Кроткая. Бобок. Избранные рассказы

Владимир Ерёмин! Из многочисленных современных российских чтецов могу выделить, пожалуй, всего несколько, но лучший среди них, конечно, Владимир Аркадьевич! Рекомендую!

Замечательное исполнение Владимира Еремина. Произведения же Федора Михайловича в данном сборники пронзительны, трогают до глубины души. Особенно понравились «Елка и свадьба» и «Кроткая».

Голос Еремина прекрасен, сразу вспомнила персонажей Энтони Хопкинска, которых он озвучивал. Буду ещё выбирать книги с его озвучкой.

Два первых рассказа «Бобок» и «Ёлка и свадьба» написаны в шутливом тоне, но затрагивают мрачные и печальные вещи. Последнее, «Кроткая» напомнило «Записки из подполья», депрессивное произведение.

Особенно удалась чтецу «Кроткая». Ерёмин, конечно, хорош. Единственно, что он не грустен, не проникновенен. Всё-таки он сам ещё не подавлен Достоевским. Потому читает в ролях. Порою это у него очень получается, но Достоевского всё-таки не надо, наверное, играть, а надо переживать. Ведь вот хороший чтец Князев не читает Достоевского. Хотя «Бобок», конечно, сатиричен и его прочтение в ролях удачно.

Кроткая, как оказалось, считается самым мощным произведением Достоевского, по-крайней мере так считал Салтыков-Щедрин. Ну, не знаю. Для меня самым мощным творением являются Братья Карамазовы и Бесы, а Бесы ещё к тому же и самым жутким. Но спорить не буду, потому что всё, что вышло из-под пера Федора Михайловича- всё про мир души человеческой и не просто человеческой, а русской души, а мне как исконно русскому человеку всё это близко и понятно.

А Кроткая это и про одиночество, и про веру, и про любовь, и про творение, и про гордыню, и про всю-всю то нашу жизнь.

Ну, не получилось из ростовщика Пигмалиона, ну так что ж, не берись не за своё дело. Лепить человеков- это привилегия только одного Бога и более никого.

Про чтеца согласна- театр одного актера. Но я слежу за ходом мысли писателя, а не за рыданиями, вздохами и заламываниями рук чтеца, хотя порой музыкальное сопровождение казалось неуместным. Актёрский принцип «перетягивания одеяла на себя» в случае с Достоевским обречён на провал.