Комсомольский десант

В кабинете областного военкома уже, наверное, на пятый круг шёл один и тот же разговор. Участвовали в нём двое. Военный комиссар – человек в годах, с проплешинами и очками на носу, сидел за столом. Слева от него, над столом, нависал начальник погранотряда, коренастый, с загорелым лицом, среднего роста. Он в очередной раз наклонился над столом и, слегка стуча кулаком в стол, произнёс:

– У нас есть приказ об инженерном укреплении границы! Мы уже все резервы вытянули – и отряд, и комендатуру – всех, кого могли, послали рыть окопы и блиндажи на заставах! Но граница большая, «напряжённая», надо ещё и успевать нарушителей ловить!

– Но я же отвечаю вам: мы с вами – не взаимосвязанные структуры, если бы даже были люди – заметьте, я говорю «если бы даже», я бы всё равно не смог бы вам их направить! – военком при этом развёл руками, как бы подтверждая свои слова.

– А приказ народного комиссара обороны СССР «О наложении взыскания на работников Брагинского райвоенкомата БССР за бюрократическое отношение к службе» от десятого ноября 1938 года Вам не напомнить? Зачем прикрываться бумажкой, когда общее дело делаем? Не можете сами – выйдите на «смежные» инстанции.

Удар был, прямо скажем, с неожиданной стороны. История двухлетней давности в своё время нашумела изрядно. Тогда, по жалобе, устроили разгром в указанном военкомате, да ещё вскрылось «моральное разложение». Но главной причиной шума, стоившего места военному комиссару и ещё нескольким специалистам, было то, что они подошли «бюрократически» к ходатайствам людей. Комиссар от неожиданности вытаращился на начальника погранотряда. И пока он пытался сообразить, что ответить, с треском распахнулась дверь и в неё ворвался, как ураган, молодой человек, по виду ещё старшеклассник, с комсомольским значком на груди, и сходу завопил:

– Товарищ военный комиссар! Вы тут бюрократию разводите, а я, как представитель комсомола, к вам уже третий день хожу! И от вас никакого внятного ответа! Как комсоргу школы мне поручено завершить этот вопрос! И я требую на него положительного ответа! – сказав всё это залпом, комсорг только тогда разглядел, что военком не один в кабинете.

– Ой, простите, товарищ командир, – сказал он, обращаясь к стоящему офицеру.

Военком обречённо вздохнул:

– Вот и этот «представитель комсомола» меня в бюрократы записал.

– Как видите, товарищ военком, я не единственный, кто за пять минут указал вам на вашу страсть к перестраховке, – сказал, садясь на стул, начальник отряда. Усевшись, добавил: – Давайте уважим молодёжь – он как-никак третий день вас штурмует, а я только первый. И, повернувшись к комсоргу: – Излагайте ваше дело, мой юный друг.

Ободрённый поддержкой явно старшего офицера (наш комсорг не силён был в званиях), он начал излагать суть просьбы:

– Мы – комсомольский комитет школы, на общем собрании постановили, что в такое тревожное время надо не по лагерям разъезжаться, а принять деятельное участие в укреплении обороноспособности страны. И не агитбригадами и песнями, а реальным делом, чтобы армии нашей помочь в боевой подготовке! А вот товарищ военный комиссар игнорирует нас – говорит, не может никуда нас задействовать, так как мы не в его ведении.

– Ну, надо же, как знакомо, – с лёгкой издёвкой в интонации сказал начальник отряда. – И что же вы готовы делать?

– Ну, как что? Всё! – гордо сказал окрылённый комсорг.

-Так уж и всё? А если надо будет землю рыть, стены красить, туалеты чистить? – Кажется, у пограничника начал вырисовываться план.

– Ну, так лишь бы в дело! Лишь бы на помощь нашей Красной Армии!

– И сколько вас, комсомольцев – добровольцев? Десятка два найдётся?

– Запросто!

– А возраст и пол, так сказать?

– Ну, ребят человек пятнадцать точно и девочек с десяток. А возраст нормальный. Гайдар в нашем возрасте уже полком командовал! – с явным вызовом ответил представитель комсомола.

– А что ж только РККА? А пограничники вас не устраивают?

– Устраивают.

– А если для помощи надо будет на несколько дней уехать на границу? Мамки – то отпустят?

– Конечно! – до комсорга стало доходить, что, ещё вчера казавшееся невыполнимым, поручение стало решаться – да ещё, кажется, совсем даже неплохо решаться.

– Тогда так. У нас никакой махновщины, поэтому срочно собирайте ваш комитет или ячейку. Опросите всех, кто готов на месяц выехать на границу помогать приводить в норму инженерное оборудование границы. Придётся рыть окопы и заниматься стройкой. Когда, кстати, сможете собраться?

– Так сегодня же вечером!

– Тогда так. Мне нужен телефон того места, где вы будете собираться. Сегодня, в 19-00, я позвоню вам туда, и обсудим возникшие вопросы. Заодно вы подтвердите мне список людей. Учтите, на каждого вам придётся написать письмо, что исполком комсомола направляет добровольца такого-то в помощь погранотряду в возведении инженерных сооружений. Придётся отдать должное бюрократам, – в этот момент он кивнул в сторону военкома. – С собой иметь паёк на день пути. Время и место сбора сообщу вам в 19-00.

После того, как дверь за комсоргом закрылась, начальник погранотряда убрал в карман листок с телефоном и, повернувшись к военкому, сказал:

– Вот, Николай Иванович, у вас всё есть, в том числе и люди. Просто вы не знаете об этом.

– Воля ваша. Но с этими детками мороки больше, чем пользы.

– Не согласен. Чтобы от них была польза, надо сначала помучиться с ними слегка. – После этих слов он встал и, попрощавшись, вышел из кабинета.

Вечером того же дня в школе было шумное собрание. За день комсорг Михаил Матрасов сумел пробежать по всем и вкратце рассказать, что надо получить согласие от ребят и их родителей.

Составили список и, уже с этим списком и ещё почти десятком активистов, шумно дебатировали в учительской, которая была выбрана местом дебатов из-за наличия там телефонного аппарата, параллельного с директорским. Посреди учительской стояла Лена Верещагина и, с раскрасневшимся лицом, уже скорее кричала, чем говорила:

– А я считаю, что это политическая близорукость – не брать девочек! У нас женщины в своих правах равны во всём!

– Дык дело – то не в правах! Как вы рыть окопы будете? Ты хоть лопату – то в руках держала? – подал голос паренёк, явно знакомый с этой самой лопатой не понаслышке. – Тебе надо будет вырыть не один куб земли. Ты за день получишь кровавые пузыри на месте ладоней, и, вместо помощи, будем все носиться с тобой.

– Если надо, и не один десяток вырою! Ещё Стаханова переплюнем!

Дружный хохот прервал звонок телефона. Дежуривший у аппарата Михаил схватил трубку.

– Алло?

Услышав, что это начотряда, сразу же вынес вопрос ребром:

– Товарищ полковник! У нас возник только один неразрешённый вопрос. Можно ли в нашу группу присоединить девочек?

– Конечно, можно, не вижу неразрешимости.

– Но ведь рыть окопы трудное, не женское дело?

– Ну, инженерное оборудование границы – не только окопы. Кроме того, у нас много новеньких застав, вот пятая, например. Будут стены красить, потолки белить. Найдём работу, не переживайте. Так сколько вас всего?

– Двадцать пять человек. Из них девять девочек.

– Хорошо. Повторяю: – С собой – «комсомольские путёвки», личные документы, одежду в расчёте на возможное похолодание, продукты на сутки. Там вас поставят на довольствие – вопрос уже решённый. Машины будут стоять завтра в восемь утра у входа в центральный парк. Старшим на машинах будет товарищ Виленский. С машинами доедете до отряда, а там распределим вас.

На этом собрание закончилось, и ребята, договорившись, что собираются все на полчаса раньше, разошлись по домам – готовиться.

Уже в семь утра все собрались у входа в парк, одетые как в поход. Некоторые с рюкзаками, некоторые просто с узелками. Девочки все в косынках, у ребят на головах – кепки, только пара – тройка с обнажёнными головами. Возбуждённо и радостно переговаривались, делясь рассказами, кто как собирался, у кого как реагировали родители на эту «командировочку». Без пятнадцати восемь подкатили две машины – обычные полуторки, даже без тента.

– Миха, иди, узнай – наверное, за нами! – крикнула одна из девочек.

Не спеша, сохраняя чувство ответственности, Михаил подошёл к первой машине:

– Товарищ Виленский?

– Я тут, – отозвался с пассажирского сидения молоденький офицер. – Если все собрались, распределяйтесь по местам. В кузове есть лавки.

Водители вышли, откинули задние борта, и ребята набились в кузова машин. С лязгом захлопнулись борта, и машины покатили по дороге. Пока ехали по городу, девочки затянули песню, некоторые из ребят поддержали. Но к выезду из города песни стихли. Все занялись разглядыванием и обсуждением окрестностей. Большинство редко выезжали за город, за исключением поездки в пионерлагерь.

Вокруг простирались поля, покрытые, где пшеницей, где кустиками картошки, попадалась сахарная свёкла. На лугах паслись огромные стада коров. Время было не пахотное и не уборочное, поэтому техники на полях попадалось мало. И каждая единица вызывала у ребят споры, что это за модель. Через пару часов путешествия по новенькому и гладкому шоссе машины свернули на второстепенную дорогу – она тоже была явно недавно отремонтирована. И ещё через час полуторки вкатили на территорию отряда. У здания клуба машины остановились. Выйдя из кабины, Виленский быстро сбегал внутрь, после чего вышел уже в сопровождении мужчины лет под сорок с петлицами старшего политрука. Прозвучала команда: – Выгружаться. – Водители сразу вышли, откинули борта, ребята с гомоном и шутками спрыгнули с машин и встали в подобие шеренги, слегка неровной и не по росту. Старший политрук осмотрел прибывших и вдруг необычно зычным голосом заговорил, легко перекрывая шум отъезжающих машин:

– Поздравляю с прибытием! Сейчас вас разместят в читальном зале библиотеки отрядного клуба. До конца дня вас всех развезут по заставам. Фронты работ уже намечены. Количественно по списку вы распределены, осталось вас только развести. Бачок с кипячёной водой установлен в библиотеке. Туалет вы увидите по ходу движения к библиотеке по правой стороне. Без сопровождающих помещение клуба дальше уборной не покидать! У меня всё. За мной – шагом марш.

И, повернувшись на каблуках, зашагал к дверям клуба. Здание клуба с фасада было украшено колоннами и имело ослепительно белый цвет. Видимо, недавно побелили. Внутри ребят встретил вестибюль с полом, покрытым мрамором. Но это оказалось единственным местом, где был мрамор. Дальше шли крашеные дощатые полы. И коридоры, по уровень плеча закрытые дубовыми досками. Выше опять побелка. В читальном зале стояло полтора десятка столов с лампами, покрытыми зелёными абажурами. Был стол библиотекаря, возле которого высился картотечный шкаф, а чуть поодаль стоял стеллаж с журналами и газетами. Старший политрук так же твёрдо, но уже гораздо тише, сказал:

– Периодику можете читать. После приёма пищи мусор за собой не оставлять. За вами будут приходить и вызывать пофамильно. Дежурный по клубу, если что, находится у входа. – И вдруг, улыбнувшись, продолжил уже почти ласково: – Эх, молодость – молодость. Я в ваши годы тоже рвался за романтикой. Ну, ничего, превращать энтузиазм в полезную работу мы умеем. -Он, подмигнув, вышел, почти бесшумно прикрыв за собой огромную дверь.

Большинство тут же разделили столы между собой и приступили «к приёму пищи», быстро организуя небольшие «общаки». К стеллажу с журналами подошли лишь трое ребят.

Игорь Летягин, быстро окинув полки глазами, пропустил все газеты, включая отрядную многотиражку, которую сразу же захватил Данила Смоляков со словами: «Ну-ка, изучим текущий момент, посмотрим, чем живут наши хозяева». Сам он всегда активно выступал на собраниях, был политически подкован, благодаря хорошей памяти мог цитировать целые участки из газет, особенно с цитатами товарища Сталина. Несмотря на это, не занимал никаких постов в комсомоле, а был, так сказать, активным участником работы комитета. Уткнувшись в газету, достал бутерброд с колбасой и сыром и начал чтение, сильно смахивая со стороны на старорежимного барина, разглядывающего вечернюю газету за чашкой чая. Игорь даже не обратил внимания на Данила, в этот момент он увидел сразу два вожделенных номера «Техники Молодёжи», за май и уже даже за июнь. Хотя в областной библиотеке июньского номера точно не было. А майский он никак не мог застать свободным – его вечно кто-то уже читал. И, уже протянув руку сразу к обоим, он столкнулся ещё с одной рукой. Это был Свиридов Николай. Спортсмен, разрядник по бегу, вечно берущий призы на спартакиадах. Но по математике и прочим точным наукам его постоянно подтягивали разные отличники, в данный момент его «наставником» как раз был Игорь.

– Игорёк, не жадничай, дай июньский, а то у меня его ещё нет.

– А ты что, выписываешь? – Игорь был удивлён. Он весь май ходил домой к Николаю, помогая ему с алгеброй и геометрией, и ни разу не видел номера «ТМ» у него. – Что-то я их не видел у тебя.

– Так они у папы в шкафу лежат. Он запрещает их «таскать». Разрешает читать строго у него в кабинете. – Отец Николая не был профессором или деятелем науки. Он работал мастером на заводе и был на хорошем счету у начальства. Многие инженеры в КБ завода не гнушались прийти к нему за советом, и не только на работе, иногда и дома у него разворачивались «дебаты рационализаторов», как он их сам называл. Мать Николая, чертёжница в КБ завода, тоже была на хорошем счету. Все важные чертежи старались поручать ей. Может, именно поэтому руководство завода решило простимулировать эту семью, выделив им квартиру с «лишней» комнатой, которую старший Свиридов тут же оборудовал под кабинет, где, бывало, и мать засиживалась за чертежами. А Николай там читал газеты и журналы отца. Сам он себе поставил цель – стать инженером и именно поэтому старательно вытягивал «на высший уровень» точные науки, в том числе и с помощью одноклассников. Комитет комсомола, заинтересованный в том, чтобы у них были не отдельно отличники и спортсмены, а, так сказать, полноценные личности, активно ему в этом способствовал.

–Везёт же. Ладно, бери июньский, только, чур, если уедем до того, как успеем поменяться, расскажешь, что там есть.

Сам Игорь был из неполной семьи. Отец умер рано – он был весь изранен в гражданскую – заболел и умер ещё в тридцатом, когда сестре Игоря было всего два года. Жили очень бедно в комнате общежития работников железной дороги. Помогая матери, Игорь рано по утрам бегал на расположенный рядом рынок и подрабатывал грузчиком у колхозников, приезжающих на рынок. Так же он за скромную плату паял, лудил посуду всем жильцам общаги и не только.

Уселись рядом. Николай достал из рюкзака пирожки, и, чисто на автомате, протянул один Игорю. Тот, сказав «спасибо», взял пирожок и начал, жуя его, читать журнал.

Понимая, что времени может быть мало, Игорь, привыкший ради экономии читать журналы в библиотеке, а не дома, быстро пролистал журнал, наметив статьи для «первой очереди», а что-то на потом.

В первую очередь, как человек, интересующийся техникой, он отметил статью про станки с фотоэлементом, позволяющие делать детали по чертежам на автомате, повторяя «в металле» все линии чертежа. Так же в первую очередь попали статьи про стеклодувные автоматы. Во вторую очередь – статьи, посвящённые пулемёту «максим» и его устройству. (Кстати, тогда говорили «максИм», а не «мАксим», как сейчас). Потом расположилась статья про идущую в Европе войну – фоторепортаж с «линии Зигфрида» у немцев и статья о первом морском бое во вторую империалистическую войну. Напоследок он отложил статью про войну с панской Польшей 1920 года. Хоть тема была интересная, но в этом году был двадцатилетний юбилей этих событий, и он волей – неволей освежил в памяти все, что с ней связано.