Читать книгу: «Сборник её жизней», страница 3

Варя, получив свидетельство о смерти, узнала о возможности захоронения на кладбище, рядом с дедом. Получила какой-то скользкий ответ, и, да и нет. Наставать Варя не стала, наоборот, обрадовалась. Она согласно кивнула, когда ей назначили дату кремации, и только дома Варя поняла, что кремация назначена на послезавтра. Вечером Варя снова позвонила родителям, получила ответ аналогичный вчерашнему. Дата кремации назначена, а она не может сообщить родителям о смерти бабушки, а если она не сможет и завтра дозвониться до них? Что же ей тогда делать? Назавтра рано утром Варя поехала бабушке за платьем и заодно сообщить Дарье Михайловне о кремации, кроме соседки, о бабушкиной смерти она сообщила только маминой ближайшей подруге, но и то только потому, что Варина мама могла позвонить ей, ведь Вари целый день не было дома.

Варя не была в бабушкином доме один день, а ей показалось – дней сто, казалось, бабушка давным-давно покинула этот дом. Варя обошла дом, сад и в самую последнюю очередь прошла в бабушкину спальню, не отдавая себе отчета, она повторила тот же самый маршрут, когда приезжала в прошлый раз. Единственно, дверь в спальню была уже не заперта, а распахнута настежь. Из комода Варя достала бельё, выбирать не пришлось, оно лежало сверху, опять вопрос, откуда у бабушки французское бельё? Если шёлковое платье можно ещё сшить, то бельё? Платье и туфли Варя взяла те, что были приготовлены самой хозяйкой этого дома. Аккуратно свернув, она положила вещи в пакет, Варя торопилась, ей необходимо было вернуться назад. Не только из-за платья, которое надо отдать в похоронное бюро, она всё ещё надеялась сообщить матери о бабушкиной смерти, тогда, возможно, кремацию удастся отложить до приезда родителей. Варина мама будет звонить домой, вряд ли она наберёт бабушкин номер. Варя собралась уже уходить, как вдруг у неё закружилась голова. Присев в кресло подле печки, Варя ждала, когда пройдёт головокруженье. Головокруженье прошло, но появилась слабость и тошнота. Наверное, перегрелась, решила Варя, жара стояла невыносимая, в тени +30°С. Встав, пошла на кухню. Там она сделала мокрую повязку на голову, и сразу стало легче, захотелось морса, пошла за банкой засахаренной клюквы к холодильнику, и вид еды разбудил в ней зверский аппетит. Варя достала из холодильника сметану, творог, яйца, молоко, всё деревенское, из яиц и молока приготовила омлет. Пока омлет запекался, смешала творог со сметаной, после набросилась на еду с незнакомой доселе жадностью, и только утолив голод, вспомнила, что ела в последний раз утром того дня, когда поехала к бабушке, вчера она только пила, к еде же не притрагивалась совсем.

За едой снова показалось, что прошла целая вечность с того момента, как она, приехав позавчера, обнаружила мёртвую бабушку, хотя она сейчас и ест еду, заботливо купленную бабушкой для неё, Вари. Бабушка, она же ждала её, на Варины глаза навернулись слёзы и закапали в тарелку с остатками творога, на кусок испечённого бабушкой калача, что Варя держала в руке. Выплакавшись, Варя принялась наводить порядок, странно, но больше она не торопилась назад. Дом производил впечатление забытого, Варя проветрила все комнаты, вымыла полы и протёрла пыль, полила цветы. Перед отъездом зашла к Дарье Михайловне сообщить о кремации, договорились, где встретятся завтра. До родителей Варя так и не дозвонилась, но кремацию откладывать не стала, ей почему-то показалось, что бабушке бы это не понравилось. Раздумывать над этим Варя не стала, очень уж странные мысли появлялись у неё после смерти бабушки и непонятное бабушкино предсмертное письмо, за лучшее Варя сочла забыть пока об этом.

На кремации присутствовали только Варя, Дарья Михайловна, и подруга Вариной мамы, тётя Света, как звала её Варя. Уже после кремации, при выходе из зала, Варя увидела высокого старика в чёрном плаще, наглухо застёгнутом, может, это бабушкин знакомый, подумала Варя, но тут же усомнилась, она не сообщала никому о бабушкиной смерти: не догадалась поискать у бабушки записную книжку, Варе пришла эта мысль только сейчас, впрочем, ей не хотелось бы сейчас видеть незнакомые лица. Пока она размышляла, старик куда-то исчез. После кремации Варя, тётя Света и Дарья Михайловна поехали помянуть бабушку к Варе домой. Посидели за столом, повспоминали бабушку. Первой ушла тётя Света, ближе к вечеру и Дарья Михайловна засобиралась домой, Варя предложила старушке отвезти её домой на машине, но та отказалась. Сказать по правде, она боялась ехать с Варей, но признаваться в своём страхе Варе не хотела.

Проводив Дарью Михайловну на остановку, Варя прилегла на диван в гостиной и погрузилась в воспоминания. Смутно припомнилось раннее-раннее детство, когда в этой квартире они жили все вместе, она, её родители и бабушка с дедушкой. Пятнадцать лет назад бабушка с дедушкой переехали жить в дом, что служил у них дачей. Дед тогда уже не работал в госпитале, вышел на пенсию. Через три года дед умер, но бабушка так и не вернулась жить обратно в город. Варе было восемь, когда деда не стало, в её памяти он остался в коротких обрывках воспоминаний. Варя могла сказать, что он был военным хирургом, был ранен, и после ранения его перевели в родной город, что пока дед мог, он работал в госпитале, но каким он был человеком, пожалуй, она не знала.

Почти все каникулы кряду Варя проводила у бабушки. Дача перестала называться дачей, а стала бабушкиным домом. Дом не походил ни на один из домов в округе, дед его купил недостроенным у какого-то начальника, неожиданно быстро получившего назначение и переехавшего в Москву, этим и объяснялись большие размеры земельного участка, выделенного под постройку дома. Бабушка обосновывалась здесь всерьёз и надолго, дивный сад, выращенный ею, являлся для Вари символом неизменности существующей здесь жизни. Она даже не задумывалась, что бабушка может покинуть этот мир, что она смертна, как и все живущие на земле. Бабушка никогда не жаловалась на нездоровье, в доме не держались лекарства что, несомненно, странно для человека её возраста и, кажется, в последние десять лет бабушка никак не изменилась внешне.

Телефонный звонок прозвучал неожиданно, Варя аж подпрыгнула на диване, сердце забилось часто-часто. Снимая телефонную трубку дрожащими руками, она думала, как скажет матери о смерти бабушки, но облегчённо вздохнула, услышав Наташкин голос, захлёбывающийся от восторга.

– Алло, Варя, это ты? Привет! Я приехала, я просто в восторге, здесь так классно, супер! Море тёплое, я чуть не сгорела, кстати, доехала нормально, познакомилась в поезде с пацанами, так что ехала не скучно. Варя, почему ты молчишь? Ты меня слышишь? Алло, Варя, ты где, алло!

– Всё нормально, Наташа, я тебя слышу, я рада, что у тебя всё хорошо. А вот у меня не совсем. У меня умерла бабушка, сегодня была кремация, – Варя не могла говорить больше, перехватило горло.

– Как умерла, – поразилась подруга, – когда?

– В день твоего отъезда, я должна была ехать к ней, а поехала провожать тебя, может быть, если бы я приехала в тот день, бабушка сейчас была бы жива.

– Я сожалею, Варя. Прости меня, – смущённо пробормотал в трубке Наташкин голос.

– Поговорим после твоего приезда, хорошо?

– Хорошо, хорошо, Варя. Пока, держись, – заторопилась Наташа и отключилась, не дождавшись ответа подруги.

Комок в горле пропал, Варя облегченно вздохнула, она не ожидала, что говорить о бабушкиной смерти будет трудно, считала себя сильнее. Через час позвонила мама.

– Алло, Варюша, здравствуй.

– Здравствуй, мама.

– С тобой всё в порядке? Как ты там живёшь? Как сдала последние экзамены? У нас с папой всё замечательно, мы ездили на трёхдневную экскурсию на автобусе, увидели массу интересного, зафотографировали две плёнки, надеюсь, снимки будут чудесными. Но почему ты молчишь?

– Тебе передали мою просьбу позвонить?

– Да, конечно, мы только что приехали, очень устали, а что случилось, почему ты звонила?

Мамин голос звучал спокойно и даже в последнем вопросе, Варя не услышала ни нотки тревоги, здесь так восхитительно, что ничего страшного, поэтому, произойти не может, казалось, подразумевал он.

– Так что у вас там произошло, Варя? Как бабушка? – спрашивает ещё раз мама.

Варя представила, что верно мама сейчас сидит в кресле, большом и мягком, в одной руке она держит телефонную трубку, а другой расчёсывает волосы, как часто делала она дома. Следующую фразу Варя произносит медленно и очень четко:

– Мама, бабушка Вера умерла. Сегодня была кремация.

– Что? Что ты сказала, Варя?

– Бабушка умерла, мама.

Далее Варя слышит шорох в трубке и взволнованный голос отца:

– Варя, что ты сказала маме? Она плачет.

– Папа, умерла бабушка, сегодня была кремация, я не могла до вас дозвониться.

Вновь в трубке слышится мамин голос, прерывающийся всхлипываниями:

– Варя, когда это случилось?

– По всей видимости, 25 вечером, так значится в заключение о смерти. Я приехала 26, не могла дозвониться, я нашла её сидящей в кресле в её комнате.

– Ты зашла к ней в комнату?

– Разумеется.

Варя слышит голос отца:

– Выпей воды, родная.

Варе становится не по себе.

– Мама, с тобой все в порядке? – спрашивает она обеспокоено.

– Уже лучше. Ты то, как там одна?

– Всё уже закончилось.

– Варя, а почему бабушку кремировали? Ведь рядом с дедушкой есть место.

– Мне сказали, что нельзя там хоронить.

– Как только я куплю билет, сразу приеду.

– Может, тебе сейчас лучше побыть с папой?

– Но ты ведь там совсем одна?

– Со мной всё в порядке. Честное слово. От того, что ты приедешь, ничего ведь не изменится, а вы так давно не отдыхали, а папе надо подлечить язву.

– Ты действительно не хочешь, чтобы я приехала? – сомнительно спрашивает Варю мама.

– Я просто считаю это не самым лучшим вариантом, но решай сама. А когда вы вернётесь, мы захороним урну с бабушкиным прахом в дедушкину могилу все вместе.

– Не знаю, мы с папой обсудим всё, – мама всё ещё колеблется, – я позвоню тебе завтра, Варюша, до свидания. А деньги, где ты взяла деньги на всё? – спохватывается Варина мама.

– Неужели ты думаешь, что я бы не нашла, где взять деньги? – вопросом на вопрос отвечает Варя и тут же добавляет: – Я не потратила ещё ни рубля с тех, что вы оставили мне, ещё у меня есть свои, и я знаю где стоит спрятана бабушкина шкатулка с деньгами.

– Хорошо, дочка, до свидания.

– До свидания, мама, до завтра – прощается Варя и кладёт трубку, она не упоминает о бабушкином письме и деньгах в конверте.

Стив находит себе подручных

В Москве, с трапа самолета спускался Стив. Девятнадцать лет назад сбежав из этой страны не оглядываясь, он и не предполагал, что когда-нибудь вернётся сюда вновь. В Москве он не стал задерживаться, поиски Стив решил начать оттуда, откуда сбежал. После полудня этого же дня, когда Стив прилетел, поезд мчал его на восток. Тогда, девятнадцать лет назад Стив вернулся домой после неисполненного дела, там были его деньги. Он и так, находясь в СССР, боялся что кто-нибудь обнаружит его клад, а вернувшись, стал бояться ещё больше. Но он не мог вывезти из страны столько денег враз. Но Стиву нужно было уехать как можно дальше, и ему всё-таки удалось выехать из Венгрии со всеми своими деньгами. Он мотался по миру, пока тринадцать лет назад не осел в городке у океана. Стив не заимел ни яхты, ни дорогого автомобиля, а девушки – он избегал их. Он даже не попытался устроить свою жизнь, как мечтал. А у него были возможности начать свой бизнес легальный, или криминальный, но вместо этого он предпочёл растрачивать деньги на дешёвую выпивку в заплеванных барах. Изредка появлялась Тень, как будто желая убедиться, что он ещё существует, так казалось Стиву. Очевидно, Тень устраивала такая жизнь Стива, ведь он принадлежал ей, и когда подходящее время пришло, она вытащила его на свет божий и вновь заставила делать грязную работу.

Стив был уверен, что найдёт ребёнка, правда он вырос и не следует исключать того факта, что родители могли увезти девчонку из города куда угодно. А времени у него было в обрез, он это чувствовал, но откуда взялась, эта уверенность, он не мог объяснить. Прибыв на место, и устроившись в отеле, Стив принялся осваиваться в городе. Ещё находясь на курорте, Стив попробовал вспомнить русский язык, и с удивлением обнаружил, что он понимает почти всё. Хуже было с разговорным, но Стив читал газеты на русском, смотрел русское телевидение, и при любой возможности, общался с русскоязычными туристами. Поэтому прибыв в Россию, Стив уже не испытывал языкового барьера.

Стив начал поиски с телефонного справочника. У него была фамилия матери, и в справочнике обнаружилось девяносто семь таких фамилий. Хорошо, что фамилия была не очень распространённой, и Стиву не придётся проверять несколько сотен семей, а в городе с населением более полумиллиона человек, это было очень даже возможно. Но даже при объёме в девяносто семь адресов, Стиву нужен был помощник, а лучше и не один. Вот здесь, как нельзя кстати, пришлось его редкое качество, Стив притягивал людей с дурными наклонностями. Он легко находил с ними общий язык, и у таких людей он вызывал безграничное доверие. В кабачке у Ральфа, к Стиву многие подсаживались просто так, говорили о своих проблемах. Одни спрашивали, как насолить тёще, или жене, или как избавиться от надоедливой соседской собаки, так, чтобы их не заподозрили. Другие приходили и просили совета, как ограбить, убить, изнасиловать. Стив никогда не давал советов по существу. Он никогда не произносил имен наёмных убийц, продажных адвокатов, угонщиков автомобилей, наркоторговцев или тех, кто за ваши деньги сделает для вас всё, что угодно. Стив отделывался короткими репликами, а порой просто бурчал что-то невразумительное, но, как ни странно, почти все, кто обращался к нему, получали желаемое. Стив предполагал, что без Тени здесь не обходилось, и он являлся всего лишь её проводником в этом мире.

Поэтому в незнакомом городе Стив находился без помощников недолго, через пару дней, срезая путь к отелю, он наткнулся на тройку молодых бездельников. Они сидели на лавочках, под «грибком», где в недалёком прошлом сиживали зачастую с утра до вечера пенсионеры-доминошники. Сейчас они редко появлялись на пятачке, место это стало довольно мрачное и замкнутое, кругом настроили гаражи крутые парни, загородив, таким образом, пятачок от домов. С другой стороны пятачок загораживали густые кустарники. Дорожка, что вела между гаражей, ныряла в эти кусты, и неизвестно, что могло ждать за ними. Оттого-то местные жители редко пользовались этим путём. И сюда проторили дорожку те, кто желал уединения, или хотел укрыться. Здесь торопливо тискались парочки, здесь распивали бутылку-другую, или раскуривали косячки местная шпана. В последнее время пятачок был облюбован Руней, Дэном и Буром.

Парни были мелкими хулиганами, хотя от этого определения они должны бы уже были отойти. В их возрасте либо уже твёрдо идут по криминальной дорожке, либо выбрасывают из головы уголовные забавы. Эти парни могли стащить то, что плохо лежит, но задумать и воплотить что-то серьёзное, у них не хватало то ли решительности, то ли мозгов. И хотя они уже не были сопляками, старшему из них, Руне, уже исполнилось двадцать пять, о своём будущем не задумывался ни один из них.

– Здорово, пацаны, – произнёс Стив, оглядев ребят быстрым взглядом. Крепкие парни, ему подходят. – Скучаете? – Стив не дал им времени для ответа. – Пиво у вас, похоже, уже закончилось, не хотите подзаработать?

– Погрузить чего-нибудь надо? – поинтересовался Руня угрюмо.

– Да, нет, – усмехнулся Стив. – Из вас кто-нибудь умеет водить машину?

Ребята загоготали.

– Ну, ты, мужик, даёшь, конечно, умеем.

– И права есть?

– Есть, – подтвердил Руня.

– Отлично. Время свободное, как я вижу, тоже у вас есть? Рабочий день, а вы прохлаждаетесь с пивом.

– Говори, что надо-то, – не выдержал Руня.

– И автомобиль можете достать?

– Мужик, да не тяни ты резину, – включился в разговор Дэн, – и машину найдём, если надо. Ты говори дело.

– Ребята, – Стив присел под грибок, – я не местный. Город не знаю, а ездить приходится много. Машина мне на целый день нужна. Частника каждый раз ловить неудобно, то он ждать не будет, то туда не едет. Таксисты болтают много, а у меня дело конфиденциальное, вопросы мне не нужны. А помощники надёжные будут кстати, если договоримся, я хорошо заплачу.

– Ну, продолжай. Что ты нам предлагаешь? – продолжил Дэн.

– Да я ведь уже всё сказал. Мне нужны колеса, завтра с утра. Вы вообще-то, чем занимаетесь?

– Да так, всем понемногу, – ответил Дэн.

– Так можете мне устроить машину с шофёром?

– Устроим, – пообещал Дэн.

– Значит, завтра в восемь утра я жду вас во дворе.

– Нам что всем приходить? – заинтересованно спросил доселе молчавший Бур.

– Работы хватит на всех. Платить буду хорошо, а работа непыльная. Так что если есть желание, жду всех, – Стив встал, намереваясь уйти.

– Постойте, – остановил его Дэн, – а как вас зовут?

– Вот завтра и познакомимся, если вы примете моё предложение.

Они приняли. Назавтра Стив рассказал, что ищет девушку, но что он собирается с ней сделать, этого он им не сообщил, незачем, а они и не спросили, получив солидный аванс. Своё имя незнакомец тоже не назвал, велев обращаться к себе просто – Босс.

Бабушкино наследство

Следующие два дня после похорон Варя проводит дома, погода неожиданно меняется в одну ночь, северный ветер приносит резкое похолодание и дожди. Варя почти не выходит из дома. Смотрит телевизор, листает старые семейные альбомы с фотографиями. Некоторые снимки очень старые, ещё дореволюционные, это были всё дедушкины фотографии, Варя не нашла ни одной довоенной бабушкиной фотографии. Самое раннее её фото, общая фотография персонала госпиталя конца 1944 года. На снимке есть и дед и бабушка. В альбоме были ещё несколько дедушкиных снимков времён войны и последняя фотография, запечатлевшая бабушку в госпитале, это тоже общий снимок, но уже 1945г., послевоенный. Следующая бабушкина карточка свадебная, дед в форме военврача, бабушка в простом, без украшений, платье, но с большим букетом цветов. Варя знала, что познакомились они в госпитале во время войны, поженились в 1946г., деду тогда было уже за сорок, бабушке было уже тридцать восемь, и это был её первый брак, дочка Танечка, Варина мама родилась через четыре года. Вот и снимок, где они втроём, маленькой Танечке год. Далее в альбоме в основном фотографии деда или Вариной мамы, бабушка встречается лишь на общих семейных снимках всего шесть раз. В двух других альбомах также госпитальные фотографии деда, фотографии встреч военных врачей, снятые в годовщины празднования победы в Великой отечественной войне. Целый альбом маминых снимков в школе, институте, Варе наскучило их смотреть, она никого не знает на всех этих снимках, и, не досмотрев, она откладывает последний альбом. А за окном дождь всё льёт и льёт, как осенью. Он прекратится поздно ночью, когда Варя будет сладко спать, к утру ветер принесёт жаркий воздух с юга и к полудню термометр вновь поднимется до 32 градусов в тени. В это время Варя, поев собранную первую в этом году садовую землянику, будет отдыхать в гамаке на веранде бабушкиного дома.

К этому времени, когда Варя засыпала, покачиваясь в гамаке, она успела переделать кучу дел и вполне заслуживала отдых. Нынче утром она встала слишком рано для каникул, в полседьмого утра, на улице было уже 20 градусов тепла и поэтому Варя решила съездить в деревню, надоело безвылазно сидеть одной в квартире. Не было ещё и восьми утра, когда она приехала сюда, разумеется, на «восьмерке», так как без машины себя уже не представляла. Варя сразу отправилась поработать в сад, энергия так и бурлила в ней, а когда немилосердно палящее солнце выгнало её из сада, пообедала, достала гамак и повесила на веранде.

Варя почти смирилась с неожиданной бабушкиной смертью, перестала терзать себя. Даже приезд сюда, одиночество, которое неминуемо ждало её здесь, больше не пугали Варю. Она не заметила, как уснула. Проснулась, когда жаркие лучи солнца добрались таки до веранды и вынудили Варю покинуть гамак и спрятаться от солнца в доме. Слегка перекусив, Варя посмотрела телевизор, но ничего интересного не показывали, скучая, она зашла в бабушкину комнату и села к бюро. Бюро представляло собой удивительно красивую вещь, и, наверное, дорогую. Варя была уверена, что бюро – это настоящий антиквариат. В нём обязательно должна быть какая-нибудь загадка, решила Варя. Она стала открывать ящички бюро и рассматривать содержимое, но ничего особенного не обнаружила.

– Ничего интересного нет, – произнесла Варя вслух.

И всё это как-то неестественно, – подумала Варя вслед за этим. И как-то непонятно, бабушка прожила долгую жизнь, а Варя обнаружила в бюро всего ничего – бабушкины документы: метрику о рождении, свидетельство об окончании медицинских курсов, трудовую книжку и свидетельство о браке. Ещё нашла початую пачку бумаги формата А4; детские Варины рисунки; шкатулку со скромными бабушкиными драгоценностями. Варя не нашла ни записной книжки, ни чьих-нибудь писем. Да, у бабушки не было никаких родственников, но ведь подруги должны же были быть, если не сейчас, то прежде. Бабушка о себе никогда не говорила, не рассказывала о своей жизни, когда бывало Варя задавала ей такие вопросы, бабушка отделывалась общими фразами – жизнь по всякому складывалась, было и хорошее и плохое. А если Варя начинала пытать бабушку, та сразу находила массу дел, которые надо сделать тотчас же. Впрочем, иногда у бабушки вырывались пара фраз о себе. О её жизни до замужества с дедом, Варя знала, что родители бабушки рано умерли, и она росла у родственников и друзей, и жила в разных местах. Поэтому Варя и допытывалась до бабушки, где она жила, бабушка всё обещала рассказать Варе после, когда подрастёт. Но когда Варя выросла, ей стала больше интересна её собственная жизнь, подружки, мальчики, стало не до бабушки.

Нет, подумала Варя, совсем не была похожа бабушкина смерть на смерть от внезапного сердечного приступа. И письмо, Варя вспомнила о бабушкином письме, что же в нём было? Варя попыталась вспомнить, но кроме бабушкиной просьбы о кремации её тела, Варя ничего вспомнить не смогла, помешала заглянувшая соседка, Дарья Михайловна. Варя просидела с ней целый час, говорила в основном Дарья Михайловна, Варя же ограничивалась вставками из двух-трех слов. Уходя, Дарья Михайловна настойчиво зазывала Варю к себе, приглашала её ночевать:

– Тебе, Варя, верно боязно ночевать пока в доме одной-то, так ты приходи ко мне, не стесняйся. Я буду только рада. Вдвоём-то веселее.

Ночевать здесь, в бабушкином доме, Варя пока действительно не хотела, даже в мансарде, но приглашение Дарьи Михайловны принимать не стала, уехала домой. После ужина Варя вспомнила о письме, найденном ею возле мёртвого бабушкиного тела, и достала перечитать.

«Дорогая моя Варюша!

Мне очень трудно писать эти строки, но быть может, говорить с тобой, было бы ещё труднее. Мне пора, пора уйти, пришло моё время проститься с жизнью. Прости, что взваливаю на твои плечи хлопоты, связанные с моей смертью, прошу, позаботься о моей кремации, моё тело должно сгореть в огне, а мой прах, я заклинаю тебя, захорони в тех местах, что я укажу. Твоя мать, я знаю, была бы против моей кремации, поэтому твои родители в нужное время уехали. Я начала подготовку к этому дню более полугода назад, но уверяю тебя, это не самоубийство, просто я знала, когда наступит мой срок. И до сего дня мне казалось, что свою смерть я спланировала идеально, единственное, что я не предусмотрела – это твоё опоздание, поэтому я пишу сейчас это письмо, вероятно, оно окажется путаным, но я ждала тебя до последнего – больше у меня времени нет. В моём бюро, с обратной стороны есть ящик, в нём ты найдёшь мои записи. Я попробовала записать свою жизнь, может это описание хоть чем-то поможет тебе. Уничтожь мои записи, когда прочтёшь, как и это письмо. Ключ от ящичка находится в шкатулке, которую ты вероятно уже нашла в бюро, в ней двойное дно, украшения, что в шкатулке, отдай своей матери, мне их подарил Татьянин отец, я знаю они ей очень дороги, тебе же они ни к чему. Я завещаю тебе дом и всё, что в нём есть, всё это твоё. Мысли начинают путаться, о чём же я ещё хотела написать? Я тебя люблю, ты очень сильная, ты справишься, только слушай себя. У меня к тебе огромная просьба, не показывай никому это письмо.

Прощай.

Твоя бабушка.

25 июня

PS. Я оберегала тебя до сих пор, теперь пришёл твой черёд заботиться о себе»

Долго сидела Варя, обескуражено сжав в руке бабушкино письмо. Странно, что сегодня она и не вспомнила о бабушкиной подсказке, и не осмотрела бюро с обратной стороны. Из задумчивости Варю вывел мамин звонок. Татьяна вняла Вариному совету и осталась в санатории, о предсмертном бабушкином письме Варя ей ничего не стала говорить, не столько из-за бабушкиной просьбы, сколько из нежелания расстраивать маму. Варя знала, что мама, как и она, чувствует себя виноватой, и мама будет только ещё больше нервничать, узнай она, что написано в этом письме, а этого Варе совсем бы не хотелось. На следующее утро Варя поехала обратно, ей хотелось разобраться во всём самой и одной. Как же хорошо, что родители в санатории, подумала Варя, садясь за руль, ей не требуется ни перед кем отчитываться.

В доме всё было так, как она и оставила. Впрочем, что здесь могло измениться за одну ночь? Пройдя в бабушкину комнату, Варя села к бюро, достала шкатулку, открыла. В шкатулке лежали два кольца с камнями, ещё одно обручальное, три пары серёжек, цепочка с кулоном и брошка, все бабушкины драгоценности, какие Варя помнила, бабушка изредка надевала их. И в шкатулке действительно, как и было написано в письме, обнаружилось двойное дно, и в тайнике лежал ключ. Вынув ключ и положив его себе на ладонь, Варя несколько минут задумчиво его разглядывала. Что ж, придётся отодвинуть бюро, решилась, в конце концов, Варя. Варя понимала причины своей нерешительности. Сейчас она была игрушкой, проводником бабушкиной воли. Но ведь бабушка умерла, так зачем нужна была ей эта непонятная игра? Также непонятно, как и нежелание бабушки пускать, кого бы то ни было, в свою комнату. Что ж, вероятно Варя получит ответ в бабушкиных записях, ну, а если нет, тогда она просто забудет всё это. Это будет цепь совпадений, и только. И её сон с каретой «Скорой помощи», что прервал бабушкин звонок, и её опоздание в деревню на сутки, и кремация, которой могло и не быть, ведь рядом с дедушкиной могилой было место для захоронения.

Бюро оказалось не таким уж тяжелым, как предполагала Варя, так что она справилась с ним без особых усилий, когда убрала печатную машинку. В задней стенке она нашла замочную скважину, провернув в ней ключ до упора, открыла потайной ящик, в нём лежала папка, на ней – пухлый конверт, рядом – связка ключей. Вытащив всё, Варя закрыла ящик и вернула бюро на прежнее место. Найденная папка была самой обычной, картонной, такие продаются в любом магазине канцелярских товаров. Развязав тесёмки на папке, Варя просмотрела мельком содержимое, пухлый конверт, пачку листов, напечатанных, очевидно, на печатной машинке деда. Дед намеревался написать мемуары о своей жизни, работе в госпитале, но успел только приобрести подержанную машинку, и написать несколько глав. Бабушка, очевидно, успела больше, Варя снова завязала папку, положила её в свою сумку, прочесть рукопись девушка решила дома. В пухлом конверте из папки, девушка обнаружила ещё одно бабушкино письмо и деньги, ровно шесть тысяч долларов.

Деньги предназначались ей, Варе, на конверте стояло её имя. Эта таинственность снова заставила Варю задуматься о бабушкиной вменяемости. Варя всё ещё не могла ответить на вопрос, бабушкина смерть естественна, или это всё же запланированное деяние? Иногда бабушкины слова, или поступки приводили Варю в недоумение, и неужели бабушка теперь, боясь старческой беспомощности, решилась покончить с собой, пока у неё были на это силы? Но от кого прятать деньги, если тут же, в письме, подробно объяснять, как найти потайной ящик? Варя развернула послание бабушки, куда оно пошлёт её?

«Варюша!

Прочти это очень внимательно, это только сначала мои слова покажутся тебе странными, после всё встанет на свои места, иначе быть не может. Тебе никуда не уйти от своего предназначения, от дара, которым ты обладаешь и пока не желаешь признавать. Я знаю, как трудно владеть тем, что тебе непонятно, чья сила тебе не известна, а иногда тебе и не подчиняется. Я оставляю тебя одну с тысячей вопросов, ты сама вынуждена будешь искать ответы на них. Мне бы хотелось написать бесконечное письмо, но время, время невозможно остановить. Очень жаль, что я не увижу тебя напоследок. Я напрасно медлила с нашим разговором, а теперь ясно, что он не состоится. После моей смерти у тебя начнётся иная жизнь, ты ведь знаешь, не могла не догадаться, что ты не такая как все. У тебя есть Дар, особый Дар, он передаётся через поколение. Твой дар перешёл к тебе от меня, знай, он – твоя тайна, никто и никогда, кроме твоего наследника, того к кому перейдёт этот Дар, не должен узнать эту тайну. Пока ты не родишь наследника, у которого проявится дар, ты бессмертна. Я выполнила свой долг, и я ухожу, ты остаёшься одна, почти одна. Есть ещё один человек, он такой же, как ты и как я, у него тоже есть дар, не могу сказать, где он сейчас, но поверь, однажды он найдёт тебя.

Прощай, и верь мне.

Р.S. Не забудь сжечь это письмо и мои записи, когда прочтёшь. И ещё, моя девочка – вот места (…), где прошу захоронить мой прах, и деньги на поездку, и ещё – загляни в подпол под комнатой».

Это письмо оказалось ещё чуднее, чем предыдущее, в подполе Варя ничего особенного не нашла, стояла лишь вереница пустых банок на полках, да несколько банок с прошлогодними заготовками, и Варя решила не думать больше о странных письмах, а своё внимание сосредоточить на деньгах. Откуда у бабушки такая сумма денег? Да ещё в долларах, бабушка никогда не говорила об имеющихся у неё деньгах, у неё, обычной пенсионерки, с обычной пенсией. Варя направилась к Дарье Михайловне, может, бабушка что-нибудь говорила о деньгах ей?

Старушка была дома, пила чай, Вариному приходу обрадовалась, посадила за стол, налила чаю, стала угощать свежеиспечёнными пирогами. Побеседовав о погоде, урожае, Варя невзначай спросила:

– Дарья Михайловна, расскажите, как вы познакомились с бабушкой?

– Как? Да как твой дедушка здесь дом купил, вот тогда и познакомилась, – Дарья Михайловна отхлебнула чай и продолжила – я же местная, здесь родилась, выросла. А твои приехали сюда уж после войны, дом-то ваш недостроенный тогда ещё был, начальник какой-то строил, потом, говорили, его в Москву срочно перевели, он дом и продал.