Черное пламя империи. Летопись Подлунного мира

Дизайнер обложки Анастасия Еловикова

Корректор Анна Вектор

© Айрин Бран, 2019

© Анастасия Еловикова, дизайн обложки, 2019

ISBN 978-5-0050-6889-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Война – это естественное состояние всех живых существ,

которое они стараются отрицать всеми фибрами души.

Они сражаются за пищу, территорию, самок и за свою

жизнь. И ничто не может этого изменить. Даже наличие морали.

Предисловие

Ярость полностью поглотила все его существо, заставляя вцепиться в рукоять меча, скрипеть зубами, сдерживая рвущийся наружу рев. Рев, полный гнева и одного-единственного желания – отомстить. Отомстить за поруганную империю, гордость, любовь. Эта ярость, порожденная жаждой мщения, застилала его взор кроваво-красным. Императору казалось, что кто-то накинул на мир красную пелену, и пока он не выпустит свой гнев и жажду убийства, ничто не спасет этот мир, залитый солнечным светом, который сейчас скрыт от него кровавой пеленой.

Перед лохосами армии Мирэй раскинулась растерзанная врагом Самата, вернее, то, что от нее осталось: обгоревшие остовы зданий с провалившимися внутрь крышами, обрушившиеся стены, закопченные мостовые, разметанные по площадям остатки некогда прекрасных скульптур, безвольно висящие на окнах ставни и занавеси, когда-то бывшие гордостью хозяек этих домов. Еще до начала боя Маэль видел тени прежних жителей города, что бродили среди обломков их жизней, словно говоря о том, что потеряно навек. И лишь, когда мирэйцы пошли в атаку, эти тени исчезли с улиц, растворившись внутри скелетов собственных домов. Казалось, что воздух до сих пор воняет кровью и горелым человеческим мясом. Но почему-то не это заставляло воинов Мирэй скрипеть от ярости зубами. Главные ворота Саматы, гордость и краса портового города, исчезли в вечности, превратившись в груду бесформенных камней. Лишь отдаленно в них угадывались очертания скульптур, что украшали их своды. Их уже нельзя было восстановить, император это понимал, и его это гневило так же, как и покалеченный императорский дворец, чей наполовину обглоданный остов возвышался над городом.

В крови Маэля вновь вскипела ярость. Гнев, захватывающий душу, застилающий глаза кровью, пропитывающий своей чернотой кости, затапливающий самое его существо неконтролируемой яростью. Очередной безликий враг вскрикнул под его ударом, расставаясь с жизнью и глядя остановившимся взглядом на того, кто отнял его жизнь. А тот отчетливо почувствовал, как клинок его меча встретил сопротивление кольчужных доспехов, поддоспешной одежды, плоти… Император облизнулся, слыша этот протяжный вздох, что сорвался с губ поверженного противника. По улицам Саматы снова текла кровь, но в этот раз не мирэйская, а тех, кто посмел захватить этот город.

– Ваше величество, – голос командующего его гвардией вырвал императора из боевого угара, которому он с радостью дал себя охватить.

– Говори, Элер, – Маэль поднял забрало, позволяя себе вдохнуть обжигающий, терпкий запах битвы, заполнить им легкие, буквально ощутить безумие боя изнутри. – Что у тебя?

В нос ударил металлический, отдававший сладковатым отблеском, запах крови. Он тут же заскрипел на зубах, словно песок, принесенный ветром. Такой привычный и вечный и вместе с тем пугающий, как самые потаенные страхи, которые прячут люди в глубинах своей души.

– Крепость правителя Саматы держится, – голос Элера ан Кьель да Скалэя звучал устало, несколько хор боя, уже проникли в его мышцы, сковав их.

Они перемалывали заполонивших Самату врагов без устали. Время слилось в единую, огромную бусину, которая уже не делилась на мгновения. Мышцы Маэля протестующе заныли, стоило ему только ему остановиться, перестать рубить врагов, а боевой ярости, в которой он пребывал с начала атаки на Самату, уйти, оставить его без своей поддержки. Император упрямо тряхнул головой, стискивая зубы. Сейчас не время отдыхать. Впереди их ждала война за империю.

– Наши успехи?

– Дворец отбит, мы освободили несколько кварталов, идут бои за порт, ваше величество.

– Хорошо. Перекиньте один лохос на крепость, командующий, – Маэль повернулся к Линарту ан Эльди Вираю, который как раз в этот момент подъехал к своему императору. Мужчина поднял забрало и старательно вытирал пот с лица, насколько ему это позволяли перчатки, но скорее размазывал копоть и кровь. – Следует отбить ее у противника как можно скорее. Гарнизон поможет нам. Ударим с двух сторон.

– Слушаюсь, ваше величество.

Командующий армией империи Мирэй нехотя опустил забрало, развернул коня и галопом умчался в сторону командной ставки, насколько позволяли ему силы уже порядком измотанной лошади. Двадцатый фениксовый лохос тут же пришел в движение, активно маневрируя в сторону крепости. Ее защитники словно почувствовали скорое освобождение. Их фигурки на стенах пришли в движение, на стенах появились стрелки. Захватчики постарались ударить в стены тараном, несмотря на весь хаос, что творился вокруг, но гарнизон огрызнулся залпом из луков, который значительно проредил прижавшихся к их стенам врагов.

Тяжелая, казалось, неповоротливая махина конного лохоса довернула, наконец, правый фланг и приливной волной с головой накрыла жалкие остатки наглецов, дерзнувших когда-то захватить имперский город. Все офицеры лохоса были в первых рядах и рубили одетых в безликие черные доспехи врагов, не позволяя им вырваться из смертельной ловушки, которую им столь быстро организовали мирэйцы. Зажатые между наступавшим на них лохосом и стеной крепости, которую они так и не смогли взять, они быстро гибли под ударами мечей воинов Мирэй, которых, казалось, подпитывала ярость бога войны Уна, наконец-то переставшего терпеть врагов, топчущих его земли. Та самая, которую лишь несколькими мгновениями ранее испытывал их император в жажде мщения.

– Интересно, как им удалось выстоять все это время? – спросил Маэль, наблюдая за тем, как распахиваются ворота одетой в серо-голубой камень резиденции правителя Саматы и оттуда стремительной волной вырываются ее защитники, вливаясь в битву.

– Могу предположить, что там укрылись и саматские эльфы, некоторые из них, надо полагать, не пожалели своих жизней, чтобы установить магический щит, который и не смогли пробить наши враги, – ответил ему Элер, замерев рядом со своим императором, и зорко следя за тем, чтобы тому ничего не угрожало.

– Что ж… Стоит их хорошо наградить потом за столь верную службу империи. Но потом. А пока отвоюем Самату у этих выродков, Элер.

– Всенепременно, ваше величество.

Командующий императорской гвардией Элер ан Кьель да Скалэй щелчком опустил забрало, готовый сопровождать Маэля хоть в подземный мир Ула, если тот туда отправится, дабы защитить свою империю. Гвардия следовала за своим императором сквозь хаос битвы за Самату, прикрывая его от ударов врагов, в то время, как он уничтожал их одного за другим, упиваясь убийствами. Его радовало, когда металл прогрызался сквозь металл, когда его ушей касались звуки, срывавшиеся с их губ, когда жизнь гасла в их глазах. Маэль мстил. И эта месть грела его душу, принося сиюминутное удовлетворение.

Часть третья. Пламя разгорается

Глава первая

Третий месяц весны вирар. Тридцать третий день месяца.

144 год от рождения империи

Столица великой империи Мирэй медленно приходила в себя после тяжелых мгновений, которые ей пришлось пережить, когда враг подступил к ее стенам и готов был уничтожить ее. Жители вновь начали улыбаться – открыто, искренне, осознавая, что им удалось избежать тяжелой, печальной участи, которую готовили им враги их империи. А понять их цели было несложно – уничтожение. С востока страны доходили слухи о зверствах, которые творили напавшие на Мирэй: массовые казни, когда, по рассказам беженцев, ветви деревьев ломались под весом нескольких тел, а тех, кому не хватало места на деревьях ждали столбы и смерть от голода и жажды, а еще клювов птиц и зубов диких животных. Некоторые деревеньки сгорели вместе со всеми жителями; рассказывали и о том, как у оказавших сопротивление отнимали детей, не только младенцев, но и вполне осознающих себя, загоняли под копыта лошадей своей армии, и те умирали жуткой, мучительной смертью, растерзанные острыми шипами боевых подков. Так враги истребляли даже зачатки мыслей о сопротивлении. Это была война на уничтожение. Бежавшие от войны рассказывали еще много ужасов, от которых пробирал мороз даже посреди теплой весны, а страх впивался когтистыми пальцами в сердца. Люди боялись. Боялись и осознавали, какой участи им удалось избежать благодаря неожиданному возвращению наследного принца. С их лиц постепенно ушла печать смертельной, серой усталости, делавшей их похожими на призраков, уступив место тихой радости и иногда счастью. Горожане с большим энтузиазмом разгребали завалы на улицах, которые они же сами построили, готовясь к штурму города, казавшемуся неминуемой стихией, готовой вот-вот захлестнуть их город, пронестись ураганом по их улицам, разрушить градом их дома. И горожане были готовы носить на руках пришедшие им на помощь лохосы. Каждого воина, и даже их лошадей. Офицеры и их подчиненные старались поменьше выходить на улицы Ариса, ведь каждый лавочник, каждая хозяйка старались угостить их, не взяв за это ни медяка.

Солнце выбралось из-за густых, кучевых облаков только к полудню, осветив лик столицы. Уже три дня с той славной победы столица не видела его яркого, дарующего жизнь золотого лика. Теперь же его лучи скользили по крышам, стенам, окнам, возвращая тепло и надежду, да и саму жизнь. Небо постепенно освобождалось от облачного плена, возвращая себе яркую, чистую лазурь. Тень медленно и неохотно отползала от города, оставляя все больше районов, наконец, и дворец ярко засиял, охваченный солнечным светом, словно жертвенным огнем, горящим на алтаре в храме. Суеверные мирэйцы истово молились Уру и Уну, благодаря их за спасение от грозной черной тучи врагов, жаждавших их крови, и считали, что императорский дворец охвачен очистительным огнем, который вернет империи ее величие.

Императору Мирэй Маэлю ар Вариару было не до молитв и не до надежды, в его голове роились иные мысли. Шел уже третий день, как он заперся в зале Имперского совета со своими соратниками, ища выход из сложившейся ситуации. А она была плачевна, поскольку они даже не знали положение дел в империи: сколько городов уже потеряно, сколько еще держится, да просто кто на них напал и с какой целью – они не знали ничего. А враги вели себя нелогично, уничтожая народ империи, не позволяя оставшимся в живых засеивать поля. Но вести эти были обрывочны, ведь доставлялись лишь немногими беженцами, которым удавалось добраться до столицы. Вся прочая налаженная ранее связь буквально расползлась, как рыбацкая сеть, сотканная неумелым рыбаком, одна из нитей которой была перерезана, а следом за ней начали расползаться, расплетаясь, другие нити. Буквально в мгновение ока столица империи оказалась без своей разведки, которую пестовали все эти годы, без сети шпионов в самой империи и добытых ими сведений. А без них корона была слепа, словно новорожденный котенок.

– Что с главой тайной службы? – Маэль устало потер двумя пальцами переносицу, откидываясь на высокую спинку стула. Невероятно хотелось спать, но он понимал, что даже если положит голову на подушку – заснуть у него не получится. – Где сейчас Великий шпион? О нем что-нибудь слышно?

– После того, как вы отбыли в Самату в компании дочери Дарьенала Восты, Варен ат Елар Винарз отбыл в Лайю. Ему пришлось покинуть столицу, поскольку бывший глава Совета отрезал его от всего, что только было возможным, ваше величество, – ответил на вопрос императора Линарт. – Это оказалось сильным ударом для Великого шпиона, поскольку шпионская сеть Восты сопротивлялась ат Елару с особым усердием. Их противостояние изначально было несправедливым, почивший император поддерживал Восту, и в какой-то момент, сеть Восты отрезала шпионов главы тайной службы, а заодно и его информаторов от важных сведений. Я бы сказал – от жизненно важных сведений. До меня дошли слухи о том, что шпионов тайной службы убивают. Просто и без затей.

– Сколько еще бед натворил этот старый выродок, прежде чем лишился власти? – выругался Маэль.

– Боюсь, что много, – вздохнул глава Имперского совета Лоэналь Аминирах Вират. – А еще больше нас ждет впереди.

Эльф был мрачен, словно туча, готовая обрушить на столицу даже не шторм, а снежную бурю. Его синие глаза потемнели, став фиолетовыми, и продолжали темнеть, все ближе подступая к черному, чем дольше он вчитывался в доклады, предоставленные всеми оставшимися в столице членами Имперского совета. Ему совершенно не нравилось то, что творилось в столице, еще больше ему не нравилось то, что, как он предполагал, происходило в империи. А то, что он не знал, как успешно и безболезненно разгрести свалившиеся на них проблемы приводило его в состояние холодной ярости.

– Давайте начнем с самых серьезных, – поморщился в ответ Маэль. – А потом уже подумаем обо всем остальном.

– Конечно, – Лоэналь кивнул и, отложив доклады, посмотрел на внука. – Самая главная наша цель сейчас – это понять, наконец, кто на нас напал? Не потому что безликий враг пугает больше. Это нам необходимо для того, чтобы понять, какими ресурсами обладает противник, и какую тактику нам следует использовать, чтобы лишить его возможности воспользоваться ими. Пока мы ничего не можем предпринять, ведь мы лишились своей сети шпионов, а магический шпионаж результатов не дает. Его возможности ограничены. Мы можем отправлять магических шпионов на небольшие расстояния, а войск противника поблизости от столицы сейчас нет. А на далекие расстояния магического шпиона отправлять нет смысла. Сил уйдет много, а толку будет мало. Даже я или Самаль не смогли бы провести его через всю империю, а то и за ее пределы. Поэтому помочь нам сможет только обычная разведка. Не смотрите на меня так. Магия вовсе не всесильный инструмент в наших руках, ее возможности ограничены. Вернее, наши возможности и силы для управления этими силами. Впрочем, сейчас не о том.

– Постойте, – Линарт ан Эльди Вирай был возбужден, словно вспомнил что-то очень важное, что ускользало от его внимания раньше. – Почти перед самой атакой в Арис пришли три бордельных девицы…

– Великий полководец! – раздался возмущенный возглас. Верховный жрец Эмтар аж подпрыгнул на своем месте, с укоризной посмотрев на воина.

– Простите, Молящийся за нас, но из песни слов не выкинешь. Они те, кто они есть, – усмешка Линарта говорила о том, что он не особо переживал о чувствах клирика, а извинился скорее по привычке. – Так вот, о чем это я? Ах, да. Пришли в столицу три девицы свободного поведения вне норм принятой морали, – бросив взгляд на грозно хмурящегося жреца добавил он. – Они принесли сведения из Аркуса. Там оказались шпионы наших врагов, которые планировали нападение на экипажи боевых кораблей. Возможно мы по деталям сможем понять, кто эти злодеи?

– Я и без допроса девиц скажу вам, кто эти шпионы, – пожал плечами Лоэналь. – Часть наших врагов с Серых островов. Это, несомненно. И их ресурсы сильно ограничены. Но понять, кто их союзники… Вот что нам необходимо. Без них островитяне не посмели бы напасть на Мирэй. Их правитель не дурак, и понимает, что ресурсной базы для такой войны им не хватит.

– Я хочу знать, кто скрывается за черными знаменами и доспехами! – внезапно рявкнул Маэль, бахнув кулаком по столу. – Придумайте, как нам это выяснить, невзирая на затраты! Ни денежные, ни людские.

– Да, ваше величество, – хором отозвались все присутствующие.

– Ваше величество, сейчас надо привести в порядок столицу, – осмелился вклинится в разговор сильных мира сего командующий городской стражей империи Эггар Кодорра. – Это поднимет боевой дух подданных империи и ее воинов. Они будут защищать ее с большим рвением.

– Думаю, вы правы, командующий, – кивнул император, явно остывая. – Мы слишком увлеклись нашими насущными проблемами и забыли о душах людей. Нам следует устроить праздник по поводу нашей победы над врагом под стенами Ариса, чтобы заполнить сердца мирэйцев радостью и надеждой, а души врагов страхом. Молящийся за нас, устройте великие моления и богатые жертвоприношения богу войны Уну, чтобы он даровал твердости нашим сердцам, верность нашим рукам и победу над любым врагом, что ступит на нашу землю, каким бы богам он не служил.

– Все сделаю, ваше величество, – поклонился Эмтар. – Да сразит сила Уна любых врагов империи. Да отправятся они в мир Ула.

Советники невольно заулыбались. Хотя на их посеревших от усталости лицах эти улыбки смотрелись блеклыми тенями обычных. Каждый из собравшихся понимал, в какую сложную ситуацию попали они благодаря глупости почившего императора и недалеким решениям главы его Совета, который ради собственного величия едва не уничтожил империю, подложив ее тепленькую под врага.

– Командующий стражей, вы выяснили местонахождение Дарьенала Восты? – внезапно спросил император.

– К сожалению, нет, ваше величество, – покачал головой Эггар. – Боюсь, он скрылся вместе с некоторыми беженцами, что ушли из города сразу же после того, как появились новости о приближении врага. Тогда никто не проверял их поток.

– Это плохо… – Маэль в который раз за это заседание потер переносицу, отгоняя усталость. – Боюсь, что он доставит нам еще немало неприятностей. По меньшей мере шесть лохосов до сих пор верны ему до последнего солдата, и возможно нам придется воевать на два фронта: с внешним врагом и с внутренним. Я надеюсь, что он даст нам немного времени, чтобы перегруппироваться. Благо что почти весь верный ему флот был уничтожен прямо в портах. У него осталось не более семнадцати верных ему экипажей и все они, насколько я понимаю, в Намии. Я ничего не упустил, Великий флотоводец?

– Нет, ваше величество, – кивнул императору новый командующий имперским флотом Дэнэйт ан Эгат Мастарэль, который оказался в Арисе во время осады почти случайно, приехав за своей сестрой, чтобы спасти ее от завоевателей. Его помощь Иннэйте не потребовалась, а вот должность командующего имперским флотом он получил, как только император сместил с нее ставленника Восты, – Вы совершенно правы. После гибели кораблей в Самате и захвата Маазера Воста лишился практически всего верного ему флота, и на море он нам не так и страшен. Мои парни задушат их прямо в Намии. Правда, могут возникнуть проблемы с лохосом, расквартированным в городе. Это Восемнадцатый красного змееголова, они верны Восте, и будут биться за него до последнего.

– Советники, ваше величество, флот – это, конечно, прекрасно, но мы, кажется, отвлеклись от более насущной проблемы, – прервал их диалог Линарт. – У нас тут неизвестные враги в империи хозяйничают, а вы о внутренней борьбе за престол. Давайте выдворим их за пределы нашей империи, а потом уже займемся Востой и его ничем не обоснованными притязаниями, между прочим, на власть в Мирэй.

– Лучше заниматься этим одновременно, – подал голос Лоэналь. – Иначе этот старый змеиный выродок ударит нам в спину в самый неподходящий момент, когда мы меньше всего будем этого ожидать. Гражданская война – страшная вещь, надо сказать. Мы – эльфы – хорошо это знаем. Пережили ее и не раз. Напомню, что в ней не бывает победителей.

– Сложная задача, глава Совета, – вздохнул император. – Дело в том, что нам не хватает информации. Мы не знаем точного положения дел в империи. Не знаем, кто против нас воюет. Не знаем, кто остался верен короне, а кто лелеет надежду урвать кусок империи пока мы будем воевать с Востой. Да что там говорить – мы вообще ничего не знаем. Придется действовать по обстановке, реагируя на каждое изменение ветра. Но я все же хотел бы быть точно уверен в том, на что я могу рассчитывать сейчас. Что в Элеане?

– Гражданская война… – голос Лоэналя звучал обманчиво спокойно. – Потому Самаль так и не вырвался оттуда. Защищает корону и свои земли. И я не могу гарантировать, что он вернется в ближайшие месяцы. Все будет зависеть от того, насколько быстро Кириаль задушит бунт родственников низложенной королевы.

– Значит, мы стеснены в магах. Придется играть от этого, – задумчиво произнес Маэль.

– Что вы задумали, ваше величество? – вступил в разговор Великий казначей империи, старый Тетмар ат Вастерий.

Его почтенный возраст не позволил ему покинуть столицу империи вместе с немногочисленными беженцами, которым удалось бежать до того, как кольцо врагов удавкой сжалось вокруг города. И потому он решил остаться в Арисе, невзирая на все опасности, которые ему грозили из-за такого решения, да, впрочем, и выхода у него не было. Враг все решил за него. Его владения защищали трое его сыновей, еще один, старший, служил лохатом верного императору Второго белого тигриного лохоса. Ат Вастерий считал, что сыновья смогут сослужить империи и императору хорошую службу с оружием в руках. Гораздо большую службу, чем если бы они были придворными или прозябали на службе в органах управления империей. И Тетмар был уверен, что младшие сыновья тоже возьмут мечи в руки и выступят на защиту империи.

– Я хочу провести разведку. Связаться с правителями городов и герцогств, чтобы узнать: что мы потеряли, кто еще держится. – спокойно произнес меж тем император.

– Могу сразу заверить вас, ваше величество, в том, что графство Стумир, что принадлежит мне, верно короне и останется таковым всегда. Сегодня на рассвете прилетел лимринг с посланием. Все города и замки графства под властью империи, а мои сыновья готовы защищать ее с оружием в руках.

– Хорошо, Великий казначей. Осталось собрать сведения об остальных частях империи. А тут мы можем положиться только на лимрингов и магическую связь между эльфами. Глава Совета, в каких имперских городах есть ваши соплеменники, с которыми есть возможность связаться? И сколько эльфов, владеющих магией мысленной связи, осталось в столице?

– Такой вопрос лучше задавать Великому магу империи, ваше величество, но я могу точно заверить, что среди моих воинов есть маги с подобными знаниями. И они готовы оказать помощь своим братьям, что живут в империи Мирэй. Мы раскинем над ней магическую сеть, которая позволит нам определить, где сейчас живут наши собратья. А затем мы их расспросим о том, что происходит. Но это отнимет много жизненной энергии, а также времени, – задумчиво ответил Лоэналь. – Для рационального использования наших сил нам следует исключить из сети города и земли, статус которых доподлинно нам известен, и обстановка в них не вызывает сомнений и не требует оперативного определения.

– Тогда вы точно можете исключить Самату, Лайю, графство Стумир, Аркус и Маазер, – кивнул, соглашаясь с ним, Маэль. – Так же подготовьте послания для отправки с лимрингами. Подстрахуем магов. Мало ли что может произойти, у врага тоже могут быть маги, которые смогут нейтрализовать наши заклятия, да и не во всех имперских городах есть эльфы.

– Конечно, ваше величество, – кивнул Эггар, принимая этот приказ. – Что-то еще? Какие будут приказы?

– Думаю, нам стоит отдохнуть, – голос императора резко просел, стоило ему только позволить себе заговорить об отдыхе. – Все что мы могли за это время решить – мы обдумали и обсудили. Остальные решения требуют знаний о том, что творится в империи. Глава Совета, не забудьте еще, что Мирэй не сможет обойтись без Великого зодчего. Слишком много нам предстоит отстроить после этой войны. На этом на сегодня все. Молящийся за нас, обязательно верните надежду жителям столицы и империи, мы поможем вам в этом, только попросите. И пусть жертвенный огонь согревает храм вечно.

С этими словами Маэль поднялся со своего кресла, и каждый заметил, как сильно император устал за эти дни. Его спина недолгие несколько мгновений была согбена словно под тяжким грузом, но он тут же взял себя в руки, и распрямился, расправил плечи. Все советники точно так же поднялись на ноги, склонив головы перед своим правителем, который был их надеждой и опорой империи. Элер тенью последовал за Маэлем, когда тот покинул зал Совета широким, уверенным шагом. Но, к удивлению командующего гвардией, император не направился в свои покои, чтобы погрузиться в короткий сон и набраться сил. Звук его тяжелых шагов эхом раздался в коридорах дворца, пока не замолк возле неприметной двери из темного дерева.

Теплый, желтый свет факелов, закрепленных по обе стороны от двери, плясал по стенам из грубого серого камня, терялся в темноте коридора, которую ему не суждено было разогнать. Подземная темница для аристократических особ, совершивших тяжкие преступления против империи и короны, соединялась с императорским дворцом длинным темным коридором, который император преодолел за несколько мгновений. Он был построен специально для того, чтобы монарх мог побывать на любом допросе, на котором пожелает, и об этом никто не узнает. Ведь император не должен якшаться с преступниками, какой бы титул они ни носили и какая бы кровь ни текла в их жилах. Элер не раз ходил этим путем, но Маэль по нему прошел впервые. Сейчас же император замер перед этой безликой дверью, каких было много в этом коридоре. Но он точно знал, где ему следует остановиться и куда войти. Элер видел, как сжимаются и разжимаются кулаки Маэля, император пытался сдержать клокотавшую в его душе ненависть. Наконец, резко выдохнув, он толкнул дверь, и шагнул в небольшую, плохо освещенную камеру из необработанного серого камня.

Его встретил испуганный взгляд узницы, но стоило ей только понять, кто к ней пришел, Манисар тут же нацепила на лицо, как ей казалось совершенно безразличное выражение. Надменную маску равнодушия. Это вызвало усмешку у Элера: некрасивое, но все же по-своему, милое личико дочери Восты, которая так мечтала стать императрицей, перекосило от тщательно натянутой на лицо ухмылки, которая показалась ей уместной. Но большего она себе не позволила. Корона сделала Маэля похожим на скалу, которую невозможно сдвинуть с места, нельзя покорить даже самому отчаянному и бесстрашному скалолазу. Казалось, что один только взгляд императора способен убить любого его врага.

– Что вам угодно? – не выдержав повисшую в камере паузу, спросила Манисар.

– Сведения, – спокойно ответил Маэль.

– Боюсь, у меня нет того, что нужно вам, Маэль, – Манисар усмехнулась.

Элер дернулся вперед, чтобы пресечь столь неуважительное обращение к императору, но тот поднял руку, останавливая его.

– Неужели? – Маэль взял стул и уселся на него верхом. – Тогда скажи мне, почему я должен сохранить твою никчемную жизнь, которая и так доставила мне столько проблем?

Его голос бил по натянутым нервам Манисар, словно кнут погонщика заупрямившегося осла, она понимала, что сама загнала себя в эту смертельную ловушку, в которой сейчас пребывала. Впервые девушка подумала о том, что ее мать была права, и ей следовало послушаться родительницу. Марияла прекрасно понимала, что значит дразнить того, чья кровь пахнет сталью и пожарами войны. Но иногда ей хотелось пройтись по этому краю. Взгляд Маэля стал острее стали, которая убивает на поле боя, и именно она сделала его таким. Только теперь Манисар поняла это: она взрастила собственного убийцу, и ничто не спасет ее от расправы. Но и это понимание не изменило ее. Она продолжила ухмыляться.

– Сведения… Так, что вы хотите знать? И, главное, что я получу за это?

– Знать я хочу многое, девица из рода Воста. А получите… несколько лишних месяцев вашей жалкой и никчёмной жизни. Где может быть ваш отец? Кто его союзники?

– Я хочу, чтобы меня освободили, – вздернула подбородок Манисар. – И я хочу, чтобы мне вернули титул.

– Напомните, какой титул был у вашей семьи? Что я должен вам вернуть? – прищурился император.

– Но… Я же была наследной принцессой… – осеклась поде его ледяным взглядом Манисар.

– Вы лишь звались наследной принцессой, поскольку ваш отец имел наглость презреть все законы империи и морали, и навязать императорскому отпрыску безродную девицу, которая мнила себя правительницей мира. Ваша судьба сидеть среди рыбьих хвостов, а не на троне. Корона не выбирает тех, кто ее недостоин. Ваше семейство нарушило много законов, вы плевали на многие правила общества, на этикет и мораль. Так какой титул я вам должен сохранить, девица Воста?

– Я должна стать императрицей. Должна! Только тогда я расскажу вам, кто союзник моего отца. И вы не посмеете ринуться на спасение своей потаскушки-фаворитки, Кайи анэ Кьель, – она не заметила тот момент, когда император вскочил со стула и схватил ее за горло, и остановилась лишь, когда его пальцы сжались, и она захрипела.

– Еще звук, – тихим, бьющим по нервам голосом произнес Маэль, глядя в ее распахнутые от ужаса глаза. – Еще хоть одно слово о короне, о мине Кайе или о том, что вы императрица в своих хрустальных мечтах, я поступлю с вами, как это делали предки моего деда. Даже предоставлю вам выбор умереть в зубах стаи змееголовов или на алтаре эльфийской богини возмездия. Есть еще один способ заставить таких как вы прикусить свой язык, и, возможно, умереть от собственного яда: вам вырвут язык и замуруют в стену. Я не знаю, сколько протянет такое жалкое существо, как вы, но никто не услышит ваших воплей, пока вы будете умирать от голода и жажды. Я могу сделать вашу смерть еще страшнее, прислать к вам ваших родственниц – змей. Так что мне сделать?

– П-простите, ваше величество, – с трудом прошептала Манисар, чье горло сдавливали жестокие пальца Маэля. – Я забылась.

– Хорошо, – Маэль брезгливо разжал пальцы.

Элер холодно смотрел за тем, как девушка осела на пол, прикрыв покрасневшую шею ладонями, словно это могло помочь ей, спасти от отметин, оставленных императором. Впрочем, командующему было не жаль ее. Отчасти она была виновна в судьбе, которая постигла его сестру, Кайю, во всяком случае, он был в этом уверен. Тем временем император вернулся на свой стул и вновь оседлал его, словно высокая спинка могла послужить щитом между ним и той, что считалась его женой. Сам Элер скрипнул зубами. Он иногда ловил себя на мысли, что мечтает о смерти несостоявшейся императрицы, которая в какой-то момент уже ощущала империю в своих руках.

– Итак… Я вас слушаю, – нарушил молчание, прерывание кашлем Манисар, Маэль.

– Я не знаю, кто союзник моего отца, – выдавила та из себя, но, увидев, что император собирается встать и уйти, оставив ее здесь, в этой жалкой камере, без слуг и воздуха, тут же поспешила добавить: – Но я знаю, куда он мог отправиться из Ариса.