Жена олигарха. Абьюз

ПРОЛОГ

Я облизнула губы, открыла глаза. Свет больно резанул по сетчатке, отчего возникло ощущение, что мне кислотой её разъедает.

Я сделала вдох, ещё один. Снова попыталась осмотреться.

– Как ты, девочка моя? – услышала обеспокоенный голос Елены Мироновны, а потом увидела и её. Вижу. Хорошо.

– Что с глазами? Мне так больно, – память никуда не уходила. А жаль. Я бы забыла всё, что произошло в том ресторане.

– Тише, девочка. Тише, – крёстная по-матерински нежно прижалась к моему лбу губами, погладила по волосам. – Всё хорошо. Всё уже в порядке. К свету привыкнешь постепенно и зрение скоро восстановится полностью. Хорошо, что не кислота это была, а так бы… – крёстная всхлипнула, а я медленно выдохнула.

Значит, не кислота всё-таки. Хорошо. Наверное, это очень хорошо. Настолько, что мне хочется плакать, но слёзы снова принесут боль.

– А лицо? Я теперь уродина, да? Скажите мне честно, пожалуйста, – я могла бы попросить зеркало, но ужасно боялась. Да и вряд ли мне его дадут, если там всё так плохо. Потрогать руками не решалась, да и бинты не позволят оценить масштаб катастрофы.

– Нет-нет! Что ты! Ожоги есть, но ничего критичного. Доктор сказал, само пройдёт за пару месяцев. Мазями помажем и… Ты лучше скажи, как сейчас, сможешь поесть? Я тебе жидкую пюрешку из картошки и брокколи приготовила, помнишь, как в детстве, когда ты ангиной болела? Через трубочку сможешь попить.

– Нет, я сейчас не хочу. Я просто… Я хочу домой, Елена Мироновна. Заберите меня, а? – слёзы всё же обожгли глаза и, кажется, попали под бинт. Немного запекло, но не сильно.

– Милая моя девочка, я бы с удовольствием тебя забрала, но тут твой этот… Всех на уши поставил. Охрану у двери поставил. Да и рано тебе ещё. Доктор сказал, хотя бы пару деньков отлежаться здесь под присмотром, а потом уже домой. Ты не думай, я тебя заберу. Я этому гаду больше не позволю над тобой издеваться. Надо будет, в тюрьму его посажу и охрану его тут перебью!

– Это не он, Елена Мироновна.

– Не ври. Хватит. А то я не знаю, как он тебя бил. Теперь вот лицо… – она всхлипнула, а я медленно выдохнула, услышав, как открылась и тут же закрылась дверь. И не нужно смотреть, чтобы знать, кто пришёл.

– А ты здесь что делаешь? – грубо спросила крёстная, на что Илья так же грубо ей ответил:

– Я к своей жене пришёл. Оставьте нас наедине.

Я кивнула крёстной, показывая, что не боюсь, на что та вздохнула, но со стула поднялась.

– Если тронешь её, я тебя…

– Идите, Елена Мироновна. Я со своей женой сам разберусь как-нибудь.

ГЛАВА 1

– Тебе страшно? – горячо дышит мне в ухо, продолжая закрывать глаза своей ладонью.

– Немножко, – шепчу взволнованно и резко вдыхаю, потому что в лицо бьёт поток свежего ветра, пахнущего морским бризом. – Хорошо, вру. Мне очень страшно, – нервно смеюсь, пытаясь отодрать его ладонь от своего лица, но Филатов не отпускает, лишь крепче прижимает меня к себе. Он тоже смеётся, потешается надо мной гад. А мне ничего больше не нужно, только чтобы всегда вот так. Вот так, как сейчас. Чтобы в его объятиях и сердце колотилось от радостного, волнительного предчувствия.

– Не надо бояться, маленькая. Надо мне верить. Просто доверять. Вот эту руку чувствуешь? – сжимает пятернёй мой живот, защищённый от него лишь тонкой, пляжной туникой, а я со стоном назад откидываюсь, на его грудь. Знает же, гад, что это самая чувствительная зона и всё равно продолжает эту невыносимую пытку. – Эта рука тебя всегда будет защищать. И потише, не так громко, – усмехается мне на ухо, целует в шею, накрывая влажными губами часто пульсирующую венку. – Мы здесь не одни.

– Не одни? – чувствую, как краснею. – А кто здесь? – шепчу еле слышно.

Илья ничего не отвечает, только убирает свою руку и я, задохнувшись от неожиданности, испуганно прижимаюсь к нему спиной и хватаюсь за поручни.

– Мамочка, – только и могу выдохнуть. И хохочу, закрывая лицо ладонями, чтобы в следующее мгновение снова взглянуть вниз и завизжать от прущего наружу адреналина.

– Мы летим! Летим! На воздушном шаре! – кричу, резко поворачиваясь и бросаясь Филатову на шею. – Ааа, спасибооо! Я тебя люблю! Люблю!

Илья закатывает глаза, мол, дурёха глупая, но я вижу, как он счастлив в этот момент. Рядом мужчина, управляющий огромным шаром, а внизу море и вокруг только чайки, провожающие нас своим пронзительным криком. Я слепну и глохну от бьющих во мне эмоций и, уткнувшись носом в грудь Филатова, плачу.

– Так, ну-ка прекращай, – строго обрывает сей момент искренности мой муж и вытирает большими пальцами слёзы с моих щёк. – Все же хорошо, малыш, ты чего? – обеспокоенно заглядывает мне в глаза.

– Очень.  Все очень хорошо… Настолько, что не может быть правдой. А мы не упадём?

– Если упадём, то только вместе. Я не дам тебе упасть одной.

Эти слова я буду слышать в своей голове ещё долгие годы. Да, наверное, всегда. Потому что в тот самый момент я сознала, что меня без Филатова не существует больше. Нет меня, как отдельной личности. Я навсегда в нём растворилась ещё в первые дни после нашей свадьбы.

Свадьбы, которой никто, кроме нас самих не радовался. Более того, нас обвиняли в безрассудстве и глупости. А нам плевать было. Потому что уже помешались друг на друге, сошли с ума. Нет, не так даже. Мы стали созависимыми. Нам было мало друг друга, и это чувствовалось в каждой фразе, в каждом прикосновении. Мы почти не разлучались в первые месяцы брака, но не могли никак насытиться друг другом. Нам не хватало ласки, не хватало секса, не хватало взглядов и мы, как одичалые, навёрстывали, ели ложками эти эмоции, занимаясь сексом в кабинках примерочных, в туалетах ресторанов и даже в лифтах гостиниц.

Не знаю, откуда во мне взялось столько сумасбродства и куда подевалась совесть некогда правильной девочки Вари. Всё будто другим стало и мир изменил свои краски. Я сама дразнила Филатова под столом на ужине в пафосном французском ресторанчике и хохотала, как сумасшедшая, когда у него случилась эрекция. Илья, правда, не отставал и его степень безумия зашкаливала похлеще моей. Игнорируя удивлённые взгляды посетителей за соседними столиками, он подсел ко мне вплотную и сунув руку под тунику, ловко отыскал самое сокровенное местечко и трахнул меня пальцами. Да, в ресторане. Во время ужина. Прямо при всех. И когда я не сдержала стон во время оргазма, не попытался прикрыть мне рот, а лишь довольно откинулся на спинку стула и продолжил есть той рукой, которая только что была в моих трусиках и всё ещё пахла мной… За соседним столиком понимающе усмехнулась пожилая дама и подмигнула мне, заливающейся краской стыда.

Иногда я поражалась его наглости, его безбашенности и склонности к авантюризму. Но чаще всего разделяла его эмоции и желание похулиганить. И мы вытворяли такое, что сами потом не верили в то, что сделали.

С Филатовым нам не грозило погрязание в быту. Он любил беспорядок, любил разбрасывать вещи и есть, сидя прямо на полу или в постели. И не имело значения, что на завтрак или ужин. Он мог заказать еду из дорогого ресторана, а мог пиццу или суши из кафешки за углом. Мог приготовить сам, если появлялось такое желание, а мог просто не выпускать меня из постели, и мы забывали о еде на сутки.

С Ильёй было не просто хорошо. С ним было комфортно. Он же отучил меня вскакивать в шесть утра и приводить себя в порядок. Ему нравилось, когда я, растрёпанная и запухшая после сна, завтракала рядом с ним яичницей с беконом и шумно хлебала кофе из его огромной чашки. Мы целовались, проливали соус на белоснежные простыни и дурачились, как дети.

Нам было удобно друг с другом. И в то же время постоянная, крышесносящая похоть. Мы никогда не скучали, находясь рядом и больше никого нам не требовалось, чтобы весело провести время.

На медовый месяц ушло двенадцать недель, и мы даже не заметили, как те пролетели. Мы побывали за это время в семи странах мира, не оставаясь надолго нигде, кроме, пожалуй, солнечной Италии, где застряли аж на три недели. Это было наше время. Начало нашей совместной жизни, которая обещала быть замечательной.

И она была. И продолжила бы быть таковой, если бы Филатов не забрался настолько высоко. А может это всегда жило в нём. Та агрессия, то желание подчинять и ломать, прогибать и контролировать. Может он всегда был таким, а я просто не замечала, потому что глаза мне плотным, розовым туманом заволокла любовь?

ГЛАВА 2

По возвращению домой веселья заметно поубавилось, но я была к этому готова, потому что знала – Илья сын серьёзного человека и на нём лежит большая ответственность. Даже если не брать во внимание тот факт, что Илья усердно работал за спиной Филатова-старшего, пытаясь наработать себе имя, что ему, кстати говоря, удавалось довольно успешно, то работы хватало в принципе. То и дело он встречался с какими-то иностранцами, бизнесменами и новыми партнёрами. В общем, закрутило моего новоиспечённого мужа в водовороте рабочих будней.

Я тоже ушла с головой в учёбу, всё ещё помня, что обещала крёстной выполнить наш с ней план. Но того рвения, что раньше, за собой уже не замечала. Нет, мне по-прежнему нравилось постигать новые высоты, зарабатывать хорошие оценки, тем самым показывая Елене Мироновне, что она не зря потратила на меня своё время. Да только без Ильи рядом всё казалось каким-то пресным. В прямом смысле слова. Я даже вкус еды не чувствовала, если мы обедали порознь.

К сожалению, таких дней становилось всё больше. Нет, я понимала Илью, его рвение быть во всём лучше. Он, конечно, не подавал виду, что его беспокоит мнение отца, но Филатов-младший хотел соответствовать своей фамилии и положению. И я злилась на его частое отсутствие по утрам и вечерам, потому что это было наше время. Но терпела, понимая, сколько для моего мужа значит этот бизнес.

Рос бизнес, рос и Илья. Ему всё давалось легко и просто. Выгодные контракты сами плыли в руки, чему способствовал не только тонкий ум Филатова, но и наш брак. Действительно серьёзные люди стремились иметь дела с такими же серьёзными людьми. А кто может быть серьёзнее взрослого, женатого мужчины, отвечающего не только за себя, но и за свою семью.

Первый инцидент случился однажды вечером, когда я, устав ждать Филатова домой, психанула и вышла на пробежку. До парка добежала трусцой, а потом, увидев киоск с мороженым, решила временно забить на здоровый образ жизни и съесть мороженое. Ощутить сладость и прохладу на языке и просто посидеть на лавочке. В последнее время мы постоянно куда-то бежали, торопились, а на отдых практически не оставалось времени и, да, я начала испытывать усталость. Вполне возможно, это был авитаминоз. Или же я просто не успевала за Филатовым. С его упорством, с которым он пёр напролом, словно ледокол, было сложно сравниться. Но я пыталась соответствовать и в итоге начала чувствовать себя выжатым лимоном. Разумеется, позже я привыкну к такому ритму жизни, и он мне даже понравится, но на тот момент мне просто хотелось мороженку и посидеть.

В центре парка я отыскала свободную лавочку прямо напротив фонтана, туда и села. И так увлеклась мороженым с фисташкой и арахисом, что не сразу заметила соседа, который подсел ко мне как-то слишком тихо.

– Дашь лизнуть? – услышала я, и, оторвавшись от новостной ленты в социальной сети, вскинулась.

– Ой! – мороженное упало на лосины и размазалось по тёмной спандексовой ткани белыми пятнами.

– Прости, напугал? – в нахальных глазах незнакомца я не заметила искреннего сожаления, а вот кое-что другое очень даже. Он познакомиться хотел, без всяких сомнений. И, похоже, шёл к своей цели.

– Нельзя так подкрадываться к людям! – строго зыркнула на незнакомца и, вскочив с лавочки, принялась отряхивать легинсы. – И я замужем! Всего доброго!

Но парня мой отказ не устроил, и он увязался за мной до самых ворот. Пока я не вскинула руку, чтобы остановить такси. Он называл своё имя, пытался остановить меня, но я даже не слушала. Запрыгнула в подъехавшую машину и захлопнула дверь прямо перед его носом. Назвала адрес таксисту и, расслабившись на мягком сидении, прикрыла глаза. И вдруг подумала, что даже не помню, как он выглядит. Тот незнакомец из парка. Парень как парень. Ничего особенного. Ничего абсолютно, потому что я не запомнила ни его лицо, ни цвет волос или глаз. Вообще. Просто часть серой массы.

Я не замечала никого, кроме своего Филатова и это удивляло и даже пугало.

Илья ждал меня дома. Сидел в кресле на первом этаже и смотрел на меня, как на врага народа. Тяжело так, с прищуром. Будто я сотворила что-то ужасное и он об этом узнал. Руки в замок сцеплены, высокие скулы остро выделяются. Напряжён.

– Привет, – улыбнулась ему настороженно. – Ты уже дома? А я…

– А ты?

На секунду растерялась от того холода, что прозвучал в его голосе. И в груди неприятно заныло. В будущем я буду часто ощущать эту тревожную боль, нарастающую внутри.

– Я на пробежку вышла. Потом мороженое купила, села на лавочке… Посидела немного.

– И?

– А потом парень какой-то увязался, познакомиться хотел. И я домой отправилась. – Ты чего такой? Случилось что?

– Подожди-ка, – осадил он меня своим коронным взглядом, как случалось всякий раз, когда ему что-то не нравилось, и продолжил вкрадчивым тоном: – То есть, ты пошла в парк вот в таком виде. Одна. Крутила там жопой и облизывала мороженое. И ну никак не ожидала, что к тебе начнёт клеиться какой-то мудак, да? Где-то шлялась с каким-то ушлёпком, а теперь пришла и как ни в чём не бывало спрашиваешь, как у меня дела. Серьёзно?

И в этот самый момент я осознала, какую глупость совершила, решив пожаловаться Илье на случайного ухажера. Да кто меня вообще за язык тянул? Знала же, что ревнивый.

– Илюш, всё было не так, – начала я, но он резко поднялся на ноги и шагнул ко мне.

– А как было? – ещё шаг.

– Может ты дашь мне объяснить или так и будешь наступать с видом грозного, обманутого мужа? – нахмурилась я. – И что не так с моей одеждой? Топ и легинсы, я всегда так бегаю, – пошла в наступление, совершенно позабыв, что нападение лучший способ защиты, но только не в случае с Филатовым. Он это терпеть не мог. – А парень этот… да блин, я даже не помню, как его зовут!

– Ааа… Так вы всё-таки познакомились, – понимающе вздёрнул брови мой ревнивец и зрачки его отчего-то расширились. Как у хищника перед тем, как он бросится на свою добычу.

– Да нет же, Илья! Нет! Я с ним не знакомилась! Он просто назвал своё имя, но я сразу же ушла! И… – замолчала, осознав вдруг, что оправдываться сейчас не имеет смысла. Он уже всё решил, сделал свои выводы и успел обвинить меня в страшном предательстве.

Филатов склонил голову, закрыл глаза, призывая себя к спокойствию. Так мне показалось.

– Сними это тряпьё с себя. Быстро.

Я не стала продолжать бессмысленный разговор, быстро проскочила в ванную и принялась сдирать с себя пропитавшиеся потом вещи. Не от пробежки, от стресса. Нет, я тогда ещё не умела его бояться. И не видела для этого предпосылок. Но он мог вогнать в стресс кого угодно лишь одним взглядом и всего парой слов.

Я не услышала, когда Илья вошёл ко мне. Лишь слегка вздрогнула, когда властно обвил своей рукой мою талию и вжал в себя.

– Не делай так больше. Никогда, – тихо на ухо.

– Как? – выдохнула, пропуская по телу приятный разряд. Отдать должное Филатову, с ним всегда было хорошо в плане секса. И не важно, как, когда и при каких условиях мы им занимались.

– Плохо. Не веди себя плохо, малыш. Не надо будить во мне зверя.

Я вздохнула, но спор продолжать не стала. Пусть успокоится.

– Сними бельё и задницу назад. Я сзади хочу, – снова прошептал на ушко, заставляя задрожать от этого приказа.

Я стянула трусики и лифчик, прижалась к его груди, обтянутой тёмной рубашкой. И задрожала, заелозив попой по его паху. Всё ещё в штанах, но уже твёрдому, как камень.

Филатов усмехнулся и, резко толкнув меня вперёд, прижал к стенке душевой кабины грудью, а затем, надавив на поясницу, заставил прогнуться. Смочив мою промежность слюной, расстегнул свои брюки и грубо, одним толчком бёдер заполнил до предела. Я вскрикнула, сжалась от дискомфорта, но Илья, казалось, этого даже не заметил, продолжив толкаться во мне, не дав даже секунды, чтобы привыкнуть.

– Илюш, подожди, – дискомфорт был ощутимым. Я бы даже назвала его болью. Между складочек всё огнём обожгло, а Филатов застонал и снова врезался в меня, набирая темп. Через несколько мгновений он уже вколачивался на полную мощь, а я тихо поскуливала и вжималась щекой в прохладную поверхность. Было неприятно. Жёстко, грубо, без любви.

– Тшшш, – прошипел он, прикусывая, сжимая зубами кожу на моём затылке.

Такая похоть звериная. Такая грубая и первобытная… Мне это нравилось в Филатове, сложно не признать. Нравилось с какой силой он брал меня. Но в тот момент я действительно испугалась. Его. Такого злого и уверенного в своей правоте.

Он меня наказывал. Именно так. Брал почти силой, специально причиняя боль. А я терпела, кусая губы и попискивая, словно признавала свою вину.

– Больше никаких пробежек без меня. Поняла? – ещё один удар его бёдер о мои и в промежности стало мокро. Илья остановился, медленно выдохнул мне в волосы, которые ещё секунду назад сжимал в стальном захвате своей ладони.

Я ничего не ответила. Не было вообще желания говорить. Мне тот наш акт показался чем-то вроде изнасилования. Обидно и горько вдруг стало. Особенно, когда он отстранился и, застегнув брюки, вышел из ванной, оставляя одну.