Накануне. Роман-событие

© Александр Геннадьевич Балыбердин, 2021

ISBN 978-5-0055-2557-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Любимому городу

посвящается

Глава 1. Потеряшки

– Командир! Так мы едем или как?

Рослый парень двадцати с небольшим лет сверкнул гладко выбритым затылком и, заглянув в кабину автобуса, бросил на водителя недовольный взгляд. Но тот в ответ только развел руками – мол, что я могу поделать? – и кивнул в сторону полицейской машины, перегородившей улицу, вдоль которой нескончаемым потоком текла людская река.

– Ага! Понятно! – выдохнул парень. – Опять из-за этих сектантов город перекрыли!

– Ну, зачем Вы так? – неожиданно уважительно, на «вы», спросила женщина, с интересом разглядывавшая пеструю, многотысячную толпу. – Это же паломники! Они за нас на Великую реку ходили, а теперь возвращаются домой!

– И что? – не собирался сдаваться парень. – За что им такая честь? Ходили, бродили, – ухмыльнулся он, явно рассчитывая на поддержку товарищей. – А у нас тут шашлындос киснет!

Парень поднял сумку и, под одобрительные возгласы друзей, потряс ей над головой.

– В самом деле! – поддержал возмутителя спокойствия мужчина в деловом костюме, непонятно как оказавшийся в рейсовом автобусе. – Что они полезного сделали? Да на них же пахать надо! Вон, смотрите, какой кабан идет!

Деловой кивнул на крупного, широкоплечего мужчину с густой окладистой бородой и огромным рюкзаком, на груди которого, при движении, из стороны в сторону раскачивался небольшой образок святителя Николая. Мужчина обвел взглядом автобус, что-то сказал своему такому же широкоплечему и бородатому спутнику и через мгновение затерялся в толпе.

– Видели? – прошептала девушка, сидевшая рядом с предводителем веселой компании. – Видели, как он посмотрел? У меня, прямо, мурашки пробежали по телу.

– Наверное, это не мурашки, а клещи! – съязвил один из парней. – Говорят, в этом году их видимо-невидимо!

Девушка оторопело посмотрела на шутника и, вскочив с места, начала бить себя по рукам и ногам, пытаясь стряхнуть насекомых. Спутники в голос засмеялись.

– Да, ну вас! Дураки! – махнула рукой девушка и отвернулась к окну, изобразив обиду.

Одна из старушек, проходя мимо автобуса, улыбнулась и легонько постучала посохом по стеклу, словно приглашая пассажиров выйти и пойти вслед за паломниками. Водитель приветливо и чуть смущенно помахал ей рукой.

– Надо же! Да ей лет сто, не меньше! И эта туда же! А с внуками посидеть не допросишься! Точно! – раздались голоса.

– Так мы едем или нет? – снова взялся за свое парень.

Водитель покачал головой.

– Тогда высади! Тут не далеко, мы пешком дойдем!

– Не положено, – пробурчал водитель и скосился на стоявшую перед автобусом машину полиции.

– Не положено, – передразнил его парень, – Тогда, хотя бы, дверь открой! Духотища какая!

Парень задрал футболку и вытер сырое от пота лицо. Отчего на его животе обнажилась наколка с какой-то непонятной, сделанной на латинице надписью.

– Нечего тут стриптиз устраивать! – одернула парня пожилая женщина, сидевшая напротив и бережно, как ребенка, державшая бумажный ящик с рассадой.

– Верно! – поддержал ее муж, и с раздражением добавил. – Итак, уже почти всю Россию продали. Сталина на вас нет!

Парень опустил футболку и хотел, было, что-то сказать в ответ, но передумал, махнул рукой, пошарил в сумке, извлек банку пива, ловко щелкнул язычком и сделал несколько жадных глотков.

– Стой! Не положено! – прозвучало в конце автобуса, после чего по салону пошла людская волна – это кондуктор, расталкивая пассажиров, начала пробираться вперед, ближе к нарушителю порядка.

– Да что же это за страна такая! – разразился тирадой мужчина интеллигентного вида, после того, как кондуктор, проходя мимо, едва не заехала ему локтем в лицо. – Кому-то все можно! Можно, посреди дня, прямо по проезжей части, шастать туда – сюда, а кому-то, – мужчина немного театрально развел руками, – только и слышно, ничего нельзя! Даже окно открыть! Как будто мы не люди? У меня, например, аритмия. Мне теперь здесь умереть что ли?

– В самом деле! Я буду жаловаться! Да сколько же можно над людьми издеваться! Откройте двери! Дайте нам выйти! – раздались голоса.

Водитель растерянно закрутил головой и нажал на кнопку. Открылась передняя дверь.

– Давай, вторую тоже открывай! Я курить хочу! – басом прорычал с задней площадки здоровенный детина, сырой от пота, в расстегнутой до пояса рубашке.

Кондуктор, почти добравшись в начало салона, резко развернулась.

– А если кто без билета зайдет? Мне же не разорваться! Хочешь курить – иди вперед и выходи!

Представив, что здоровяк сейчас попрется сквозь переполненный салон к передней двери пассажиры переглянулись, но тут кто-то заметил:

– Последние идут! Скоро поедем!

Только тогда все заметили, что колонна значительно поредела. Если десять минут назад паломники шли плотными, ровными рядами, то теперь небольшими группами по пять-десять человек, которые из последних сил старались догнать ушедшую вперед икону, священников и певчих, но не могли. Стоптанные ботинки. Согбенные фигуры. Опаленные июньским солнцем лица. Даже смотреть на это было больно.

Наконец, показался последний ходок, которым оказалась вовсе не старушка или инвалид, а молодой, лет тридцати, священник в сером, местами затвердевшем от пыли и пота подряснике и длинной, помятой епитрахили. Глядя на то, с каким трудом ему давался каждый шаг, нетрудно было понять, что ноги ходока давно были стерты, причем сразу во всех местах, но он упрямо продолжал идти вперед.

Когда священник подошел ближе, Никита, все это время стоявший на подножке у передней двери и теперь, волей случая, оказавшийся на свежем воздухе, сразу его узнал. Это был Валерка – как еще совсем недавно называли его однокашники по семинарии и среди них сам Никита – а теперь отец Валерий, недавно рукоположенный в священный сан и направленный на служение в столь глухое село, что даже в Википедии о нем не было сказано ни слова.

То, что радости в этом было немного, конечно, понимали все. Никита даже предположил, что отец Валерий отправился в крестный ход неспроста, а чтобы помолиться о переводе на другое, более посильное и доходное место. Да вот, видимо, не задалось!

Что с ним случилось, и почему теперь молодой и полный сил священник ковылял, чуть ли, не последним? Этого Никита не знал и вообще, надо признаться, думал о другом. О том, чтобы товарищ поскорее прошел мимо и не встретился с ним взглядом. Почему? Потому что сейчас Никита мог идти рядом, если бы тоже пошел в крестный ход. Но он в него не пошел, решил остаться дома, чтобы лучше подготовиться к выпускным экзаменам, и теперь, глядя на паломников, все отчетливей понимал, что главного из них – на любовь к Богу и ближнему – не сдал.

– Так мы едем или нет? – глядя вслед уходящей колонне, повторил свой вопрос любитель шашлыков.

– Или, может, подождем, когда они пойдут обратно? – поддержал его кто-то из друзей.

Парни загоготали.

– Задолбали! – еле слышно и где-то совсем рядом произнес незнакомый голос.

Никита обернулся и увидел мужчину, которого, судя по аккуратно подстриженной бороде и статному виду, можно было бы принять за священника, профессора или «айтишника», но, в любом случае, человека просвещенного и потому, что называется, по умолчанию понимавшего, что паломники не заслуживают подобного отношения.

– Спасибо, что одернули их, – почти одними глазами сказал Никита, решив, что слова мужчины были адресованы веселой кампании.

– Не они, а вот эти! Реконструкторы несчастные!

Мужчина кивнул в сторону паломников.

– Почему ре-кон-струк-то-ры?

От неожиданности Никиту как будто окатили ушатом холодной воды.

– А ты посмотри на них, – ухмыльнулся мужчина. – Отпустили бороды до пупа, напялили лохмотья из бабкиного сундука, уперлись глазами в асфальт и топают. Как будто туда, куда они идут, нельзя доехать на машине. А между тем, в обычной жизни, никто из них в таком виде не ходит. Например, вон та девица!

«Профессор» показал на девушку в длинной до пят юбке и сбившемся на бок платке, которая остановилась на обочине, чтобы сделать селфи на фоне уходящей вдаль колонны паломников.

– Да она даже повязать платок толком не может, а все туда же, – с какой-то особенной неприязнью произнес мужчина. – Сейчас запостит свою фотку, напишет какую-нибудь глупость, типа, «я такая православная!», и будет считать под ней «лайки». Вот я говорю – реконструкторы, притворщики, потеряшки.

Услышав смешное слово, Никита улыбнулся.

– Почему потеряшки?

– Потому что потерялись во времени.

– В каком смысле?

«Профессор» смерил Никиту с ног до головы взглядом, как бы прикидывая, способен ли тот понять, что он собирается сказать.

– Тут важно определить исходный файл … – начал он.

«Наверное, все же айтишник», – подумал Никита, однако незнакомец снова его удивил.

– Ведь человек – грешен. Так?

Никита, как бы, нехотя, пожал плечами.

– А раз так, значит, ждать от людей ничего хорошего не приходится. Будущее человечества или туманно, или ужасно. Там одни только роботы и прелюбодеи. Поэтому все так называемые «православные», – «профессор» ловким движением закавычил последнее слово, – так хватаются за прошлое и остальных тянут туда же.

Никите, было непонятно, чем его собеседнику не угодило прошлое. Он всегда любил историю, уроки которой, как в школе, так и в семинарии, он старался никогда не пропускать.

– Чем же это плохо?

– Тем, что жить прошлым нельзя, – отрезал «профессор». – Это все равно, что идти вперед с повернутой назад головой. Как не старайся, а все равно упадешь. Но эти, – он кивнул вслед паломникам, – все равно, топают и топают, а мы из-за них на солнцепеке в железной коробке паримся. Вот я и говорю – задолбали!

Мимо автобуса медленно, поблескивая голубым маячком, проехала полицейская машина.

– Ну, что? Последнего попа все видели? – уже не в полголоса, а громко, так, чтобы все услышали, произнес «профессор».

По салону прокатились смешки.

– Тогда, командир, запрягай и вперед! А то у ребят шашлындос прокиснет! Да и мы не бездельники. Не всем же без дела шататься!

Последний камушек снова был брошен в огород паломников, которые его, явно, не заслуживали. Никита хотел, было, об этом сказать и уже даже набрал в легкие воздуха. Но тут водитель закрыл двери. Автобус вздрогнул, тронулся и под одобрительные возгласы пассажиров покатил в привычном направлении, к следующей остановке.

Солнце спряталось за тучи. Свежий ветер, ворвавшись в окна, освежил салон, и уже вскоре пассажиры забыли о том, что еще пять минут назад их так волновало. Молодежь привычно травила анекдоты. Садоводы обсуждали капризы погоды. Мамочки пытались урезонить детей. Все как обычно. Как будто не было ни долгого ожидания, ни встречи с паломниками.

За всем этим и Никита, на какое-то время, также забыл о своем собеседнике, а когда вспомнил, в автобусе его уже не было. Наверное, вышел на одной из остановок.

– И все же интересно, кто он такой? Хотя, православным, конечно, его не назовешь. Скорее, наоборот. Да и что означает слово «православный»? Тот, кто ходит строем и хочет жить по «Домострою» или все же нечто большее?

Никита вспомнил слова незнакомца.

– Идти вперед с повернутой назад головой. А ведь точно подмечено! Пожалуй, надо будет обсудить это с Юркой. Интересно, что он скажет?

Автобус подъехал к нужной остановке. Никита дождался, когда дверь откроется, весело сбежал по ступенькам, достал телефон и набрал номер друга.

Глава 2. Неожиданная находка

– Дурак твой «профессор»! А почему?

Юрка засунул руку в карман подрясника, немного в нем порылся и, достав новенький, пахнущий клеем и краской диплом, потряс им над головой.

– Потому что он любитель, а мы профессионалы!

Со стороны это выглядело весьма эпично. Поскольку после выпускного друзья, в порыве чувств, забрались на лестницу, ведущую на вершину главного городского холма, и теперь Юркин диплом гордо сверкал в лучах июльского солнца над Трифоновым монастырем, семинарией и всем старым городом.

Почему Юрка вспомнил о том разговоре именно сегодня? Может потому, что, хотя прошел уже целый месяц, но времени для того, чтобы обстоятельно обо всем поговорить, так и не нашлось. Сначала навалились экзамены, затем дипломная работа, которая, подобно Крещенским морозам, выжала последние соки и окончательно превратила выпускников семинарии в сухие, но прочные деревья. На радость отцам настоятелям, уже давно имевшим на молодое пополнение свои планы. Все это понимали, и Никита тоже. А вот как это связано с разговором в автобусе – об этом он не догадывался.

– Почему ты о нем вспомнил?

– Так в этом вся фишка! Мы в церкви работаем, а твой «профессор» ходит в нее. Как бы это сказать? – замялся Юрка. – По необходимости! Когда ему чего-то нужно, и потому требует, чтобы «услуга» была оказана качественно.

– В смысле?

– Ну, чтобы, – начал загибать пальцы друг, – в храме было чисто, свечки были дешевыми, хор пел красиво, все ему улыбались, каждый прихожанин был богословом, а священники – те и вовсе святыми.

– Честно говоря, я сомневаюсь, что тот «профессор», вообще, ходит в церковь, – признался Никита.

– Однако это не мешает ему обо всем судить и рядить, парировал друг. – Видите ли, ему не нравится, что «православные хватаются за прошлое»! А за что им еще хвататься? К тому же нам, «профессионалам», надо питаться! И мне, честно говоря, абсолютно все равно, за что будут хвататься мои будущие прихожане. Лишь бы им было, на что свечки покупать.

Никита вспомнил картину из детской Библии, на которой Христос протягивает руку тонущему апостолу Петру, и подумал, что вот и ответ – держаться надо за Христа. Однако сказать об этом не успел, так как друг неожиданно сменил тему.

– Ну, что? Наперегонки?

Юрка обвел взглядом лестницу, нагнулся, чтобы поправить шнурок и пулей бросился вверх. Никита немного помедлил – друг уже не первый раз проделывал с ним такую штуку – и кинулся следом, стараясь шагать через ступеньки, которым, казалось, не будет конца. Хотя оба знали, что в лестнице их сто сорок шесть и, чтобы одолеть их вот так, на одном дыхании, надо быть выпускником института физкультуры, а не семинарии.

Вот еще один пролет позади! Как все-таки жарко! Даже для Иванова дня. И полы подрясника, на бегу, так и норовят попасть под ботинки. Отчего, то и дело, приходится клевать носом.

– Ну, все! Хватит! Сдаюсь! Твоя взяла!

Никита остановился, оперся руками о колени и попробовал отдышаться.

– Ого! А это откуда?

Мимо по ступенькам пропрыгал футбольный мяч.

Никита поднял глаза и заметил в верхней части лестницы веселую компанию – юношу и двух девушек, почти ровесников, спешивших к пляжу за монастырем. Там, где река, делая крутой поворот, огибала песчаную косу, играя на солнце миллионами бликов. Странно, но Юрки нигде не было. Интересно, куда он запропастился? Ведь еще пару пролетов назад его подрясник мелькал перед глазами и вдруг исчез!

Никита сделал шаг в сторону, чтобы пропустить молодых людей, и уже за спиной услышал, как юноша что-то сказал, и спутницы засмеялись. Что он сказал, расслышать не удалось. Однако то, что девушки смеялись над Никитой, было ясно и без слов. И поделом! Поскольку в жаркий летний день, в длинном, шерстяном подряснике, раскрасневшийся и запыхавшийся, он выглядел, действительно, странно.

Никита проводил шутников взглядом и тут, краем глаза, заметил Юрку, который стоял не на лестнице, а рядом, на крутом, заросшем травой склоне и делал пассы руками, как будто звал к себе.

– Ты как там оказался?

– Потом расскажу! – почему-то шепотом ответил друг и, оглянувшись по сторонам, добавил. – Смотри, что я нашел!

Юрка почти силой затянул Никиту под лестницу, стоявшую на высоких, воткнутых в грунт опорах, и медленно раздвинул кусты руками.

– Вот!

Перед друзьями, среди зарослей высохшей на солнце осоки, огромным пятном с неровными краями в земле чернел провал. Как будто кто-то большой и сильный обмакнул перо в чернила и решил расписаться на склоне оврага, но тут другой великан толкнул его в спину, рука дрогнула, и он поставил кляксу. В верхней части провала земля осыпалась сильнее, обнажив остатки деревянного свода, заглянув под который, Никита ощутил запах сырости и легкий сквозняк. Значит, это была не яма, а прорытый в земле туннель.

Глаза товарища сияли так ярко, что, заглянув в провал, он, наверняка, смог бы его осветить. Не верилось, что они нашли один из подземных ходов, о существовании которых в их городе говорили все, кому не лень. Однако, прежде, никто ничего подобного не находил. И вдруг такая удача!

Никита вспомнил о смартфоне, включил фонарик и заглянул в провал.

– Что там?

– Пока ничего не видно. Надо бы…

Никита не договорил, потому что, едва он уперся локтем о край ямы, земля тут же дрогнула, просела, и он поехал вместе с ней вниз. Словно там, на другом конце туннеля, кто-то включил огромный насос и втянул незадачливого археолога под его своды.

Ощутив под ногами опору, Никита поднялся и посветил вокруг себя фонариком. Сомнений не осталось. Это был самый настоящий подземный ход! Достаточно высокий, чтобы идти в полный рост, и широкий, чтобы, при необходимости, в нем можно было разойтись. Как далеко он протянулся, понять было невозможно. Но, сколько хватало света фонарика, было видно, что туннель не заканчивается и постепенно забирает вверх, к поверхности земли.

– Ты там живой?

В луче света, упавшем в яму из провала, появилась Юркина голова, вокруг которой засиял нимб, так, словно друга канонизировали. Никита улыбнулся.

– Ну, раз, лыбишься, значит, жив!

Юрка нырнул в провал.

– Ого! Как тут интересно! – он включил фонарик и посветил в темноту. – А ну-ка, что там впереди?

Однако не успел Юрка сделать и пару шагов, как, сначала, издалека, а затем все ближе послышались чьи-то шаги, земля над головой задрожала и посыпалась на плечи друзей вперемешку с комочками мха и трухи. Юрка пулей отпрянул назад. Шаги постепенно удалились и стихли.

Никита привстал на цыпочки и, стараясь быть незамеченным, выглянул из ямы.

– Футболисты! Тренируются, наверное.

Внизу, в огромной чаше оврага, находился стадион. Долгое время он стоял заброшенным. Однако не так давно одна предприимчивая пара решила вдохнуть в него новую жизнь. Арендовала и засеяла новой травой поле, нанесла разметку, накупила мячей, и стадион ожил! В жителях соседних кварталов снова проснулся олимпийский дух. Повсеместно стали возникать дворовые команды, изнуряя себя тренировками, в которых приовражная лестница служила, едва ли, не самым востребованным тренажером.

– Ага! Тогда все понятно!

Юрка задумчиво почесал затылок.

– Что понятно?

– Понятно, почему ничего не было, и вдруг на тебе! – не особенно подбирая слова, ответил друг, но Никита и так понял то, что тот хотел сказать.

– Удивительно, как тут все еще не обвалилось!

Никита осветил свод и провел по нему рукой, пытаясь найти трещину, но тот был, хотя влажным, но крепким.

– Вроде выглядит надежно?

– Надо бы тут лучше осмотреться, – согласился Юрка. – Вдруг найдем что-нибудь интересное?

– Клад?

– А что? Пусть даже несколько монет. Представляешь, сколько за них могут дать? До конца жизни хватит!

– Прямо-таки до конца?

– А то!

– А если все это, – Никита осветил свод фонариком, – ка-а-а-ак обвалится и прямо…

– … по башке, – закончил Юрка.

Друзья, немного помолчали, хмыкнули и засмеялись. Как-то, уж, очень смешно это получилось.

– Видел бы ту свою рожу! – хохотал Юрка, вытирая слезы. – Ой! Простите, Ваше будущее Высокопреподобие! Не рожу, а лицо! Нет! Берите выше, не лицо, а лик!

– Ты сам-то свой лик видел?

Никита выпучил глаза и изобразил испуганного товарища.

– Пожалуйста, ржите потише! – не унимался Юрка. – А то прямо сейчас все и рухнет.

– Сами ржите потише, Ваше Высокоблагородие!

Никита почему-то решил обратиться к старому товарищу как к будущему диакону.

– Ваше Преосвященство! – поправил друг.

– Ого! Куда мы метим!

– А почему бы и нет?

Юрка принял важную позу, изобразив из себя правящего архиерея, и уже совершенно серьезно спросил.

– Так что? Рискнем?

Никита пожал плечами.

– Как благословите, владыка!

– Тогда заметано! – по-деловому подытожил друг. – Сегодня все равно не выйдет. Впереди служба, и, если ее пропустить, отец Сергий практику не зачтет, и тогда прощай диплом! – Юрка выразительно провел пальцем по горлу. – Но попробовать стоит! Завтра или послезавтра … – он на секунду задумался и махнул рукой. – Собственно, да куда эта яма денется! В общем, будем на связи!

Никита кивнул.

– Ты возьми лопату, а я принесу фонарь. Настоящий, на аккумуляторе. Надолго хватит. Вот и разведаем, что к чему. Идет?

– Идет!

Друзья ударили по рукам и разошлись, на всякий случай, прикрыв яму ветками сирени, что росла здесь же, на склоне оврага. За всеми событиями забыв, что человек предполагает, а Бог располагает. Причем, порой, совсем не так, как было задумано. Но от этого еще более волнительно и интересно.