Сказки Беатрис Поттер

Сказки Беатрис Поттер

Детские стишки Сесили Парсли

ДЛЯ МАЛЕНЬКОГО ПИТЕРА ИЗ НОВОЙ ЗЕЛАНДИИ

Сесили Парсли в хлеву обитала

И добрый эль господам подавала.

Желающих выпить было немало,

Пока Сесили Парсли не ускакала.

Гусь-гусак, дружок,

Красный сапожок.

Держишь путь, скажи, куда?

К своей даме, га-га-га!

Свинка одна на рынок ушла;

Другая свинка дома ждала;

Свинка одна приготовила мяска;

А у другой кончилась овощей связка;

А поросенок запричитал:

Где же мой дом? Я совсем заплутал!

Кошечка сидела прямо у огня,

У нее должна быть шерстка вся тепла.

Мимо проходящий маленький барбос

Сунулся к ней в гости, любопытный нос.

Здравствуйте, хозяйка, как у вас дела?

Хорошо все, милый, и тебе добра.

Три слепых мышки, мышки слепых

Бегут сломя голову, видишь ты их?

Бегут за хозяйской женою втроем,

Которая срезала хвосты им ножом.

Картину такую видал ты когда-то?

Три слепых мышки, правда, ребята!

Лай на всю округ: гав!

Чей ты пес, гроза орав?

Мастер Том хозяин мой.

Гав-гав-гав, ты здесь не стой!

Есть у нас красивый сад,

В нем трудиться каждый рад.

Мы посадим семена

И польем потом сполна.

Мы так любим свой садочек,

Знаем всякий в нем листочек,

Ни соринки лишней нет

И цветы растут как след.

Стоит высокая девица, белым платьицем гордится.

А как коса алым запылает, девица слезы проливает.

Чем дольше простоит, тем сильней растает!

Детские стишки Эппли-Дэппли

Эппли-Дэппли, хозяйственная мышка,

Идет к буфету в чьем-то домишке.

А в буфете том – ого!

Столько яств и сладкого!

Пироги, сыры, варенье.

Ох, какое загляденье!

Глазки разбегаются, но не у нашей мышки!

Любит пироги она: хвать один – и шасть в норишку!

Кто стучится в мою дверь?

Тук-тук-тук! Что там за зверь?

Хвостик ушки навострила.

«Кто же там?» – она спросила.

Выглянула – ни души.

Лишь морковка у двери.

Кто корзинку вдруг принес?

И куда потом исчез?

Что это?.. И снова звук!

Тук-тук-тук да тук-тук-тук!

Неужели черный кроль?

Покажись мне уж, изволь!

Старый дряхлый мистер Шип,

Все на пне один сидит,

Зацепиться с кем бы злючке,

Но короткие колючки.

Знаете старушку, чьим домом был башмак?

И всех ее детишек не сосчитать никак.

И раз уж помещались все они в одном таком домишке,

Скажу я вам наверняка – это были мышки!

Малый Диггори Делвет

Одевается в вельвет.

Роет землю и копает,

Холмик горкой насыпает.

Положи в горшочек

Мяско и картошку

Потом поставь в духовку

И подожди немножко!

Один любезный свин морской

Следил прилежно за собой.

Чесал волосики расческой,

Укладывал скорей в прическу.

Вязал на шейку галстук он

Голубой, как небосклон.

Ушки, глазки и усы —

Все невиданной красы!

Портной из Глостера

Дорогая моя Фрида,

Я знаю, что ты очень любишь сказки и вдобавок приболела, поэтому я написала эту историю специально для тебя – совершенно новенькую, никто ее еще не читал.

И что самое любопытное – я услышала эту историю в Глостершире, и вся она, от начала до конца, правдива. И про портного, и про сюртук, и про «не хватило шнурка»!

Рождество, 1901

Что ж, зеркало придется покупать

Да завести десятка два портных

У. Шекспир, «Ричард III» (

пер. А. Радловой)

Во времена мечей, завитых париков и широкополых сюртуков, расшитых цветами, когда джентльмены носили кружева и шнурованные золотой нитью камзолы из шелка и тафты, в Глостере жил да был один портной.

Он с утра и до самой ночи сидел, скрестив ноги, на столе у окна своей маленькой лавки на Вестгейт-стрит.

И весь день, пока хватало света, он шил, кроил и резал атлас, помпадур и люстрин – ткани в то время назывались весьма причудливо и стоили очень дорого.

Но пусть для своих соседей портной шил из тонкого шелка, сам он – маленький старичок в очках и изношенной одежке, с исхудалым лицом и скрюченными пальцами – был очень, очень беден.

Кроил сюртуки портной так, чтобы не оставалось лишней вышитой ткани, поэтому на стол падали только самые крошечные обрезочки. «Слишком узенькие – разве что на камзолы для мышек», – говорил портной.

Однажды, перед Рождеством, когда свирепствовал мороз, портной взялся выполнять заказ самого мэра Глостера: сюртук из вишневого шелка, вышитого фиалками и розами, и камзол из кремового атласа, отороченный кисеей и зеленой синелью.

Портной все трудился и трудился – и за работой болтал с сам с собой. Он отмерял шелк, вертел его во все стороны, делал ножницами разрезы, и вскоре стол оказался весь усыпан крошечными вишневыми лоскутками.

«Совсем узенькие, ни на что не хватит. Разве что на палантины да чепчики для мышек! Для мышек!» – воскликнул Портной из Глостера.

Когда снежинки засыпали маленькие стеклышки окна и заслонили свет, портной окончил работу и оставил на столе раскроенный шелк и атлас.

Двенадцать частей для сюртука и четыре для камзола, а еще кусочки для карманов и манжет, пуговки – все чин по чину. Для подкладки сюртука наготове лежала желтая тафта, а для петелек на камзоле – вишневый шнурок. Оставалось лишь сшить поутру – всего было в достатке, все было отмерено и готово, кроме единственного мотка вишневого шелка.

В своей лавочке портной не ночевал, поэтому поздним вечером ее покинул. Он закрыл ставни, запер дверь и спрятал в карман ключ. По ночам в лавке оставались только мышки, а уж они-то сновали туда-сюда и безо всяких ключей!

Ведь между деревянными панелями всех старых домов Глостера есть крошечные мышиные лесенки, тайные лазейки и узенькие переходы, по которым мышки могут бегать, не выходя на улицы, хоть по всему городу.

Итак, портной покинул свою лавку и побрел домой сквозь снегопад. Обитал портной совсем неподалеку, на улочке Колледж-корт, рядом с Колледж-грин, в небольшом домике. Правда, портной был так беден, что снимал в нем лишь кухоньку, где одиноко жил со своим котом. Кота звали Симпкин.

Пока портной целыми днями работал, Симпкин заведовал хозяйством. Мышей он тоже любил, но совсем не так, как портной – уж кот-то не стал бы оставлять им лоскутки на камзолы!

– Мяу? – спросил он, когда портной открыл дверь. – Мяу?

Портной ответил:

– Однажды, Симпкин, мы разбогатеем, но пока я по-прежнему нищ. Возьми-ка эту монетку – наш последний четырехпенсовик – и глиняный горшочек, купи на один пенни хлеба, а другой – молока, а на третий – сосисок. И да, Симпкин, на последний пенни из четырех купи мне вишневого шелка. Только умоляю, Симпкин, не потеряй этот последний пенни, иначе я пропал, ведь у меня не хватило вишневого шнурка!

Симпкин опять сказал «Мяу!» и, взяв монетку с горшочком, скрылся в темноте.

Портной очень устал за день и, к тому же, приболел. Он опустился на стул у очага и заговорил сам с собой о том чудесном вишневом сюртуке.

– Наконец-то я заработаю… резать надо наискось… мэр Глостера женится на Рождество, по утру, вот и заказал сюртук да расшитый камзол… подкладку сделать из желтой тафты… а тафты хватает… вся ушла, даже мышкам на палантины не хватит…

Портной вздрогнул, ведь из шкафчика, что стоял у противоположной стены кухни, вдруг донесся странный шум: топ-топ-топ, скрип-скрип-скрип!

– А это что такое? – изумился Портной из Глостера, вскочив со стула.

Шкаф был уставлен глиняными горшочками и мисками, фарфоровыми тарелками с синим узором, чашками и кружками.

Портной подошел ближе и, замерев, прислушался. Вдруг из-под чайной чашки вновь донесся тот самый непонятный звук: топ-топ-топ, скрип-скрип-скрип!

– Как странно, – сказал Портной из Глостера и поднял чашку, которая стояла вверх дном.

Наружу выбежала крошечная леди-мышка! Она присела в реверансе, а потом спрыгнула со шкафа и скрылась за деревянной панелью.

Портной снова сел перед очагом и, протянув к огню замерзшие руки, забормотал:

– Камзол выкроен из персикового атласа… тамбурные швы, бутоны роз, вышитые прекрасной шелковой нитью!.. А не зря ли я доверил свой последний четырехпенсовик Симпкину?.. И двадцать одна петелька из вишневого шнурка!..

Из шкафа вновь донеслись звуки: топ-топ-топ, скрип-скрип-скрип!

– Просто невероятно! – воскликнул Портной из Глостера и поднял еще одну стоящую вверх дном чашку.

Из-под нее показался крошечный джентльмен-мышь, который тут же поклонился портному!

Шкаф вдруг наполнился з�