Безмолвием наполнено терпенье

И черствостью увенчаны весы

В моей стране, где всем плевать на время,

На будущее, лишь бы жили мы.

Задернув по плотнее шторы

Мы не хотим смотреть туда, где за окном

Не слышно, умирают маленькие войны,

Рожденные в наш судорожный, адский сон.

Простите! – скажите вы им, – Простите!

В ответ услышите лишь, – Бог простит,

Живите сами в этом мире, как хотите,

Где ценят только лицедейства лик.

Где принимают только тех, «Кто с нами!»

А если нет, «Так значит ты за них?!»

Зачем нам мир с Аллахом, глупыми церквями,

Где унижения чтут как очищение – миф.

Уж, лучше здесь, где мы не в поругание,

Пусть облаком, в безмолвии парим,

Нам дождик в крыльях перья промывает,

А ночью, здесь, пригревшись, мы на звездах спим.

Мы не хотим, чтобы вы нас жалели.

Мы не из тех, переступивших, чтоб любой ценою жить.

И ни когда не станем на колени,

Чтоб милости у Бога попросить!

Так я писал, от мира отрешенный,

Их голоса, расплескивая через край,

И думал, что где правда, там и рядом кривда.

И рождены мы, чтоб понять и ад земной, и рай…

ISBN 978-5-4483-5361-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Эпизод 1
«Традиция»

Рассвет еще умывал спящий приморский городок утренним багрянцем, когда глухо клацнул грузный засов массивных, железных ворот воинской части.

– Товарищ сержант, ну что вы делаете, – прогундел дневальный.

– Отставить разговоры, – рявкнул сержант, сжимая в зубах сигарету и не открывая прищуренных от удовольствия глаз, продолжая с явным наслаждением «писать» на внешнюю сторону ворот воинской части.

– Ну, товарищ сержант, ща же Кэп приедет весь наряд «от имеет» за пятно на воротах, – продолжал гундосить дневальный.

Сержант тем временем уже заканчивал «художественную опись» и словно возвращаясь с небес на землю, отрезал привычную до боли фразу

– Сколько служишь воин?

– Четвертый месяц, – не задумываясь и по привычке вытягиваясь, ответил дневальный.

– Не густо, – словно вспоминая что-то далекое, сказал сержант.

– А, знаешь боец, в чем главная сила ВДВ? – с привычной серьезностью спросил сержант.

– Так точно! В усиленной боевой и физической подготовки! – зазубренной фразой отчеканил боец.

– Да, нет солдат. Ты неправ. Такой хренью не только у нас страдают, – с каким-то равнодушием ответил сержант.

– Главная сила ВДВ, в традициях! – с каким-то упоением сказал сержант, забрасывая камуфляжную сумку за спину.

– И по этому, на правах бывшего дедушки нашего доблестного, гвардейского парашютно-десантного полка, я тебе как родному внуку завещаю эту знаковую традицию! – и сержант, с неизменной серьезностью, взглядом указал на мокрое пятно на серых парадных воротах воинской части.

– Вопросы есть?!

– Никак нет!

– Ну, тогда, тяни службу боец и не расслабляйся, а то точно выдерут!

Дневальный, не поняв юмора, серьезно кивнул головой и ответил, – Есть!

Эпизод 2
«Студент»

За два года до…

Весенние, утренние лучи солнца уже битый час пытались пробиться до сознания, спящего в полном забытье студента. Даже стук грузного ботинка в расхлябанную дверь комнаты женского общежития не сразу вернул его из мира грез.

– Зандр, да просыпайся ты! – испуганно и полушепотом, словно тихо крича, повторяла полуголая девица.

– Ну, Ириш, ой Ленчик, дайте мне хоть чуть, чуть поспать. – путаясь в мыслях, пробормотал студент, переворачиваясь на бок.

– Алекс, ну проснись же ты! Они нам щас дверь сломают! – истошно повторяла девица.

– Девчонки, пододвиньте стол к двери! – с мольбой в голосе обратилась она к двум испуганным подругам, такого же вида.

– Кто они? – пытаясь прийти в себя и тупо лупая глазами, с таким же кричащим шёпотом девицы, произнес студент.

– Кто, кто, тебя кто-то сдал, погоны твои нам щас дверь сломают, тебе валить надо, давай быстрей!

Нащупав под рукой из одежды только розовый женский халатик, парень не мешкая ни секунды, обернулся в него и четким отработанным движением выпрыгнул в распахнутое окно второго этажа. Стук тут же прекратился как по мановению волшебной палочки.

– Твою мать! – донесся незнакомый бас со двора женской общаги.

Девушки, переглянувшись, мгновенно рванули к окну и, судя по их ошеломленному виду, увиденное, их явно не порадовало. Молодой парень девятнадцати лет одетый лишь в девичий розовый халатик явно не его размера, стоял в клумбе полной цветущих ромашек, на коленях с выкрученными за спину руками, в которые отчаянно вцепились четыре солдата.

– Ну, что Званый, прямо роза во хмелю, отбегался?! – произнес капитан тем же звучным басом, – А ты знаешь, что таким как ты уклонистам уголовный срок светит? И тогда за тобой уже менты приедут и никакие родительские связи, ни бабские общаги тебе не помогут!

– Да, какой же я уклонист, товарищ капитан, я сегодня как проснулся, так зов родины почувствовал, что даже одеться забыл, сразу к вам побежал. Это хорошо, что вы тут неподалеку оказались, можно сказать, перст судьбы. – изображая глупую наивность, произнес студент.

– Перст судьбы говоришь?! – ухмыльнулся капитан, глядя на не совсем одетых барышень, бросающих сожалеющие взгляды из окон, – С сегодняшнего дня, твой перст судьбы только начал свое целебное проникновение в твое чедушное тельце, для формирования в нем доблестного война Российской Федерации! Андэстэнд? Студент, твою мать.

С этими словами, будучи далеко не глупым юношей для своих лет, Александр понял даже больше, чем имел в виду прожженный капитан. Он обернулся, солдаты окружали его плотным кольцом, бежать было некуда, да и смысла в этом он уже не видел, а где-то глубоко в душе, был даже рад, что все так случилось. Он ещё раз окинул взглядом окна, ставшей за эти три недели ему родной женской общаги педучилища, ловя сочувствующие взгляды прекрасных обитательниц. После, спокойным движением снял розовый халатик, оставшись перед честной публикой, в чем мать родила, аккуратно его свернул в конвертик, поднес к лицу, и словно прощаясь со всей прошлой жизнью, вдохнул ещё хранящийся в нем, благоухающий аромат юной девы, словно последний глоток свежей родниковой воды перед долгим изнурительным походом.

– Зандр, возвращайся, мы тебя будем ждать! – раздался звонкий девичий голос.

– Алекс, мы тебя любим! – проскандировало еще одно окно жалостливыми голосами.

– Девчонки, родные мои, я тоже вас люблю! – прокричал Алекс в распахнутые окна, – И если я не вернусь, так и быть, считайте меня отцом ваших детей!

– А, если вернешься? – раздался звонкий девичий голос в одном из окон.

– Тогда точно женюсь! – с улыбкой выкрикнул он.

– В машину его! – сквозь зубы скомандовал капитан, – Пока этот горем в атаку не пошел.

Краевой военкомат выглядел очень странно, родителей и провожающих родственников за воротами было на много больше, чем призывников внутри. Родители Алекса уже были там, когда подъехавший зеленый «Урал» начал осторожно протискиваться к воротам через толпу провожающих.

– Сынок, сынок! – кинулась к машине мать, – Сына, как ты, ты голодный?

– Да, не, маа, все нормально! – улыбнулся Алеск, увидев в толпе родителей.

– А, почему ты раздет? – прежним, заботливым тоном изумилась мать.

– Да, нас на медосмотр возили, а потом зачёт сдавали на одевание за сорок пять секунд, а ты же знаешь, как я одеваюсь, вот и не успел.

– Отец, дай ему хоть штаны прикрыться. – буркнула мать в сторону серьезного и напряженного супруга.

– Какие ему штаны, где я их возьму, свои, что ли снять?! – тем же тоном пробурчал отец в сторону матери.

– Не волнуйтесь, уважаемые родители. – раздался бас того же рослого капитана, – Сына вашего теперь родина мать оденет, обует и даже накормит, если себя хорошо вести будет.

– Александр, – показала мать жестом, чтобы сын склонился к ней поближе. Он наклонился через борт медленно ползущей машины.

– Сынок, ты только не волнуйся. – мама суетливо припала к уху сына, – Папа уже поговорил с дядей Витей, служить будешь здесь в городе в комендатуре, можно сказать дома. – произнесла она полушепотом и надеждой в глазах.

– Да, Маа, спасибо вам, Паа я вас очень люблю!

Машина въехала на территорию военкомата и ворота за ней плавно закрылись, оттесняя толпу провожающих. Еще говоря с родителями, Алекс уже понимал, что служить здесь, почти дома, он не сможет и точно сбежит, слишком велик соблазн, поэтому, когда появились первые покупатели, он уже был готов уехать с ними и куда-нибудь подальше. Это были моряки с Дальнего Востока.

– А, чё ты тут к морячкам-то щемишься, Званный? – раздался голос все того же капитана, – Или решил на железке два года прошкериться? А вот хрен тебе, не выдет брат! Пойдешь по моим стопам в ВДВ! А вот и начальник твоей команды. – с довольной ухмылкой произнес капитан.

– Здравия желаю, товарищ майор! – обратился капитан к офицеру в голубом берете.

– Вот подобрал вам как просили. Вам же одного не хватало до комплекта?

– Почему он голый? Да и мелковат для нас. – хмуро возразил майор.

Капитан прильнул к уху майора и после минуты невнятного бормотания, выразительно произнес:

– Я вам говорю, а потом караульной ротой три недели эту суку по городу вылавливали, а от вас точно не сбежит!

– Мм..м, да, уж. – помялся майор, – От нас сбежать не так просто, а если и придет такая мыслишка, то одной из голов быстро недосчитается. Так и быть, возьму его, только ты его приодень хоть чуток и сух пай на три дня выдай.

– Фамилия, имя, отчество?! – рявкнул майор.

– Званый Алескандр Владимирович! – так же громко ответил Алекс.

– Какая-то фамилия странная. Из детдома что-ли?

– Нет! – смутился Алекс

– Жаль. – выдавил майор, – Нам детдомовские нужнее.

Заметив молчаливый вопрос в глазах Алекса, майор добавил,

– Их, если что, искать некто не будет.

После этих слов Алекс понял, что дороги назад уже нет и перст судьбы уже плавным ходом начинает им овладевать.

Эпизод 3
«Слон»

Прошло три дня беспробудной пьянки в поезде. В вагоне, где ехал Алекс, безусые и лысые призывники сломали все, что можно было сломать. Большинство окон было выбито, так как открыть для проветривания было некому, молодая проводница закрылась у себя в купе и не вышла до конца поездки. Мусор, консервные банки, бутылки валялись везде. В общем, парни гуляли от души, как в последний раз. Вагон итак был далеко не новый, но после такого погрома ему явно понадобился серьезный ремонт. Майор и сопровождающие его два сержанта, буцкая одно за другим одуревшие от алкоголя тела, безуспешно пытались образумить шестьдесят пьяных и обкуренных будущих защитников родины.

В часть прибыли поздно ночью, это был огромный учебный центр ВДВ. Дежурный офицер распределил всех по казармам учебных подразделений, где Алексу открылась такая картина.

– Ээ, слоняры, х… ле тут расселись на взлётке, а ну становись! – раздался голос с кровати дальнего, неосвещенного угла казармы. Никто из прибывших даже не шелохнулся.

– Не понял! – прозвучал уже другой бас из того же угла.

– Слоны, мы чё сидим, команда не проходит?

Кровати скрипнули и из темноты показались три человека, в трусах, тельняшках, с сигаретами в зубах и зашнурованных как положено ботинках, словно это был главный атрибут в их странном одеянии. Алекс, частенько прежде бывавший в студенческих и уличных разборках, как и большинство юношей «девяностых» понял, что эти полосатые орлы явно не просто так в три часа ночи лежали на кроватях в зашнурованных берцах. Сидя на полу, он успел увернуться от первого удара по лицу, и ему показалось, что даже уловил запах кирзы от ветра армейского ботинка, второй удар в грудь застиг его, когда он вскочил на ноги. И в следующее мгновение он почувствовал, что каблук ботинка в печатался в его груди как сургучовый штамп. В глазах все поплыло, ноги и руки не слушались. Он тихо сползал по стене и как в замедленном кино, без звука, а только с внутренним гулом в ушах, смотрел, как эти троя, не вынимая сигарет изо рта, превращают в живое месиво двадцать прибывших и абсолютно ничего не соображающих призывников. Словно три комбайна на пшеничном поле, подумал Алекс, постепенно приходя в сознание. Через несколько секунд безмолвного прессования раздался голос,

– Дежурный по роте, на выход!

Из другого угла казармы по форме одетый сержант, со значком дежурного на груди, метнулся к выходу, небрежно перешагивая распластавшиеся на полу тела. В дверях появился капитан.

– Дежурный по роте сержант Сидоренко! – отрапортовал сержант.

– Что это у тебя тут твориться, Сидоренко? – капитан кивнул в сторону пытающихся подняться с пола.

– А, молодых привезли, товарищ капитан, пьяные как свиньи, между собой драку устроили, мы их кое как разняли. – выпалил как по заученному сержант.

– Понятно, завтра разберемся, что это за сброд, сейчас всем отбой, через пять минут зайду, проверю. – уже повернувшись спиной к дежурному и выходя из казармы, с равнодушием, произнес капитан. Следом за ним исчез и дежурный так же неожиданно, как и появился прежде.

– Ну, что, слоняры, долбанные! – проскрипел зубами один из трех, – Мы ваши командиры отделений, а для вас это значит, что без команды своего командира вы не только срать и ссать, вы даже дышать будете тогда и до тех пор, когда ваш командир прикажет!

– Вы здесь никто! – раздался голос другого, – Вы даже не мясо! Мясо на вас нарастет через полгода, и то на тех, кто сдаст все экзамены и получит лычки капралов, а с этого момента ваше воинское звание «СЛОН»! Что в переводе означает «Солдат Любящий Ох… енные Нагрузки»! А именно для каждого из вас, на ближайшие полгода, слово СЛОН, есть ваш смысл никчемного существования!

– Здесь нет ООН и комитета, солдатских матерей! У вас здесь только одно право. Выполнять приказы командира! Не думая и не обсуждая! Здесь вы нелюди! Вы гавно в большой отеческой жопе! А людьми станут из вас те, кто выживет через два года и непро..бёт свою крышу в боях с басмачами! – закончил третий.

– А щас, считаю до десяти, всем отбой. Время пошло, раз…, – скомандовал первый из бесштанных капралов. Все мгновенно, ни проронив не звука, «рассосались» по кроватям и провалились в сон.

Эпизод 4
«Прыжок»

Прошел месяц….

– Рота, подъем! – словно детонатор, голос дневального взорвал казарменную тишину учебного центра.

– Выходи строиться для получения оружия! – скомандовал тот же голос. Так начался день первого, парашютного прыжка. Еще через пару минут третья рота двадцать шестого полка учебной дивизии ВДВ была на плацу в полной боевой выкладке, влившись в дивизионный строй. После краткой, напутственной речи командира дивизии, по команде, темная масса, заполняющая почти весь плац, глухо бряцая амуницией, растеклась по таким же темным в ночи КАМАЗам, а через полчаса полевой аэродром принимал полусонных курсантов, уже с трудом вспоминающих, кто они были на гражданке.

– «Бля»! А если не раскроется?! – надевая парашют, пробормотал один из курсантов, – Тогда чё?

– Да, ни чё, досрочный ДМБ, минуя всю суету сразу на тот свет! – не отвлекаясь от процесса подготовки, словно, между прочим, ответил командир отделения сержант Трошин. Затем взглянув на подчинённого и увидя неподдельный страх в глазах, он усмехнулся и добавил, – Да, не ссы ты! Все раскроется, ты только рыжую не проморгай, а то не разблокируешь запаску вовремя, так на двух куполах спускаться будешь, как «лох».

Алекс уже с трудом вспоминал, что совсем недавно он был свободным и отвязным студентом. Сейчас его руки и ноги выполняли приказы командира быстрее, чем он успевал их услышать и понять. Состояние безразличия к себе, ко всему происходящему и предстоящему пропитывало его разум насквозь.

– Отделение, на право, в самолет бегом марш! – скомандовал лейтенант Самойлов, командир взвода Алекса.

«Дикий Сэм» подпольная кличка, которая сразу закрепилась за контуженым лейтенантом после его возвращения из Чечни, раскрывала всю его теперешнюю сущность в двух словах. Пять минут спустя, самолет с курсантами на борту уже был в воздухе и плавно покачиваясь на поворотах, набирал высоту. Выпускающий пилот открыл дверь и жестом указал на сидящего с краю Алекса. Он встал с места и подошел к распахнутой двери самолета. Свежий ветер и небесная пустота за порогом дверного люка будоражили его кровь. Алекс изготовился к прыжку, левая ступня была на обрезе дверного люка, под носком его ботинка уже была бездна и только смутно видневшиеся, далекие макушки деревьев, освещенные прорезавшейся во мгле утренней зарёй, давали понять, что земля все-таки есть. Самолет продолжал, слегка покачиваясь, срезать нижнюю кромку облаков и словно кусочки полупрозрачной сахарной ваты они пролетали под крылом. Через грохот двигателя, Алекс услышал противный звук бортовой сирены и почувствовал легкий хлопок по плечу выпускающего. Он автоматически сделал отработанный шаг в никуда. «Пятьсот один, пятьсот два, пятьсот три» пронеслось в его мыслях, «кольцо, пятьсот четыре, пятьсот пять, купол». Резкий рывок после заученной фразы остановил его падение. Он взглянул вверх, парашют раскрылся и был наполнен набегающим потокам воздуха, словно огромный белый зонтик, а высоко вверху, из самолета еще продолжали сыпаться грозди белых куполов, на фоне голубого утреннего неба. Алекс разблокировал прибор запасного парашюта и натягивая клеванты, развернулся лицом к месту приземления, где был выложен, ярко освещенный прожектором, белый крест. Приземлившись, как положено с перекатом, он снял подвесную систему, собрал парашют в сумку и двинулся к месту сбора. Там уже стоял Дикий Сэм со своим парашютом и еще парой курсантов.

– Фамилия, – рявкнул Сэм в сторону подбежавшего Алекса

– Курсант Званый, – выпалил Алекс.

Сэм сделал какую-то запись в планшете и не поднимая глаз продолжил,

– Где остальные аборты? Времени совсем нет!

– Не могу знать товарищ лейтенант! По пути никого не встретил.

– Здравия желаю, товарищ лейтенант! – гаркнули хором подбежавшие с парашютами два курсанта.

– Фамилии?

– Курсант Климов!

– Курсант Шалаев!

Через пять минут весь взвод был в сборе.

– Становись! – неестественно спокойно скомандовал лейтенант.

– Становись! – продублировали командиры отделений, подпинывая присевших на землю, – А ну подорвались все, упали быстро в строй! Равняйсь, смирно!

– Командирам отделений проконтролировать погрузку парашютов в машину! – громко произнес Сэм.

– Нет, нет товарищ лейтенант, нельзя грузить! – раздался голос водителя с явно восточным акцентом, торопливо выскакивающего из кабины, – Я не ваш КАМАЗ, да! – продолжал он причитать, подбегая на полусогнутых к Сэму. – Вы с двадцать шестого полка, да? А, я с восемьдесят пятого жду здесь, да! Товарищ лейтенант грузить никак нельзя я своих жду, а ваш КАМАЗ сломался по дороге. Я сам видел!

– Отставить погрузку! – стиснув зубы, выдавил Сэм.

– Отставить погрузку! – громко продублировали командиры отделений.

– Шустрее, вытаскиваем парашюты, команда отставить выполняется в два раза быстрее! – подстегнул зам комвзвода сержант Трошин которого курсанты между собой называли «Троха».

– Внимание! Взвод! – обратился Дикий Сэм ко всем присутствующим, вытягиваясь и без того в безупречной выправке.

Все повернулись к нему лицом, и замерев по стойке смирно, хором продублировали команду,

– Взвод!

– Слушай мою команду! – продолжил Сэм, – Сержантам распределить груз по отделениям. Все взять в руки. В колонну по два, за мной, в направлении части, бегом, марш!

Холодным, как лед взглядом, Сэм окинул свое суетящееся подразделение, повернулся и побежал.

– Быстро, все взяли в руки! – со злобой отплевываясь, закричали сержанты. – Бегом, марш!

– Ээ, слоняры, команда бегом была! – зарычал в негодовании Трошин, пиная отстающих.

Увешанные амуницией, курсанты, молча, двинулись бросковым маршем за своим командиром по ухабам незнакомой местности.

Лейтенант Самойлов своим отношением к жизни полностью оправдывал свою подпольную кличку «Дикий Сэм». Он не любил легких решений и частенько повторял; «Чем сложнее путь, тем легче бой»! Короче типичный россиянин. Сначало он создавал проблемы, а потом героически их преодолевал.

– Слышь, Алекс? – сдерживая дыхание, пробормотал Роман. В тот момент это был, пожалуй, единственный человек в подразделении на которого Алекс мог положиться как на друга, – А до части-то километров двадцать отсюда будет, и это если наш контуженный на всю голову азимут не перепутает.

– Не переживай. – выдохнул Алекс, – У него пуля в башке лучше стрелки компаса на азимут реагирует! Видишь, рассвет справа, ща мы точно на север движемся!

– Ага, слышь? – продолжил Роман, – Как в том мультике про Маугли «А мы пойдем на север, а мы пойдем на север».

И друзья, в такт броскового шага в унисон забормотали фразу из детского мультфильма «А мы пойдем на север, а мы пойдем на север».

Через тридцать минут бега лямки парашютной сумки уже так врезались в плечи, что Алекс с трудом терпел эту боль. Нужно было как-то на ходу изменить положение груза, тогда он подтянул автомат на грудь и просунул его между плечами и лямками, что значительно облегчило бег.

– Клин! – обратился он к изнемогающему от такой же боли Роману, – Ты ствол под лямки пусти, как я, легче будет.

Прошло еще два часа и этот незапланированный марш-бросок, с небольшими перекурами уже шел к концу, когда из леса в направлении части, параллельно растянувшемуся взводу дикого Сэма, показалась еще одна группа с такой же экипировкой, волоча на себе свои парашюты, видимо по той же причине, подумал Алекс.

– Слышь, Алекс? – тяжело отдувался Роман, – Это по ходу те с восемьдесят пятого полка, тоже водилу своего не нашли.

– Походу, да. – также в тяжелой одышке ответил Алекс, – Это их, наверное, та чумазая обезьяна ждала, только затупила чуток и на наше место приехала, сука!

– Даа! – добавил Роман, – Порвется сегодня его очко на восемьдесят пять полковых кусочков!

Друзья засмеялись обессиленным смехом.

– Отставить смех! – задыхаясь, проскрипел зубами сержант Трошин, – Кому тут, сука, весело? Климов, Званый, заткнулись оба!

– Взвод, шире шаг, – скомандовал Сэм, явно намереваясь обогнать соседнее подразделение.

– Ээ, подтянулись, ускорились! – продублировали сержанты.

– Чё он нас др… чит, козёл?! – бормотал Роман, – Мы и так их обгоняем, у них вон, в конце строя, видишь кто-то упал.

Действительно в соседнем двигающемся подразделении кто-то упал и лежал без движений. Было отчетливо видно, как один из сержантов вернулся, пнул пару раз упавшего, но эффекта не последовало. Боец лежал на животе и не двигался. Колонна остановилась, подошел офицер и нагнулся над лежащим, явно пытаясь до него докричаться. Что происходило дальше ни Роман, ни Алекс уже не могли видеть, так как все это оставалось позади, а их марш близился к завершению и все мысли были лишь об одном, остановиться и прилечь неважно, где и на что. Позже, в расположении, когда все пошли мыться к казарменному умывальнику, Алекс заметил, что более-менее целыми плечи были только у него и Романа, лишь синяки от автоматов, а у всех остальных курсантов кожа была стерта до крови и тельняшки отрывались от тела вместе с запекшейся кровью и кожей. Обращаться за помощью в медицинский пункт полка (МПП), с потертостями, ссадинами, синяками и порезами, негласно, считалось дурным тоном, и тот, кто хотя бы однажды это делал, в глазах сослуживцев превращался в «косаря» (уклониста), так как ни к какой деятельности подразделения он уже не привлекался, а со стороны это выглядело, что прячется за спинами своих товарищей. Еще минут тридцать крики в умывальнике не смолкали, пока курсанты зализывали свои раны, перевязывая друг друга.

– Слышь, Алекс? – умываясь и отплёвываясь, заговорил Роман, – Пацан с восемьдесят пятого, на броске упал который, помнишь?

– Ну, и чё? – наслаждаясь водной процедурой и смачивая синяки холодной водой, ответил Алекс.

– Да, уже ни чё. Помер он! Прям там, когда упал. – не отрываясь от умывания, произнес Клин.

– Да ладно?! – выпрямился Алекс.

– Вот те и ладно! Я сам слышал, как Дикий Сэм с их дежурным по громкой связи разговаривал. Разрыв сердца. Не выдержал такой нагрузки. И прикинь, что обидно, там бежать то оставалось метров восемьсот, ну остановись они чуть раньше, глядишь живой был бы!

– Да, Ромыч. – вытирая синие и припухшие плечи, выдохнул Алекс, – Хреновая новость этого хренового дня, но мы все еще живы!

– Да, Санёк! – поддержал Роман, – И эта, хорошая новость, меня радует!