Гром трещал ещё далеко, поэтому Марк решил, что успеет. Кинулся в узкий проулок, слишком тёмный после изнурительного солнца. Несколько шагов – и вот проспект, закатанный в серый бетон, от которого жар, как от гриля. Здесь солнце ещё ярче, но здесь же автоматы с водой. Вытянул из нагрудного кармана кредитку, сунул в узкую прорезь холодильника. Механизм загудел, по корпусу побежали волны вибрации. Марк считал капли пота, они срывались с подбородка и беззвучно падали на бетон.

Через семь капель автомат всхрапнул и выплюнул пластиковую бутылку. Марк растопырил пальцы, собираясь схватить, но в этот момент на плечо ему опустилась тяжёлая пятерня.

– Не слышал предупреждения? – Ожгло ухо хриплым дыханием.

Марк медленно повернулся. Несмотря на жару, по коже рассыпались мурашки.

Перед ним стоял полицейский. Здоровенный детина в светоотражающей форме и чёрных очках на пол-лица. Чуть поодаль прохаживался ещё один, он то и дело поглядывал на оставленную на другой стороне улицы машину, в которой можно спрятаться от чёртова небесного фонарика и врубить кондишку.

– А? – только и смог выдавить Марк. Не то что бы слишком боялся копов, но неожиданность их появления заставила начисто забыть человеческую речь.

– Гуляешь, говорю, долго, – повторил полицейский и поправил кобуру. – Предупреждение слышал?

Марк замотал головой. Мысли бились в мозгу испуганными птахами, он пытался понять, о чём твердит коп.

– Гроза идёт. – Полицейский покосился на небо. Тучи пока не появились, но в этот момент снова грянул гром, теперь мощнее, басовитей. – Говорят, в это раз какая-то особо-кислотная.

– Понял, – выдохнул Марк и собрался вновь юркнуть в проулок.

– Эй, – окликнул его тот же голос, – воду не забудь.

Марк схватил бутылку и помчался домой. Следовало поторопиться, грозы налетают быстро, а среди них попадаются такие, что не дай бог оказаться на улице. Он помнил, во что превратилась кожа соседского паренька после одного из таких дождей. Родители спустили на его спасение все кредиты, но несчастный всё равно умер. В страшных мучениях – Марк слышал, как тот кричал сутки напролёт.

Солнце словно задёрнули тёмной шторой – столь стремительно налетели грязно-жёлтые тучи. Но Марк уже распахнул дверь квартиры.

Он смотрел на дождь из окна. Продолжал громыхать гром, вспышки молний отражались в стёклах дома напротив. Это первый в этом году кислотный дождь, хотя только начало июня, поэтому, наверняка, не последний. То, что льющиеся с неба потоки именно кислотные, Марк понял сразу: с рекламного плаката на пересечении дворов исчезли все надписи. Плакат повесили ещё зимой, так что продержался довольно долго.

А потом он увидел ворону. Птица летела вдоль улицы, отчаянно молотя крыльями, маховые перья облезли и походили на пальцы костлявой старухи. Похоже, ворона торопилась под навес православного храма, разглыбившегося на пересечении улиц, – многочисленные пустоты его архитектуры стали прибежищем для множества пернатых. Не дотянула какой-то дюжины метров. Вздрогнула, раскрыла клюв и закувыркалась вниз. С такого расстояния звук не мог достичь ушей, но Марк убедил себя, что расслышал мокрый шмяк, от которого сердце заухало филином.

Марк не помнил растущие во дворах деревья, те погибли задолго до его рождения. Дед рассказывал, что ещё мальчишкой застал целые цветущие скверы, как в оранжереях. Но Марк не верил, как такое может быть, чтобы растения жили под открытым небом?

Со школьных уроков он знал: когда-то Земля была заселена почти полностью. Было много стран, даже какие-то совсем экзотичные, на юге. Теперь страна одна – островки пригодной для жизни территории, объединённые одними языком и правительством. И одним Центральным ядром – суперкомпьютером, который вычисляет, как эффективнее выживать. ЦЯ упрятано в подвалы Женевы, там же – в Женеве, а не в подвалах – протирают зады правители во главе с Председателем.

– Прекращай в окно пялиться, пойдём кушать! – позвала мама.

Марк втянул ноздрями кисловатый запах дождя, тот пробивался даже через плотный стеклопакет, и вышел из комнаты.

– Я что-то пропустил? – Он указал на заставленный многообразной снедью стол. Отец и сестрёнка Линда уже заняли места на стульях.

Мама заметно смутилась, даже покраснела.

– Ну как же, – сказала она, – последние выходные перед…

Она не договорила. Но Марк понял. Действительно, вторая суббота июня – экзамен. Каждый гражданин старше восемнадцати должен его пройти. Точнее, всё решено заранее, человеку просто сообщают результат. Достаточен ли твой «коэффициент полезности» перед обществом. Вшитый ещё при рождении чип записывает каждое твоё действие, после чего отправляет в ЦЯ. Марк не помнил, сколько баллов гарантирует ещё один благополучный год, да это и не имеет значения, потому что прошлогодняя информация могла устареть, а новая планка появится только после оглашения результатов нынешнего. Главное, не попасть в последние десять процентов. Именно столько совершеннолетних отправляется в «утиль». Мало кто знает, что это означает, только «списанных» больше никто не видел.

Поток воздуха из кондиционера смешал запахи блюд в один пряно-копчёный. Марк сглотнул слюну, плюхнулся на стул.

– Скоро и тебе, Линда, предстоит экзамен, – подал голос отец. Глаза за стёклами очков странно поблёскивали.

– Угу, – кивнула та, метясь вилкой в золотистую куриную ножку. – Два года осталось…

Линде семнадцать, неделю назад окончила школу и теперь ждёт назначения на работу. Пока может и не думать об утилизации. А вот Марку почти двадцать, и это будет второй для него экзамен. Прошлый помнит смутно: ряд компьютеров, проверка сетчатки, потом – узкий коридор, из которого вываливаешься на задний двор, ничего не понимающий, и только лупаешь глазами на таких же счастливчиков.

– Как узнать, сдал-не сдал? – спросил он первого попавшегося мужчину лет сорока.

Тот усмехнулся:

– Раз ты здесь, то сдал. Иначе б не вышел.

Поразмышлять на эту тему Марк не успел, его вытянули из толпы едва знакомые люди, потащили в ближайший кабак. Напился он тогда как следует.

Выдохнул, отбрасывая воспоминания, принялся за еду.

Неделя прошла как обычно, хотя многие из коллег – Марк трудился на линии упаковки, запаивал в полиэтилен наборы разовой посуды – шпарили в поте лица, надеясь в эти последние дни поднять коэффициент полезности. Придурки, подумал он, весь год бьют баклуши, а теперь вкалывают, как проклятые. Раньше надо было думать. Впрочем, сам он тоже не слишком-то старался, как-то не принято в его возрасте думать о плохом. Это уже ближе к пенсии народ начинает мандражировать – силёнки-то уже не те. Хотя много ли тех, кто дотянет до пенсии? Учитывая тот факт, что возраст выхода на пенсию один в один совпадает со средней продолжительностью жизни. Центральное ядро железяка умная, соки выжимает – мама не горюй, вот и вкалывают бывшие сапиенсы до самого деревянного макинтоша.

На главную городскую площадь понавезли автоматы, торговля шла бойко. Люди старались отвлечься от гнетущих мыслей, поэтому пускались во все тяжкие, но в рамках закона, всё-таки испортить показатели в последний день – верх безумия.

Стоянка была забита машинами, между которыми, как щуки среди карасей, вяло прокатывались броневики службы утилизации. Их серые коробки с узкими глазками-бойницами заставляли шарахаться зазевавшихся прохожих и притягивали взгляды тех, кто уже занял место в очереди на экзамен.

Марк попытался представить ситуацию, когда вся эта масса людей, а на площади собралось тысяч пять, вдруг взбунтуется и откажется входить в здание Проверки. Он зажмурил глаза. Воображение тут же нарисовало вспышки выстрелов, вопли раненых. Наверное, кто-то успеет вырваться, кому-то удастся даже перевернуть, а то и поджечь броневик-другой. Только смысл? К тебе придут домой. К каждому придут домой. Наверное, если представить масштабный бунт, революцию, то система может не пойти на тотальное истребление людей и всё-таки поменяет закон, а то и вообще отменит экзамен. Вот только многие ли готовы пожертвовать собой ради необязательной победы? Марк решил, что он не готов.

Родители отправились на экзамен ранним утром, Марк тогда ещё спал. Его попытались будить, но он огрызнулся и пригрозил вообще не пойти. От него отстали. Явился на площадь ближе к обеду, в самое пекло. Зато предков и след простыл.

Заняв место, он без особого интереса пробежал глазами палитру шмоток – народ на экзамен наряжается, как на свадьбу, тащат их гардеробов всё самое яркое и безвкусное.

Перед ним стояла девица с фиолетовыми волосами и глазами навыкате. Похожа на куклу-утопленницу. Марк подумал, что лучше разглядывать эту попугаистую особу, чем коситься на броневики.

Спустя какое-то время та заметила его взгляд.

– Чё, готов пойти на котлеты? – спросила она и показала ряд крупных белых зубов. Солнце выбивало искры из переливчатых стразов, солнечные зайчики от них то и дело попадали Марку в глаза.

Он сделал неопределённый жест.

– Может, пронесёт. – Пытался выглядеть развязно, но не был уверен, что выходит правдоподобно.

– Ага. Два раза! – хохотнула та, – Думаешь, получится до пенсии держать бога за яйца? Ладно, расслабься. Все там будем. Если только и думать о том, что на выходе поджидает палач в капюшоне и с топором, долго не протянешь – склеишь ласты от инфаркта. Верно говорю?

Марк неуверенно кивнул:

– Похоже на то.

А ведь это характерная людская черта, подумалось вдруг, – начисто игнорировать повседневную опасность. Видимо, мозг устаёт быть всё время начеку и подсовывает хозяину задачи попроще и понасущней.

Сколь бы медленно ни двигалась очередь, настал черёд Марка переступить порог просторной аудитории с табличкой «Экзамен». Он подошёл к свободному компу, подождал, пока сканер идентифицирует сетчатку.

«Марк Ф. Подрабинек», – высветилось на экране. – «Экзамен пройден. Выход через коридор №3».

Марк поискал глазами и тут же увидел нужную цифру.

Дверь отъехала, едва он оказался в полуметре. Узкий коридор вывел в мрачный зал, освещённый красноватыми светильниками-шарами. Удивиться Марк не успел, потому что из полумрака тут же соткался невзрачный субъект в сером костюме. Он указал на ещё одну дверь, на этот раз без всяких табличек:

– Пройдёмте.

Марк повиновался.

– Присаживайтесь, – сказал серый, когда они очутились в крохотном кабинете без окон. – Меня зовут инспектор Кротов.

– Марк, – прошелестел Марк пересохшими губами. Похоже, он вляпался в неприятности.

Кабинет выглядел скверно, от стен исходил запах курева и стойкого перегара. В подвесном потолке зияли квадратные дыры, а сами отвалившиеся плитки сиротливо ютились между полкой для бумаг и громоздким сейфом, покрытым похожими на лишайники пятнами ржавчины.

– Сразу к делу, – строго сказал Кротов. – Экзамен вы провалили. Ваш коэффициент полезности ниже установленной минимальной планки.

– Но как же, – вскричал ошарашенный Марк, – компьютер написал «экзамен пройден»!

– Пройден, в смысле окончен. Реальный результат не сообщается во избежание. Теперь уже секрета нет, у вас пятьсот сорок девять баллов.

Послышалось тонкое жужжание, а через секунду упитанная муха спикировала Марку на рукав. И тут же начала потирать лапки, поблёскивая золотисто-зелёной спинкой.

– Итак, вы, гражданин Подрабинек, списаны в утиль. Но всё не так плохо. Дело в том, что до заветной черты вам не хватило всего одного балла. Подобная ситуация оценивается Ядром как пограничная, и решение судьбы гражданина предоставляется инспектору.

Муха сделал пару ленивых шажков по ламинированной столешнице, растопырила крылышки и улетела.

Марк смотрел на красную папку, по которой выстукивали пальцы собеседника, и пытался понять, как быть дальше. Ему подумалось, что если Кротов поднимется из-за стола и вытянет из ящика мясницкий нож, Марк будет так же смотреть перед собой, ожидая, когда ему выпустят кишки. И даже после этого останется сидеть, пока не потеряет сознание от потери крови.

Кротов приподнялся, потянул ручку ящика. Марк почувствовал, как сжалось сердце. Но вместо тесака инспектор выудил чистый лист бумаги.

– Пишите, – приказал он и указал на стакан с десятком гелевых ручек. – Я, такой-то, согласен на зачисление меня в штат комитета по утилизации.

Марк выпучил глаза.

А на следующий день уже сидел в учебном классе с десятком таких же напуганных курсантов. Восемь парней и три девушки, все в одинаковой серой форме, которую выдали ещё с вечера.

После ознакомительных занятий группу направили в медкабинет. Полная диагностика, анализы. Очкастая врачиха размахивала подозрительного вида инструментами, отчего походила на обезумевшего садиста. Под занавес процедуры, которая длилась чуть дольше вечности, за ухо Марку вживили чип.

– Зачем? – запротестовал он, – у меня есть такой.

– Не такой! – отрезала врачиха, стёкла очков недобро сверкнули. – Теперь ты под полным контролем. Будешь ерепениться – один импульс и вот уже намазываешь на хлеб собственное дерьмо.

– В смысле? – не понял Марк.

– Дурачком станешь. Так понятнее?

Ещё через две недели он получил удостоверение младшего сотрудника и миниатюрный шокер, мощности которого хватило бы свалить стадо слонов.

* * *

Родителей Марк больше не видел. Им сообщили, что сын переведён на секретную службу. На самом же деле его отправили в другой город за две тысячи километров. Любая связь, кроме служебной, попала под запрет.

Первые полгода числился стажёром. Когда «клиент» оказывался не слишком вменяемым, подтирал с пола и стен кровь, после чего отправлялся за пивом для напарников – снимать стресс алкоголем в этой конторе не возбранялось.

А через шесть месяцев уже и сам бил морды, вырубал шокером. Даже броневиком удалось поуправлять, когда водитель накачивался сверх меры.

В тот июньский день Марк заслужил выходной. Радости не было предела, последние смены выдались – врагу не пожелаешь.

Накупил выпивки, истратил все припасённые талоны на закуску и курево, после чего откинулся в узком кресле и стал ждать вечера. Сегодня стукнул год, как стал утилизатором. Он планировал устроить небольшой сабантуй и по этому поводу пригласил парочку новых приятелей.

Обычно он не шибко сходился с людьми. Но эти двое выглядели вполне дружелюбными. Похоже, они, как и Марк, не по своей воли стали утилизаторами.

На самом деле основная работа утилизаторов сводилась к тому, чтобы наводить безотчётный ужас на обывателей, потому что полиция с этой ролью справлялась куда хуже. Да, бывали моменты, когда особо неэффективных индивидуумов приходилось забирать и досрочно списывать в утиль, но самые жаркие денёчки – это время экзамена. Вот тогда-то приходилось трудиться в поте лица. Потому что не все готовы принять приговор Ядра. А кто-то и вовсе, заранее догадываясь о результате, ударяется в бега. Таких приходится вылавливать, благо чипированы все с младенчества, и отправлять в утиль. Каким образом система разбирается со списанными, Марк не знал. Пару раз он заикнулся вопросом на эту тему, но ему ясно дали понять – лучше держать язык за зубами.

Ровно в три часа дня раздался звонок.

– Инспектор Подрабинек, – динамик зашелестел столь официальным тоном, что Марк не сразу угадал голос старшего инспектора Санчеса, замначальника отдела, в котором числился Марк. – Срочно явитесь в рабочий кабинет.

Губы шевельнулись послать Санчеса куда подальше, но Марк заставил себя заткнуться.

– Слушаюсь, – пробурчал он и кинулся к шкафу.

В кабинете шефа, на обитой дерматином кушетке сидел незнакомый тип средних лет. Судя по тому, что расположился по-свойски, а пальцы сжимают мундштук дымящейся сигареты, Марк понял, незнакомец важная шишка. Впрочем, инспектор Санчес не счёл нужным представить гостя. Марку даже не предложили присесть, он так и остался топтаться у входа и вдыхать аромат дорогого табака, к которому помешивались нотки добротного парфюма.

– Ты знаешь, – сказал шеф, – вчера был день экзамена.

Марк сдвинул брови:

– Ну да, я же сам обеспечивал безопасность…

– Так вот, – перебил Санчес, – у тебя новое задание. Секретность максимальная. Сегодня же, после инструктажа, отправишься в Женеву.

Марк присвистнул. Бывать в столице ему не доводилось.

– Твоя цель, – продолжал Санчес, – Председатель Кевин Лю.

У Марка отвисла челюсть. Лю – руководитель государства, самый главный в стране, главнее него только Центральное ядро. Срань господня, подумал он, «задание» чертовски смахивает на подставу. «Или на проверку», – прозвучало в голове.

Инструктировали Марка уже в дороге. Громадный лайнер без труда рассекал встречные потоки воздуха, мощные двигатели передавали салону ощутимую вибрацию.

Они расположились в кабинке вип-салона, здесь было четыре шикарных кресла, мини-кинотеатр и стеклянный бар, до отказа забитый выпивкой. Марк занял место у иллюминатора, рядом пристроился блондинистый крепыш, который представился как Гарри Бэйкер. Выглядел этот Гарри крестьянином из британской глубинки – бледная кожа, уляпанная веснушками, по-детски приоткрытый рот и наметившиеся, несмотря на юный возраст, мешки под глазами. Напротив них сидел тот самый тип из кабинета шефа, только теперь он сменил дорогой пиджак на гавайскую рубаху, а вместо сигареты вертел в пальцах золотую зажигалку. Он, наконец, изволил представиться, назвавшись господином Ивановым.

– Можно просто командор, – добавил он с непонятным смешком.

Четвёртое кресло осталось пустым, если не считать легкомысленного рюкзачка, принадлежавшего господину Иванову. Судя по всему, тот решил не изобретать велосипед и явиться в столицу в образе придурковатого туриста.

– Нам выдадут оружие? – спросил Гарри Бэйкер, когда стюардесса, расставив чашки с дымящимся кофе, закрыла за собой дверь.

– У вас нет шокеров? – приподнял бровь господин Иванов.

– Я имел в виду настоящее оружие, Председатель всё-таки.

– Нет. Это штатная операция, ничего особенного.

– А не маловато людей? – не унимался Гарри. Он покосился на Марка.

Господин Иванов сдвинул брови.

– Ты сколько уже работаешь? – ответил он вопросом на вопрос.

Гарри хлопнул ресницами.

– Полтора года.

– И сколько вас в патруле?

– Трое, если считать с водителем.

– То есть, принимаете клиента, как правило, вдвоём, так? – командор двумя пальцами поднял чашку, сделал глоток.

– Э-э… Так, – согласился Гарри. Марк боковым зрением видел, как у того от умственного напряжения лоб пошёл складками.

– Хорошо, – сказал господин Иванов, то ли оценив качество напитка, то ли отдавая должное сообразительности подопечного. – Так почему же думаешь, что Председатель – такая цаца, которая нуждается в почётном полку?

Гарри надул и без того немалые щёки, потупился.

И командор изложил план операции, который в двух словах сводился к тому, что Марк с Гарри должны явиться в здание правительства (допуск уже санкционирован), подняться на третий этаж и предъявить Кевину Лю решение Центрального ядра. После чего спокойно отвести того в поджидающий у входа броневик и доставить в местный отдел службы утилизации.

Марк подумал, что всё слишком просто, чтобы пойти по плану. Он не представлял, насколько нострадамусной оказалась его догадка.

Летели довольно долго, успели поговорить и на отвлечённые темы. Командор хоть и выглядел дядькой суровым, на вопросы отвечал охотно, особенно те, что не касались предстоящего дела.

– Может ли Ядро ошибиться? – неожиданно даже для себя спросил Марк.

Гарри прыснул, покачал головой. С тем же успехом он мог покрутить у виска.

Командор призадумался, посмотрел на дно пустой чашки.

– Думаю, может, – наконец сказал он.

Гарри снова захлопал ресницами, точно телёнок перед волком.

– Все мы, – продолжал господин Иванов, – набор информации. Центральное ядро создано по нашему подобию. Конечно, оно рассудительней любого из двуногих, к тому же постоянно совершенствуется… Но всё-таки ошибки не исключены. Слишком сложна жизнь, слишком противоречива поступающая информация, а мы знаем, точность результата зависит от качества вводных.

– То есть, существует вероятность не просто небольшой ошибки, как, например, мой недобор баллов. Неверной может быть вся нынешняя система?

– Это ты загнул, – засмеялся командор, но как-то уж очень натужно. – В глобальном плане ни один человек, да что там – ни одно сообщество людей не предложило модель более совершенную, чем та, что имеем теперь. Вам, молодым, не понять, но в былые времена жили иначе. Я про те годы, когда начались катаклизмы. Война всех со всеми, паника. Законы перестали существовать как явление. Анархия. Хаос. А всё потому, что люди потеряли ориентиры. Землетрясения, кислотные дожди – это стало реальностью в доселе райском мире. Изменение климата, опустынивание земель. Теперь мы и десятой части не заселяем от того, что было каких-то сто лет назад. И тут Ядро предложило выход.

– Хорош выход, – проворчал Гарри. – Каждый год гробить десять процентов населения.

Командор пожал плечами:

– Ничего хорошего. На взгляд обывателя. Но подумайте, что было бы, появись Ядро на пару сотен лет раньше. Если б уже тогда каждое наше действие оценивалось по шкале эффективности, может, и не было такой задницы, как сейчас. Бесполезные члены общества не тянут соки из дряхлеющего тела цивилизации, впереди – развитие и процветание, а значит готовность к любым неприятностям, в том числе и самым масштабным. А издержки – без них никак. Лес, как говорится, рубят…

Марк не совсем понял метафору про лес, хотя бы потому что на его памяти живые деревья встречаются только в оранжереях и никто их не рубит. Но общий смысл уловил.

* * *

Женева встретила приятной прохладой – над столицей минимум раз в неделю распыляют реагенты, конденсирующие влагу, которая скапливается в плотные облака. Командор горячо распрощался с подопечными, крепко пожал обоим руки, а Марку ещё и подмигнул. После чего накинул на плечо рюкзак и отправился ловить такси.

Марк же с Гарри погрузились в поджидающий на стоянке аэропорта броневик местных утилизаторов и минут за двадцать домчали до здания правительства.

Сначала всё шло как по маслу. Броневик скрипнул тормозами в шаге от парадного входа. Марк и Гарри выбрались наружу и направились вверх по широченной мраморной лестнице. Наверху, возле массивной двери их встретили двое охранников, ряженых, как масленичное чучело, одни красные папахи чего стоят.

Марк сглотнул и предъявил карточку.

Один из охранников провёл по ней миниатюрным терминалом, молча кивнул и отошёл в сторону. Дверь почти закрылась за спинами прибывших, когда Марк уловил полное брезгливости восклицание:

– Утилизаторы!

Он усмехнулся. За год работы успел привыкнуть к ненависти. Как-то раз в него даже плюнули, да так смачно, что пачки салфеток не хватило оттереть зловонную слюну. Это была дряхлая старуха, за ней команда Марка приехала по просьбе полиции. Дело в том, что почтенная бабуля взяла за привычку выливать ночной горшок прямо на головы проходивших под её балконом стражей порядка. По-первости думали, случайность. Старушку журили, на том дело и заканчивалось. Но пятое по счёту прилюдное опорожнение ночной вазы оказалось последним. Напарник и командир Марка прочитал бабуле обвинительное заключение. Марк потянул к арестованной руки. И в тот момент старушка точно сошла с ума: её затрясло, как неверно установленную стиральную машину, она взвыла и что есть мочи харкнула Марку в лицо. Желтоватая слизь залепила глаза, набилась в нос и даже попала в рот, когда тот извергал запас проклятий.

У кабинета Председателя остановились. Рядом с дверью за угловым столом расположился секретарь, больше похожий на боксёра-тяжеловеса. Заметив прибывших, он изогнул бровь.

– Чем могу помочь? – спросил таким тоном, словно пригрозил навешать люлей.

Марк непроизвольно коснулся кармана с шокером.

– Полегче, дядя, – весело сказал Гарри. Похоже, ему начинала нравиться роль неприкасаемого чекиста. – Зови шефа.

Секретарь-боксёр привстал, очевидно, намереваясь вбить слова шутника обратно в глотку.

– Служба утилизации, – поспешил изречь Марк и протянул карту.

Громила замер, но садиться не спешил.

– По какому вопросу?

– Вопрос вне вашей компетенции.

Тот пару секунд помедлил, потом нехотя поднял трубку:

– Господин Лю, к вам посетители. Из утилизации.

Выслушав ответ, секретарь вяло кивнул на дверь.

– Будь паинькой, – покровительственно сказал Гарри и первым направился к инкрустированной золотом двери. Марк поспешил следом.

Председатель оказался точь-в-точь таким же, как выглядел по ящику. Долговязый шатен с пепельной бородкой и немного раскосыми глазами.

После короткого приветствия Марк сообщил причину прибытия.

Вопреки ожиданиям, Кевин Лю ни одним жестом не выказал испуга или хотя бы удивления.

– Могу я проверить по своему каналу? – проговорил он после короткой паузы.

Марк не возражал.

Пока Председатель щёлкал клавишами компа, Гарри разглядывал картину с древним пейзажем, на фоне которого развалилась пышнотелая девица. Из одежды на толстухе был только перстень с красным камнем на безымянном пальце.

– Итак, всё верно, – подал голос хозяин кабинета. – Ну что ж, ведите.

– Можете прихватить вещи, – разрешил Марк и незаметно выдохнул. Он и не думал, что выйдет столь гладко.

– Зачем? У меня всё с собой.

Они без проблем миновали озадаченного секретаря, забрались в лифт.

И вот тут всё пошло наперекосяк.

Лифт неторопливо полз вниз. Красная цифра, указывающая этаж, с тройки сменилась на двойку, затем пришёл черёд единицы.

Марк приготовился выходить, но кабина продолжила движение. Распюснутым бубликом промелькнул ноль, затем его место занял единичка с минусом. Лифт остановился, но двери разъезжаться не спешили.

Марк посмотрел на Гарри, Гарри – на Марка. Потом оба – на арестанта.

Тот развёл руками:

– Здесь нет связи, даже Ядро бессильно.

– Что это значит? – насупился Марк. Пальцы коснулись рукояти шокера.

Лицо арестанта оставалось невозмутимым.

– Клиент обещает хорошо себя вести. Если отпустим, – усмехнулся Гарри. Он продолжал шутить, но дрожь в голосе выдавала с потрохами истинное состояние.

– Почти так, – согласился Председатель. – Однако же все понимаем, что сделай вы это, сегодня же отправитесь на удобрение.

Лифт мерно гудел, в воздухе витал едва уловимый запах гари.

Марк, ошарашенный случившимся, решил позволить арестованному выговориться, а уже исходя из услышанного, принимать решение.

– Логично, что я не горю желанием быть утилизированным, – заговорил Кевин Лю. – Я знаю, данный приговор не всегда означает смерть, но от этого не легче. Когда-то пост главы государства казался мне индульгенцией от карающей длани Ядра. Но задолго до сегодняшнего дня понял, что это не так – ни одна должность не позволяет стать выше системы. Как видите, будто в воду глядел.

Марк молчал. Гарри украдкой почёсывал затылок.

– Моё предложение такое, – продолжал Кевин Лю, и бородка его поблёскивала в свете софитов. – Здесь недалеко, в ангаре, у меня имеется самолёт. Не лайнер, конечно, но запас хода серьёзный. Еда, вода, медикаменты – полностью укомплектован. И переделан под ручной режим. Поэтому Ядро не сможет перехватить управление ни при каких обстоятельствах.

– И куда полетим? – осведомился Гарри. Он продолжал корчить шута.

Председатель сделал вид, что не заметил сарказма:

– На юг. Знаю, там условия, непригодные для жизни и всё такое. Но есть некие острова, где жить можно. Более того, вроде бы там есть люди. Конечно, Ядро засекретило информацию даже от меня, но тот, кто ищет, всегда найдёт. И я кое-что накопал.

Марк намеревался было оборвать пустую болтовню, но вдруг призадумался. Что его ждёт, если доставит сверженного Председателя в отдел? Премия, холодное «благодарим за службу», а потом всё по-старому, ежеминутное ожидание того, что придут и за тобой, а то и просто отключат дистанционно. Или проще – пулю в затылок, как нежелательному свидетелю.

Но с другой стороны, это же дезертирство. Более того – предательство. Это значит, никаких смягчающих обстоятельств и единственный возможный приговор.

Ну почему я должен делать этот выбор, размышлял он, и приходилось на рвущихся жилах держать себя в руках. В этот момент он люто завидовал сестрёнке Линде, которая пока и не задумывается об ответственности за каждый свой шаг.

– Что скажешь? – пробурчал Марк, обращаясь к Гарри. Для себя он уже всё решил. И, стараясь не привлекать внимания, вынул из кармана шокер.

– Эй, парень, ты что, серьёзно? – рассмеялся Гарри, разглядев выражение лица напарника. – Ну нет, меня в это дело не впутывай. Да нас же ещё на взлёте собьют.

– Не собьют, – успокоил Председатель. – Здесь всего один дивизион ракетчиков, защищаться-то не от кого. Да и тех буквально вчера я отправил на учения за триста километров. Военных самолётов, из тех, что на ходу, тоже не осталось. Ядро с каждым годом ужимает военные расходы, особенно с тех пор, как на планете осталась всего одна страна. Поэтому прорвёмся. Искать нас тоже вряд ли станут – слишком дорого.

Сколь бы крепкой выдержкой ни обладал арестант, в голосе его явно слышалось нетерпение. Но он тут же взял себя в руки, принял отстранённый вид.

Марк положил палец на кнопку спуска. Если напарник даст заднюю, придётся нейтрализовать.

Кевин Лю разглядывал ногти.

– Ладно, ваша взяла, – сдался Гарри. – Но если меня возьмут за филейную часть, я сдам тебя с потрохами! – Он пристально посмотрел на Марка.

– Не возражаю, – отозвался тот и вернул шокер в карман.

Двери лифта разъехались, и троица вывалилась в тёмный коридор, подсвеченный только небольшим авариным фонарём. Несмотря на шум вентиляторов, от стен ощутимо тянуло плесенью. Кевин Лю торопливо шагал впереди, Марк с Гарри едва за ним поспевали.

Через пять минут оказались в просторном ангаре. У стен высились стеллажи с картонными коробками, две оранжевые цистерны с надписью «Огнеопасно» по борту и несколько железных бочек. В одном из углов притаилась пара оранжевых погрузчиков.

Но центральным экспонатом был, несомненно, самолёт – типичный представитель ближней авиации, рассчитанный на дюжину пассажиров. Снежно-белый, словно выточен изо льда. Никаких опознавательных знаков, даже названия модели.

– Чтоб я сдох! – выдохнул Гарри. И застыл, как вкопанный, раззявив рот.

– Какая у него дальность? – недоверчиво спросил Марк.

– Я же сказал, он переделан, – отозвался Кевин Лю. – К тому же нас всего трое, а это заметное снижение нагрузки.

Уже перед самым трапом Гарри остановился.

– Чёрт знает, – сказал он. – Если честно, я не слишком доверяю нашему клиенту.

12 3 4 След.

Утилизатор. фантастические рассказы

Утилизатор

С этой книгой читают