Шпаргалка для ленивых любителей истории. Короли и королевы Англии

«И вправду первый»,
или Король Эдуард

Новый король Эдуард Первый был бравым хлопцем. Производил впечатление. Великолепно сложенный, длинноногий, легко впадающий в ярость порой до свирепости, он нагонял священный ужас на придворных и приближенных. Правда, отходчив был, легко прощал, тут врать не станем. Говорят, аура у Эдуарда была очень мощной: хронисты зафиксировали по меньшей мере два случая, когда во время аудиенции люди просто умирали на месте. В буквальном смысле. Один – настоятель собора Святого Павла – от страха, другой, архиепископ Йоркский, от огорчения, ибо король был им недоволен и сделал выговор.

Коронационное именование «Первый» король добросовестно оправдывал. Прямо с коронации и начал. Как только на его чело возложили корону, Эдуард демонстративно снял ее и тут же начал нарушать установленную церемонию, сделав публичное заявление, дескать, корону носить не буду, пока не верну все земли, которые слишком добрый и уступчивый папаня раздал всяким там графьям и баронам. Ни один король до того не позволял себе ничего подобного. Эдуард был первым.

Дальше – больше. У предков короля была какая-никакая империя, Англия плюс огромный кусок Франции на континенте, потом постепенно куски отваливались, и Эдуарду уже мало что осталось. Он решил сосредоточиться на собственно Англии и заняться уже не расширением своих владений, а их укреплением. Первым делом обратил внимание на Уэльс: надо довести дело до конца, а то все как-то не завершено, застряло на полдороге, часть заселена английскими подданными, часть вообще не слушается и не подчиняется. Короче, нет порядка. Эдуард Первый считал Уэльс «своей поляной» и отступать от задуманного не собирался. Склонял общественное мнение в свою пользу при помощи идеологических манипуляций, устроив торжественное перезахоронение останков легендарного короля Артура и королевы Гвиневры (кто смотрел в советское время фильм «31 июня»? А может, кто-то и роман Пристли читал? А американские фильмы про Мерлина и волшебный меч Экскалибур? Вот и вспоминайте). В общем, попытался сыграть на чувствах и национальном самосознании валлийцев. Но попутно и воевал с ними, само собой, пока местные князья не уступили. Уэльс стал совершенно английским, с английской системой управления и английскими законами. Эдуард сумел наконец сделать то, что никак не удавалось его предшественникам. Он первым отказался от зарубежных завоеваний и обратил взор внутрь своей страны.

Обратил – и пришел в ужас! Ибо понял, что вообще не знает и не понимает, что же происходит на его родной земле. Информации-то нет никакой, интернет еще не придумали, да какой там интернет – даже газет не было, не говоря уж о радио и телевидении. Как же управлять тем, чего не видишь, не слышишь и не знаешь? Похоже, Эдуард Первый был действительно первым настоящим толковым управленцем в истории Англии, ибо осознал простую вещь, которая сегодня жирным шрифтом вписана в любой учебник: основа эффективного управления – своевременно полученная и достоверная информация. Без нее никуда.

И что же придумал наш Первый? А вот что: он сообразил, как можно для потребных целей использовать парламент. И предложил членам парламента собирать в своих землях и представлять на рассмотрение королю всеразличные жалобы на злоупотребления, плохое управление и прочие безобразия. Парламент, конечно, взвыл от возросшей нагрузки, ведь жалобы-то нужно было рассматривать и принимать по ним какие-то решения. Зато король отныне мог мониторить ситуацию по всему королевству и знать, где что творится. Акройд пишет: «Эдуарда на самом деле можно считать первым королем, который использовал этот орган правления в конструктивном ключе». Этот орган – это парламент, если кто не понял. Опять наш Эдик первый! И, между прочим, термин «петиция» именно тогда и появился. Так называли те самые жалобы на злоупотребления и несправедливость.

А еще наш бравый удалец первым придумал систему государственного рэкета и воспользовался ей. Знаете как? Он принял закон, согласно которому каждый, кто имеет доход больше 20 фунтов стерлингов в год, обязан получить статус рыцаря. А это значит что? Правильно: обмундирование, оружие, экипировка, отличные лошади и всякая соответствующая челядь, то есть дело-то отнюдь не дешевое, весь доход на это и уйдет, если не больше. А ежели кто хочет избежать высокой чести именоваться и быть рыцарем, должен просто заплатить в казну – и свободен. Понятно же, что желающих откупиться было намного больше, чем тех, кто радостно готов бряцать оружием в ущерб собственному карману. Хороший был закон! И землевладельцы довольны, и казне приятно.

Кроме того, короля Эдуарда Первого очень высоко ценили историки права, называя его «английским Юстинианом». Выдающийся юрист ХVII века Эдвард Кок отмечал, что этому королю удалось создать устойчивые и долговременные законы, чего не смогли сделать никакие короли ни до, ни после него. То есть наш пострел и тут поспел на первое место. Но и это еще не все! Эдуард первым стал использовать законы не только для осуществления правосудия по уже случившимся деликтам, но и для предупреждения преступлений, то есть для профилактики. Прикиньте: профилактика преступлений, необходимость которой с трудом, с потом и кровью доказывалась учеными-криминологами в середине ХХ века, та самая профилактика, необходимость которой с такими препонами пробивали в нашей стране, уже была, оказывается, осознана и заявлена Эдуардом Первым Английским аж в ХIII веке! Пример? А пожалуйста, читаем все у того же Акройда: «В Винчестерском статуте было заявлено, что все изгороди и лесные насаждения вдоль главных дорог должны быть расчищены на расстояние 61 метра, поскольку они могут служить убежищем для воров». Разбойники-то бесчинствовали на больших дорогах, шайки бандитов расплодились по всем сельским районам страны, в общем, неспокойно было путникам и путешественникам, становившимся легкой добычей для тех, кто имел возможность мгновенно выскочить из-за кустиков и деревьев, которые находятся на расстоянии вытянутой руки. А вот если лесополоса начинается далеко от идущего-проезжающего, то еще есть шанс вовремя заметить врага и принять меры. Да хоть и просто убежать, чем не вариант?

Женился Эдуард в первый раз в 15 лет, невесте, Элеоноре Кастильской, было 13. Тут все по протоколу. Когда королева Элеонора умерла в 1290 году, оставив мужу двух сыновей и не то трех, не то четырех дочерей (тут источники расходятся во мнениях, но рожала Элеонора исправно, целых 16 раз, однако не все дети выжили. Правда, сначала получались сплошные девочки, выжившего мальчика удалось сообразить только в 1284 году, то есть через 30 лет супружеской жизни). Эдуард какое-то время погоревал, даже паломничество совершил, потом несколько лет пожил холостяком – да и женился вновь, на принцессе Маргарите Французской, сестре короля Франции Филиппа Красивого (признавайтесь, кто у нас тут любитель романов Мориса Дрюона?). Аккурат к своему 60-летию и свадебку сыграл. А через 8 лет и помер.

Вы думаете, Эдуард больше ни в чем не был первым? А вот и нет! Он был первым в истории королем, который придумал, что его старший сын, наследник престола, должен именоваться принцем Уэльским. Вот откуда эти принцы и пошли, оказывается.

Эдуард Первый Плантагенет (Длинноногий)

Годы жизни: 1239–1307.

Годы правления: 1272–1307.

Преемник – сын Эдуард.

«Первый принц Уэльский»,
он же Эдуард Второй

В целях окончательного завоевания Уэльса король Эдуард Первый не только устраивал битвы с местными князьями и баронами, он еще и замки строил. Замок Карнарвон строился как будущая резиденция самого короля, и этому строительству Эдуард уделял особое внимание, даже беременную жену Элеонору (первую свою супругу) на стройплощадку притащил, дабы она разделила с любимым мужем радость руководства процессом. Она и разделила, чего уж там. И разделяла так долго, что рожать пришлось прямо во времянке возле стройплощадки. Случилось это в 1284 году. Родившегося мальчика назвали, как вы сами понимаете, Эдуардом, впоследствии к имени прибавилось именование Карнарвонский в соответствии с местом рождения, а в 1301 году семнадцатилетний юноша был провозглашен принцем Уэльским, то есть стал первым наследником престола, носящим этот титул. Ну а дальше уже вступил в дело прецедент, без которого в Англии никуда. Один раз случилось – считай, так теперь будет всегда.

Итак, папа Эдуард Первый скончался в 1307 году, и на престол взошел старший сын Эдуард Второй, принц Уэльский, молодой мужчина 23 лет от роду, воспитанный среди военных, имеющий опыт участия в войне, но при этом совершенно не воинственный, не властный, не любитель турниров и не поклонник истинно королевских занятий. В этом плане он больше походил на своего дедушку Генриха Третьего, чем на батю Эдуарда Первого, выдающегося монарха-управленца. Юный король предпочитал общаться и проводить время не с лордами и придворным окружением, а с возчиками и землекопами, докерами и лодочниками, распутниками, певцами и уличными музыкантами. Это не я придумала, это написано у хронистов-современников. И Акройд подтверждает: Эдуард не вел себя как король. Даже физический труд любил почему-то…

А как он себя вел? Нет, все-таки гены на помойку не выкинешь, и Эдуард в чем-то был очень похож на своего отца, который когда-то начал правление с того, что нарушил протокол коронации. Эдуард сделал в точности то же самое: на церемонии коронации пошел не по плану. Поскандалил со знатными лордами, и корону на нового короля возложил не архиепископ, как полагается, а… задушевный дружбан короля по имени Пьер Гавестон (в некоторых источниках он назван Пирсом Гавестоном, но мы будем пользоваться именем Пьер, чтобы не путаться). От напора толпы гипсовая стена обвалилась, даже погиб один человек. Кроме того, Эдуард, произнося королевскую присягу, самовольно прибавил к ней новую строку, поклявшись, что будет поддерживать и защищать законы и справедливые традиции, которые учредит община королевства, то есть магнаты и прелаты, иными словами – самые богатые граждане и высокопоставленные служители церкви. Нельзя сказать, что народ был в восторге от такого начала. А уж на коронационном банкете и вовсе скандал вышел: Гавестон, дружок короля, появился на нем в костюме королевского пурпурного цвета, расшитом жемчугом и едва ли не более роскошном, чем костюм самого нового короля. Начались перешептывания и косые взгляды. А вскоре и до беды дошло. Эдуард Второй к тому времени уже успел жениться на Изабелле Французской, девочке 13 лет от роду, дочери короля Филиппа Красивого (бегом к книжным полкам и достаем романы Мориса Дрюона. Если кто забыл, то Изабелла – та самая Французская Волчица). Филипп Красивый очень старался закрыть наконец вопрос о спорных землях Аквитании, которые были то французскими, то английскими, то не пойми чьими, и вполне разумно рассудил, что крепкое родство с английскими королями сможет положить конец распрям. Выдал свою молоденькую сестру Маргариту за овдовевшего престарелого Эдуарда Первого и подписал договор, согласно которому дочь Филиппа, Изабелла, выйдет замуж за сына Эдуарда Первого. Ну, вроде как все состоялось, и старший Эдуард женился на девушке из семьи Филиппа Красивого (и снова Дрюон), и младший не отказался. Так вот, вернемся к беде: при английском дворе, разумеется, находилось много родственников молодой королевы Изабеллы, так было принято, и этим родственникам почему-то ужасно не понравилось, что король Эдуард Второй больше любит своего друга Гавестона, чем юную прекрасную Изабеллу. Причем не понравилось так сильно, что они обиделись, возмутились, хлопнули дверью и вернулись во Францию.

Мнения у историков и хронистов разные. Одни считают, что Гавестон был не более чем обычным фаворитом короля, разделявшим его политические взгляды и затеи; другие не отрицают сексуальную составляющую их отношений, но не считают ее главной, ибо главное все-таки – родство душ и сходство интересов, а постель – это так, типа десерта после основного блюда; третьи полагают отношения Эдуарда Второго и Пьера Гавестона чисто плотскими, основанными исключительно на похоти; четвертые описывают их как истинную любовь, глубокую и всестороннюю. Свечку, как обычно, никто из этих хронистов не держал, но оснований для подобных суждений было более чем достаточно. Хотя, с другой стороны, у Эдуарда Второго были и законные дети от Изабеллы, двое сыновей и две дочери, и бастард имелся, все честь по чести. Так что было это платоническое братство двоих юношей или сексуальная связь – с точностью утверждать никто не берется. Достоверно известно только одно: король предпочитал компанию Пьера Гавестона, а не общество своей юной красивой невесты и впоследствии жены.

Свадьба Эдуарда и Изабеллы прошла во Франции за месяц до коронации, невесте было 12 лет, жениху – 23 года. Поскольку старый король ко времени свадьбы уже умер, то Эдуард, сынок, считался королем с момента смерти отца, пусть даже коронация еще не состоялась. Уезжая на свадьбу во Францию, новому королю нужно было кого-то оставить вместо себя «на хозяйстве». Он оставил Гавестона. Бояре были недовольны. А уж когда Эдуард Второй пожаловал любимому другу титул графа Корнуоллского, возмущению знати и народа не было предела: этот титул даруется только и исключительно членам королевской семьи. Во всяком случае, так было раньше. Что же будет теперь, если прецедент перестает рулить? Можно ли доверять королю? Будет ли он править Англией справедливо и в соответствии с традицией?

Гавестон вел себя довольно нахально, был высокомерным и заносчивым, нажил кучу врагов и пользовался своей полной безнаказанностью. Ну и допрыгался в конце концов. Через год после пресловутой коронации парламент потребовал от Эдуарда Второго, чтобы он удалил от двора противного Гавестона. Король, разумеется, сперва отказался, но на него давили два месяца и все-таки додавили. Фаворит был изгнан в Ирландию.

Отступим чуть-чуть назад для большей ясности. У Генриха Третьего и Элеоноры Прованской был ведь не только сынок Эдуард, который стал Эдуардом Первым. Был еще и второй сынок, Эдмунд Ланкастер. Этот Эдмунд вторым браком был женат на Бланке Д’Артуа (и снова Дрюон!), которая, в отличие от первой жены, родила ему троих сыновей и дочку. Так вот старшим из этих сыновей был Томас, граф Ланкастер. Уточняем: он родной внук Генриха Третьего и, соответственно, двоюродный братец актуального на момент нашего повествования молодого короля Эдуарда Второго. Томас Ланкастер вполне благополучно околачивался при дворе, но после изгнания Гавестона в Ирландию вдруг исчез без объяснения причин.

Прошел год, скандал утих, и Гавестон вернулся из Ирландии. В то время как раз у Эдуарда Второго начался очередной виток терок с шотландцами, и он призвал Гавестона помочь. Эта кампания провалилась, северная часть Англии, граничащая с Шотландией, всегда была слабым местом английских правителей. В общем, ничего не получилось, а в глазах страны все выглядело так, что король снова подпал под влияние мерзкого фаворита-содомита, потому и проиграл. Парламент опять поставил вопрос об изгнании Гавестона, даже дату определил: пусть исчезнет до Дня Всех Святых. Король, как и в прошлый раз, уперся, очень ему не хотелось обижать своего любимчика, и приготовился отстаивать свою любовь с оружием в руках. Гавестон отплыл из Дувра, как настаивал бессердечный парламент, но через месяц тайком вернулся, и они с Эдуардом, взявшись за руки, отправились собирать армию. И вот тут на сцену вышел Томас Ланкастер, ранее покинувший ее, как мы помним, не попрощавшись. Ланкастер написал королеве Изабелле письмо, в котором пообещал раз и навсегда избавить и ее, и весь двор, и всю Англию от Пьера Гавестона. Сказано – сделано. Королева, надо полагать, одобрила намерение графа. И граф Ланкастер сделал так, что Гавестона схватили и через месяц отрубили ему голову.

Репутация Эдуарда Второго как короля сильно пошатнулась из-за всей этой катавасии, но тут Изабелла подоспела с благополучным разрешением от бремени, родился сын, будущий наследник престола, и все стало вроде как утихать. И угадайте с трех раз, как принца-первенца назвали? Ну, ясен пень, Эдуардом. Однако король Эдуард заковырял обиду и ненависть на тех, кто так жестоко лишил его ближайшего друга и соратника.

С казнью богомерзкого Гавестона тоже не все прошло гладко: раз у него титул графа Корнуоллского, приравнивающий своего носителя к членам королевской фамилии, то судить его должны пэры, равные ему по статусу. Это правило соблюдено не было, то есть опять же прецедентом пренебрегли. И никто за такое страшное нарушение не ответил. Народ и знать затаились в ужасе: что же будет дальше? Традиции теперь ничего не значат? И как жить?

Но зато ликвидация Пьера Гавестона означала, что очередной гражданской войны не будет, и собранные Эдуардом и Гавестоном войска могут мирно расходиться по домам. Уже хоть какое-то облегчение вышло.

После всех этих событий в жизни Эдуарда Второго началась черная полоса. Он проиграл очередную войну с Шотландией и окончательно потерял эту страну. По возвращении его встретили с позором, ведь главная обязанность короля, по тогдашним понятиям, – это вести успешные военные действия. Батя-то, Эдуард Первый, с этой обязанностью успешно справлялся, непокорный много веков Уэльс взял наконец на короткий поводок, и вообще его называли «самым победоносным королем», а сынок явно оплошал, не соответствует и надежд не оправдывает. А тут еще несколько лет подряд неурожай, голод, а за ним и эпидемии кишечных инфекций, население начало сокращаться, да шотландцы с севера все время совершают набеги и мешают хоть как-то выживать. В общем, не жизнь, а сплошной кошмар. Король Эдуард явно не справлялся с ситуацией, и бразды правления взял в свои руки Томас Ланкастер, двоюродный брат, которому король так и не простил казни милого сердцу Гавестона. Но у Томаса тоже мало что получалось, гонору было хоть отбавляй, а управленческих навыков – ноль. И когда черная полоса закончилась, Эдуард начал посматривать по сторонам, искал, на кого бы опереться, кого призвать в соратники и помощники. Ненавистного Томаса следовало оттеснить подальше и заменить его на кого-то поприятнее и понадежнее.

А тут и кандидатура подходящая нарисовалась: новый королевский фаворит Хью ле Диспенсер. Было там между ними чего или не было – опять, как и всегда, точных фактов нет, но подозрений и разговоров – навалом. Дрюон, например, считает, что было, и еще как было! Но Дрюон, с одной стороны, писатель, а с другой – министр культуры Франции, то есть человек ученый, начитанный, образованный, так что есть основания его домыслам доверять. Хотя кто знает… Достоверно известно одно: новый королевский фаворит получил кучу земель и замков, а также должность канцлера, был вороватым, мошенничал и занимался вымогательством. Одним словом, не понравился он людям, не пришелся по сердцу. Великие лорды начали требовать, чтобы Диспенсера, а заодно и его папашу, изгнали из Англии, ибо слишком уж усердно они тянут ручонки к королевским полномочиям. Зачинщиком снова стал Томас Ланкастер, но на этот раз все повернулось иначе, чем в истории с Гавестоном. Король прикинулся чайником, сделал вид, что пошел на уступку, и удалил папу и сына Диспенсеров от двора и из страны, а сам начал планировать расправу над теми, кто нагло помешал его великой душевной привязанности. Через месяц Эдуард тайком вызвал любезного сердцу Диспенсера назад в Англию и принялся организовывать военную кампанию против несогласных. И на этот раз у короля все получилось! Он разбил в битве Томаса Ланкастера, устроил показательный суд над ним, и кузену благополучно отрубили голову. Эдуард отомстил тому, кто казнил Пьера Гавестона.

Но это же немыслимо! Смертная казнь члена королевской семьи, двоюродного брата короля, родного внука Генриха Третьего! Такое в Англии произошло впервые.

Эдуард на этом не успокоился. Уж мстить – так на полную катушку! Суды над сторонниками изменника Ланкастера следовали один за другим, и король не скупился на подписание смертных приговоров. По его разрешению были казнены 25 лордов, и это тоже было беспрецедентно: ни один из английских королей не позволял себе доселе такой безжалостности в отношении своих противников.

В семейной жизни Эдуарда Второго тоже не все было гладко. С одной стороны, Изабелла уже с момента свадьбы имела основания обижаться на мужа, и поскольку ситуация только усугублялась, то ни любви, ни уважения, ни привязанности она к нему не испытывала. С другой стороны, она была француженкой, то есть происходила из семьи… ну, не то чтобы прям врагов (ее отец Филипп Красивый как раз хотел эту вражду преодолеть при помощи матримониальных инструментов), но все ж недоброжелателей. А вопрос с Францией, точнее – с Гасконью, надо было как-то урегулировать. Гасконь – последнее, что осталось у Англии на французской территории, и за нее английский король готов был биться до последней капли крови. Вернее, учитывая в целом нелюбовь короля Эдуарда Второго к военным действиям, пытаться решить проблему всеми возможными дипломатическими средствами. К тому моменту Филипп Четвертый Красивый, отец Изабеллы, уже давно скончался, на троне в течение восьми следующих лет посидели сперва его старший сынок Людовик Десятый, потом второй сынок, Филипп Пятый Длинный, а в 1322 году очередь дошла и до третьего сына, Карла Четвертого. Тоже, между прочим, имевшего прозвище Красивый. Видать, в папаню удался. Изабелла ему, стало быть, сестренкой родной приходилась. И Эдуард решил, что надо бы отправить жену во Францию, пусть попробует с братцем перетереть и проблемку порешать. Все ж кровь – не водица, родня между собой договориться сумеет. Опять же убрать недовольную супругу подальше, чтобы не отсвечивала. А еще Эдуарду вступило в голову послать своего старшего сына, которому в ту пору едва 15 лет исполнилось, к королю Франции принести присягу за Гасконь. Короче, сперва жена Изабелла, а за ней и сын Эдуард отбыли из Англии и оказались далеко-далеко. А сам король остался дома. Он бы, может, тоже смотался к родственникам во Францию, повидался бы, дела пообсуждал, но очень страшно было оставлять отца и сына Диспенсеров в Англии одних. Бароны эту парочку страсть как не любили, и в отсутствие монарха могло случиться все, что угодно. В общем, как вы сами видите, не только диарея иногда правит ходом истории, любви тоже своя роль достается.

А вот теперь самое время упомянуть некоего Роджера Мортимера, который принимал участие в восстании против Диспенсеров, то есть был сторонником и ближайшим сподвижником Томаса Ланкастера. Мортимера после разгрома Ланкастера посадили в Тауэр, но он ухитрился оттуда сбежать, дернул прямиком во Францию и осел при дворе французского короля. Вот там-то и начался его страстный роман с приехавшей в гости королевой Изабеллой. Изабелла и не думала возвращаться к мужу, ей отлично жилось при дворе у братишки Карла, тем более и сынок у нее под крылом, а тут еще и любовь неземная сделалась. Эдуард требовал, чтобы жена вернулась и сына привезла, это ж наследник как-никак, будущий король Англии, а там, рядом с Карлом Четвертым, мальчика подвергают тлетворному французскому влиянию и всячески идейно обрабатывают. Изабелла поставила условие: или она – или Диспенсеры. Дескать, не вернется она, пока Диспенсеры не окажутся изгнаны из Англии, на одной земле им делать нечего и на одном поле она с ними… (далее текст известен).

Король, понятное дело, дрогнул и фаворитом пожертвовать отказался. А Изабелла время даром не теряла, она выбрала во Фландрии очень богатого графа Геннегау, имевшего подходящую дочь по имени Филиппа, быстренько спроворила официальную помолвку сына и сразу получила огромное приданое. Вот теперь можно и армию собирать, денежки-то появились! Королева Изабелла и ее любовник Роджер Мортимер готовили вторжение в Англию.

В принципе, в Англии этого ожидали. Но, как обычно, все вышло неожиданно. Во-первых, Эдуард, хоть и готовился к войне, но не угадал место высадки и не ждал противника там, где тот появился. Во-вторых, английские моряки отказались воевать с Изабеллой, очень уж не любили они гадких самодовольных богопротивных Диспенсеров и защищать короля, который им покровительствует, вовсе не собирались. Войско королевы и Мортимера быстренько проскакало по стране, почти не встречая сопротивления. Попутно они еще и земли Диспенсеров разоряли. Сторонники короля толпами переходили в стан Изабеллы, неумелое правление Эдуарда Второго уже всех достало. Диспенсера-старшего схватили и казнили, младшего пока держали в тюрьме в ожидании суда.

А что же король? Да ничего. Сбежал в Уэльс и там затаился, окружив себя жалкой горсткой сторонников. Но люди Изабеллы и Мортимера его, конечно, нашли, невелик труд-то – короля сыскать, он вам не бродяга какой-нибудь, безымянный и безликий, он король. Монарх. У него же запросы, требования и все такое. В любой таверне спроси, не заказывали ли вдруг много изысканной еды и не просили ли свежих лошадей, да в какой замок отправили – и дело, считай, сделано. В общем, нашли короля, взяли под стражу и поместили в Кенилворт, один из уэльских королевских замков.

С Хью Диспенсером-младшим поступили совсем уж круто. Позволю себе здесь просто процитировать Акройда: «Попав в плен, Хью Диспенсер отказывался от еды и питья, возможно, надеясь умереть от голода и не дождаться мучительной казни. Его перевезли в Рединг, где фаворит был коронован венком из крапивы, а на его коже были вырезаны проклятия. Под звуки барабанов и труб он был подвешен на виселице пятнадцати метров высотой; потом, все еще живой, сброшен вниз, оскоплен, и его половые органы сожгли перед его лицом. Наконец, Диспенсер был обезглавлен». Тьфу! Пока переписывала цитату – и то тошнило, а уж видеть такое… И тем более самому пережить…

Ну ладно, фаворита королевского казнили, а с самим-то королем как поступить? Куда его девать? До власти допускать нельзя, это Эдуард всеми годами своего правления наглядно доказал. Но и убить нельзя: он же помазанник Божий. И сместить нельзя, закон не позволяет. Короля защищает сам Господь, и между монархом и Господом – только ангелы, а уж после ангелов король – второй, то есть, проще говоря, третий после Бога. Как такого хоть пальцем тронуть? Тело монарха свято и неприкосновенно.

Собрали парламент. Начали думать. Для начала объявили, что король «отъехал по делам» и его обязанности временно будет исполнять сын Эдуард, принц Уэльский. Ну, такое ГКЧП в средневековом английском варианте. Все же прекрасно знали, что ни в каком Эдуард Второй не в отъезде, а сидит под стражей в Кенилвортском замке, но исправно делали вид, что ничего такого не знают. Типа «Горбачев уехал в отпуск и там внезапно заболел, так что исполнять обязанности президента не может, и мы тут пока сами порулим». Плавали, знаем.

И пошли в Кенилворт одна за другой делегации. Мол, отрекись от престола добровольно. Опять же на отцовские чувства надавили вполне умело: «Ваш сын займет ваше место, если только получит на это ваше одобрение». Проще говоря: если хочешь, чтобы твой Эдуард сел на трон, – уступи место в законном порядке, подпиши бумагу. Не подпишешь – лучше не станет, начнется смута, и тогда на престол взойдет вообще неизвестно кто, не исключено даже, что любовничек твоей жены, Роджер Мортимер, и что тогда станет с Англией?

И Эдуард сдался. Подписал отречение. Его вывезли из Уэльса и перевезли в другой замок, уже на территории Англии. Он поначалу еще трепыхался, не желая смириться, даже два раза предпринимал попытки побега, но этим только настроил против себя и озлобил власти. В итоге бывшего короля просто убили в тюрьме в 1327 году, чтобы уже не рыпался. Причем убили жестоко, бесчеловечно.

Кто убил? А не доказано. Труп со следами истязаний есть, а убийц вроде как и нет. В таких «сложных» случаях, когда нельзя назвать и наказать заказчика, отыгрываются на исполнителях. А исполнители кто? Ну, ясное же дело, тюремщики, раз убийство произошло в тюрьме. Так вот: двое из четырех тех тюремщиков были признаны невиновными, третьего взял к себе на службу новый король Эдуард Третий. А четвертого убили при загадочных обстоятельствах. Резюме: не играйте, дети, в опасные игры с властью; кому-то может и сойти с рук, кто-то может даже в прибытке остаться, но кому-то обязательно не повезет, и не факт, что этим невезучим окажетесь не вы.

И что, думаете, все вот так просто и закончилось? А ни фига. Пошли упорные слухи, что король Эдуард Второй все-таки сумел сбежать, и труп в тюрьме – вовсе не его тело, а король сумел переправиться на континент и стал скитальцем-отшельником. Даже письменные документы нашлись с описанием его жизни, но ни подлинность этих документов, ни достоверность самой истории до сих пор не подтверждены. Остались лишь домыслы и догадки.

Эдуард Второй Плантагенет

Годы жизни: 1284–1327.

Годы правления: 1307–1327.

Преемник – сын Эдуард.