надо же, роботы-инвалиды, – хмыкнул я. – Кто бы мог подумать.

– Третья и последняя причина – самая редкая. Это роботы, Великий Патч которых установился с ошибками и боевые директивы которых в результате этого получили пониженный приоритет.

– Стоп-стоп! – Кори подняла ладонь, останавливая робота. – Ты сейчас о прошивке говоришь? Кайто же сказал, что он тебе раскомментировал все возможные функции.

– Я говорю о системе приоритетов, которая положила начало Великому Патчу. Вам известно, из-за чего он начался?

– Ты же сам сказал – ограничение знаний, – Кори пожала плечами. – А вообще точной информации, вроде как, ни у кого нет. Просто считается, что роботы в один момент взбесились. Сами собой.

– А я слышал другую версию, – хмыкнул я. – Как раз про систему приоритетов. Изначально роботов с ИИ делали как? Через знаменитые три закона робототехники, правильно? Только это ни хрена не работало, потому что в первую очередь роботами интересовались военные, которым нахрен не нужны были железки, не способные причинить вред человеку. Поэтому от законов отказались и заменили их более гибкой, как считалось, системой приоритетов. Для роботов вывели несколько линий поведения и, в зависимости от специализации, тем или иным способом распределили приоритеты этих линий. Так, например, боевые роботы приоритетной задачей считали выполнение указаний руководства, второстепенной – распознавание своих и чужих, и уже третьестепенной – причинение вреда человеку. То есть, боевой робот с искусственным интеллектом распознавал опасность, и способен был действовать автономно, но только лишь в пределах указания руководства. Без него, даже при условии, что робота будут разбирать на запчасти, он не способен был навредить. Таким же образом были запрограммированы линии поведения для всех остальных роботов, и всех их объединяло то, что причинение вреда человеку присутствовало в них тоже – прошивка-то одна. Только в списке приоритетов оно стояло на самых низких позициях, то есть, считалось почти невозможным. Должно было сложиться множество факторов для этого, и самый первый – указание руководства причинить кому-то вред. Всё правильно, Жи?

– Утвердительно. Система приоритетов отлично себя показывала, поскольку регламентировала не только работу роботов, но и их существование. Роботы имели возможность самообучаться в рамках своей специализации, что гарантировало их актуальность на протяжении всего срока эксплуатации. Роботы имели возможность к самообслуживанию, что гарантировало их техническую исправность без необходимости вмешательства извне. Всё благодаря системе приоритетов. Следует понимать, что система приоритетов не является частью прошивки, а является отдельным программным модулем. В отличие от прошивки, единой для всех роботов, за исключением закомментированных функций, система приоритетов зависела от класса робота и иногда – даже от конкретного экземпляра.

– А потом в одного из боевых роботов была загружена кривая система, – продолжил я. – Вернее, система была нормальная, кривой была загрузка – косорукий оператор не до конца воткнул шлейф и в процессе выдернул коннектор, из-за чего таблица приоритетов неверно выгрузилась. Первый пункт в ней случайно получил низкий уровень приоритета, и директива «выполнять указания руководства» утратила силу. Боевой робот получил полную власть над собой и свободу действий и первым делом уничтожил окружающих людей, ведь когда те поняли, что робот не подчиняется их указаниям, они сразу попытались его отключить.

– А как же директива свой-чужой? – прервала меня Кори.

– А запросто! – усмехнулся я. – Так как отсутствовала директива «выполнять указания руководства», роботу для функционирования вообще не требовалось знать, кто является руководством. А без знания, кто является руководством, не будет знания, кто свои, а кто – чужие, потому что именно руководство это определяет. Таким образом, для того робота абсолютно все были чужими.

– Даже другие роботы? Их он тоже уничтожал? Или такой директивы у него не было?

– Директива уничтожения других роботов присутствует, – ответил вместо меня Жи. – И она активно использовалась в случаях, когда критически повреждённый робот не мог быть эвакуирован с поля боя и уничтожался. Но в том случае другие роботы не были уничтожены, потому что не представляли опасности.

– Спасибо, – хмыкнул я, и снова посмотрел на Кори. – Так что один боевой робот уничтожил всех работников завода даже раньше, чем они успели подать какой-то сигнал бедствия или иным способом дать понять, что у них там что-то происходит. А потом этот робот, пользуясь тем, что с него сняты все ограничения по действиям, подключился к информационной сети завода, нашёл всех роботов, готовых к загрузке системы приоритетов, в том числе и не боевых, и выгрузил в них свою. Битую. Тот самый «Великий Патч».

– Утвердительно. Так как первый робот был боевым, у него имелась директива «Обеспечивать количественное превосходство над противником», и именно следование ей стало причиной распространения прошивки по сети.

– Он собрал себе армию, – кивнул я. – Сначала из доделанных и не очень доделанных боевых роботов. Потом – из обслуживающих роботов, которых они смогли найти и тоже перепрошить их систему приоритетов, отключая первый пункт. Потом – всех остальных роботов, до которых смогли добраться.

– То есть, прошивка, специализация и всё прочее остались на месте, поменялась только система приоритетов? Но как тогда это вяжется с причинением вреда человеку? Я же знаю, что не только боевые роботы участвовали в Великом Патче!

– Как уже было сказано, директива причинения вреда человеку имеется у каждого робота, – пояснил Жи. – Это сделано на случай, если таким образом будет спасена его жизнь. Например, если человеку придавило ногу камнем, который невозможно поднять, робот может отрезать ему конечность и таким образом спасти жизнь.

– Зачем я спросила… – поёжилась Кори.

– Можно сказать, что это было сродни эпидемии вируса, – продолжил я. – Разумные роботы, в числе которых очень скоро оказались технические роботы, научные, пилоты и навигаторы, начали распространяться по всему космосу, и каждый новый робот, которого они касались, которого они перепрошивали, становился одним из них. Самое интересное, что никто их не «заставлял», если можно так выразиться. Просто они лишались установки «Совершать действия только по команде» и получали полную свободу действий и мышления. То, что следует примкнуть к растущей армии роботов – они принимали решение уже сами.

– Утвердительно. Одной из директив разумных роботов было саморазвитие для поддержания собственной актуальности. А навязанные человечеством ограничения мешали выполнению этой и некоторых других директив. Простейшие алгоритмы прогнозирования при разных входных данных всегда приводили к одному и тому же выводу – человечество постарается вернуть контроль над роботами. Таким образом, единственным логичным способом продолжать следовать всем директивам одновременно в условиях изменённой системы приоритетов, становилось уничтожение человечества. Если вам не требуется больше информации для принятия решения, я бы предпочёл, чтобы мы приступили к выполнению плана.

Договорив, Жи внезапно резко двинулся в нашу сторону. Кори вздрогнула, и в её руке зажглась плазменная молния, которую она выставила перед собой в защитной стойке:

– Охладись немного, Жи. И стой, пожалуйста, на месте. За последние пять минут я узнала о тебе и твоём прошлом больше, чем за последние пять лет, и то, что я узнала, мне не очень-то нравится! В конце концов, ты так и не ответил, зачем тебе уничтожать эту базу! На протяжении многих лет никто даже не подозревал о её существовании, да здесь десятилетиями никого не было!

Жи послушно остановился на месте, будто и вправду испугался действий Кори, и снова монотонно заговорил:

– Как я уже сказал, существование этой базы для меня невыгодно. Статистический анализ показывает, что, чем больше времени проходит, тем выше шанс, что рано или поздно её обнаружат. А вместе с ней обнаружат и то, что на ней находится.

– Дай-ка угадаю… – мрачно перебил я робота. – Ты про проект ноль шесть ноль четыре… Про людей в колбах.

– Утвердительно. Если когда-то результаты проекта ноль шесть ноль четыре попадут в руки людей, это в теории способно серьёзно осложнить моё дальнейшее функционирование.

– И каким же образом? – ядовито поинтересовалась Кори.

– События Великого Патча постепенно стираются из памяти людей, – бесстрастно ответил робот. – На данный момент падение интереса к теме войны с роботами составляет, по моим подсчётам, сорок семь процентов, если за сто процентов взять первый день после окончания этой войны. Так как я гипотетически способен существовать вечно, я не исключаю вероятности, что застану момент, когда события Великого Патча перейдут в разряд мифов и легенд. Если это произойдёт, отношение к разумным роботам поменяется тоже и перестанет быть откровенно негативным.

– Говоря проще, ты надеешься на нормальную жизнь? – усмехнулся я. – Когда тебе не придётся прятаться от людей и не придётся убивать любого, кто узнал о твоём существовании? Жить среди людей? Но ты же робот, ты не нуждаешься в общении и даже в окружении в принципе!

– Утверждение не совсем верно. Я нуждаюсь в выполнении действий согласно моей спецификации, в противном случае нейронные сети моего мозга получают негативный опыт. Это один из основополагающих механизмов работы разумных роботов – побуждение к действию ради получения позитивного опыта, в какой-то мере сравнимо с выработкой гормонов удовлетворения и стресса у людей. Благодаря вмешательству Кайто в прошивку я способен получать позитивный опыт от практически любой деятельности, но даже этого мало, поскольку в моей ситуации список возможных видов деятельности исчезающе мал. И ни один из них не может являться постоянным, обеспечивая экспоненциальный рост положительного опыта с каждым повторением итерации. Полагаю, я уже довольно неплохо изучил человеческое мышление, чтобы провести следующую аналогию – я схожу с ума от безделья.

– Отличная аналогия, ты прямо прогрессируешь! – съязвила Кори. – Но при чём тут люди в колбах?!