Дорога так далека

© Артем Соколов, 2021

ISBN 978-5-0053-2470-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1 – Сегодня та самая ночь

Все взывает к жажде. О, этот симфонический рев тысяч невидимых голосов, крик Жажды внутри тебя, сама суть, молчаливый наблюдатель, затаившееся холодное нечто, хохочущее и танцующее в лунном свете. Это сам я, который на самом деле не я, а тот, кто глумился и хохотал, а вот теперь зашелся от голода.

Джеффри Линдсей «Дремлющий демон Декстера»

Тьма позволяет игнорировать неприглядное, но жить в ней нельзя, ведь пока вы смотрите на электрическую свистопляску, из темноты к вам могут постучаться. А там много страшного творится.

Тьма сейчас была в полном своем праве. Всего лишь в небольшом отдалении от дороги свет фонарей уже казался фантастикой, только зарево в небе от огней ночного города говорило о присутствии цивилизации. Но чем дальше в лес, тем и цивилизация дальше, и огни слабее.

Лес был самый что ни на есть настоящий, густой, с оформленными, но разбитыми тропинками. Стоянки тут были редко (для леса в черте города), раз в три, в пять километров можно было встретить пустующую беседку с несколькими лавочками и потухшим кострищем. Даже воздух говорил об отдалении цивилизации: он был влажный, лесной, ощутимо холоднее, чем в городе, даже сейчас, в конце мая, когда лето уже окончательно вступило в свои права.

По одной из абсолютно пустых дорожек шел мужчина. Под тридцать лет, тощий, бритый, в крайне старых джинсах и каком-то сером худи. Кожа обтягивала его череп и трясущуюся руку с почти пустой банкой «берна». И другую такую же руку, которой он лихорадочно листал карты на дешевеньком смартфоне. Его глаза все время бегали по сторонам, осматривая плотную стену леса, обступающую тропинку. Он явно нервничал, постоянно оглядывался, вертелся.

Тьма кажется красивой средой, но внутри приходится постоянно быть настороже. Так и мужик постоянно прислушивался к лесной тишине. Мало того, что ему так и не удавалось дойти до указанной геолокации, так еще и в этот раз ему постоянно казалось, что лес не так уж пуст, как нужно. Постоянно то тут то там возникал хруст, не похожий на обычный хруст веток, спину сверлил взгляд. Парень конечно этого не замечал, но даже ветер дул сегодня чуточку по-другому. Однако понять это ему не было суждено. Он смотрел на свет экрана, когда его окружала тьма, а потому не видел, как к нему крадутся.

Пройдя еще немного, он внезапно свернул с тропинки и углубился в лес. Местность, где бывают хоть какие-то редкие патрули, парень давно оставил позади. Он продирался через чащу долго, ведущая к людям дорожка осталась достаточно позади, чтобы ее можно было легко потерять. В облачную ночь любитель лесных прогулок был вынужден довольствоваться светом от фонарика на телефоне. Но пока фонарик развлекал глаз в двух метрах перед ним, в остальной тьме вокруг него кружила опасность.

Наконец его лицо осветилось триумфом и он остановился. Он пришел куда надо. Пусть позже, чем ожидалось, но все же… Он почти смеялся от радости: уже скоро он будет с весом у себя дома, где никто ему не помешает. Парень огляделся. Кругом был глухой лес. Хоть формально это все еще Москва, но отсюда ни за что не скажешь, что в пределах досягаемости есть люди. Да, все как по инструкции, значит где-то вот здесь…

Бритоголовый опустился на колени на землю, и, не обращая внимания на грязь, принялся копать руками. Он просто рвал землю пальцами и отбрасывал ее горстями в сторону, пока довольно скоро ему не показался плотный брикет, обернутый в толстый слой пищевой пленки, и зачем-то еще перетянутый местами изолентой.

«Кладоискатель» ликовал. На этот брикет он спустил практически все свои сбережения, зато за счет оптовой закупки он получил рекордно низкую для себя цену за грамм. Травка обещала веселье на долгое, очень долгое время. И это определенно стоило такой долгой ночной прогулки.

Он снова вынул телефон и попытался найти более короткую дорогу к месту, куда можно было бы вызвать такси, но на месте пресловутого индикатора упорно стоял кружочек с чертой внутри. Парень психанул и снова попытался поймать сигнал, а тем временем, тьма пришла в движение. В стороне ощутимо хрустнула ветка, но укурыш был слишком увлечен, чтобы заметить. Затем где-то на периферии зрения отчетливо мелькнула большая тень. Этого он игнорировать уже не мог и резко сунул телефон в карман, а брикет запихнул куда-то в худи.

– Кто здесь? – можно было бы почувствовать неловкость от собственного глупого вида, но этот парень знал как легко ночью нарваться на совсем нежелательных персонажей. – Ты там? Покажись!

Парень не мигая смотрел на затемненную сторону толстого дерева. Он готов был поклясться, что мог различить размытые границы силуэта, затаившегося там. Но без телефона, который сменил выкидной нож, он был слеп. Тьма обступила его со всех сторон, не было даже звездного света, он начал теряться где какая сторона и уже не был уверен что смотрит на все то же дерево, рядом с которым он подозревал тень.

Голова кружилась, прокуреный разум затуманивался липким неотвратимым страхом. Он весь напрягся как струна, готовый в любой момент защищаться. Внезапно в стороне от него послышался громкий стук, будто что-то упало. Нервишки не выдержали, и он резко рванулся в ту сторону, нанося несколько ударов ножом, а затем резко отступил назад, сжавшись в ожидании ответа. Но ничего не произошло. И лишь спустя несколько тяжелых вдохов тень выдала себя.

Монстр налетел на него со спины, толкнув вперед. Парню этот налет показался ударом урагана. В глазах потемнело, нож чуть не вывалился из рук. Он все же смог развернуться и твердо встать на ноги. Он не мог видеть лицо нападавшего, но тот факт, что неизвестный заметно превосходил его по габаритам, пропустить было трудно.

Завязалась драка, они размахивали руками и по очереди отпрыгивали друг от друга. В один момент торчок ощутил, как стальная хватка стиснула его предплечья и подняла в воздух. Попытки махать ножом привели лишь к тому, что его швырнули в сторону. Как плюшевую игрушку. Столкнувшись с деревом, он снова чуть было не отключился, но кипящий в крови адреналин не позволил, так что он, как мог, поднялся, не обращая внимания на потерю ножа, и рванул прочь.

Чутье подсказывало, кричало, что связываться с тенью себе дороже. Но не пробежал он и десяти шагов, как толстовка врезалась ему в горло – кто-то схватил его за капюшон сзади. Беглец был вынужден замереть на секунду. Страх окончательно охватил его, еще никогда это чувство не было в нем настолько животно.

– По!.. – Он попробовал сделать то, чего он бы не сделал ни в какой другой ситуации, но крик оборвался вначале мычанием, а через секунду и хрипом: чья-то ладонь крепко зажала ему рот и оттянула голову назад, а затем по его горлу прошло лезвие.

Брызнула кровь, много крови. Руки отпустили его, так что он повалился на землю, хватаясь за горло и издавая довольно громкие хрипы-визги. Крови было очень много, разрез кривой и явно не профессиональный, но важные артерии он задел, так что вскоре жертва затихла навеки.

Убийца огляделся, а затем возник свет и показалось его лицо. Это был молодой, совсем еще молодой парень девятнадцати лет. Из-за некоторых деталей внешности он мог сейчас выглядеть нелепо, но не приведите боги вас встретить его в таком виде.

Весь в джинсе: хорошая джинсовая куртка, светло-голубые штаны из той же ткани. Парень светил фонариком на тело и его лицо медленно разглаживалось. От агрессивного напряжения, тоски и возбуждения оно перешло к деятельности. Вот так вот просто – одно убийство и жизнь налаживается. Осталось прибрать за собой. Убийца воткнул фонарик в карман так, чтобы он светил, и без особых усилий вытащил труп на центр поляны.

Он был два метра ростом, пожалуй даже очень высоким, широкоплечим и толстым. Куртка сильно натянулась, когда он расстегивал ее, чтобы достать из внутренних карманов какой-то сверток. Сверток оказался чем-то вроде тонкого белого дождевика из хлипкой ткани с легким водоотталкивающим покрытием, который он накинул поверх обычной одежды.

На его ногах поверх ботинок были натянуты старые носки из толстой поношенной ткани, а на голове, длиннее среднего волосы были собраны в хвост и спрятаны под одноразовую тканевую шапочку. На руках были тонкие белые латексные перчатки. Одноразовые, приятные, эффективные на практике.

Убийца опустился к жертве и вытер нож от его крови об его же толстовку. Это был новый, несомненно недешевый туристический нож. Он схватил тело и перевернул ее на спину, затем полез по карманам. Содержимое закладки мгновенно отправилось в джинсовку, настала очередь кошелька и телефона. Телефон был методично разобран, его батарея была отделена, а по симкарте, молодой убийца прошелся несколькими ударами ступни, после чего все части девайса отправились внутри толстого зиплока к брикету. Кошелек постигла другая судьба – некоторое количество налички (не слишком большое по мнению убийцы) отправилось к нему в карман джинсов, проездной на метро и парочка кредитных карт к разобранному телефону, а дешевенький кошелек он небрежно отшвырнул в сторону.

После проделанной работы он принялся за саму одежду. Тем же ножом, каким он только что перерезал горло, он принялся кусками, тяжело дыша, срезать сначала худи, потом и джинсы, периодически приподнимая тело, чтобы вытащить обрезки и из под него. В процессе были найдены наушники, которые были отправлены к телефону и кредиткам. Тканевые полосы он складывал туда же, где был кошелек, пока тело не осталось голым.

Оглядев труп, убийца неуклюже встал и отошел слегка в сторону. Он подобрал довольно крупный камень и направился с ним назад к телу. Склонившись на ним, он осторожно, чтобы не забрызгать ничего кроме дождевика начал методично уродовать телу лицо. Он наносил сдержанные удары по нижней части лица, пока челюсть не превратилась в мелкую крошку. Теперь едва ли какой-то стоматолог сможет установить личность. Мелкие кровавые брызги уже в количестве покрыли белый дождевик от горла до низа, но работа еще не была завершена. И он продолжил, до тех пор, пока лицо окончательно не превратилось в плохо различимое кровавое месиво. Он очень не хотел, чтобы, тело могли опознать, если его, конечно, – не дай Ктулху – обнаружат.

Он наспех обтер камень бывшей толстовкой жертвы и отправил его далеко и надолго в чащу. На этом его роль заканчивалась, но это было лишь начало работы над телом. Убийца извлек из карманов длинную зажигалку для газовых плит – новая, только упаковку снял. Наспех поправив шапочку, он склонился к телу с огоньком и принялся за пальцы. Огня требовалось много. Процесс занял минут десять или пятнадцать, но все отпечатки, равно как и девяносто процентов всей ладони были в уголь сожжены. Отлично, шанс опознания еще меньше, но… Но на этом он и не думал останавливаться. Он опустился к ногам и стянул с туши кроссовки. Внезапно ему пришло в голову заговорить.

– Надеюсь ты не против? – с издевательской усмешкой спросил он. – Никуда не уходи.

Обычный голос. Ближе к басу, отчетливо мужской и взрослый, немного уставший. Обладатель голоса осмотрел ботинки и кинул их к все той же куче тряпья, туда же отправились и носки. Теперь труп был абсолютно голым.

Остались лишь куча ветоши и само тело. Тут он закатил глаза – предстояла самая неприятная часть уборки. Он снова склонился к телу. Из кармана был извлечен старый увесистый молоток – в комплект ножу. На молоток была налеплена какая-то странная вата, чем-то пропитанная – этот слой покрывал всю ударную часть и шел до самого конца рукояти, оставляя лишь нижнюю ее грань открытой, но этого было достаточно. Такое покрытие делало молоток мягким, так что для тех же целей что и камень он не подходил, но вот для этой части разделки… Он принялся за работу. Сперва он пилил плоть ножом, затем упирал его в кость и, не щадя лезвие, бил по рукояти молотком. Поза для работы была чрезвычайно неудобной, да к тому же приходилось работать вслепую. Нет, свет фонаря никуда не делся, но приходилось отворачиваться, чтобы брызги попадали только на дождевик – этакий контрацептив между ним и убийством.

Правда, брызг было немного. Немало крови вытекло из убийцы через рану на шее, внутри осталась лишь застоявшаяся. Будь он перевернут в момент перерезания горла, можно было бы совсем обескровить тело, но увы.

Ох, как он мечтал о нормальном месте для убийств. Разделывать тело нормальными инструментами, а не одним единственным ножом, на столе, а не согнувшись в три погибели. В конце концов, слушать музыку, а не выискивать во тьме нежелательных свидетелей.

Наконец, изрядно подпортив нож, убийца разделил руки в сгибе кисти, колена и плеча, ноги в колене, сгибе ступни и плеча. С головой было сложнее, но и она оказалась отдельно.

Убийца залез под штанину своих джинсов и размотал намотанную на ногу полосу. Мешок для трупов. Он сложил в него все части тела. В таком виде они занимали гораздо меньше места, так что он смог скрутить один из краев, и мешок был неотличим от обычной большой сумки.

Оставалась маленькая деталь… Не пачкая сам молоток, он стянул слой окровавленной ваты с молотка и отправил его в кучу ветоши. Осторожно, очень осторожно, чтобы ни капли не попало на его одежду, убийца снял с себя дождевик, скомкал его и бросил туда же. И шапочку, и перчатки.

Убийца извлек из кармана жидкость для розжига. Большая бутылка, но опустошенная больше чем на половину и сплющенная, чтобы удобнее лежать под курткой.

Он вылил всю жидкость на кучу, равномерно пропитывая ее, а затем отошел: парафин должен хорошо впитаться в ткань. Он тщательно свернул бутылку и отправил ее туда же куда и камень.

Внезапная мысль пронзила мозг убийцы. Где-то тут валялся нож его жертвы. Он не мог оставлять лишние улики. Убийца прошел к дереву куда кинул врага. Похоже, ему и не придется. Луч фонаря быстро выхватил блестящее лезвие стилета, который тут же отправился в карман к убийце. Все, никаких следов.

Он вновь вернулся к костру и поддал огоньку. Ветошь вспыхнула. Конечно, от обуви останутся задники, а от кошелька металлическая молния, но все это мелочи.

Полюбовавшись огнем, он тяжело вздохнул и перекинул ремень через плечо. Да, жертва была тощей, но килограммов шестьдесят в нем все же было, а тащить не так уж близко.

– Вот же сука! – сдавленно проворчал он под нос. – Трудно было закладку поближе сделать!

Путь был не так уж близок для такого груза, но не смотря на свою комплекцию, парень был молод и чертовски силен.

В паре километров его ждало место, где он уже был сегодня. Это также был глухой лес, но по другую сторону от оформившейся тропы. И поляна была на порядок больше. И сейчас на ее краю лежала большая куча мокрой земли. А рядом была яма. Она не выглядела так зловеще – все же по форме и размерам человеческому телу она мало соответствовала. Но сейчас при нем было компактное тело, как раз для такой ямы.

Мешок отправился на дно глубокой ямы, и он взялся за замызганную лопату рядом с кучей земли. Всего через десять минут лопата улетела подальше в кусты, а следы невинного развлечения были навсегда сокрыты. Навсегда ли? Он не был уверен в своей осторожности. Все его знание базировалось на сериалах и не систематизированном знании естественных наук. Но пока этого было достаточно, чтобы его даже не заметили.

Он притоптал выпуклость, так что вообще и не скажешь так сразу, что тут что-то спрятано. Можно идти. Еще километров пять… И тьма расступается! Вот они снова – огни большого города.

Убийца вдохнул московский воздух. Лесной конечно свежий, но он – дитя асфальта. Пусть и не самое обычное. Дитя асфальта стянуло с кроссовок носки (со слоем ваты под ними) и отправило их в ближайшую мусорку.

И все же Москва не спит. Никогда. Даже сейчас движение было оживленным. Идеальный город, чтобы спрятаться в толпе. Можно убивать годами, десятилетиями! Осталось проверить эту теорию… Пока недостаточно данных, чтобы утверждать что-либо о компетентности московских полицейских.

Он дошел пешком до ближайшего бара. Огляделся: камера над входом – лицо вниз, внутри наблюдения нет. За волшебные пять сотен благодарности (из сожженного кошелька жертвы), бармен без проблем вызвал ему машину. Водитель Соляриса всю дорогу вертел настройки радио.

 
Засыпай, мой Похиоки. Не надо слов.
Мой звездолёт в тысячу узлов.
Чтобы достать до других миров,
Не нужен повод.
Засыпай, мой Похиоки. Я буду ждать.
Я буду верить, во снах летать,
еле касаясь ногами крыш.
Мой вечный город.
 

Доехали быстрее, чем он ожидал. Его уже рубило в сон. Большая многоэтажка, одна из многих квартир в бетонном муравейнике, легко затеряться.

Зайдя внутрь, он сразу же запер дверь на все имеющиеся замки и скинул куртку. Кругом была… откровенно говоря роскошь. Большая квартира, дорогая итальянская мебель, куча электроники, идеальная чистота и порядок, дизайнерские светильники…

Бутылка и кредитки отправились в мусор, а вот с остальным такой номер не пройдет. Нож и ножны от него были тщательно промыты с мылом, и оставлены сушиться. Телефон он положил в отдельный ящик – тут лежала нерабочая техника: старые мыши, клавиатуры, планшеты. И завтра он отнесет их на другой конец города в специальную компанию, утилизирующую электронику. Они разберут и уничтожат все, что связывает этот телефон с его владельцем, а значит и с его убийцей.

На кухонном столе была записка.

 
Максим, разбери посудомойку и составь ее заново.
– Купи хлеб
– Пропылесось в комнате у себя и у Марины
– Завтра забери из химчистки мое платье.
Пыталась дозвониться тебя, но ты оставил телефон дома. Не делай так! С любовью, мама
P.S. – в холодильнике лазанья, ешь пожалуйста в меру, а то тебе опять будет плохо!
 

Максим прочел, и решил, что раз мама с сестрой в загородном доме на все выходные, то он вполне может сделать это все утром, а сейчас…

Максим откинулся на подушку и натянул одеяло. Часы показывали четыре утра. Сейчас, когда черная злобная гарпия внутри сыто улеглась, он наконец снова мог спокойно уснуть. Не тревожимый кошмарами и позывами тоски. Максим впервые за то время, что планировал это убийство, полноценно погрузился в сон.

И впервые за годы, ему садился не кошмарный сон. Ни пауков, ни падений с высоты, ни замкнутых пространств. Нормальный сон, не вызывающий желание проснуться.

Ему снился какой-то серпантин. Вечное петляние, скорость и постоянные повороты, за каждым из которых ждало приключение. Каждый раз одно и то же, если приглядеться, но какая к черту разница? Смысл ведь не в том как и куда ты едешь, а в том, что ты едешь.

Глава 2 – Привет, нам надо поговорить о Монике

Игрушечное оружие валялось вместе с детскими фотоальбомами, конвертиками с прядками волос, прочей сентиментальной ерундой. До того дня, когда Максим впервые почувствовал присутствие в мире Тьмы.

Тогда деревянный кинжал будто позвал его. И обернулся подлинным оружием, беспощадным, безжалостным, непобедимым.

Сергей Лукьяненко «Дневной Дозор»

Было уже больше двенадцати дня. На телефоне высветились два пропущенных от матери, но, посмотрев на них, довольный донельзя Максим решил, что не готов.

Время для утренних ритуалов. Ну, или уже дневных. Макс отправился в душ, где провел не меньше получаса. Затем открыл холодильник, разогрел и съел всю лазанью. Да, пожалуй и впрямь многовато.

Макс поглядел на пустое блюдо. Он любил, действительно любил поесть, и любовь эта отнюдь не была здоровой. Лишний вес у него не был катастрофическим, но был действительно лишним. И имея на руках еду, остановиться он просто не мог. Так же как и сейчас, ел, пока не кончится, даже если начинало тошнить. Но теперь это было не инстинктивное поглощение, нет. Теперь это был процесс, теперь Максим искренне получал от него удовольствие. Вкус кофе, запах корицы, покрытое сыром тесто лазаньи теперь имели характеристики.

Попивая кофе, Максим продолжал разбираться с вещами жертвы. Всю технику он уже скинул в пакет, с которым и собрался в пункт приема. Мусорный мешок он вынесет когда пойдет на улицу. Но оставалась травка. Максим извлек крошечное количество субстанции на кончике ножа и внимательно его изучил. То, что он вначале принял за хэш, оказалось просто слишком мелко измельченными листьями конопли со слабо выраженными прожилками.

– Тьфу, блин! – попробовав субстанцию на вкус, Максим разочарованно сплюнул. Сорт, скажем так, не первый. В принципе логично, как еще бы этот козлина мог себе такое позволить. Но даже такого качества трава в этом количестве была отличным уловом. Такой брикет вполне мог стоить и тридцать тысяч, и даже сорок, если продавать самому по дозам, без посредников. А пока, надо заныкать…

Он осторожно встал на стул и очутился под потолком. Самая верхняя книжная полка. Книга должна выглядеть как нечто, что долго не трогали – плохо доступная полка была на взгляд Максима неплохим решением. Рука Макса потянулась к ее части, занятой одной из его любимых серий.

Еще в детстве серийные убийцы были одним из тех его интересов, что заставляли бы бабушек хвататься за сердце, а родителей шептаться о необходимости посещения психолога. Но тут Максу повезло – когда он проявил активный интерес к маньякам, родители были слишком заняты разводом, так что он запоем читал красочные описания убийств и расчленения.

Можно было бы сказать, что это книги и фильмы повлияли на детскую психику. Наверняка, кто-то Максу так и говорил, но он знал правду. Ярость и ненависть были в нем всегда. Просто, он злился и ненавидел.

Его интересовала одна конкретная книга из серии. Он посчитал это символичным. С синей обложки из под большой надписи «Ганнибал: восхождение» на него смотрел жуткий красный глаз.

Макс деловито уселся за стол. Нет, он не собирался предаваться чтению. В книге, которую он открыл все страницы были плотно склеены в единую массу, а их середина с небольшим отступом от края была напрочь вырезана. В импровизированной шкатулке лежали трофеи Максима: три перетянутые белой шелковой ниткой пряди волос (каштановая, мышино-русая и окрашенная в зеленый) и простенькое кольцо из белого металла с гравировкой в виде каких-то символов.

Максим по очереди брал своих приятелей в руки и предавался воспоминаниям. Они не нуждались в именной бирке, он помнил их всех. Обладатель кольца был байкером: бил и насиловал жену на десять лет его моложе. Он постоянно закатывал скандалы и поднимал на нее руку даже на улице. А на улице он бывал в основном со своим байком на Воробьевых, где проходил маршрут Макса. Он портил ему настроение и в конце концов вынужденно переехал в шкатулку, избавив жену от своего присутствия. Интересно, как она там?

Русая прядь – женщины под сорок. Злобное создание: при разводе убедила свою четырехлетнюю дочь, а затем и суд в том, что отец лапал ее. Максим на протяжении всей слежки за ней готов был сорваться и убить ее посреди улицы, но сдержался, и вздохнул свободно, сделав все правильно.

Держать их дома было риском, но он был готов пойти на это, ради того, чтобы иметь своих старых друзей под рукой в любой момент.

Поглядев на часы, Максим понял, что пока он предавался воспоминаниям, прошел уже час. Тяжко вздохнув, он уместил большую порцию марихуаны (не лучший трофей) в книгу и захлопнул ее.

Обычно он предпочитал брать волосы, но вчерашняя жертва их не носила (как и байкер), так что сойдет и это.

Надо было идти. Он съел, невзирая на сытость, еще несколько бутербродов, снова надел свою вечную джинсовку и вышел из квартиры с пакетами.

Ему было хорошо. День был теплый, но не жаркий, народу в метро было не шибко много, да и просто снова проявился вкус к жизни.

Все шло более чем легко. Теперь он больше не проезжал остановки, не путал указатели на переходах и направления на улице. Мог даже спросить дорогу у прохожих, хотя и не любил это. Он успешно сдал технику, вежливо пообщался с парнем его же возраста на точке, повторил смертельный для него номер, купив чипсов в магазине. Он забрал материнские вещи из химчистки, купил хлеб и ехал обратно к дому. Все было хорошо. Откинувшись в кресле освещенного солнцем поезда Макс надел наушники и включил музыку, забывая об об окружающем мире.

 
Какой чудесный день
Моя струится лень
На грани просветления
Сияет шамбала
И нежится душа
В нирване просветления
 

Максим вышел из вагона и повернул голову. Там, наверху, был его любимый вид Москвы. Неизменные небоскребы: стекло, металл, свет. Государство в государстве… в государстве. Что ночью, что днем, огни сияли, и не важно какая тьма царила вокруг, небоскребы сияли, и все смотрели на них, но Максу нравился взгляд именно отсюда. Они хорошо смотрелись снизу, особенно на фоне убогих деревьецев и уродливых стен станции.

Вбежав в квартиру, он тут же принялся за уборку.

Конечно, они опоздали. И хорошо так опоздали. Но это определенно к лучшему. Макс открыл дверь. За порогом стояли тощий парень в поношенной толстовке «Порнофильмов» на пару сантиметров выше рослого Максима и миниатюрная девушка в белой рубашке.

– Йоу! – угрюмо поприветствовал Макс, пожимая руку Грише.

– Привет, – голос Моники вызвал у тени Макса какой-то отклик.

– Привет, – голос Макса потеплел. Он ответил на объятие Моники. Неловко, но так захватывающе обнимать эту девушку…

Макс был параноиком. Кто бы еще договаривался со старыми знакомыми о путешествии, очищая историю сообщений каждые двенадцать часов? Но это была не только паранойя, это был здравый смысл. Обычный здравый смысл серийного убийцы.

Все прошли в зал и уселись на диван. Макс примостился с самого краю, а Гриша на середине, и обнял Монику, поджавшую колени. Макс ощутил очередной порыв тени, невольно залюбовавшись девушкой. Она была действительно красива, с телом по всем канонам модных журналов девяностых и миловидным личиком. Низкая и стройная. И с пустым взглядом.

– У тебя долго свободно? – заговорил Гриша.

– До позднего вечера воскресенья. Родственники на даче.

– Отлично. А что…

– Я готов сорваться хоть через час – собрать вещи и в путь. Да даже так можно, уже же все что надо сгребли в фургон, остальное так можно… – ответил Макс.

– Ника в принципе тоже. Только мне надо еще кучу дел решить по документам и сессию досрочно закрыть. А тебе на машину у Леси надо доверенность забрать! Ты между прочим месяц назад сказал что заберешь, а потом пропал надолго.

– Кто бы говорил. Если безответственность и порок, то уж ты – Максим сделал на этом слове акцент, – меня в нем упрекать не имеешь права.

– До-ку-мен-ты! – произнес Гриша по слогам, возвращая Максима к причине разговора.

– Да-да… Я заберу их завтра. Лучше о Нике поговорим.

– Я… – Гриша странно посмотрел на напрягшуюся девушку.

– Мама – ну конечно, кто же еще – она совсем спятила. Вчера она… – Ника слегка замялась, поправляя волосы – Позавчера я задержалась у Гриши. И пришла поздно. Ничего такого, просто пол одиннадцатого. А она…

– Да я вижу, – Макс угрюму указал Нике пальцем на щеку – ну и к как это вышло?

Моника немного смущенно провела пальцами по груди Гриши, где на толстовке осталось заметное количество тональника.

– Она кричала. Громко, противно… – Ника опустила взгляд. Ну а кто сомневался, что воспоминание неприятное? – Я злилась. Очень сильно. Ну… не сильнее чем обычно. – Она на мгновение наигранно улыбнулась, затем снова спрятала глаза. – Она сказала… ух, много всего сказала. Что я совсем обленилась (обленилась, Карл! я! да я как гребаная Золушка у нее живу), что я подставила ее, потому что к ней пришли гости, а у нее «жуткий срач». Жуткий срач! У нее не был пропылесошен ковер в зале. А то, что я утром все полы перемыла – это так, само! – Ника говорила повышенным тоном. – Я ей ответила, что мол, сама большую часть времени дома сидишь, а убираюсь я одна…

Повисла короткая пауза.

– А она?

– А она мной подтерлась! Снова! – Ника сорвалась на крик. – Орала, что я уже взрослая баба, а толку от меня как от козла молока. Ну, мать мою, простите, это не я сделала все, чтобы запороть подачу документов в художку!

– В той ситуации вина исключительно ее. – Перебил Максим. Он принял волевую позу: прямая спина, расправленные плечи, руки в замочке. Даже живот втянул. – Но все же как она поставила тебе фингал? Я думал вы этот этап проехали давно.

– Ага, – Ника презрительно фыркнула – когда я научилась давать сдачи! Она продолжила… Ух, сколько всего о себе узнала! И что на шее у нее сижу все восемнадцать лет, и что бестолочь я! А потом она еще и расписала всю цепочку превращений: как я из-за позднего возвращения скончаюсь в канаве от передоза, а мой труп изнасилуют спидозные бомжи!

– Надеюсь это преувеличение, – Максим поморщился.

– Почти нет! – Моника снова кричала, размахивая руками. Гриша попытался что-то сказать, но Максим остановил его жестом.

– Продолжай.

Максим возбужденно ерзал на месте.

– Ну и?

– Хуи! Врезала она мне.

– А ты? – он догадывался о продолжении истории.

– А я ударила в ответ. – Ника окончательно сжалась в эмбриональной позе, пряча лицо. – А потом бросилась на нее. Она ударила меня пару раз в ответ. По ногам пнула, а у нее очень твердые и тяжелые туфли…

– Во истину. – Гриша таки вклинился. Ну и пусть. Максим был спокоен. – У нее на бедрах два здоровенных синяка. Почти черные! Утром сегодня вставать было больно, потом рассосалось как-то…

– А я понимаю – Макс кивнул каким-то своим мыслям.

– Да, – Моника кивнула – только… как-то легко игнорировать было. Как будто… ну тело и тело, ну боль и боль.

– Понятно, – Максим тяжко вздохнул – и потом ты просто ушла.

– Убежала. – Ника снова подняла взгляд. – Она не хотела меня отпускать. Очень. Не пускала в мою комнату за вещами, сказала полицию вызовет. Я сказала, что я совершеннолетняя и полиция не может запретить мне покидать квартиру. Она взбесилась… – Голос Моники зазвучал странно. Какая-то смесь горечи и ликования. – Она перекрыла мне вход в комнату, чтобы я не взяла вещи, а я… Я ушла в чем была…

– Но перед этим? – Макс знал, что все не просто так.

– Может хватит! – Гриша нахмурился – Я в этом вопросе доверяю тебе, но по-моему ты ее только бередишь лишний раз.

– Все в порядке, – Моника провела ладонью Грише по волосам. Максим невольно снова залюбовался ею: какая тонкая, хрупкая с виду рука… – Я… шла к тому, чтобы убить ее.

– Как это было? – Максиму действительно было интересно: родственны ли их безумия? Чего она хочет, чего боится?

– Я представила… – щеки Ники смешно покраснели. – Я очень живо представила как я сниму с шеи наушники и задушу ее. Нет, я не просто представила. Я решила. Я не просто была готова, я именно решила! – в голосе Ники звучала гордость. Казалось бы неуместная, но Максим эту гордость прекрасно понимал.