Популярные цитаты Людмилы Улицкой
Я никогда в жизни не скучаю, кроме тех вечеров, когда я прихожу веселиться.
Любить и одновременно уважать друг друга - согласись - очень редкая и счастливая комбинация.
Чем более послушен человек, тем менее ценна его личность.
- Я раньше думал, глупость не грех, а несчастье. Теперь переменил мысли. Глупость - большой грех, потому что содержит в себе самоуверенность, то есть гордыню.
Больницу может выдержать только очень здоровый человек.
Война — самая большая мерзость из тех, что выдумали люди.
Вот ведь беда какая: все хотят любить красивых и сильных.
И что такое ревность, как не вид жадности...
...какой зазор между тем, что мы сами о себе думаем, что думают о нас окружающие и чем мы являемся на самом деле... Как прекрасно, когда эти три измерения более или менее совпадают, и как мучительно существование человека, когда этого совпадения нет.
Идеология, ставящая себя выше нравственности, неизбежно становится преступной.
Так, совершенно случайно, Шурик открыл самый тайный и великий закон любви: в выборе сердца недостатки имеют более притягательную силу, чем достоинства – как более яркие проявления индивидуальности.
У Каина и Авеля были одни и те же родители. Почему один был кроткий и добрый, а второй убийца? Каждый человек есть плод воспитания, но главный воспитатель человека – он сам! А педагог открывает нужные клапаны личности, а ненужные – закрывает. (Елизавета Ивановна)
Мы живем во времена смущающего изобилия: сегодняшние люди, страдающие от ожирения и переедания, озабоченные снижением веса и поиском разного рода диет, составляют яркий контраст с худыми, подвижными, работающими до последних дней жизни послевоенными стариками.
Все друг другу помогали – это и была война.
Целых двадцать лет, с семи до двадцати семи, Сонечка читала без перерыва. Она впадала в чтение как в обморок, оканчивавшийся с последней страницей книги.
Был он женолюбом и потребителем, многую пищу получал от этого неиссякающего источника, но бдительно оберегался от зависимости, боялся сам превратиться в пищу той женской стихии, которая столь парадоксально
щедра к берущим от неё и истребительно-жестока к дающим
Котлеты были большие, честные, начиненные чесноком и травами и исполнены с таким искусством, как будто им предстояла долгая и счастливая жизнь.
Когда жизнь была доведена до совершенства, наступила старость
