Первой в этой серии стала книга «Среди индейцев Центральной Венесуэлы». В ней описывались события, происходившие со мной во время экспедиций 2001, 2002, 2006, 2010 и 2012 годов к индейцам хоти, ябарана, пиароа, панаре, мако.

В книге «Среди индейцев Западной и Северо-Западной Амазонии» собраны полевые материалы экспедиций 2007, 2009, 2014 и 2015 годов к индейцам бора, ягуа, барасана, татуйо, юкуна и матапи, расселенных в перуанской, эквадорской и колумбийской Амазонии.

Я смотрю на тексты, написанные мной в 2007 и 2009 годах, и понимаю, что сегодня я представил бы их по-другому. Сейчас я больше знаю о культуре индейцев Западной и Северо-Западной Амазонии. Главы, посвященные событиям 2014 и 2015 годов, насыщеннее и информативнее. Я сознательно не стал править и дополнять главы, написанные десять и более лет назад. Дело не в том, что я поленился это делать. Мне хотелось зафиксировать время – таким я был тогда, так увидел и услышал мир индейцев Западной и Северо-Западной Амазонии.

Мое первое знакомство с этнографией индейцев Западной и Северо-Западной Амазонии началось с двух старых черно-белых фотографий, которые я увидел в не менее старой книге.

Фотографии были сделаны в начале XX века в пограничном районе между Колумбией и Перу. Позднее я узнал, что автор этих фотографий Теодор Кох-Грюнберг, немецкий исследователь, путешествовавший в этих краях. Он принадлежал к первому поколению профессиональных этнологов, проводивших полевые исследования среди индейцев Амазонии и Оринокии. В распоряжении Кох-Грюнберга находилась передовая на то время аппаратура: фотоаппарат, фонограф и даже кинокамера, позволившая ему привезти одни из первых фото-, аудио- и киноматериалы по этнографии индейцев бассейнов Амазонки и Ориноко.

На одном из снимков, сделанных Кох-Грюнбергом, была запечатлена группа юношей уитото, обступивших плетеное блюдо, на котором лежало несколько отрезанных человеческих голов. В сопутствующем снимку тексте сообщалось, что уитото до сих пор практикуют каннибализм.

На другом снимке Кох-Грюберга индеец с мускулистым торсом позировал перед своеобразным, в виде большого толстого бревна барабаном, подвешенным на лианах между врытыми в землю столбами. Обе фотографии привлекали внимание.

В июне 2007 года я отправился в Перу, на северо-восток провинции Лорето. Объектом исследовательского интереса стали индейцы ягуа, живущие на Амазонке, и бора, расселившиеся по берегам рек, ее левых притоков.

Бора, как и другие индейские этнические группы региона, подверглись жестокой эксплуатации во времена каучукового бума в конце XIX – начале XX века. Группа бора, которую я посетил на реке Ампияку, левом притоке Амазонки, перебралась сюда, спасаясь бегством от рабства на каучуковых плантациях, несколько десятилетий назад, покинув исконную территорию проживания в Колумбии. На новом месте, пережив апатию, они нашли силы начать новую жизнь. Тогда мне хотелось понять степень сохранности традиционной культуры бора после десятилетий гонений и геноцида. На реке Ампияку я встретил женщину бора, возраст которой был больше ста лет, сообщившую ценные сведения о культуре своего народа.

Группа ягуа, которую посетила наша экспедиция, специально вышла на берег Амазонки из глубины леса, чтобы иметь возможность получать промышленные товары. Общаясь с этими индейцами, я получил сведения не только об их быте и нравах, но и выявил существенные изменения в их традиционной культуре, происходящие под влиянием современной цивилизации.

В мае 2009 года экспедиция проходила в Восточном Эквадоре, в бассейне реки Кононако, на исконной территории проживания индейцев ваорани.

Первые сведения о культуре ваорани были получены антропологами в конце 1950-х годов. Ваорани считают, что все чужаки каннибалы – кувуди, которых надо убивать. Еще недавно около сорока процентов смертей среди мужчин ваорани случалось в результате кровной мести. Они верят, что душа умершего человека на своем пути на небо должна перепрыгнуть с помощью лианы над большой анакондой. Только тогда она сможет найти последний покой в своем гамаке, подвешенном между звездами. Кто не сумел с этим справиться, возвращается обратно на землю в качестве насекомого.

В период 1930—1950-х годов ваорани убили многих членов геологоразведочных экспедиций, проникавших на их землю. В 1967 году в эквадорском Ориенте была найдена нефть. Начался нефтяной бум, продолжающийся и в наши дни, основные, порой трагические события которого разворачиваются на исконной территории проживания ваорани, волею судеб практически полностью совпадающей с районом залегания одних из самых богатейших запасов нефти в мире: год от года нефтедобывающие компании все глубже проникают в девственные джунгли, прокладываются автомобильные дороги, разрезающие сельву по всем направлениям, тянутся многокилометровые трубопроводы, бурятся новые скважины. При этом наносится непоправимый ущерб уникальной природе края.

Под натиском современной цивилизации находится и самобытная культура ваорани. Нефтяники, пытаясь заручиться расположением ваорани, снабжают их общины одеждой, промышленными товарами и даже подвесными моторами для лодок. Жители общин, которые тесно соприкасаются с современной цивилизацией, больше не хотят поддерживать традиционный уклад жизни: молодежь не желает соблюдать древних традиций, мужчины устраиваются разнорабочими на нефтеразработки – все желают получать подарки и блага из внешнего мира.

Сегодня большинство ваорани, во многом отошедшие от своих исконных традиций, проживают на территории протектората ваорани, созданного в 1968 году на юго-западе их территории между реками Нушиньо и Чалуаяку и имеющего статус резервации.

Отдельные группы ваорани, ведущие традиционный образ жизни, живут сегодня между реками Шипирно и Кононако, Кононако и Курарай, Тигуино и Качияку, на реках Дьйоветоми и Ясуни.

По меньшей мере две группы ваорани – тагаири и тароменане – ведут сегодня полностью изолированный образ жизни, враждебно воспринимая любые попытки чужаков-кувуди вступить с ними в контакт. Есть информация, что число таких групп может достигать пяти.

В октябре—ноябре 2014 года состоялась экспедиция к индейцам барасана и татуйо, проходившая в колумбийской Амазонии, в департаменте Ваупес, на реке Пирапарана.

На юго-востоке Колумбии, в бассейнах рек Ваупес, правом притоке верхнего течения Риу-Негру, и Апапорис, левом притоке Какеты, проживают несколько индейских этнических групп: арапасо, бара, барасана, десано, карапана, кубео, макуна, мирити-тапуя, сириано, тариана, тукано, туюка, котириа, татуйо, юрути, образующих социокультурную общность. За исключением аравакоязычных тариана, все они говорят на языках, относящихся к языковой семье тукано.

Экспедиция проекта базировалась в одной из общин барасана эдурья на реке Пирапарана. Также удалось подняться вверх по Пирапаране и посетить несколько общин индейцев татуйо. Экспедиция достигла священного для индейцев области верховьев Пирапараны водопада Голондринас.

Большой и неожиданной удачей следует считать полученное в одной из общин барасана таэвано приглашение присутствовать на празднике дабукури, больше известном как юрупари.

Следуя табу, запрещающему женщинам и детям видеть флейты и горны дабукури (юрупари), барасана не разрешили женской половине экспедиции присутствовать на большой части ритуала, во время которого мужчины играли на священных музыкальных инструментах. В то время как мне удалось проследить полный цикл праздника дабукури (юрупари), длящегося два дня и две ночи.

В ноябре 2015 года я отправился в Колумбию, в департамент Амазонас, на реку Миритипарана, левый приток Какеты, к индейцам юкуна.

Мне всегда хотелось разобраться в пестрой этнической карте крайнего юго-востока Колумбии. Южнее реки Апапорис, очерчивающей условную южную границу распространения культуры индейских этнических групп, образующих социокультурную общность в бассейнах рек Ваупес-Апапорис, протекает река Миритипарана. В ее низовьях сосредоточены деревни индейцев кабияри, летуама, макуна, матапи, танимука, юкуна, яуна, среднее и верхнее течение Миритипараны – исконная область проживания индейцев юкуна. Индейцы юкуна сохраняют традиционную культуру: строят малоки – большие общинные дома, проводят ритуалы с сакральными масками. Экспедиция проекта посетила деревни юкуна в низовьях и в среднем течении Миритипараны.

В конце XIX – начале XX века индейцы региона были вовлечены в процесс сбора каучука. В 1940-х гг., во время второго всплеска каучукового бума, в стремлении иметь доступ к промышленным товарам большая часть юкуна переместилась в нижнее течение Миритипараны. Одна из групп юкуна – уруми – осталась жить в верховьях Миритипараны и до сих пор отказывается от контактов с внешним миром, продолжая вести изолированный образ жизни.

В планах экспедиции стояла цель, но на самом деле, скорее, мечта, вместе с проводниками юкуна разыскать в верховьях Миритипараны группу уруми, однако, как вскоре выяснилось, на цели и задачи экспедиции надо было смотреть реалистичнее. Для поиска уруми требовалось значительно больше времени и средств – ни тем, ни другим, к сожалению, я не располагал в полной мере.

Вряд ли кто-то из читателей, не относящихся к научной среде, представляет, как живут индейцы на западе и северо-западе Амазонии. К примеру, почему индейцы бора не любят вспоминать о прошлом? Какой поступок у ягуа сопоставим с подвигом? Кого не стоит беспокоить в эквадорской Амазонии? Почему женщинам и детям барасана и татуйо нельзя заходить в малоку, когда мужчины играют на священных флейтах и горнах? Зачем индейцы юкуна танцуют в масках? Ответы на эти вопросы ты, мой дорогой читатель, найдешь, прочитав эту книгу.

Андрей А. Матусовский

Глава I. В стране слез и надежд, или Путешествие на северо-восток Перу

Ночная жизнь

Я сидел с индейцами бора, входящими в группу народов уитото, у горящего костра в кромешной ночной тьме среди перуанской сельвы. Бора рассказывали мне свои легенды, со всех сторон нас окружали густые бесконечные джунгли. Я был на их территории.

– Мы сейчас находимся с тобой на наших охотничьих угодьях, – говорит сидящий напротив меня у костра бора.

Бора знают, где в определенных местах леса обитает наибольшее количество диких животных. В среднем течении неприметного левого притока реки Ампияку, в свою очередь впадающей в Амазонку, – это глубокие овраги, поросшие густым лесом, которые бора на испанский манер называют кольпа. Костер нашего ночного лагеря горит на кромке одного из таких оврагов, немного поодаль от спуска в него. Внизу в кольпа протекает извилистый ручей, к которому ночью приходят различные животные.

Джунгли оживают ночью.

Поэтому в кольпе бора охотятся ночью, находясь долгое время в засаде и дожидаясь приходящих сюда зверей. Тотчас же, как услышат характерный шорох в темноте, светят в ту сторону фонарем и, завидев пару красных глаз, сразу же производят из ружья выстрел. Раньше была духовая трубка с отравленными кураре стрелами – сейчас ружье.

– В кольпе живут не только животные, но и очень грозный и серьезный дух – Ямэ Нимыэйхэ, коротко, чтобы тебе было легче запомнить, мы называем его Нимы’э, – продолжает свой рассказ мой проводник-бора. – Некоторые люди могут перевоплощаться в лесных духов. Я знаю случай, когда тридцать пять лет назад один бора сидел в засаде ночью в кольпе. Вдруг в темноте в глубине леса послышался шорох какого-то животного, и охотник увидел свет электрического фонаря. Это было какое-то животное с фонарем! Когда оно совсем приблизилось, и растерявшийся бора уже готов был стрелять в него, мнимый зверь неожиданно на его глазах превратился в человека, который подошел к нему.

Испытывая неподдельный страх и благоговение перед Ямэ Нимыэйхэ, индейцы перед охотой в кольпе обязательно оставляют духу небольшое подношение в виде какого-либо алкогольного напитка, продуктов или табака.

Бора верят, что по протоптанным лесным тропинкам ночью бродят неуспокоившиеся души умерших людей. Поэтому они никогда не разбивают ночной лагерь на такой тропе – бродящие по ним души умерших могут забрать с собой и душу живого человека.

– Когда убивали большую анаконду, она извивалась, билась – так образовались реки, вот почему все они на нашей земле такие извилистые, – пересказывает мне легенду своего народа о происхождении мира проводник-бора. – Все народы пришли есть большую анаконду, и бора досталась ее главная, центральная часть. Многие разные народы присутствовали тогда на этом пиршестве, все они говорили каждый на своем языке…, и потом они разбрелись по миру.

Мне приятно слышать, что современные бора не забыли свои древние легенды и с удовольствием и, главное, со знанием дела их рассказывают.

Внезапно мое блаженное состояние полевой этнографической исследовательской удовлетворенности рассеивают сами индейцы.

– Да, кстати, в сельве очень много ядовитых змей. Но среди прочих, мы особенно боимся одну ядовитую змею, которую называем шешупе. Это очень опасная змея. У нее сильнодействующий яд, длинные зубы и очень сильная хватка. Она может не только прокусить резиновый сапог, но и порвать его. Когда шешупе наносит укус, то еще на несколько сантиметров продирает своими зубами мышцу, чтобы как можно глубже впрыснуть свой смертоносный яд. А опасна она потому, что ночью в сельве реагирует на свет фонаря или костра и ползет к источнику света, атакуя того, кто находится с ним рядом. Мы, например, идя в лес ночью, либо вообще обходимся без фонаря, полагаясь на сияние звезд и луны, либо берем с собой сразу два фонаря. Завидев приближающуюся шешупе, мы сразу же бросаем один фонарь и быстро бежим прочь от этого места. Отбегаем на несколько десятков метров и лишь потом включаем второй фонарь.

Следом я узнаю – после укуса шешупе, если не оказать своевременную квалифицированную медицинскую помощь, взрослый человек умирает через один час пятнадцать минут.

Мне так и не удалось до конца выяснить, о каком виде змеи шла речь. Но скорее всего, бора рассказывали о бушмейстере.

Бушмейстер или сурукуку (Lachesis mutus) достигает в длину трех метров шестидесяти сантиметров, обитает в густых тропических лесах; распространен от Никарагуа до Боливии и юго-восточной Бразилии. Бушмейстер имеет рупные ядовитые железы, длина клыков достигает двух с половиной сантиметров.

– Ладно, Андрей, мы засиделись, пора охотиться. Ты идешь с нами на охоту? Фонарь брать не будем. Пойдем в полной тишине вот по этой тропе, огибающей кольпу, и как только увидим красные точки – глаза – сразу же стреляем. Ты идешь с нами?

Я машинально выстраиваю в голове логическую цепочку: ночь в джунглях – мы уже несколько часов у костра – на охоту в кромешную темноту без фонаря – шешупе – один час пятнадцать минут.

– Нет, я, пожалуй, полезу в свой гамак спать, не пойду я с вами на охоту, – отвечаю им.

Перед тем как покинуть лагерь, организованный для ночевки в сельве, согласно традиции бора, ему обязательно надо присвоить свое особенное имя и как-то это отметить. В дальнейшем данное лагерю имя будет служить ориентиром места для бора. Мы называем нашу стоянку «Лагерем счастливой ночевки». Один из индейцев вырезает ножом это название испанскими словами на стволе большого дерева, и мы покидаем наш ночной бивуак.

Бора очень трепетно относятся к своему лесу, я бы даже сказал, с определенной долей поэтики.

– Посмотри, какой замечательный лес вокруг, – восклицает идущий с нами глава местной общины бора, – как в нем здорово находиться, какие красивые вокруг деревья. Мне нравится здесь быть, тут мне хорошо. – Говоря это, он пыхтит изо рта зеленоватым порошком маании, придающим ему дополнительные силы и приглушающим чувство голода, который он положил себе в рот специально для похода по джунглям.

Трагическое прошлое маленького народа

В лесу, в двух совершенно глухих, никак не расчищенных местах джунглей, мы наталкиваемся на стопку явно специально подготовленных досок. Мои опасения о присутствии в этом отдаленном углу джунглей нелегальных лесозаготовителей очень быстро развеивают сами бора. Оказывается, они иногда напиливают несколько досок из наиболее ценных пород деревьев, чтобы затем с большим трудом вынести их на себе из леса на продажу и заработать хоть какие-то деньги.

Ымопа – проводник экспедиции

Леса, в которых я сейчас нахожусь, богаты не только деревьями ценных пород древесины, но и легендарными каучуконосными деревьями. Поэтому в конце XIX – начале ХХ века здесь вспыхнул печально известный каучуковый бум, сыгравший трагическую роль в судьбе всех индейских групп, населявших к тому времени этот регион.

Оставил он свой неизгладимый след и в умах бора. Как они сами рассказывают, пришлые хозяева каучуковых плантаций превратили их практически в рабов, заставляя целыми днями собирать в лесах ценнейший природный продукт. Существовала дневная норма по сбору каучука, которую обязан был выполнить каждый индеец. В случае невыполнения нормы следовало жестокое наказание. В сознании бора сохранилась память о случаях, когда их просто убивали ради забавы.

Малока бора в поселке Пебас

Конструкции малоки крепят лианами

Конек крыши малоки

Свод малоки

Особенно в этом «преуспел» некий Хулио Оран, для бора его имя – синоним порабощения, угнетения и геноцида. Бора хорошо помнят, что у Хулио Орана и его людей было жестокое развлечение: напившись, эти нелюди начинали стрелять в бора в упор из ружей, предварительно выстроив индейцев в ряд по тридцать человек. У матерей вырывали из рук младенцев и, держа их за ноги, с размаху разбивали их головы о стволы деревьев.

Как говорят бора, до времен геноцида существовало как минимум три крупных деревни, в которых в общей сложности проживало более трех тысяч человек. К 20-м годам ХХ века многие группы уитото, в том числе и бора, фактически стояли на грани физического уничтожения.

Не выдержав рабского обращения, убегая, спасаясь от эксплуатации и физического уничтожения, племена уитото стали переселяться с родных земель в другие области, подальше от ненавистных угнетателей. Включились в этот процесс и индейцы бора. Так большая часть бора переселились из Колумбии, из междуречья Путумайо и Какеты, исконной территории своего проживания, в Перу, в район севернее Амазонки.

– Ответьте мне, – спрашиваю я бора, – не сохранилось ли у вас после таких ужасов и бед озлобления на всех белых?

– Нет. Иначе бы вы тут уже не сидели. Мы бы вас тогда давно съели, – смеются они в ответ.

Их смех имеет под собой основание. Еще до 20-х годов ХХ века бора, убивая своих врагов, так же, как и другие уитото, съедали их. На заданный мной вопрос, почему они это делали, бора просто ответили: «Ты же слабый, я убил тебя. Что же с тобой мне еще делать, как не съесть тебя».

Подверженные депрессии, находящиеся на грани физического уничтожения, в 20—30-е годы ХХ века бора стали отходить от некоторых исконных традиций.

Перед тем как листья пальмы станут крышей, их складывают пополам и высушивают на солнце

Заготовки для будущей крыши

Внутренний вид крыши малоки

Агуахе, живущие надеждой

Индейцы бора рода пальмы агуахе (Mauritia flexuosa), одного из двадцати родов бора, гостеприимно предоставившие нам ночлег в своей малоке – большом общинном доме (на языке бора малока называется бааэха), спасаясь бегством от рабства на каучуковых плантациях, обосновались в 1945 году на небольшом притоке реки Ампияку, бежав с территории Колумбии, где они жили раньше. В 1950-х годах земли, на которых осели бора рода агуахе, были официально признаны за ними перуанским правительством. В надежде на счастливую жизнь на холме, возвышающемся над рекой, они построили новую малоку – вокруг нее в последующие годы вырос поселок с символическим названием Новый свет. Благодаря правительственной поддержке и последовавшей за ней в 1979 году аграрной индейской реформе, в Новом свете появились школа, крохотная больница и церковь, представляющая собой дощатую лачугу. В местной школе работает учитель бора, ведущий преподавание как на родном языке, так и на испанском. Сейчас в Новом свете проживает около пятисот человек: большинство – индейцы бора, остальные – индейцы уитото.

Щелевые барабаны бора

Каучуковая колотушка для щелевых барабанов

Звуковое приспособление

Несмотря на существенные изменения, произошедшие за последние десятилетия в их быту, все жители поселка продолжают вести традиционный образ жизни: занимаются подсечно-огневым земледелием, охотой и рыбалкой. Людей много – поэтому рыбу в реке ловят сетями, а на охоту ходят с ружьями, а не с духовыми трубками или луком и стрелами.

К бора группы агуахе нас привел наш проводник – индеец бора по имени Ымопа (с языка бора его имя переводится как обезьяна), сопровождающий нас от Икитоса – административного центра региона Лорето. Он также принадлежит к роду агуахе, но его семейство уже давно переселилось гораздо выше вверх по Амазонке, на ее левый приток – реку Момон.

За все время нашей экспедиции никто из индейцев, кроме Ымопы, соблюдая верность своим традициям, так и не назвал нам своих настоящих индейских имен.

Представляется христианским именем Мануэль и глава рода агуахе. Согласно обычаю, при нашем входе в малоку он начинает отбивать в честь гостей приветственный ритм на барабанах мангуаре – так на языке лингва жерал в междуречье Какеты – Амазонки обозначают большие щелевые барабаны – характерный предмет традиционной культуры индейских групп региона, на языке бора они называются куму или куумува.

Лингва жерал – «обобщенный язык», игравший роль лингва франка в южноамериканских колониях Испании и Португалии, был создан в XVI веке миссионерами-иезуитами на основе местных индейских языков, относящихся к языковой семье тупи-гуарани, со значительными романскими, а позднее африканскими лексическими заимствованиями. Наиболее активное использование лингва жерал приходится на XVI – XVIII века. Он был распространен на обширной территории юго-запада Венесуэлы, северо-запада Бразилии, востока и юго-востока Колумбии, от верховьев Риу-Негру до берегов Амазонки. Сегодня лингва жерал не имеет столь широкого бытования по причине ассимиляции индейских групп и знания ими испанского и португальского языков.

Его бытование сильно разнится в зависимости от конкретного региона. Наиболее активными пользователями лингва жерал являются индейские группы, расселенные на юго-западе Венесуэлы и северо-западе Бразилии, где он используется индейцами для общения как внутри сообществ, так и в качестве языка межгрупповой коммуникации. В междуречье Ваупес – Какеты лингва жерал не используется в качестве полноценного языка общения, ни одна из индейских групп региона не владеет им в полной мере. Однако в обороте здесь находятся многочисленные идиомы из лингва жерал, понятные представителям всех индейских групп и метисному населению.

Междуречье Какеты – Амазонки является периферией распространения языка лингва жерал.

– Вообще-то, на языке бора вождь называется авьехыбе, – говорит он, – но мне больше нравится испанское слово курака. Зовите меня курака Мануэль.

Мануэль светится от радости – в его дом пришли гости. Неожиданно после того, как мы присели с ним на низких деревянных скамеечках около барабанов мангуаре, Мануэль начинает рассказывать мне историю своей жизни.

В составе родного рода он пришел на эти земли несколько десятилетий назад. Агуахе тут очень понравилось, и они сразу решили заложить здесь новую малоку. Малока, в которой мы сейчас находимся, как раз и есть то первое строение.

Постройка новой малоки одновременно сложная церемония и многовековая традиция. Ее строительство сопряжено с одним из важнейших в традиционной культуре бора праздников – баг’ха – праздником инаугурации малоки. Баг’ха состоит из нескольких ритуалов: первый из них – строительство крыши, второй – возведение стен, третий – раскрашивание несущих опорных столбов. Это запоминающееся событие в жизни общины, объединяющее радость от обретения нового дома и демонстрацию единение группы.

Возведение малоки – тяжелое и трудоемкое занятие, поэтому в ее строительстве, как предписывают древние правила, принимают участие все члены группы. Так строилось и нынешнее жилище Мануэля.

Наиболее сложная часть работы – установка массивных опорных столбов. У измученных постоянными притеснениями и бегством агуахе случилось еще одно несчастье, судьба словно испытывала их на прочность и верность традициям. В только что построенной малоке случился пожар. Как ни старались бора потушить огонь, спасти удалось лишь часть строения и самое ценное – священные барабаны кууму.

В каждой малоке бора справа от входа обязательно – это древний обычай – устанавливают барабаны кууму, представляющие собой два полых бревна, подвешенных на лианах между вкопанными в землю столбами. По барабанам бьют специальными колотушками, имеющими головки, изготовленные из каучука. На одном барабане отбивают основной ритм, на другом – вспомогательный. Ритмы не повторяются, каждый из них несет определенную информационную нагрузку. Барабаны кууму бора используют для передачи информации на расстояние и в наши дни.

Мануэль говорит, что голос кууму слышен на расстоянии в двадцать километров. Для бора все очевидно: если в малоке нет священных барабанов – значит, нет рода. Вот почему в тот пожар они первым делом спасли кууму.

– Этим барабанам, которые ты сейчас видишь, – с гордостью говорит Мануэль, – около пятидесяти лет, они как раз сохранились с тех времен. Еще тогда удалось спасти вон те два опорных столба, – показывает он, – и мы вновь заново построили этот дом. Я очень люблю свою малоку.

Традиционная малока индейцев бора имеет округлую форму с крышей, крытой пальмовыми листьями, не доходящей до земли около метра.

Сидящий рядом с нами Ымопа, не перебивая кураку, внимательно и с интересом слушает его рассказ.

Листья коки

Высушивание листьев коки

Высушенные листья Cecropia peltata, используемые для приготовления маании

Пепел от сгоревших листьев Cecropia peltata перемешивают с растолченными листьями коки

Маании

Прабабушка Ымопы – старейшая из бора

Апых’ко – праздник приема гостей в Новом свете

Маски бора, развешенные на опорных столбах барабанов кууму

Антропоморфная маска

Головное украшение из перьев

Традиционная керамика бора

Кавана – сладкий напиток, по вкусу напоминающий кисель

Маниок – основной продукт питания индейцев Амазонии и Оринокии. Перед употреблением в пищу из клубней маниока необходимо удалить содержащиеся в нем токсины. Для этого бора заворачивают растертую маниоковую массу в длинную циновку.

Скрученная циновка выполняет функцию пресса, через который проливается вода, вместе с которой из маниоковой массы вымываются токсины

Женщина бора с деревянным челноком, используемым для плетения гамака

Нити гамака, скрученные из волокон пальмы чамбиры (Astrocaryum chambira)

Охотничьи трофеи бора

Маленький кайман

Олень

Эта жаба жила вместе с людьми и ловила в их жилище москитов, переносчиков опасных тропических заболеваний

Вид на реку Ампияку в районе Пебаса

Дождь над джунглями

Интерьер малоки бора в Пебасе

Участник апых’ко в Пебасе

Старейшины бора

Участницы апых’ко в Пебасе

Женский танец

– А его тетка была очень деятельная и инициативная, – продолжает Мануэль, указывая на Ымопу, – она разведала, где можно лучше прокормиться и заработать, и перебралась со своим семейством и еще частью бора на реку Момон, поближе к Икитосу, к большой реке. Сейчас на реке Момон стоит несколько деревень бора.

Согласно традиции бора основать новую деревню может только авьехыбе. Его власть – наследственная, передается по мужской линии от отца к сыну.

Когда агуахе, бежав от преследований хозяев каучуковых плантаций, обосновались в бассейне реки Ампияку, Мануэль был совсем молодым человеком. Его отца убили в Колумбии, и перенять в полном объеме знания авьехыбе Мануэль попросту не успел. Как говорит Мануэль, он тогда и не стремился стать главой агухе, потому что находился в глубочайшей депрессии, и ему не до чего не было дела. Так что строительство этой малоки у местных бора действительно явилось настоящим испытанием судьбы и величайшей не только физической, но и психологической работой. Однако старики решили, что агуахе не могут быть без авьехыбе. Они пришли к молодому Мануэлю и объявили ему, что не следует нарушать древнее правило – он должен быть их главой.

– Старейшины стали обучать меня обычаям нашего народа, рассказывали, что должен делать и как поступать настоящий авьехыбе. Так я и стал куракой, – завершает свой рассказ Мануэль.

По традиционным для бора законам гостеприимства, подразумевающим, что вас приглашают зайти в малоку, быть гостем, индейцы предлагают нам порошок из листьев коки (Erythroxylum coca) – маании.

Церемонии с листьями коки являются для коренных жителей Амазонии частью их традиционной культуры. В России лист коки входит в список запрещенных наркотических средств. Автор книги обращает на это внимание и не рекомендует употребление листьев коки.

Как готовят маании, мне довелось наблюдать несколькими днями ранее, когда мы гостили у бора на реке Момон, в малоке отца Ымопы.

Маании включает несколько ингредиентов, не только листья коки.

Из табачных листьев делают настойку, которую процеживают через специальный фильтр, представляющий собой свернутый в конус пальмовый лист, наполненный землей и закрепленный в вертикальном положении между двумя палками. Профильтрованную табачную настойку томят на медленном огне, в результате чего она становится густой маслянистой массой, после чего в нее добавляют немного соли.

Свежие листья коки кладут в большой алюминиевый котелок, который устанавливают над огнем. Постоянно помешивая, листья коки высушивают. Затем их кладут в высокую узкую деревянную ступку и тщательно перемалывают до порошкообразного состояния.

Большую охапку заранее высушенных листьев растения определенного вида, чье название мне так и не удалось узнать (тут я позволю себе сохранить тайну, разгадку которой читатель найдет в четвертой главе; как я писал в предисловии, в экспедиции 2007 года я еще не обладал столь обширными знаниями относительно культуры индейских этнических групп междуречья Ваупес – Амазонка), сжигают. Пепел от них тщательно перемешивают с перемолотыми в порошок листьями коки. В итоге получается коричневато-зеленая смесь, называемая бора маании, которую просеивают через сетку, доводя ее, по сути дела, до консистенции пыли.