История «Вестеросской Сотни» началась с поэтического конкурса в одной из групп по «Песни Льда и Пламени» в ВК. Написала одно стихотворение – читателям понравилось. Второе тоже имело определённый успех.

Ну и досталось мне в итоге первое место и приз – брошь Десницы – не только за качество, но и за количество, ибо к моменту окончания конкурса мною было написано 18 стихотворений по теме ПЛиО.

На столь доброй ноте я планировала прекратить писать стихотворения о вселенной Дж. Мартина, но вдруг начали приходить заявки от читателей.

Много заявок. Очень много заявок.

Вот и стала я писать по темам, которые были мне предложены.

А чуть позже мы с моим приятелем С. ещё и заключили пари – смогу ли я до конца 2015-го года дописать цикл, состоящий из 101-го стихотворения. Ну конечно же – я выиграла это пари.

И тортик.

Таким образом, я начала работу над «Вестеросской Сотней» в марте 2015, а закончила – в декабре того же года.

Элементы цикла расположены, если можно так выразиться, «по старшинству» – от самого первого моего стихотворения по «ПЛиО» до самого последнего, коим является «Автопортрет».

Некоторые фрагменты «Сотни» положены на музыку композитором Ольгой Никандровой, и эти песни являются базовым репертуаром группы Ladies of Westeros, в которой я, в плюс ко всему, являюсь основной вокалисткой.

Группа концертирует, развивается, а «Вестеросская Сотня» ждёт своих читателей.

Ну что ж, Миледи и Милорды.

Пожалуй, на этом я и завершу свою вступительную речь.

Желаю вам приятного чтения!

С уважением, Леди Лин

Брачная ночь Тириона и Сансы. Монолог Тириона

Ты хороша. У северного лона —
Ещё не сорванные, дикие цветы…
Открой глаза. Ты слышишь? Я не трону.
Пока сама того не пожелаешь ты.

Не о подобном браке ты мечтаешь!
Я знаю, леди. Так оно и есть.
Что видишь ты? Не лги мне, Санса! Знаешь,
Оставь свою сомнительную лесть!

Да, я – урод! За что прошу прощенья.
Но сколько в этом мире мне не жить,
А этого… пожалуй – преступленья,
Мне никогда, увы – не искупить.

Но.. Я – умён. Чего-то это стоит,
Наверное… Ты смотришь на лицо?
Я храбро бился. Так уж я устроен,
И никогда я не был подлецом.

А в темноте, под ложною личиной,
Закутавшись, как в плащ, в ночной покров
И Полумуж покажется мужчиной,
Не хуже даже Рыцаря Цветов!

Мы подождём. Всю зиму, лето – тоже!
И ты придёшь – иль приведёт судьба —
Ко мне, на наше свадебное ложе
Пусть не любя, – но добровольно…
…Никогда?

Ну что ж, Миледи. Для меня, кто ростом,
Да и лицом – не самый лучший куш —
Девицы есть. В борделях. С ними – просто.
Приятных снов тебе, дитя.
Твой полуМуж.

Тиша

Холодным светом полная луна
И руки, и лицо посеребрила…
Ну хоть сейчас, пусть и во власти сна —
Услышь меня! Ведь я тебя любила!

Ты помнишь – домик? Море за окном,
Ночного бриза лёгкое дыханье?…
Всё это было, было так давно!..
Теперь и я – твоё воспоминанье.

Погас мой взгляд. В нём жизни больше нет.
Я стала тенью. Просто – бледной тенью
И только груз серебряных монет
На тонких пальцах – знак грехопаденья.

Их мерный звон давно уже затих,
И всё же не могу – не понимаю!
Мне не даёт покоя, что средь них —
Твоя монета, милый. Золотая.

Шая

Ты спросил меня кто я такая?
Я желанья и страсти сосуд.
Моя мать назвала меня Шаей,
А мужчины… Те часто зовут.

Я не гордая птица. Коль схватишь —
Я – твоя, даже если не люб.
Но большую ты цену заплатишь
За пленительный мёд моих губ!

Ну чего же ты смотришь несмело
Мне в глаза? Позабудь обо всём!
Не робей! Насладись моим телом,
Как волнующим летним дождём.

Я – роскошна, и я это знаю.
Так учти же – коль скоро я тут —
Моя мать назвала меня Шаей.
А мужчины – те часто зовут.

Серсея. Падение

Свершилось. Ты пала. И тенью позора
Твоё заклеймили чело.
И призрачен свет помутнённого взора,
И всё уже предрешено…
Утеряны честь королевского рода
И золото дивных волос…
У ног твоих – толпы жестокого сброда,
Безумный, – не твой – Вестерос.

У Септы Бейлора, где Старк благородный
Лишился своей головы,
Босая, стоишь на ступенях холодных,
Под яростный рокот толпы.
Нагая, пред ликом всеобщего гнева,
Что краской на лицах кипит…
Что чувствуешь ты в этот миг, королева,
О чём твоё сердце молчит?

О том ли, кого называла любовью,
Кто был тебе больше чем брат —
Единою тенью, единую кровью —
К нему ль твои мысли летят?
Иль может, о дочери, или о сыне —
О плоде запретной любви —
Ты скрыла под маской холодной гордыни
Тревожные мысли свои?…

Но с каждым укором толпы – зеленее,
Надменнее взор твоих глаз,
Дочь Тайвина! Нет, не сломить им Серсею
Твой светоч ещё не угас!
И пусть пред тобою лишь желчные лица,
Лишь ненависть да суета —
Ты выше их всех, королева. Ты – львица.
Ты помнишь об этом. Всегда!

Бран. Первый полёт

Однажды пав – ты больше не очнёшься.
Пусть сердце бьётся с ветром в унисон!
Лети, дитя! Иначе – разобьёшься —
Всё, что ты видишь, чувствуешь – не сон.

Не плачь, не смей! В слезах – одно бессилье,
Не верь своим дурманящим слезам!
Ведь у тебя, мой мальчик – тоже – крылья,
И видящие – ясные – глаза!
Я – Ворон вещий, лишь богам я внемлю.
Прислушайся! Туман тебе поёт :
«Не бойся под собой увидеть землю —
С паденья начинается полёт!»

Но помни – пав – ты больше не очнёшься.
Ведь сердце бьётся с ветром в унисон!
Лети, дитя! Иначе – разобьёшься —
Всё, что ты видишь, чувствуешь – не сон.

Лети, лети! В твои я верю силы!
И вниз смотри, сквозь страх, сквозь облака…
Вот мать твоя задумчиво склонила
Горящий взор на острие клинка..
Вот брат твой, Джон, за льдами, за Стеною.
Там холодно… Вглядись в его черты!
Он бледен, Бран. Суров и беспокоен,
Он – страж в объятьях вечной мерзлоты.

Однажды пав – ты больше не очнёшься!
Пусть сердце бьётся с ветром в унисон!
Лети, дитя! Иначе – разобьёшься!
Всё, что ты видишь, чувствуешь – не сон.

Спеши, дитя! Скорее – к краю света,
Под сенью неприветливой луны
Узри, привыкший к солнечному лету,
Весь ужас ослепляющей зимы!
Великий, вечный монстр за Стеною —
Пожравший многих, бесприютный край…
Борись – иль жертвой стань очередною!
Зима – близка. Лети – иль погибай!

И помни – пав – ты больше не очнёшься.
Ведь сердце бьётся с ветром в унисон!
Лети, дитя! Иначе – разобьёшься —
Всё, что ты видишь, чувствуешь – не сон!

Дэйнерис. Рождение Матери Драконов

Небо темнело от копоти чёрной,
Ночь превратилась в трепещущий день
Трое их было, огнём заклеймённых —
Мёртвый, живая, да белая тень.

Вихрем кружились любовь и безумье,
Мёртвое словно на миг ожило —
Пламя плясало под вопли колдуньи,
В прах превращая живое тепло.

Крики умолкли, и плоть догорела…
Видели люди сквозь дым и сквозь смог
Дени, как прежде – чарующе-белой,
И – трёх драконов у маленьких ног..

Прах под ногами… и мысли, развеясь,
В даль унеслись от сомнений и бед…
В пламени этом погибла Дейнерис —
Матерь драконов явилась на свет.

Джоффри. Казнь Эддарда Старка

Был задан вопрос недалёким септоном.
Все жаждут услышать ответ.
И мать моя, регент, с улыбкой матроны
Решает – казнить или нет.

Предателя судят, в неправедном гневе
Хулой осквернившего трон!
Ведь я – ваш король! Почему королеве
Вопрос адресован, септон?

Пусть мать и решила сберечь от могилы —
Такие у женщин сердца!
И Санса, мне помнится, слёзно молила
Помиловать горе-отца.

Сейчас в её взоре – лишь грёзы о чуде,
Но будет в них ужас и боль —
Да, я беспощаден, чтоб ведали люди,
Что твёрд и суров их король!

Я требую голову Эддарда Старка!
Неси же её мне, палач!
И музыкой стал, возбуждённой и жаркой,
Дочурки предателя плач,

И мать встрепенулась, как дикая кошка,
Септон ухватил за рукав…
Вы все для меня – просто жалкие мошки,
Жучьё – для жестоких забав.

Вы все припадёте к железному трону,
Меня о пощаде моля!
Вам страшно, я вижу! До крика, до стона!
Что ж, бойтесь меня – Короля!

Санса. Созерцая отрубленные головы Эддарда и септы

О, как высоко… И я вижу безбрежную
Столицу, что хуже бича.
И септу Бейлора, где жизнь моя прежняя
Осталась на стали меча.

И меч был опущен… о боги, я видела,
Как дёрнулось тело отца!
Любила ли Джоффри? О нет – ненавидела!
Но надо терпеть до конца.

Ведь там, далеко, за горами, за долами —
Любимый, родной Винтерфелл…
– Ты хочешь, чтоб я посмотрела на головы,
Лишённые жизни и тел?

Гниющие, страшные, солнцем палимые,
Глазницы – приют для червей…
Они не похожи на прежде любимые,
На светлые лица людей.

Ну что ж, я исполню твоё повеление —
Ведь я твоя пленница, да —
Я буду хоть вечно смотреть на их тление —
Глазами! Душой – никогда!

– А что если брат мой твою, ненавистную,
Мне голову преподнесёт?
…Сир Меррин ударил рукой мускулистою,
И кровь мой окрасила рот,

И в сердце немом пробудилась агрессией,
Почувствовав волю свою,
А мысли смешались в единое месиво,
Ведь враг мой – стоит на краю!

Лишь шаг – его тело, недвижное, хладное —
Растянется на мостовой…
Но Клиган, быть может, почуял неладное —
Он встал между Джоффри и мной,

И, мягко коснувшись рукою холодною
С лица стёр всю злобу и кровь..
Я – леди! Убив – я не стану свободною,
Пытаться не стану я вновь.

Живи, мой возлюбленный, ставший мучителем!
Быть может, смерть слишком проста.
Я – леди! Пусть время мне станет учителем —
Я буду добра. И – чиста.

Цареубийца. Рассказ Джейме

Я совесть свою заглушаю умело
Но сколько бы я не грешил —
Меня осуждают за лучшее дело,
Что в жизни своей совершил.

То было давно. И драконьему трону
Принёс я присягу – юнец!
Но было восстание Баратеона —
Эйериса скорый конец!

Проклятый безумец боялся обмана,
И как в лихорадочном сне
Бесчинства творили его пироманы,
И земли тонули в огне…

Он сжечь обещал целый город – столицу! —
Чтоб пепел достался врагам…
И струсили все… Смелым был лишь десница —
Он цепь свою бросил к ногам.

И долго беднягу, неистовым, жарким,
Безумным пытали огнём..
Так прежде казнили и Рикарда Старка —
В доспехах – и тоже – живьём.

И грезил король возродиться драконом,
Врагам ли, судьбе ли – назло…
– Пошла бы ему шутовская корона! —
Во мне же – смятенье росло…

Ведь я присягал королю – не безумцу —
И верен я был до конца —
Я не был предателем и вольнодумцем —
Он требовал смерти отца!

Мерзавец, что сделал безмерней, бессонней
Кошмару подобную явь!
Меня проверял он на верность короне —
Он просто велел – «Обезглавь!»

Я честью поклялся – душой дворянина,
Что долг не забуду я свой…
Врага я попотчевал, только не львиной —
Вассала его головой!

И в ужасе, словно на что-то надеясь,
Но зная, что гибель близка,
Попятился к трону безумный Эйерис,
Пытаясь уйти от клинка.

Лишь миг – и на шее – глубокая рана,
Лишь миг – и покончено с ним…
Затем я убил и его пироманов —
Легко. Одного за другим.

Один откупиться пытался несмело,
Другой о пощаде молил…
…Меня осуждают за лучшее дело,
Что в жизни своей совершил!

Пенни – Тириону

Ты слишком гордый и упрямый —
Не то, что я.
Я помню праздник, ставший драмой
Для короля…

Ты зря тогда разволновался —
Прости его…
А если мальчик рассмеялся —
Ну что с того?

Не страшно смех дарить детишкам
Ведь не во вред!
Страшнее – когда был братишка —
И больше нет…

Страшнее тёмными ночами
Искать приют,
Поверь, не стыдно быть шутами —
То – честный труд…

Ведь с шуткой – легче, интересней,
И веселей,
Чем видеть мрак в глазах и песнях
Больших людей.

Пойми, мы маленькие люди —
Для них – мы сброд..
Никто за это не осудит,
Не вознесёт…

Мечтать о прошлом – слишком поздно —
Душе больней…
Пошли наверх, смотреть на звёзды?
Ну, кто быстрей?

Арья. Воспоминания

– Скажи мне, дитя, только правду. Я знаю,
Я чую проклятую ложь,
Что в людях беснуется… Кто ты такая?
– Никто, о наставник…
– Ты лжёшь!

– Была я когда-то мятежной девчонкой,
На Севере, в замке родном.
Безумным, опальным, кровавым волчонком…
Теперь это кажется сном.

И мчался мой дух, словно ветром гонимый,
Дерзила, рубила с плеча…
Но кто-то погиб. Вроде, кто-то любимый,
Под острым мечом палача.

И чья-то рука мне в запястье вцепилась…
Ухмылка… слова… и… Рывок!
Впервые тогда мне Игла пригодилась —
Мой верный, холодный клинок.

С тех пор, лишь мечом себе путь пролагая,
Черствела я день ото дня
И тень потрясений да воля стальная
Осталась от прежней меня.

Но тень становилась всё меньше, всё тоньше,
Дотронешься пальцем – сотрёшь…
Теперь же всё в прошлом, не Арья я больше!
Никто я, наставник!
– Ты лжёшь…

Ответ Тириона на вопрос Джона Сноу

Ты вежлив, бастард. Это лишнее. Что ж
Так честь велит, я понимаю.
Ну что ж, я отвечу. Быть может, поймёшь
Зачем я так много читаю.

Ты вспомни мой род. Все в душе – короли.
И вдруг, бесконечной зимою,
Родимую мать изорвав изнутри,
На свет появилось ТАКОЕ.

Я – лорд потому и оставили жить
Проклятого карлу-урода.
Но вряд ли отец мой сумел оценить
Забавную шутку природы.

Досталась мне, право же – чудо-семья —
Отец двадцать лет был десницей,
Затем старший брат мой убил короля —
Так должен и я отличиться!

Но чем же? При росте моём небольшом —
Какой-то нескладный, непрочный…
Не быть мне свободным и яростным львом
Не быть мне как Джейме – уж точно!

Мечи и щиты для меня велики —
Как всё в этом мире, мой мальчик.
А сильные руки – увы – коротки —
Плохой из меня фехтовальщик…

Нет равных и в верности, и в чистоте
Дражайшей сестрице Серсее…
Соперничать с ней в неземной красоте —
Помилуй – ведь я не посмею!

Не вышел ни ростом я, ни красотой,
Приземистый и разноглазый…
А выход один – и не самый плохой —
Оружием сделать свой разум.

Пусть брат мой могучий ведёт авангард,
Сестрица – на троне блистает…
Я ум тренирую, мой юный бастард,
Поэтому – много читаю.

Бессердечная – Бриенне

Ты стоишь предо мной в бледном свете луны
Гнев безудержный сводит мне плечи
Но уста исторгают лишь шелест листвы,
Только ветру понятные речи.

Та, кто перед тобою – уж не человек,
И в глазах её – мёртвое пламя.
Не твои ли друзья превратили навек
Моё сердце в бесчувственный камень?

Мёртвой матери, видевшей смерть сыновей,
Нет страшнее, безмернее мести.
Не моли же меня о пощаде, не смей!
Что ты знаешь о правде и чести?

Знаешь ли, как река, и шепча, и гудя,
Мчала остов мой непогребённый?
Ты узнала меня, дорогое дитя,
Ту, кому ты клялась вероломно!

Обещала моих дочерей уберечь
И клялась своим сердцем змеиным..
Что слова мне твои, когда вижу я меч
С ненавистным орнаментом львиным?

Не тверди мне, что ты предо мною чиста —
Я не верю мятежному слову!
Ты не слышишь меня – так чужие уста
Приговор огласят мой суровый.

Когда имя одно ты твердила в бреду.
Львиным рыком звучавшее имя —
Ты сама же свою предрешила судьбу,
Тёмной мыслью, мечтами своими.

Выбор прост и жесток – либо ты, либо он
Выбирай же, кого ты погубишь!
Или ты погрузишься в безвременный сон,
Или враг мой, которого любишь.

Так решайся! Пойми, никому не нужны
Твои лживые, страстные речи!
Ты стоишь предо мной в бледном свете луны —
Гнев безудержный сводит мне плечи…