Читать книгу: «Познакомься с дочкой, дракон!», страница 4

Мы шли по садовой дорожке, окруженной цветущими кустами и мокрыми камнями, направляясь обратно к дворцу. Король снова посадил Лию на плечи, продолжая весело беседовать, а она не переставала задавать вопросы.

Я шла чуть позади, наслаждаясь тишиной после дождя, размышляя, как быстро Лия увлекается обещаниями, которые ей щедро отсыпает дедушка. Я смотрела и на дочь, и на короля и, несмотря на свое беспокойство, не могла не заметить, насколько хорошо они смотрелись вместе. Почему-то вдруг почувствовала себя ненужной.

У входа во дворец нас нагнал хранитель традиций и тенью молча следовал за нами.

Дворцовые коридоры были широкими и светлыми, а стены украшены портретами членов королевской семьи. На каждом портрете мне чудились знакомые черты Лии: вот у одного из предков тот же высокий лоб, у другого такие же кудрявые волосы, как у Лии. Я медленно оглядывала картины, чувствуя, как история рода Аарона вливается в мою собственную жизнь.

Вскоре мы прибыли к швее. Лия рассказывала не останавливаясь, что именно она хочет видеть в своем наряде, а король улыбался и поддакивал. Главной портной не было, так что нам пришлось ждать в компании помощниц. Они тут же засуетились в поисках тканей.

– Деда, а можешь катать меня на пони, когда он у меня появится? – взволнованно спросила Лия, свесив руки с плеч короля и обнимая его за шею.

– Конечно, моя дорогая. Мы устроим для тебя целую прогулку, – ответил он, усмехаясь.

Я стояла рядом, не решаясь возразить, но внутри росло опасение. Помощницы уже начали примерять ткани, мерки, иголки мелькали перед глазами, а король и Лия, видимо, получали удовольствие от всего процесса.

Хранитель традиций, до этого мрачно стоявший в углу, шагнул вперед и хмуро произнес:

– Ваше Величество, появление этой женщины с дочерью на балу неприемлемо. Это вызовет ненужные слухи.

Король, обращаясь скорее к Лие, чем к хранителю, ответил шутливым тоном:

– Как можно устроить бал и не пустить на него ребенка? Это чудовищное преступление! За такое должно быть наказание: ношение позорной таблички на спине с надписью «Я испортил праздник».

Лия хихикнула, счастливо потирая свои ладошки, но хранитель традиций не сдавался.

– Пойдут слухи, – настаивал он. – Это может нанести вред репутации дворца.

Король спокойно возразил:

– Это маскарад, граф. Никто не догадается, кто есть кто.

– Я так не думаю, Ваше Величество.

– Ну что ж, хранитель традиций, тогда сделай так, чтобы все прошло безупречно. А заодно придумай, как прикрыть Аарона, если он не успеет прилететь к вечеру. Я в тебе уверен.

Граф тяжело вздохнул и кивнул, отходя в тень.

Тем временем мне тоже предложили выбрать наряд. Я не очень-то представляла себя в роли принцессы из сказки или какого-то животного, так что попросила нарядить меня цветочницей. Пусть и под маской, но я останусь собой. Девушки поняли мою идею и предложили платье-основу с цветочными мотивами, в дополнение к которому шел легкий фартук.

– А вот и королевская портная! Госпожа Мелисса.

Я обернулась, и сердце замерло. Я узнала ее сразу, хоть и прошло столько лет…

Глава 5

В памяти сразу всплыл самый ужасный день моей жизни.

Отец снова пьяный. Толстый и краснолицый, он яростно рычит, кидая грязные глиняные плошки в раковину. Каждый удар посуды о керамику отдается эхом по кухне. Он зол – от него ушел очередной помощник, и теперь приходится самому убирать со столов. Я стою рядом, засучив рукава, мыльной тряпкой тру посуду без остановки. Горы грязных тарелок растут быстрее, чем я успеваю их перемывать, а пьяное ворчание отца кажется бесконечным.

– Я бы выпустил тебя в зал, – бурчит он, не оборачиваясь, – мордашка у тебя что надо, поди и монетку отсыпали бы, но эта пьянь к тебе сразу приставать начнет. Животные!

Я молчу, не отвечаю. Отец мало чем отличается от тех, кого он так презирает. С этими людьми он всегда на одной волне, оттого таверна и процветает.

– Здоровяк Джим не одобрит, что его невесту лапают перед свадьбой, да?

Я замираю. Вот оно – момент истины. Вдох-выдох, и сейчас я скажу, что не выйду за мясника, что не буду работать в этой проклятой таверне, что у меня есть любимый человек и как бы не повернулась жизнь, я буду его женой или ничьей.

– Нет. – Слово срывается с моих губ раньше, чем я успеваю что-то обдумать. И вот оно – начало конца.

– Что ты сказала? – отец резко оборачивается, его взгляд острый, злой.

Я знаю, говорить с отцом, когда он пьян, – худшая идея, но пути назад уже нет. Когда еще я смогу решиться?

– Нет! – повторяю громче, снимая полотенце с плеча. – Я не пойду за мясника!

Его лицо заливает гнев. В глазах вспыхивает та же ярость, которую я видела много раз. Он подступает ко мне.

– Пойдешь! – рявкает он. – Я все решил! Я уже взял за тебя аванс. На него мы уплатили налог и не лишились крыши над головой!

Голова кружится, к горлу подступает тошнота. Он продал меня… Меня. Внутри что-то ломается.

– Я отработаю, но замуж не пойду! – слышу свой голос будто издалека.

Колени подгибаются, мир вокруг становится размытым, и я падаю, гулко ударяясь о пол. Слышу его крики, но они словно затухают, превращаясь в бессмысленный шум…

Я просыпаюсь на чем-то мягком. В голове гул, но здесь тепло, и на мгновение кажется, что все это был просто дурной сон.

– Аарон… – шепчу я.

– Проснулась? – старческий скрипучий голос пробивается сквозь сон. – Ну, поспала, и ладно.

Я распахиваю глаза и вижу ее – старуху-знахарку, живущую неподалеку. Ведьма, как ее называют в нашем городе. Она берется за любую работу, и недорого. Одному она рассказывает, что лекарь, другому – что травница, третьему – гадалка. Если бы отец не был таким жадным и позвал настоящего лекаря, может быть, моя мать была бы жива.

На губах остается горький привкус, противный и вязкий. Я поджимаю губы, чувствуя омерзение. За дверью слышатся шаги отца и его брань, пробивающаяся сквозь стены.

– Потаскуха! – кричит он. – Вся в мать пошла… дрянь! Ублюдков мне еще не хватало…

– Тише! – шикает на него ведьма. – Все уже поправили, не волнуйся.

– Не понимаю… – Мой голос едва слышен, я с трудом говорю.

– Обратили тебя, дурында, – бурчит старуха. – Вовремя привел тебя батька, уберег от проблем.

Я смотрю на нее, ничего не понимая. Кладу руку на живот, пытаясь что-то осознать.

– Я беременна? Разве так бывает?

– Да уж не волнуйся ты так, – старуха качает головой, будто убаюкивая меня. – Жених не заметит. Снадобье-то мое от приплода избавит тебя быстро.

– Что?

Сердце колотится, перед глазами плывет все сильнее.

– Я тебе отвар дала. Ядовитый. Немного поболит, и все.

Она продолжает говорить, но я больше не слушаю. Я только чувствую, что внутри меня есть маленькая жизнь. Я должна ее спасти. Я не позволю им убить моего ребенка.

Паника охватывает меня. Я бросаюсь к цветку в кадке, засовываю два пальца в рот, пытаясь вызвать рвоту. Все, о чем я могу думать, – избавиться от яда, вырвать его из себя.

Старуха начинает кричать:

– Что ты делаешь, дура? Остановись!

Но я выставляю руку, не подпуская ее к себе.

– Оставь меня!

Она орет, оскорбляя меня, называет глупой и упрямой, но мне все равно. Только когда карга хватает меня за руку, я понимаю, что впервые в жизни готова дать настоящий отпор. Хватаю старуху за шиворот и вышвыриваю в прихожую, к отцу. Захлопываю дверь и запираю на засов, пока отец еще не сообразил. Соображает он медленно. Нахожу графин с водой, выпиваю его залпом – и снова к кадке!

– Ты что творишь? – отец орет и колотит в дверь. – Если оставишь ребенка, ты для меня умерла! Нет, я даже сам тебя убью! Слышишь?!

Он стучит все громче, дверь едва не срывается с петель. Я слышу угрозы, ярость, но страха больше нет. Я точно знаю, что мне нужно сделать, – очистить желудок, избавиться от яда.

Только когда все, что могло выйти, ушло, я бросаюсь к окну. Открываю его, и в лицо ударяет свежий вечерний ветер. Совсем не тот спертый воздух, что в таверне или в проклятой лачуге старухи. Это ветер свободы.

Выбираюсь через окно, падаю на землю и со всех ног мчусь к тому единственному человеку, который может помочь мне.

Я бегу по знакомым улицам, спотыкаясь на каждом шагу. Ноги едва слушаются. Меня шатает от слабости. Люди оборачиваются, перешептываются, принимают за пьяную. Лица в толпе проносятся мимо. Некоторые с презрением отворачиваются. Я подбегаю к первому попавшемуся извозчику, моля о помощи:

– Пожалуйста, подвезите до дворца, – отчаянно ищу в кармане передника монеты, – мне нужно туда!

Но он только хмуро отмахивается от меня.

– Я не вожу таких, как ты. Тем более бесплатно, – бросает он в ответ.

Дышать становится трудно. Кажется, никто не хочет мне помочь. Следующий извозчик просто едет мимо, даже не смотрит в мою сторону. В груди нарастает отчаяние, но я продолжаю идти сама. Ноги тяжелеют, слабость снова настигает, но я должна добраться.

Кладу руку на живот, шепчу:

– Мы справимся. Все будет хорошо.

Каждый шаг отдается болью в голове, но в душе растет решимость.

Добредаю до моста, ведущего к массивным воротам дворца. Передо мной суровые стражники в сверкающих латах, с копьями наготове. Я бросаюсь к ним:

– Пустите меня, прошу. Меня ждет Аарон.

Стражники хмуро переглядываются, и один из них произносит:

– Доступ во дворец закрыт. Отойди.

– Хорошо, тогда позовите его. Скажите, что его ждет Даря. Он поймет, – отчаянно пытаюсь объяснить я, но стражники стоят неподвижно, будто вылитые из камня.

– Уходите.

Я пытаюсь приблизиться, объяснить, но стражник преграждает мне путь своим копьем.

– Пожалуйста, я прошу вас. Просто позовите его, – умоляю я, чувствуя, как голос начинает дрожать.

Они стоят, будто мраморные статуи, невозмутимые и неподвижные.

– Мне нужно увидеть Аарона! Это важно! – в отчаянии кричу я, но мои слова гулко тонут в прохладном вечернем воздухе.

– Мадам, мы не имеем права звать королевских особ, уходите, – холодно отвечает другой стражников, явно не собираясь вступать в разговор.

Из глаз текут слезы бессилия. Я должна увидеть Аарона, обязана. Делаю последний рывок к ним, но копье снова преграждает мне дорогу. Охваченная отчаянием, я поворачиваюсь и медленно ухожу, чувствуя, как слезы подступают к глазам.

Но вдруг проблеск надежды – я вспоминаю слова Аарона. Он рассказывал, как они с братом в детстве сбегали из дворца через сад. Садовники куда сговорчивее охраны. Надо попробовать! Это мой единственный шанс.

Я быстро разворачиваюсь и направляюсь в сторону парка, надеюсь, что смогу найти тот самый проход, о котором говорил Аарон. Сад раскинулся за дворцом, и чем ближе я подхожу, тем сильнее бьется сердце.

Огромные деревья возвышаются над стенами, словно стражи.

Я ускоряюсь, почти бегу через парк, а дыхание становится все более прерывистым. Ноги не слушаются, но я заставляю себя двигаться дальше, отыскивая среди густых кустов и высоких дубов те самые ворота. Ветра нет, только легкий шелест листвы. Или это шум в ушах?

Наконец в конце небольшой тропинки я вижу ворота. Когда-то они были глухими, но теперь заменены красивой кованной решеткой, украшенной металлическими листьями винограда. Солнце освещает ее, играя на сверкающих завитках. Но, конечно, ворота заперты. На них висит замок, крепкий и новый.

Как же теперь?

И вдруг за шепотом листвы я слышу приглушенные шаги и мягкий свист. Ищу глазами источник звука, и вот из-за угла появляется садовник – пожилой мужчина, сгорбленный, но все еще крепкий. Его короткие седые волосы слегка растрепаны, а за плечом висит мешок с инструментами. На нем простая, но чистая рабочая одежда, а лицо излучает спокойствие и доброжелательность.

Я цепляюсь за решетку, словно это последний спасательный круг, моя единственная надежда. Металл холодит ладони.

– Помогите! – Голос вырывается из груди, хриплый, отчаянный. – Умоляю, позовите Аарона. Он… он меня ждет, я знаю…

Мои слова звучат слишком путано, сбивчиво, как у человека на грани. Но старый садовник смотрит мне в глаза, и я вижу, что он верит мне. Верит, невзирая на мои объяснения, которые могли бы вызвать только смех у кого-то другого.

– Я видел его где-то в саду, – говорит он, тихо кивая. – Подождите здесь, я позову.

Он не задает лишних вопросов. Скидывает мешок и идет, не торопясь, в направлении увитой виноградом беседки.

Я не верю своему счастью. Слезы облегчения прорываются через сдерживаемые всхлипы. Сердце колотится так быстро, что я едва слышу себя. Неужели мне удалось? Я кладу руку на живот. Скоро мы будем в безопасности.

Садовник уже почти доходит до беседки, когда из нее появляется Аарон. А следом возникает она. Она выходит из тени и нежно обнимает его за плечи. Аарон оборачивается, смотрит на нее с такой теплотой и нежностью, что мне становится дурно.

Руки дракона обхватывают ее тонкую талию. Она обвивает его шею руками и утыкается в плечо. Аарон гладит ее по спине и бережно покачивает.

Сквозь слезы я вижу ее ухоженные каштановые локоны, плавно стекающие по плечам, стройную фигуру, подчеркнутую изысканным, струящимся платьем.

Она похожа на нимфу, а он на рыцаря, оберегающего ее.

Я разворачиваюсь и ухожу прочь. В конечном итоге Аарон ничего мне не обещал. Если вспомнить наши разговоры на крыше, он даже не говорил, что вернется. Это я ждала его каждый день. А он все не прилетал. Вот и ответ почему. Я просто одна из.

Куда иду, не знаю. В голове шум, перед глазами круги. Возвращаться домой нельзя. Там отец. К тетке нельзя, заставит отрабатывать хлеб на фабрике, а там ядовитые пары. Вижу обоз знакомого фермера, который возит нам продукты с дальних провинций. Падаю в пустую телегу, накрываюсь тряпкой и закрываю глаза.

Потом будет утро, бескрайние поля, мягкая зима, шевеление в животе, теплые сухие корочки хлеба, уютная комната, первый крик, первый смех, первое слово. Бесконечная радость в голубых глазах.

Мне казалось, что я забыла все плохое. Оставила в прошлом, как и любовь к Аарону, но я посмотрела на вошедшую швею, и меня поглотила волна боли.

Потому что именно эту женщину дракон обнимал тогда.

Она была почти такой же, как в тот вечер. В ее ухоженных каштановых локонах все тот же блеск, как и много лет назад. Тонкая фигура в аккуратно сшитом платье – изысканность, которой я никогда не обладала. Она была прекрасна, еще прекраснее, чем я помнила. А теперь я еще знала ее имя – Мелисса.

Мелисса, не замечая меня, поклонилась королю.

– Мелисса, а что ты здесь делаешь? – удивленно спросил он. – Ты ведь собиралась покинуть дворец с началом отбора, не так ли?

Она поджала губы.

– Ваше Величество, мне пока не подобрали достойную замену.

Король пожал плечами, затем улыбнулся.

– Ну и славно! Значит, моя внучка будет в руках самой лучшей мастерицы.

Швея замерла, как будто слова короля ударили ее молнией.

– Внучка?! – Мелисса не могла скрыть своего изумления, ее глаза распахнулись в шоке.

В комнате повисла тишина, нарушаемая только приглушенным стоном графа Скорна, стоявшего неподалеку. Впервые я чувствовала солидарность с этим строгим хранителем традиций. Как король может быть настолько беспечным? Он явно был не в курсе личной жизни сына. Мне стало ясно: от всех женщин этого дворца лучше держаться подальше.

Пока весь швейный цех переваривал слова короля, я воспользовалась заминкой. Подхватив Лию на руки и натянув на лицо самую ослепительную улыбку, сказала:

– Раз уж с мерками закончили, мы, пожалуй, пойдем?

Король хотел было возразить, но я быстро добавила:

– Кажется, одной маленькой девочке пора перекусить.

– Ой, проголодалась, солнышко? – Грегори тут же переключился на Лию, его взгляд стал теплым и заботливым. – Ах, я совсем забыл попросить поваров приготовить что-нибудь особенное для детей.

– Я уже позаботился об этом, Ваше Величество, – граф Скорн шагнул вперед и с легким поклоном добавил: – Пожалуйста, идите полдничать, а я завершу все дела здесь сам.

В его взгляде было ясно: в наше отсутствие он сделает все возможное, чтобы предотвратить лишние слухи и уладить ситуацию. Я обхватила Лию покрепче, в голове пронеслась мысль: а сможет ли король защитить нас?

В коридоре я повернулась к нему и с надеждой спросила:

– От Аарона нет вестей?

Король лишь покачал головой, его взгляд потемнел на мгновение, и мое сердце замерло.

Мы втроем прошли в столовую. С порога нас обволокло тепло, исходящее от камина. Низкие кирпичные своды, запах выпечки, уют. Кажется, это единственное место во дворце, где мне нравится.

На длинном дубовом столе лежала белоснежная скатерть, а в центре стояла ваза с фруктами. Все было приготовлено к трапезе, и аромат свежеприготовленных блюд витал в воздухе.

Король любезно пригласил меня сесть рядом с ним. Лия устроилась напротив и не спускала глаз с пирога, стоявшего на столе, будто хотела загипнотизировать. К счастью, дочка помнила правила приличия и ждала разрешения взять что-то со стола.

– Пожалуйста, не стесняйся, – сказал Грегори, – чувствуй себя как дома. Бери что хочешь!

Король махнул рукой, и слуги начали подавать блюда. Грегори какое-то время молчал, но затем, как будто приняв решение, заговорил:

– Даря, я уже заметил, что ты не из тех, кто любит сидеть без дела. И у меня есть одно предложение. – Он сделал небольшую паузу, внимательно оглядывая меня, словно оценивая мою реакцию. – Как бы ты отнеслась к тому, чтобы поработать королевской цветочницей, пока ты здесь? Это ведь временно, разумеется. У тебя будет возможность заниматься экзотическими цветами в нашей оранжерее, как ты мечтала.

Я посмотрела на него, и в этот момент мне стало ясно – это не просто предложение. Король придумал план, как оставить нас во дворце. Он, несомненно, хотел удержать Лию под своим покровительством. Что ж, раз так, надо подыграть.

– Это большая честь для меня! – с легким поклоном ответила я. – Спасибо, Ваше Величество.

Король просиял, его глаза загорелись энтузиазмом, словно моя реакция превзошла его ожидания.

– Прекрасно! – оживленно продолжил он. – Ты сможешь работать с нашими редкими цветами, у нас в оранжерее есть такие виды, что даже во дворцах других королевств не встретишь. Я уверен, тебе понравится. К тому же с твоими талантами наша оранжерея засияет новыми красками.

Мы продолжали ужинать, и король увлеченно рассказывал о своих идеях по поводу цветов, экзотических растений и будущих проектов. Я поддакивала, кивая и поддерживая разговор. Дворцовая цветочница с дочкой – отличное прикрытие. Мое присутствие не вызовет лишних вопросов. Буду с радостью носить рабочее платье и терпеливо ждать Аарона. Лие понадобится его защита.

Когда ужин подходил к концу, в столовую вошла Олейна и почтительно присела перед королем.

– Ваше Величество, Мелисса ожидает Дарю и Лию в зале для примерки.

Моя улыбка тут же померкла. Мелисса… Меньше всего на свете мне хотелось снова видеть эту женщину, тем более подпускать ее к моей дочери.

– Ах да, примерка! – воскликнул король, но тут же заметил, что я напряглась. – Даря, все в порядке?

Я старалась держать лицо, хотя внутри все сжалось. Быстро собрав себя, я натянуто улыбнулась.

– Конечно, Ваше Величество, все в порядке. Просто удивлена, что все так быстро.

Но в душе я понимала: эта встреча с Мелиссой будет не просто трудной, она будет почти невыносимой.

Пока я поднималась, Лия уже успела проползти под столом и оказаться у двери. Она махала мне рукой, показывая, что уже готова отправиться на примерку, и призывала идти быстрее. Я с трудом сохраняла на лице улыбку, чувствуя, как внутри нарастает беспокойство.

Олейна шла рядом с нами, бормоча себе под нос, но достаточно громко, чтобы я услышала каждое ее слово.

– Комнату-то зачем запирать? Здесь так не принято. А если понадобилось бы что-то, пришлось бы слесарей звать…

Ее ворчание висело в воздухе, как неприятный гул, но я едва слушала. Мы шли по длинным и широким коридорам дворца, и мое внимание привлек портрет, висящий на стене. Я безотчетно остановилась перед ним.

На картине были изображены маленькие Эван и Аарон, сидящие на руках у матери. Позади них счастливый король с нежной улыбкой на лице обнимал свою семью. Бабушка Лии выглядела совсем не так, как я себе ее представляла. Ее четкий профиль, длинный выразительный нос и проницательные синие глаза придавали ей образ гордой и сильной женщины. Она напоминала мне орлицу, оберегающую свое гнездо.

Я мало что знала об умершей королеве. Вроде она была принцессой из далекой страны, намного моложе короля. И, судя по помртрету, значительно строже. В ее глазах было что-то неумолимое, властное.

– Стальной корсет, – прошептала Олейна за моей спиной.

– Что? – я обернулась.

– Мы так ее звали. Ее Высочество – стальной корсет, – тихо пояснила Олейна. – Королева наша была низкорослая, худющая, ветер подуй – унесет, а всех за горло держала. Ух! При ней ни один вельможа и пикнуть не смел. И в государстве был порядок, и во дворце. Я еще ребенком при ней прислуживала.

Олейна грустно вздохнула, и ее глаза на мгновение увлажнились. Или мне так показалось. Похоже, она сильно скучала по своей королеве, и потому отчаянно придерживалась заведенных ею порядков. Мое сердце немного смягчилось. Я вдруг увидела в ней не просто ворчливую служанку, а человека, который посвятил свою жизнь строгой, но справедливой госпоже.

– Бабушка была о-го-го! – Лия потрясла в воздухе кулачком.

– О-го-го, – рассмеялась Олейна, украдкой смахнув слезу с уголка глаза, – о-го-го! И ты расти большой и смелой.

Я снова взглянула на портрет. Уж королева бы своих детей в обиду не дала. Никакая Мелисса ее б не испугала. И меня не испугает.

Расправив плечи, я сделала легкий реверанс перед изображением королевы. Как знак уважения и немое обещание. Мне показалось, что Олейна заметила этот жест. По крайней мере, я почувствовала на себе ее задумчивый взгляд.

Мы вернулись в примерочную, где нас уже ждала Мелисса. К сожалению, первое впечатление о ней оказалось точным – редкая красавица с аристократическим профилем. Помощниц в комнате уже не было, видно, моя догадка оказалась верна – портниха планирует остаться с нами наедине. Мелисса улыбнулась Лие, указывая на пушистое облако оборок, а затем обратилась к Олейне:

– Спасибо, мы закончим через час.

Мое сердце болезненно сжалось; совершенно не хотелось оставаться в помещении с этой женщиной. К моему удивлению и облегчению, Олейна не сдвинулась с места. Она прислонилась спиной к стене и сделала вид, что вовсе не слышит Мелиссу.

Мелисса на мгновение помрачнела, но быстро вернула на лицо вежливое выражение. Подойдя к Лие, она начала примерять на нее маскарадный костюм. Лия светилась от восторга, ее глаза сияли, когда она крутилась перед зеркалом в новом наряде.

– Я всегда о таком мечтала! – воскликнула она. – Ни у кого в нашей деревне такого нет!

– Значит, ты из деревни? – спросила Мелисса, как бы между прочим.

– Из города, но мама называет его деревней, потому что там все такое маленькое, – рассмеялась Лия. – У нас есть рынок, но он совсем крошечный, и все друг друга знают.

Мелисса продолжала работать над платьем, поправляя детали и делая вид, что разговор ее не особо интересует. Однако я замечала, как она время от времени бросает на меня быстрые взгляды.

– А твой папа тоже из вашего города? – невзначай поинтересовалась она.

Вот это уже подло. Во мне поднялась волна ярости, но неожиданно в разговор вступила Олейна:

– Лия, ты просто чудо как хороша! Такой красоте весь дворец удивится. Но, госпожа Мелисса, наряды-то всего на один вечер, а ведь еще и бал впереди, и девушкам надобно причесаться.

Мелисса всплеснула руками.

– А как же наряд для мамочки? Его ведь тоже нужно подогнать!

Олейна с улыбкой протянула руку.

– Дайте-ка его сюда, мы уж разберемся. На такую хорошую фигуру, как у леди, все само сядет.

– Да, моя мамочка самая красивая! – добавила Лия, подбегая ко мне и обнимая.

Я подхватила дочку на руки и сказала:

– Такой фее, как ты, срочно нужна достойная прическа.

Олейна вытолкала нас за дверь, а через пару минут появилась уже с платьем на руках. Честно говоря, я была до слез благодарна служанке. Никак не ожидала такой прямой поддержки.

Я чувствовала, как груз с души постепенно спадает, у меня, кажется, появился настоящий союзник.

– Спасибо. Я даже не знаю, что бы делала без вас…

– Нечего этой стервятнице когти точить, – Олейна фыркнула. – Натворила она уже тут делов. Я вам все расскажу, только идемте, идемте…

– Мам, а кто такая стервятница? – сморщила нос Лия, сжимая мою руку.

Мы с Олейной переглянулись. Вот уж при ком говорить не стоит, так это при Лие. Я прижала дочку сильней, умиляясь, какая же она все-таки маленькая.

– Горная птица с большим клювом и когтями, – кратко пояснила я.

– Сама не охотится, за другими подбирает, – фыркнула Олейна, – а еще нападает на слабых и маленьких.

– Ух, я этой птице, – потрясла кулаком Лия.

Мы поднялись по лестнице и остановились. Коридор был буквально забит прислугой: девушки с бельем, дамы с шампунями и маслами, мальчишки с ведрами воды. Все разом обернулись на нас.

– Ну, и что здесь происходит? – строго спросила Олейна.

Одна из девушек виновато пояснила:

– Дверь заело! Мы не можем ее открыть.

Олейна кинула на меня многозначительный взгляд. Я молча кивнула и, перехватив Лию, протиснулась сквозь толпу к двери. Вставив ключ, я с легким щелчком повернула замок. Комната открылась, и девушки, с облегчением вздохнув, тут же заполнили ее, словно это было само собой разумеющееся.

А я-то надеялась на тишину и отдых.

Слуги втащили медную ванну и поставили ее на середину комнаты. Затем с ведрами горячей воды подошли юноши, они осторожно налили ванну. Одна из дам выставила на столик флаконы и вылила содержимое в воду. В воздухе запахло лавандой.

В комнату внесли новые букеты. Настолько яркие и несочетаемые, что мы с Лией уставились на них и долго не могли отвести взгляд.

– Мам, это хороший букет или плохой?

– Настолько плохой, что уже почти хороший, – вздохнула я.

Олейна продолжала всех подгонять, стараясь ускорить процесс:

– Быстрее, быстрее! У нас мало времени! Принеси еще полотенца. Так, хватит болтать, работы полно! Где расчески? Где щипцы?

Шуршание тканей, звон металлических сосудов и шаги слуг заполонили все пространство. Лия с любопытством наблюдала за происходящим, а я, стоя в стороне, осознала, что в этой суете чувствую себя совершенно лишней.

Олейна все контролировала, не давая никому остановиться ни на секунду.

Ко мне подошла молодая служанка и попыталась помочь мне с платьем, я вежливо убрала от себя ее руки.

– Спасибо, я сама, – а затем повторила, но уже громче: – Большое вам спасибо, дальше я справлюсь.

Прислуга в недоумении сначала посмотрела на меня, затем на Олейну. Она вздохнула и хлопнула в ладоши.

– Все, расходитесь!

Закрыла за последним слугой дверь и поставила перед ванной ширму, создавая для нас хоть какое-то подобие уединения. Я вздохнула с облегчением, наконец-то наступила тишина. Подойдя к ванне, осторожно погрузила локоть в воду, проверяя ее температуру. Не слишком горячая – как раз то, что нужно для Лии.

– Ну что, давай-ка, малышка, – мягко сказала я, оборачиваясь к дочке. Но Лия стояла, прижимая к себе платье, и с неохотой смотрела на ванну.

– Не хочу раздеваться, – она надула губы. – Наряд феи такой красивый!

Я усмехнулась, прекрасно понимая, что расставаться с новым нарядом ей было жалко.

– Платье подождет, а вот ты – нет, – сказала я, нежно погладив ее по голове. – Ты же не хочешь идти на бал с грязной шеей?

Лия закусила губу, огляделась вокруг и с неохотой начала снимать платье. Я помогла ей развязать ленты на спине, а затем аккуратно сложила наряд. Олейна уже подготовила чистые полотенца. Как только Лия опустилась в воду, все ее недовольства испарились.

– Ах! – выдохнула она. – Как же прия-я-я-тно!

Ее маленькое личико просветлело, и она тут же начала плескаться, играя с лепестками роз, которые плавали на поверхности воды. Лия гоняла их туда-сюда, словно это были лодочки.

Олейна подошла к платью Лии с вешалкой. Расправила складки и вздохнула.

– Мда, шить эта девица умеет. Не было б у нее проблем, если б место свое знала.

Лия была увлечена ванной, и я обернулась к Олейне в надежде, что она расскажет побольше. Служанка поймала мой взгляд и всплеснула руками.

– Безродная девка, но талантливая. Тата, царствие ей небесное, взяла ее с улицы, всему обучила да притащила во дворец помощницей. А Мелисса как старшего наследника увидела, так и вцепилась. Вот с того дня, как их в саду застукали, и началась черная полоса, все никак не кончится.

Олейна повесила платье Лии рядом с моим костюмом. Я подумала, она закончила рассказ. Похоже, она честно пыталась на этом остановиться и не выдавать тайн, но, увидев мой заинтересованный взгляд, махнула рукой и сказала:

– Ладно, так уж и быть, расскажу все.

И, расправляя покрывало на постели Лии, начала рассказывать, негромко, но с едва сдерживаемым волнением.

– Эван всегда был рассудительным мальчиком, – Олейна коснулась аккуратно сложенных простыней и подоткнула их по углам. – Совсем не такой, как Аарон, который вечно влипал в неприятности и баловался, где только мог. А вот Эван… ох. – На ее лице промелькнула грусть, и она отвела взгляд, ненадолго замолчав.

Я заметила, как Олейна поправила букет на прикроватной тумбочке и чуть встряхнула его.

– Он был всем на радость, – продолжила она с улыбкой, но тут же сердито нахмурилась. – А потом эта… змея его соблазнила. Мелисса. Они тайно встречались, и я уверена – так бы и разошлись, как начинали, тайком, да только их застукали в саду. О, если бы ты знала, что за бурю королева тогда подняла!

Олейна выпрямилась, и в ее глазах блестела злость.

– Мелисса хорошо что жива осталась, скажу тебе честно. Наша королева была из тех, кто видит людей насквозь, как сквозь чистое стекло. Она гниль в ней сразу разглядела. А вот Эван совсем голову потерял. Ради нее – все. Как будто забыл про род, семью, про свою судьбу, – Олейна покачала головой.

Я внимательно слушала ее слова, наполнненные искренней горечью.

– Для старшего сына и наследника ведь какое правило? Отбор невест, – Олейна поглядела куда-то вдаль. – Это не просто традиция, это связь между простым народом и драконом-наследником. Никаких договорных браков – только честная победа одной из девиц. Что аристократка, что простолюдинка – все равны. Народ ждет этого как праздника. Это же символ надежды, что даже самый простой человек может однажды оказаться на вершине!

Олейна подошла к окну и выглянула в сад, внимательно наблюдая за кем-то.

– Королева – голос народа, покровительница. Никакой интрижки быть не может! Наследник не имеет права гулять с девицами и тем более тащить их под венец!

Я опустила глаза, чувствуя укол боли в душе. Олейна почувствовала это, вздрогнула и рассыпалась в извинениях: