Живые люди

Когда не знаешь, что делать дальше, делай, что должно, и будь что будет.

Когда не знаешь, что делать дальше, делай что должно, и будь что будет.

Вся эта ерунда - число, день недели, даже точное время, - не имеет здесь никакого значения. Четырнадцатое июля, думаю я, просыпаясь. День взятия Бастилии. Хотя очень может быть, что Бастилию взяли позавчера.

Необитаемый остров - это лучший способ напомнить мужчине о том, что иногда следует спасть и со своей женой тоже. Ну, теперь, когда все остальные умерли, у него просто нет другого выхода, так ведь?

Мы - всего лишь крошечные, невидимые точки, отбившиеся от дома муравьи, упорно, медленно ползущие назад, к своему разрушенному, обваленному муравейнику, который даже не заметил пропажи. Мы не нужны своему муравейнику: дойдем мы или нет - ему безразлично. Пройдет время - и он исторгнет новых солдат и рабочих, строителей и нянек, залечит зияющие проломы и восстановит крышу. С нами или без нас, позже или раньше - он сделает это; мы не нужны ему, это он нужен нам. Нам не справиться без него.

Мама сегодня не будет умываться. Мама сейчас ляжет и сдохнет.

Когда не знаешь, что делать дальше, делай что должно, и будь что будет. Жаль, я не помню, кто это сказал. Теперь, когда все вопросы заданы, а ответов у нас не осталось, мы модем только это - развешивать под солнцем белые простыни, хлопающие, как паруса. Перешивать из грубого военного камуфляжа детские куртки и штаны. Сушить грибы. Солить рыбу. Учиться не спрашивать - что с нами будет дальше.

Тревожно следя за его счастьем, я не заметила, как на самом деле стала тем, кем собиралась только притвориться, - беззубым, бессильным, бесполезным существом, от которого здесь, на острове, ему было не больше пользы, чем от жалкой бессловесной морской свинки.

Я всего лишь сказала, что четыре месяца подряд каждую ночь сплю в общей комнате, в то время как за тонкой стенкой лежит твоя бывшая жена. Что стоит тебе выйти за дверь, как я превращаюсь в невидимку. И я уже много дней подряд ловлю себя на страшной мысли о том, что исступленно, искренне желаю им смерти – всем до единого, и что если ты заставишь меня жить с ними там, в этой чудовищной тесноте и ненависти, еще хотя бы неделю, я на самом деле убью кого-нибудь из них, я правда это сделаю, хотя бы потому, что тогда ты, наконец, не сможешь больше притворяться, что меня не существует.

В том, что мы выжили, не было никакой предопределенности, и наше везение было всего лишь случайностью, рулеткой, шальным лотерейным билетом, который может быть отозван в любую секунду.