Горизонты. Сборник яркой современной фантастики

Тексты взяты с разрешения авторов.

Все права принадлежат авторам.

В разное время произведения появлялись на интернет-площадках фантастика. рф и конкурса-семинара «Креатив», а также в аудиоиздании альманах фантастики «Фантаскоп» и электронном проекте «ПослеSLовие…».

(Составитель – Григорий Неделько)

Если ты убьёшь зверя

Анна Михалевская

Журнал «ФанCity»

Перекрестье гарды дрогнуло, качнулся клинок. Юноша едва заметно подался назад, но не сошёл с места.

Чёрный зверь двигался неторопливо, гипнотизируя Андэля пронзительным взглядом. Как и тысячи знатных сынков-героев, юноша наивно считал зверя соперником. А зверь знал – перед ним жертва.

Ярмир вжался в полуразрушенную стену пиршественного зала. Он прятался в нише за уходящей под купол аркой – прямо напротив места сражения. Двое – зверь и юноша – уже сошлись на янтарном кругу мозаики в центре. Пустовали массивные балконы – подбадривать и освистывать бойцов некому. Этот поединок касался только двоих. Да ещё, может, Ярмира.

Юноша должен был одержать верх! Ярмир следил за ним всю луну, изучил характер, повадки юноши, завязал дружбу. Нет, о дружбе с Андэлем Ярмир не жалел. Вот о его смерти – будет жалеть. Ярмир гордился бы таким братом – Андэль из рода Боузов жил для того, чтобы сразиться со зверем, его мастерство оттачивалось годами учения, он был лучшим в городе Костэ.

Ярмир затаил дыхание. Зверь шумно втянул воздух, иглы на холке встали дыбом, он остановился, ощерил клыкастую пасть. Почуял запах Ярмира? Или играет с Андэлем? Ярмир не знал. Каждый раз зверь выглядел по-другому, и каждый раз встреча с ним оборачивалась неожиданностью.

Андэль стушевался, сжался в комок. Смелый вышколенный Андэль был готов отступить и броситься наутёк. Ярмир зажмурился – пусть смерть заберет его вместо Андэля, только бы не стать свидетелем позора! Одного малодушного бегства на его жизнь достаточно.

Протяжный рык разорвал тишину и завис жуткой нотой в пространстве зала. Ярмир видел, каких усилий стоит Андэлю не растерять остатки мужества. Но парень выдержал – он выпрямился, собрался. Юное лицо превратилось в каменную маску.

Выпад был молниеносным. Лучший выпад Андэля на памяти Ярмира. Меч опустился на шею зверя. Но не причинил вреда. На собравшейся складками лоснящейся шкуре не осталось ни то, что раны – царапины. Андэль отступил, выставил вперед меч. Зверь мотнул головой, оскалился, прыгнул. Зубы сомкнулись на плече Андэля. Меч упал на янтарный пол. Юноша удержался на ногах, и не пытаясь защищаться – против выработанных годами инстинктов – крепко сжал чёрную тушу, так исступлённо и страстно, как обнимают только любимых. Двое упали, не ослабляя хватки.

Вспышка боли пронзила плечо, будто Ярмир сам получил смертельную рану. Нет, не так. Он остался без близкого друга. И без надежды. А это было хуже, чем смерть.

В ушах звучал рык зверя, а в сердце росла пустота.

* * *

Порыв ветра пригнул стебель бессмертника к холмику могилы. Ветер дунул ещё пару раз и стих, оставив цветок в покое.

Это всё, что Ярмир мог сделать для друга – похоронить и почтить его память. Да посадить на могиле бессмертник – может, приживётся.

Ярмир бросил последний взгляд на холмик свежей земли и пошёл прочь от массивных крепостных стен.

В Костэ он не вернётся – лишние расспросы ни к чему. Семья Андэля должна быть готова и к такому исходу.

Стать добычей зверя – не редкость. Мужчина либо выходит из замка с победой, либо его забирает зверь. После схватки нет мёртвых, на поле боя остаётся лишь победитель. С Андэлем вышло по-другому: на янтарной мозаике лежало два мёртвых тела – человеческое и звериное. Из жилистой шеи твари торчала рукоять стилета. Ярмиру пришлось немало потрудиться, прежде чем он смог вытащить изувеченного Андэля из-под смердящей чёрной туши. Что решило исход битвы? Необычное поведение юноши? Пропитанный ядом стилет? Или страстное желание Андэля одолеть зверя любой ценой? Юноша дал Ярмиру надежду. Пусть не своей жизнью, так смертью. Запоздалая благодарность обожгла глаза солью, слёз не было.

Он остановился на перекрестье дорог. Ветер повеселел и пьяно носил клубы пыли по степным просторам. Дело близилось к полдню, осеннее солнце скучало по лету и нещадно припекало.

Ярмир зажмурился, огляделся по сторонам. Он может пойти на север, на юг. Рвануть к морю на восток Или обойти замок и двинуться на запад. Все дороги одинаковы. Он ходит по зигзагам вытоптанной земли одиннадцать лет, и со временем разучился их отличать друг от друга. Что ж, Ярмир сделал шаг на запад – в окрестностях богатого и благополучного города Гота самый большой замок зверя на континенте. И самый опасный. Значит, поражение будет не таким горьким, а победа – втройне почётней.

Замки зверя – такое название дали хаосу, который пришёл после золотого звездопада четыре века назад. За несколько лун бури, дожди и землетрясения смели крупные города, похоронили людей под обломками прошлого мира. А потом континент обнесло язвами пропащих земель. Сколько люда сгинуло без вести, сколько замков и крестьянских домов за ночь превратились в древние развалины, а на пустырях за час выросли новые дворцы – никто уже не сочтёт. Земли на то и были пропащими – всё лучшее, правильное, понятное пропадало там насовсем, оставляя после себя невнятные слухи о мантикорах, гарпиях, василисках и катоблепасах…

Зверь Андэля мало походил на мантикору или каппу – сказочные чудища выглядели скорей нелепо, чем страшно. А в жёлтых глазах зверя светился холодный ум, расчёт, безжалостность. В мышцах переливалась дикая сила. Что такое василиск по сравнению с ним? Ярмир скривился – заныл старый шрам на запястье. Он достаточно навидался схваток. Лез с помощью, пока не сообразил, что эти битвы только для двоих – запросто можно погибнуть в сражении с чужим зверем, но не победить. А ему нужна победа…

Кто знает, во что бы превратился континент, не решись триста лет назад безрассудно смелый кнеж Брутвиг исследовать пропащие земли. Столица континента Рага, основательно подготовившись к пышным похоронам кнежа, спешно сменила траур на чествование – Брутвиг вернулся невредимым. Он заявил, что сразился в пропащих землях с белым львом и одержал победу. С тех пор кнежеская власть взяла хаос под своё покровительство – пропащие земли обнесли толстыми стенами, на воротах вывесили кнежеские флаги, с них свысока взирал на мир белый лев. Что-то в его взгляде неуловимо напоминало самого Брутвига.

Простой люд вздохнул с облегчением и стал обходить границы пропащих земель десятой дорогой. Другое дело – знать. Пример Брутвига разбередил дворянских сынов, и те потянулись к опасным стенам с кнежеским флагом на воротах. Девять из десяти смельчаков погибали.

Авторитет Брутвига падал. Но кнеж вовремя издал указ об обязательной битве со зверем для тех, кто хочет подтвердить дворянский титул. Это считалось почётным, добавляло привилегий при дворе и влияния в светском обществе. Для дворянских детей открыли школу – их учили проходить пропащие земли и готовили к финальной схватке.

Пропащие земли стали называться замками зверя. Сквозь хаос проступило лицо. И что-то в этом лице неуловимо напоминало звериный оскал.

* * *

– Э, дружище, вот мы и свиделись!

Бродяга ухмыльнулся, задрал крючковатый нос и повернул голову набок. Точь-в-точь петух, разглядевший новую курицу.

Ярмир сделал вид, что не слышит, не спеша взял кружку, глотнул вина. Приготовился было скривиться – в трактирах на окраинах городов постояльцев редко угощают вкусной стряпнёй и добрым вином. Но кривиться не пришлось – в «Слепой кошке» вино было отличным. Не в пример его настроению.

– Не признаешь старого знакомца? – бродяга пригрозил заскорузлым пальцем, – ай, ай, нехорошо! А я всё помню – ты был в замке под Метуйе. И в Такоре. И в Лакете тоже был ты.

– Нет, – Ярмир покачал головой, – не узнаю, – и посмотрел в водянистые глаза бродяги.

«Старый знакомец» шутливо поклонился.

Ярмир поставил кружку на стол. Может, чуть более резко, чем следовало бы.

Значит, кнеж снова послал шпика. Если Ярмир не выполнит договор и надумает сбежать, должен быть рядом человек, который восстановит справедливость. Власть не доверяла простым смертным, власти нужны доказательства – твоя жизнь или честь, не меньше, не больше…

Одиннадцать лет назад он не задумывался о цене сражений со зверем. Был уверен, что победа – его служанка, и платил щедрое жалованье тренировками и дисциплиной. Ярмира, отпрыска влиятельного дворянского рода фон Гранитс, ждал поединок со зверем и блестящая карьера при дворе. Он не любил шумных компаний в трактирах, глупой болтовни на светских раутах. Не хотел тратить силы на пустое и думал, что знает секрет всему – контроль. Но теории пошли прахом, когда в канун сражения со зверем Ярмир столкнулся с площадной комедианткой Маруше. Он забыл про контроль и вышел на поле боя растерянным и безоружным. И выжил только потому, что трусливо бежал. Зверь не гнался за ним, лишь бросил брезгливо-презрительный взгляд вслед – видно, Ярмир оказался слишком мелкой добычей.

Проклятый этим взглядом, Ярмир скитался по континенту, жил как придётся – наёмником, бродягой, подмастерьем. Не вернулся к родным и постарался забыть о Маруше – пусть лучше он будет для них мёртвым, чем трусом.

Два года Ярмир не мог заставить себя подойти к замку, искал лёгкой смерти, но та, как и зверь, презрительно отворачивалась. Не помогали уличные драки, передовая кровопролитных сражений, дуэли с ревнивыми мужьями. На третий год Ярмир решил, что его смерть, должно быть, живёт рядом со зверем, и сделал последнюю попытку напроситься к ним в компанию. Изрядно напившись, он прокрался вслед за очередным героем в открытые ворота замка. Он мечтал встретить клыки зверя, помочь юноше, и так хоть немного оправдать свою непутёвую жизнь. Но схватка закончилась быстрее, чем Ярмир протрезвел. Зверь исчез, и победитель покинул поле боя. На лице у юноши сияло новое выражение плохо скрываемого превосходства.

Ярмир стал свидетелем многих схваток. Зверь притягивал его, завораживал. Но ни разу раньше он не видел зверя или человека мёртвым. Оставался только победитель. А побеждённый исчезал – ни следов крови, ни клочка волос.

Он подбирал кнежеские медали, оброненные в пылу битвы побеждёнными юношами, – надёжный пропуск на случай, если возле замка выставят гвардейский караул. Однако шататься у смерти под носом желающих не было. Кроме него, да бродяги с водянистыми глазами. Тот караулил Ярмира после каждой схватки, шутливо кланялся и спрашивал: «Сколько битв может выиграть трус?». Ярмир отмалчивался, но внутри закипала злость.

Однажды под Рагой кнежеские гвардейцы поймали его на входе в замок, команды им отдавал щуплый человек с водянистыми глазами – давешний бродяга. Он снова задал любимый вопрос. «Столько, сколько проиграет кнежеская шавка» – на сей раз Ярмир нашёлся с ответом. И нажил смертельного врага. Хотя, чего бояться? Ярмиру и так полагалась позорная казнь на центральной площади. Ибо он нарушил ход священного ритуала, границы кнежеской собственности и покой зверя.

Кнеж Варслав, достойный внук своего легендарного деда Брутвига, снизошёл до беседы со злостным преступником и предложил сделку. Раз Ярмир охоч до прогулок по замкам, говорил, иронично улыбаясь, кнеж, он должен знать, как остановить зверя. Навсегда. И во всех замках. Или найти этот способ за три луны. Тогда Ярмир прощён и свободен. Пятна пропащих земель растут и скоро превратятся в одну язву – если кнеж не остановит рост, подданные поднимут бунт. А этого он никак не может допустить. В интересах Ярмира постараться. Иначе будет объявлено, что именно он, странник, потревоживший зверя, виновен в катастрофе. И какой ждет Ярмира конец в этом случае, кнеж боится представить…

Шпик подошёл ближе к столу, нагнулся к уху Ярмира.

– Этот замок последний, дружище. И постарайся! У тебя два дня, – бродяга многозначительно положил руку на пояс, в лохмотьях мелькнула рукоять кинжала.

Шар гнева обжёг грудь. Кнеж думает, что свобода Ярмира принадлежит ему? Нет! Ярмир либо сделает дело, либо погибнет. И плевать он хотел на кнежескую волю.

Ярмир тяжело поднялся, заглянул в мутные глаза. Зрачки бродяги сузились, загорелись презрением и ненавистью. Ярмир отвёл взгляд, проглотил вспышку раздражения – ему тридцать лет, он не юноша, чтобы ввязываться в глупую драку. Он бросил на стол пару монет за вино, и направился было к выходу из трактира.

Бродяга не сдвинулся с места, закрывая узкий проход между столами. Что-то внутри Ярмира порвалось, пелена застлала глаза, он схватил бродягу за шиворот, бросил на стол. Под удивлённые возгласы зевак стол хрустнул и распался пополам.

– Извольте заплатить за беспорядки, пан!

В дверях трактира стояла высокая женщина в простом суконном платье. На вид – ровесница Ярмира. Лицо обветрено, выгоревшие на солнце льняные волосы забраны назад в тугой пучок. Холодные голубые глаза бесстрастно изучали Ярмира, губы сжаты в нитку, брови сдвинуты.

Кажется, Ярмиру посчастливилось встретиться с хозяйкой «Слепой кошки». И приём его ждал отнюдь не тёплый.

– Спросите с того бродяги, что лез на рожон. Беспорядки не моя забота, пани…

– Нейджа, – сухо отозвалась женщина. – А что тогда ваша забота? Неужели со зверем сражаться? – в светлых глазах заплясали огоньки насмешки.

– Хоть бы и так.

– И где же зверь? Никак только что проломил мой стол и теперь потирает ушибленный бок?

В зале трактира тихонько рассмеялись, кто-то одобрительно хлопнул в ладоши.

Ярмир почувствовал, что краснеет. Казалось, он снова трусливо бежит с поля боя. И на сей раз все видят этот позор.

– Что ж, идите, куда шли. Как справитесь со зверем, приходите чинить стол. Я буду ждать.

Ярмир вздрогнул. Он узнал тон. Он узнал слова. Он узнал лицо. Холодные глаза Нейджи засверкали васильковым огнём, светлая прядь выбилась из причёски, упала на лоб. Перед ним стояла беспечная Маруше, которая никогда не носила шляпы, и, сощурившись от яркого солнца, говорила ему: «Как справишься со зверем, приходи на площадь, я буду ждать…»

* * *

В который раз Ярмир поднял дверной молоток, дерево глухо отозвалось на тяжёлый удар. Нейджа не спешила открывать ночным посетителям. Он опустился на истоптанные ступеньки порога.

Вот ведь насмешка. Последнее, о чем он мечтал в этой жизни, – снова попасть на глаза хозяйке «Слепой кошки». Нейджа вызывала раздражение, хотелось заставить её замолчать, зажать рот, оттолкнуть с пути – как того бродягу. Но в её присутствии Ярмир немел. Видел перед собой Маруше и не мог сдвинуться с места.

Он провёл день, скитаясь по трактирам Гота – спрашивал сам, слушал других. Искал зацепку, подсказку, намёк – у Готского зверя должна быть слабость. Непобедимых соперников нет, некоторые просто очень сильны. Чего ему только не наплели – и про несметные богатства, которые победители вынесли из замка, и про разверзшуюся землю после поражений юных дворян, и про жуткий рык по ночам. Заинтересовала Ярмира лишь одна история – у замка был смотритель. Говорили, что это женщина. Одни утверждали, будто она оберегает зверя. Другие – что хочет отомстить ему. Кто эта особа, Ярмир не смог допроситься. Жители Гота опускали глаза и заводили разговор на другую тему.

И чем настойчивее горожане увиливали от расспросов, тем крепче становилась безумная догадка Ярмира.

Он опёрся спиной о дверь, задрал голову, посмотрел на звёзды. Когда последний раз он так беспечно таращился в небо? Наверное, ещё с Маруше. Потом небо стало неинтересным, ну разве что звезды погоду подскажут.

Дверь скрипнула, опора ушла из-под спины, Ярмир едва удержал равновесие, схватился за косяк.

– Со зверем покончено? Или совесть замучила?

– Расскажите о нём, пани Нейджа, – Ярмир поднялся. – Вы ведь были в замке?

– Хотите одолеть зверя? Это невозможно.

Нейджа отступила вглубь зала, свечка в руке дрогнула, огонёк выхватил опущенные уголки губ, потухшие глаза. От утренней дерзости не осталось следа. Ярмир перешагнул порог, закрыл за собой дверь. Вдруг захотелось подхватить хозяйку на руки и укачать, успокоить как ребёнка.

– Так же невозможно, как сойтись в схватке с самим собой и победить, – ответила Нейджа на повисший в воздухе вопрос.

– Я не хочу бороться с собой, мне нужна голова зверя.

Нейджа печально улыбнулась, передернула плечами, будто пытаясь освободиться от невидимых пут. Она устало опустилась на скамью, жестом приглашая Ярмира последовать её примеру.

Ярмир сел напротив, между ними на столе слабо мерцал огонёк свечи – единственное светлое пятнышко в пустом, словно брошенном, зале трактира.

– Что вам от меня нужно, пан герой? – Нейджа в упор посмотрела на Ярмира.

– Помогите попасть в замок под Гота. Я должен встретиться со зверем один на один!

– Замки охраняются кнежеской властью. Кто я такая, чтобы нарушать его волю? Да и зачем мне вам помогать?

Громкий стук в дверь не дал Ярмиру ответить.

– Именем кнежа, откройте! Нейджа Таулер, вы обвиняетесь в государственной измене!

Ярмир узнал голос. Выходит, кнежеский шпик следил не только за ним.

Нейджа резко поднялась, бросила испытывающий взгляд на Ярмира. Тот опустил глаза.

Он может сдать её гвардейцам и так выслужить свободу. Какая разница кнежу, кто будет страдать за ошибки властей перед безумной толпой? Перевидавший десятки зверей Ярмир, или сторож одного зверя Нейджа? Проклятье! Ярмир проглотил тугой комок. Он не может просто так уйти из жизни, он должен получить свободу и убить зверя, чтобы… Чтобы стать человеком. Отважиться вернуться к семье. Отыскать Маруше… И обречь на смерть другую женщину? Вот она стоит перед ним – живая, красивая, не такая как все. Что-то в нём меняется, когда Нейджа рядом. Ему больно, но он чувствует, что снова живёт. И он готов её предать? Нет, не бывать этому!

Ярмир медленно кивнул, так и не отважившись взглянуть в глаза Нейджи. Ответом ему был едва слышный вздох облегчения. В руку легла тёплая жёсткая ладонь – Нейджа потянула вглубь зала, к выходу на задний двор…

Погоня жгла спины проклятиями от имени кнежа и грохотом выстрелов. Приходилось терпеть и пришпоривать гнедого жеребца Нейджи – тот старался вовсю и рвался вперёд, будто и не нёс на спине двух всадников. Огнестрельное оружие считалось привилегией кнежеской гвардии, и ответить на выстрелы Ярмиру было нечем. Одна надежда – они с Нейджей больше нужны кнежу живыми, чем мёртвыми. Сколько они выдержат эту гонку? Одному небу известно. Но близость Нейджи придавала силы. В кои веки чья-то жизнь его волновала больше, чем смерть зверя.

Стены города остались позади…

Беглецы миновали открытый участок степи, и гнедой принялся карабкаться по крошащимся камням между скал. Но погоня не отставала. Дробь копыт гвардейских скакунов отдавалась в ушах – Ярмир едва справлялся с желанием немедленно дать бой, рассчитавшись за это их с Нейджей жизнями…

Гнедой взобрался на небольшой уступ, Нейджа резко дёрнула поводья, жеребец недовольно качнул мордой, но повиновался – осторожно пошёл вдоль скалы по узкой кромке камней. Копыта гнедого скользили, то и дело срывались, но, вопреки ожиданиям Ярмира, они не упали в пропасть. Гнедой вывез всадников на широкую площадку, скрытую от преследователей резким изломом скалы. В стене над площадкой открывался чёрный зев пещеры. Нейджа выдохнула с облегчением, опустила поводья, и гнедой сам вошёл в прохладную темноту – похоже, не в первый раз.

– Надеюсь, они не пойдут за нами, – от долгого молчания голос Нейджи охрип. – Люди думают, логово зверя начинается здесь. Они просто не знают – он не может покинуть свою тюрьму.

Ярмир хмыкнул, Нейджа говорила о звере так, будто любила и жалела его, а людей ненавидела.

Гнедой уверенно выбирал дорогу в темноте. Из пещеры они попали в туннель – там вовсю хозяйничал сквозняк, ветер шастал по закоулкам, искал тайные ходы. Погоня, наконец, отстала. Ярмир был безмерно благодарен Нейдже за подаренный глоток свободы. Пьянящего напитка свободы, который так любила Маруше…

Ему было девятнадцать, до схватки со зверем оставалась неделя. Утром Ярмиру торжественно вручили кнежескую медаль – пропуск в замок, почётное право доказать свою доблесть и чистоту рода. Он прогуливался в одиночестве по городу, дышал воздухом весны и мечтал о блистательной жизни при кнежеском дворе.

Они столкнулись на площади. Маруше шла навстречу – счастливая, бедно одетая девушка с рассыпанными по плечам пшеничными волосами и непокрытой головой – недопустимая вольность для благородных девиц. Ярмир задержал взгляд на чудной фигурке, а потом из любопытства посмотрел девушке в глаза – да так там и остался. Он пригубил свободу, и в нём проснулась жажда.

Каждый день Ярмир приходил на площадь. Буффонады мелькали пёстрой лентой, а он хотел видеть лишь Маруше, ловить ощущение вольной птицы, исходившее от движений девушки, напитываться им.

«Бежим со мной!» – дыхание Маруше обжигало щеку, нежный поцелуй трепетал бабочкой на губах, уводя Ярмира с широкой аллеи победы и славы, толкая на нехоженые тропинки Марушеных желаний. Маруше тащила его из замкнутого круга крепостных стен города, учила целоваться, бездумно валяться в стогах сена, радоваться солнцу, смотреть в небо. Она пьянила его, звала за собой. Но разве мог Ярмир променять блестящую судьбу дворянского сына на скитания с площадной комедианткой? Не мог. Или не хотел? Он не сказал ей, что любит – не захотел. Или не смог?

«Как справишься со зверем, приходи на площадь, я буду ждать…» – слова Маруше ещё звучали в ушах Ярмира, когда кнежеские гвардейцы окружили помост и взяли комедиантов под стражу. Маруше оглянулась лишь раз, нашла его глазами, печально улыбнулась. Ярмир не выдержал, опустил голову. Скоро сражение, он не пойдёт против кнежеской власти. А Маруше ждала, хоть и знала ответ наперёд…

Туннель закончился округлой пещерой. Её пустая глазница смотрела на широкое плато, поросшее бурой травой. По волглому полу пещеры лениво ползли лучи полуденного солнца. Выходит, они провели в бегах полдня. Срок, отмеренный кнежем, истечёт завтра утром.

Они спешились, вывели жеребца на плато – тот жадно потянулся к скудной траве.

Скала возвышалась широким уступом и огибала пустынное поле подобно драконьему хвосту. Уступ венчала громада замка зверя. Небо над стенами дрожало мелкой рябью, грозясь вот-вот порваться в клочья, да и сам замок казался миражом – как Ярмир ни пытался посмотреть на него в упор, тот будто отпрыгивал в сторону.

Вокруг стояла давящая тишина – ни крика птицы, ни стрекота кузнечиков, ни шелеста ветра. Ярмир только и слышал, как стучала кровь в висках, да ещё – шаги отставшей Нейджи.

* * *

– Мы ещё можем дать отпор и сбежать.

Они сидели, прижавшись спинами к скале, держались за руки, завороженно смотрели на замок. Безысходность сдавила сердце Ярмира. Впереди зверь, позади – кнеж. И все, что у него есть сейчас, – это теплое дыхание Нейджи рядом.

– Мой брат погиб в этом замке, – Нейджа говорила тихо, но слова громом отзывались в голове Ярмира. – Он был единственной родной душой – мы рано потеряли родителей. После его смерти земли отобрал кнеж. Пришлось держать трактир, чтобы как-то выжить… Я мечтала о мести, ходила в замок каждый день. Мне не мешали. Стража лет сто как сбежала от Готского зверя подальше – слишком жуткое место. Дворянские сынки выбирают замки попроще. А сам зверь так и не показался. Я мечтала выманить его из логова. А теперь думаю, что зверя нет. Есть живое существо, и с ним сражаются. Но это не зверь. Зверь внутри человека. Я не буду бежать – от себя не убежишь. Я должна войти туда и попытаться снова.

Ярмир отпустил руку Нейджи. Он никогда не поймёт эту женщину.

– Нет, Нейджа, зверь есть. Он держит в страхе город, кнежескую стражу, он заставляет искать мести. Он забрал твоего брата… – Ярмир осёкся.

Повисла звенящая, напряжённая до предела тишина.

– А что ты знаешь о звере?! – васильковые глаза сверкнули огнём. – Моего брата забрало безрассудство. Он был предупрежден об опасностях. Но хотел стать лучшим. Единственным победителем… Я простила его. Но не простила себя. Должна была удержать, остановить.

Нейджа отстранилась, распустила невидимые иголки страха. Ярмир, протянувший было руку, чтобы приобнять её, замер.

– Если зверя нет, Нейджа, почему ты привела меня сюда? Кого ты сама так часто навещала в этом брошенном небом месте?

– Не знаю. Никто не знает. Люди сражаются со зверем и погибают, кто бы ни вышел победителем. Поэтому здесь так жутко. Но бояться некого… кроме себя, – Нейджа горько усмехнулась.

Оба, не сговариваясь, посмотрели на замок. Мираж превратился в мрачную крепость. Казалось, замок приблизился. В пропащих землях всё возможно, но такое Ярмир видел впервые.

Нейджа подобралась, резко встала.

– Замок открыт. Идём.

Ярмир перехватил её руку, посмотрел снизу вверх. Нейджа хочет быть сильной. А он не верил ей, потому что знал цену этой силе. Небо, зачем ей притворяться сейчас? Ярмир поднялся рывком, борясь с желанием встряхнуть Нейджу, увидеть на красивом лице боль, страх, отчаяние, и порывом крепко обнять, защитить, успокоить. Исход борьбы решил случай.

– Именем кнежа Варслава, вы оба арестованы!

Бродяга бесшумно вырос из темноты пещеры. Не самый свежий был вид у бродяги – он с трудом дышал, губы кривились в гримасе боли, глаза лихорадочно блестели. Но за его спиной росла свора кнежеских псов – тоже пеших, вымотанных страхом и долгой прогулкой по туннелю. Их было человек двенадцать – слишком много для двоих.

Ярмир вышел вперёд, заслонив собой Нейджу. Он чувствовал затылком её взгляд. Нейджа поймет, если он отойдет в сторону. Он ведь вернётся потом за ней. Возможно, добудет кнежу секрет… Один раз он уже отошёл в сторону. Сколько его женщинам ждать? Вечность? Немного меньше? Ярмир застонал. Будь проклят этот зверь, который не даёт ему стать человеком.

– Нет! – голос Ярмира охрип.

С облегчением, будто сбросил с себя вековую ношу, он обнажил клинок. Свобода, забытый Марушен подарок, вырвалась на волю и плясала на острие меча.

– Взять их! – рявкнул кнежеский шпик.

* * *

Ярмира подхватил вихрь, и он полностью отдался во власть стихии. Единственное, что врезалось в память – глаза бродяги. Ярмир видел, как насмешливый интерес сменяется удивлением, удивление – растерянностью, а та – ненавистью. А потом бродяги не стало – чей-то окровавленный меч, стиснутый рукой в знакомой перчатке, снёс шпику голову, и Ярмир почему-то не хотел узнавать этот меч. Он почувствовал спиной спину Нейджи, её резкие движения – и вихрь усилился, закрутил пуще прежнего…

Он очнулся от крика Нейджи:

– Остановись! Прекрати!

Ярмир моргнул, с недоумением огляделся. Он стоял на поле мёртвых. Гвардейцы были не просто убиты – изувечены до неузнаваемости. У многих тел не хватало голов, у других – рук, ног. Выбившаяся из сил Нейджа пыталась оттащить его от последнего целого тела с рваной раной на груди. Ярмир бросил меч, схватил Нейджу за плечи, впился в неё взглядом.

Это всё сделал он? Не может быть. Нет!

«Да», – безмолвно ответила Нейджа, – «да».

Ярмир разжал пальцы, женщина рыбой скользнула вниз, упала на колени, разрыдалась.

Вихрь ушёл, оставив пустоту.

Они поднимались к замку – логову зверя. Стены из чёрного камня занимали полнеба и грозили вот-вот обвалиться на голову. Ярмира не страшил и такой исход. Казалось – главная битва только что закончилась, и он проиграл. Выиграл, и поэтому проиграл. «Хотите одолеть зверя? Это невозможно… Как невозможно сойтись в схватке с самим собой и победить». Слова Нейджи холодными каплями били в макушку.

Землю тряхнул мощный толчок. Нейджа беспокойно оглянулась:

– Скорее, нам нужно успеть к воротам, пока не начался обвал.

Скала снова дрогнула, под ногами разверзлась трещина, Ярмир вовремя подхватил неловко покачнувшуюся Нейджу, перепрыгнул зияющий провал. Сверху сыпучей волной покатились камни, а за спиной трескалась скала, открывая глубокую расселину.

Ярмир вцепился в неожиданно ослабевшую руку Нейджи, рывком потянул вверх. Нейджа часто спотыкалась, Ярмиру чудились стоны: «Страшно, оставь…», но он только крепче перехватывал запястье. Пусть Нейджа умоляет, приставит к горлу клинок – он не выпустит руки. Пока они вместе, Ярмир ещё сможет ей помочь.

И словно всех бед показалось судьбе недостаточно, перекрывая треск и грохот сбрасывающей шкуру скалы, воздух разрезал раскатистый вой. Ударил по ушам, ворвался в тело, прошёл волной до пяток и ледяными комками осел в сердце.

Ярмир начал задыхаться, рванул ворот колета, но вдруг понял – надо терпеть. Только через этот лёд и можно чувствовать зверя. Он ждёт их, предвкушает встречу.

Ярмир споткнулся, рука Нейджи тихонько дрогнула в ладони.

Они вскарабкались на небольшую площадку – выпотрошенные, молчаливые, избитые дождём камней, устало повалились на первую ступеньку – подножие лестницы к замку. Ярмир не смотрел вниз – он и так знал, сколько прошёл, не смотрел наверх – не секрет, кого он там встретит.

Он закрыл глаза, ещё больше сжал руку Нейджи. Это единственное, что у него есть сейчас. Горько-сладкий миг настоящей жизни. Которую он всегда откладывал. Потому что был недостаточно хорош для семьи. Недостаточно свободен для комедиантки Маруше. Недостаточно смел для зверя.

Ярмир притянул Нейджу совсем близко, крепко обнял, вжался в солёные влажные губы. И она ответила – торопливо, страстно, не закрывая глаз, из которых текли и текли предательские слезы.

– Пожалуйста, останься, – шепнул он. – Я отомщу за тебя. Здесь безопасно – зверь не станет рушить замок во время боя. Я хочу, чтобы мне было куда возвращаться. Чтобы меня кто-то ждал.

Ярмир с тревогой заглянул в помутневшие от слёз васильковые глаза. Даже если он погибнет, Нейджа сможет уйти, отсидеться, сбежать в другой город.

Но Нейджа упрямо качнула головой.

– А я не хочу оплакивать ещё одного мужчину, которому не сумела помочь, – она шмыгнула носом, – тем более, этот мужчина мне кое-что должен.

И правда, он многим обязан Нейдже – долг ценою в жизнь, если не больше.

– Как вернёмся, пан герой, не забудьте починить стол в моем трактире.

Сбитый с толку Ярмир поднял голову – синие глаза Нейджи сияли, она улыбалась сквозь слёзы.

Ледяные осколки, застрявшие в сердце, начали плавиться, но тут зверь снова издал протяжный вой.

* * *

Ворота росли от земли высоко вверх, не оставляя и клочка чистого неба над головой. Кованые, почерневшие от времени, они были сплошь усеяны изображением воинов с копьями и мечами. Воины с правой створки шли в атаку на воинов левой створки, не замечая тучей нависшую над сражением хищную морду с раскосыми умными глазами.