Под игом чудовищ. Книга 2

Под игом чудовищ

2.Полковник

Они гнали его, растянувшись широкой цепью, плотной настолько, что не было никакой возможности спрятаться, или отсидеться в рощах и дубравах, что встречались на пути. А когда рассвело, надежда на то, что можно будет где-нибудь затаиться, переждать, или сбить преследователей со следа, и вовсе растаяла – подобно капелькам росы под лучами жаркого летнего солнца.

Но он всё равно пытался если не убежать, то – оттянуть насколько возможно момент, когда его настигнут. Или перекроют все возможные пути бегства. Бежал расчётливо: не самым полным ходом, то есть – не так, чтоб быстро обессилить, и рухнуть на землю выдохшимся полутрупом, хотя тело сейчас и требовало именно этого…

Знал он лишь одно: на юг, к дому, ему бежать ни в коем случае нельзя: там соратники. Друзья. Братья по оружию. Да и просто – люди.

Потому что те, кто преследовали его, неумолимо, внюхиваясь в оставленные сапогами на поверхности земли следы, когда он скрывался из глаз, или уставившись на него, когда он оказывался в пределах прямой видимости – не люди.

Они – монстры. Чудовищное порождение машин чёрного Властелина.

И пока что ему удаётся ускользать от них, избегая ловушек и встречных многочисленных отрядов только потому, что его ноги – тренированней, крепче, да и просто – длинней, чем у них! И в могучих лёгких помещается больше воздуха. И сердце куда сильней и выносливей. А ещё – навыки профессионального охотника позволяют ему прибегать к многочисленным уловкам, которые используют дикие звери…

Но вот врагу, похоже, надоело играться в кошки-мышки: там, впереди, стоит длинная и плотная цепь поджидающих его тварей. Да и вообще: он, похоже, оказался в кольце. В ловушке. Мышеловке, которая сейчас захлопнется, стоит только тем преследователям, что находятся сейчас на расстоянии меньше двухсот шагов от него сзади, сомкнуться с дугой, по которой расставлены встречающие!..

Нельзя допустить, чтоб его взяли живым.

Потому что тогда секреты их миссии, их похода, враг у него просто… Выпытает!

С сердитым рёвом он развернулся, и из последних сил припустил туда, откуда только что бежал!

Враги, похоже, не ждали такого финта! Вон: хоть их возмущённого верещания и не слышно, зато уж оскалы на страшных рожах – те ещё! Одни зубки чего стоят!

Прорваться сквозь не успевшие сомкнуться достаточно плотно ряды удалось с помощью меча и кинжала – уже не до лука, который на бегу не больно-то используешь! Он, почти не глядя, и не особенно разбираясь, просто рубил налево и направо, стараясь только уворачиваться от сетей и лап с цепкими когтями, и про себя злорадно думая, что чёртовы монстры не могут ответить ему тем же: ведь им приказано взять его живым! А как это сделать, не нанося смертельных ударов, никто из них явно не представляет! Так нате же вам – он никакими ограничениями не связан! Как и особой любовью к извечным врагам людей, творениям злобного колдовства, не пылает!

Но вот он и снова относительно цел – пара десятков царапин от когтей и разодранные штаны не в счёт! – и свободен: куча на земле, примерно из десятка всё ещё копошащихся тел, осталась за спиной, а он опять скрылся в очередной роще! Пробежать её он поспешил ещё быстрее, чем мчался только что: может, теперь удастся оторваться?! Ведь он дал друзьям достаточно, и даже больше, чем достаточно форы: его гоняли по проклятой земле чёрного Властелина более четырёх часов! И если не поймали – так только благодаря, вот именно – его навыкам охотника, и отлично тренированному телу!

Но, похоже, игры в догонялки закончились. Он приостановился, чтоб утереть заливающий глаза пот. Подумал, что теперь его, человеческий, запах уж наверняка сильней, чем тот, что маскировал его в какой-то степени во время всего похода. Э-э, уже неважно!

Враг ловит его теперь не по запаху, а по виду!

Впереди маячило нечто странное. А, точно: ряд телег. С огромными клетками-вольерами. И что-то в них такое непонятно большое и злобно шипящее шевелится, словно с нетерпением принюхиваясь… И помаргивая огромными даже отсюда блестящими глазищами. И клацая здоровенными – не зубками, а уже зубищами. Серые стремительные тела, могучие мышцы которых играют на солнце, пучась буграми под серо-зелёной кожей…

Проклятье!

Не иначе, приказ взять его живьём отменён. И теперь враг просто хочет убить его, чтоб не дать, вот именно – спрятаться или скрыться.

Не бывать же такому!

Ну, или он постарается, по крайней мере, продать свою жизнь подороже!

Он бросился направо: там вблизи имелась очень даже перспективная роща дубов: можно будет в крайнем случае прижаться спиной! Потому что нет больше с ним надёжных и умелых товарищей, готовых прикрыть его тылы.

Вот, прижавшись к самому толстому дереву, он и пытался отдышаться хоть немного, снова утирая пот и отирая руки о нижнюю рубаху, чтоб можно было надёжно удерживать лук и тетиву, пока в напряжённой тишине к нему неслись с трёх сторон прирождённые машины-убийцы. Впрочем, ждать пришлось недолго: не более минуты ушло у шустрых двуногих тварей на то, чтоб преодолеть полмили от телег до него – ещё по дороге сюда он слышал, как за спиной щёлкали дверцы открываемых клеток, когда тварей выпускали. Не слышал он только науськивающих команд – но это понятно: те, кто управляют тварями, в словах для этого не нуждаются!

Первую, самую большую и шуструю гадину, уже вожделённо нацелившую пасть ему на шею, и даже истекавшую по этому поводу слюной, он поразил прямо в центр груди. Потому что попасть в голову, половину которой занимала зубастая пасть, было трудно: она казалась гротескно маленькой по сравнению с мощным мускулистым торсом, и всё время дёргалась в такт огромным скачкам, которыми приближалась к нему смертоносная скотина, в холке достигавшая, наверное, пяти футов.

Не гигант, конечно… Но и всё-таки не десять футов, при длине в тридцать, о которых упоминал капитан. Юнец, стало быть, чёртова динозавра.

Бронебойный наконечник своё дело сделал, и стрела из его мощного лука прошила толстую грудину почти насквозь, наружу из спины даже вышел окровавленный кончик наконечника, а из передней части остался торчать лишь самый краешек оперения!

Хищная тварь отлетела даже назад, словно отброшенная невидимой рукой! Похоже, отчаяние и злость придали его руке, натянувшей тетиву, особую силу!

Отлично! Кожа ящера, стало быть, ещё не настолько толстая, и не превратилась в непробиваемую броню! Значит, эти твари ничем не отличаются от остальных таких же!

Он стрелял, пока не кончились последние стрелы в колчане, оставшиеся после попыток поубивать «обычных» преследователей: девять стрел – девять убитых тварей!

Но вот на него налетели и остальные, числом не меньше дюжины. И пришлось отбиваться уже мечом и кинжалом.

К сожалению, это оружие не могло сравниться в эффективности и быстроте действия с когтями и зубами накинувшихся на него со злобным остервенением, верещащих до нелепости тонкими голосами, монстров. И вот он уже и сам орёт во всю глотку, поражённый ужасной болью: руку с мечом до локтя просто отгрызли, одна из тварей побольше тяжким грузом повисла на его правой ноге, стаскивая наземь, а третья, самая шустрая, прыгнула прямиком на грудь, вонзив в неё и живот огромные мощные когти задних лап! А руку с кинжалом схватила, и треплет, словно собака, ещё одна! В бока вгрызаются ещё две…

Шустрая тварь на груди первой добралась до его горла.

Последнее, что он успел подумать – так это о том, что как хорошо, что живым-то его теперь уж точно не…

Первое отделение первого взвода закончило первым. (Кто бы сомневался!)

Сигнал, поданный условленным криком гиено-рыси, донёсся до лорда Бориса примерно в шесть утра. Он чуть заметно кивнул самому себе: он так и думал, что ветеран и матёрый профи, старший сержант Борде, организует работу грамотно, и проследит, чтоб всё было сделано, как положено. Да и сам поможет, если что.

И вот люди Борде и правда – сделали всё как надо, раньше всех.

Впрочем, условные сигналы от остальных восьми отделений не замедлили подтвердить готовность: от первого их отделили буквально считанные минуты. Значит, молодцы и новоявленный старший сержант Остерманн, и третий взводный – сержант Пауэрс: работали и их бойцы в поте лица!

Единственное, что напрягало лейтенанта Бориса, командира созданной по личному приказу его Величества спецроты диверсантов, так это то, что противника может насторожить столь близкая, и странная в такое время, активность животных. Как можно подумать по их крикам, буквально толпами вдруг обступивших пограничные редуты: тут тебе и гиено-рыси, и свистящие ласки, и филины-убийцы, и медведи…

Правда, так произойдёт только если на вахте сейчас, в тягомуторные предрассветные, характерные самыми лютыми морозами и пронизывающими буквально до костей ветрами, часы, имеется кто-то реально мыслящий: например, один из менталистов. А вот если эту, никем даже из людей нелюбимую, томительную и нудную, вахту несут только вполне обычные, «стандартные», твари, типа ящеро-людей, или «доработанных» бабуинов, опасаться нечего: чтоб сообразить, что крики животных, не часто звучащие вокруг редутов, расположенных на голой равнине перешейка, да ещё перед рассветом, да ещё зимой, могут означать опасность, нужно обладать воображением. И мозгом. И опытом.

Собственно, такого опыта у бойцов лорда Хлодгара, сейчас защищающих его приграничные восемьдесят девять сделанных из могучих и почерневших от времени брёвен, редутов-крепостей, быть и не может. Поскольку никогда раньше на них ночью, да ещё в самый разгар январских морозов, никто не нападал.

На этом и строился расчет лорда Говарда, и Штаба: противник должен оказаться застигнутым врасплох!

Потому что элемент внезапности – чуть ли не главный их козырь.

Ведь численный перевес пока по-прежнему на стороне орд чёртова чёрного Властелина! И это несмотря на то, что Армия уничтожила за это лето пятнадцать с лишним тысяч этих самых ящеро-воинов… Но главная опасность для людей, таящаяся в недрах территории врага, исходит всё-таки от того страшного «сюрприза», что сейчас зреет, набирая массу и размер, там, вдали от перешейка. За надёжно перекрытой и запертой границей. На отлично оборудованных и отапливаемых фермах и фабриках по доращиванию.

Так вот, чтоб добраться до них, чудовищно огромных и смертоносных машин для убийства, и надо для начала вскрыть, словно консервным ножом – банку старинных консервов, оборонительную систему на перешейке! Состоящую из трёх линий, расположенных на расстоянии полумили друг от друга. А расстояние между отдельными редутами – вообще не больше трёхсот шагов: похоже, чтоб менталисты как раз могли удобно и без особого напряжения общаться между собой. Мысленно.

На эти самые три ряда, поперечными линиями перекрывающими весь перешеек, от Моря блестящих рыб, до непролазной и никогда не замерзающей пучины Энгаденской трясины, лорд Хлодгар наверняка надеется. Как на панацею от любого проникновения: что тайного, что явного. И не без оснований, надо признать.

Да, два раза Штаб армии Тарсии предпринимал попытки лобового прорыва.

И результаты неизменно доказывали правильность расчета врага: три линии по тридцать редутов, тянущиеся поперёк всего перешейка, плюс две массивные каменные крепости в тылу, гарантируют от проникновения на территорию Хлодгара, пустись армия Тарсии в бой хоть вся! Эшелонированные ряды капитальных бревенчатых укреплений, каждое – с большим гарнизоном, и отлично налаженной дозорной и караульной службами, весьма надёжны в этом плане. А от разведчиков-диверсантов, пытающихся в одиночку, или малыми группами проникнуть в глубину земель лорда Хлодгара, неплохо помогают секреты, пикеты, и патрули… И выскакивающие на их мысленные призывы о помощи основные гарнизоны редутов!

Ну а случись врагу всё же прорваться сквозь линии бревенчатых оплотов обороны – всегда есть возможность отступить вот именно – к каменным крепостям-твердыням…

Однако именно это – первый этап, предусматривавший полный разгром гарнизонов редутов! – не представлялось возможным осуществить стратегам Штаба на протяжении долгих пятнадцати лет: справиться весьма небольшими, надо признать, силами армии Тарсии, хотя бы с редутами первой линии на перешейке.

Так вот, как раз эту, проверенную годами и сражениями, полосу обороны и нужно сейчас не просто вскрыть, а ещё и постараться уничтожить весь контингент обороняющих её монстров, пока проклятые чудовища-гиганты там, глубоко в тылу, не подросли и не вошли в полный вес и силу. Потому что с монстрами под три тонны, и с непробиваемо-бронированной шкурой мечами и тыкалками-копьями не больно-то повоюешь…

Враг, конечно, свято верит в то, что понастроенные им бревенчатые крепости неприступны. Да оно и правильно: стены в двадцать футов высотой, из огромных, уложенных подобно тому, как укладывают стены в гигантских избах, долговечных смолистых брёвен. Внутри – настоящий лабиринт из уровней и комнат, позволяющий весьма комфортно жить, греясь даже зимой в отапливаемых огромными глиняными печами помещениях. Плюс, разумеется, стратегический запас дров. И продуктов: в первую очередь – мяса. Потому что не едят ящеры фруктов и овощей… Как и хлеба. Поля с которым враг в последний набег потравил и посжигал там, на северных землях Тарсии.

Однако штурмовать в лоб, с осадными лестницами или башнями, или даже катапультами любой, даже самый маленький, редут – настоящее самоубийство. И хотя у врага и нет ни луков ни арбалетов, (Лапы-руки не приспособлены!) ни эти самые лестницы, ни осадные машины, ни брёвна-тараны не помогли армии Тарсии в те разы, когда они пытались…

Потому что пока ты отчаянно бьёшься, стараясь захватить хотя бы один, или несколько редутов, вынужденно концентрируя на них силы и осадное оборудование, из остальных не торопясь выходят от десяти до пятнадцати тысяч воинов-тварей во всеоружии. Выстраиваются в боевые порядки. А затем – кидаются всей огромной массой, подавляя, разделяя, и сминая ряды пехотинцев и лучников: просто числом!

И – «фенита ля комедия»!..

Нет, враг окапывался и окопался на перешейке скрупулёзно, методично и грамотно. Причём поступил очень предусмотрительно: вначале построил редуты, укомплектовал их огромным постоянным контингентом, понарыл вокруг них окопов и землянок – для размещения схронов и секретов-засад, затем возвёл и две капитальные, подобные во всём Милдреду, крепости из камня в пяти милях позади линий редутов. И только потом начал набеги на соседей. И конструкция и гарнизоны этих редутов и каменных крепостей перешейка практически гарантированно выдержат и штурмы и осаду. Даже если б армия людей пополнилась союзниками Тарсии, и была бы хоть втрое многочисленней. Но!

Это – если стремиться их, эти бревенчатые исполины, вот именно – захватить! Как обычно и планировал Штаб армии Тарсии. Свято соблюдающий традиции и устои, содержащиеся в Уставах да Наставлениях по тактике и стратегии. Где чётко указывалось, что твердыни нужно – захватывать целыми. По возможности.

Чтоб потом использовать и самим!!!

Но такие стандартные и привычные задачи у армии стояли только до того, как в дело вступил лучший аналитический ум Семиречья!

Редуты, согласно его плану, для вскрытия обороны «захватывать» вовсе не обязательно. А все их в крайнем случае придётся просто… Уничтожить.

Ликвидировать.

Поскольку оставлять их целыми смысла нет: люди всё равно не смогут всё это трофейное добро оборонять, даже если удастся захватить гигантские бревенчатые фортификационные сооружения неповреждёнными: для этого просто не хватит людей! Армия Тарсии численностью по-прежнему не превышает пяти тысяч человек, даже с учётом последней мобилизации, и наёмников.

Борис дёрнул щекой: всё верно. Косность мышления мешала додуматься до того, что, вот именно – «удерживать» захваченные «целыми» редуты смысла всё равно нет: ну не хватает у них в армии людей на гарнизоны для них! Хотя об этом факте все знали давным-давно. Но вот соответствующих выводов никто не сделал до лорда Юр…

Словом, ни о каком штурме, «захвате», и «удержании» таких редутов речи теперь нет. На это ушло бы и правда – слишком много времени и сил. Не говоря уж о том, что полностью пропал бы эффект «внезапности»! Он не мог не возвращаться мыслями снова и снова к этому моменту: насколько велики «шоры» традиций при планировании таких операций – просто поразительно. Вернее – это оно теперь поразительно. А до этого никто даже не предлагал такого плана, такого решения. Зато сейчас…

Нет, лейтенант Борис понимал, конечно, что враг их не ждёт. Как не ждёт и той весьма подлой и негуманной тактики, которую они собираются применить. Коварной ловушки, расставленной успокоившемуся и избалованному лёгкими победами врагу. Но…

Но лорд Хлодгар не гнушался применять против мирных землепашцев Тарсии и кое-что погнусней и поподлей.

Поджоги, расчётливо совершаемые в конце лета, когда зерно вошло в колос, уничтожавшие пищу: рожь и пшеницу, которые едят люди, и сено, которым всю долгую зиму питаются животные: кони, волы, козы, свиньи и бараны. Укусы, ядовитых и несущих страшные болезни, тварей: гигантских крыс и летучих мышей. А самое главное, он всегда приказывал своим ордам убивать и добивать всех, до кого они смогут добраться, не щадя ни детей, ни женщин, ни стариков. Ни даже животных, обычно имевшихся у фермеров: тех же коней, волов, свиней, баранов… Тоже ведь – потенциальная «пища»!

Ну так вот пусть и пожинает. Плоды своей жестокости. И подлости. Геноцида и тактики «выжженной земли». Потому что ответная «жестокость» как таковая рассматриваться не может: ведь они воюют не с разумными, и не с людьми.

А, как теперь им отлично известно, с рабами. Животного происхождения.

Никогда над дозволенностью или «гуманностью» того или иного приказа Хозяина не задумывающимися. А просто готовыми слепо и скрупулёзно выполнить любой, даже самый мерзкий и подлый, приказ.

И пусть эти несчастные твари и не виноваты, что их только для войны и создали, наделив непомерно огромными зубами, когтями, или даже снабдили примитивным оружием. А вот мозг – поработили, высосав оттуда собственное сознание и природные инстинкты, заменив боевыми навыками, и инстинктом слепого повиновения. И фактически заставляют служить пушечным мясом, лишив собственных чувств, желаний и стремлений, вроде инстинкта самосохранения, или продолжения рода. И малейших проявлений собственной воли и разума.

Но жалеть и скорбеть по их «загубленным» душам и подлежащим убиению телам лорд Борис, как и все остальные в их спецподразделении, да и во всей армии, не собирается. Заслужили? Получите!

Однако тянуть смысла нет. Через каких-то полчаса длинная зимняя ночь сменится серым тусклым рассветом, и даже белые маскировочные плащи-халаты их солдат на фоне белизны заснеженной равнины станут заметны. А поскольку сидящие в отлично (Надо признать!) замаскированных, но давно выявленных многодневными упорными наблюдениями его людей «секретах» и схронах часовые и дозорные врага методично и бесшумно вырезаны сегодня его лучшими бойцами сразу после полуночи, то и предупредить дозорных и тем более – менталистов редутов некому! Так что можно не опасаться, что мобильные, и уже занявшие позиции отряды армейских отлично натренированных лучников хоть кто-то заметил, или вычислил. Ведь часовые на стенах – явно всё так же беспечны, и приплясывают от холода…

Стало быть – пора!

Он дал отмашку сигнальщику. Тот отреагировал мгновенно: громко и на всю равнину прокаркал условленный сигнал. Похоже, и сам не мог дождаться!

Не прошло и минуты, как тишину заснеженного пространства нарушило вначале тихое потрескивание, и прерывистые трели свистков часовых, не обладавших, как выяснилось в процессе предыдущей кампании, возможностью кричать, или хотя бы визжать. И первые, пока невысокие, языки сильно коптящего пламени взметнулись к чёрному небу, заслоняя от наблюдателей затянутое снежными тучами пространство. А затем, буквально через считанные секунды, затрещало так, что не услышал бы только глухой, и зарево костров от ярко полыхающих брёвен стен редутов, которые его диверсанты щедро полили маслом и нефтяной смолой, поднялось и выше стен самих редутов, раздуваемое обычным для зимы ветерком! Ну, или если быть точным – ветрищем!

Не зря, значит, поработали его люди, несколько часов кряду таскавшие из схронов и окопов их позиций тяжеленные бурдюки из выбеленной кожи, выливая по периметру сооружений горючее содержимое – и к подножию, и на всю высоту толстенных брёвен, куда могли дотянуться. Не зря командование дожидалось и последних деньков января: к этому времени влага, проникшая в стволы-стены с осенними ливнями, полностью испарилась, как это бывает в сильные морозы, даже не превращаясь в жидкую воду. Или просто ушла вниз, в землю. И брёвна стен просохли, как… Ну да – как дрова! Которые, как известно, умные люди как раз и заготавливают зимой…

И теперь можно не сомневаться: поскольку все основания чёртовых двадцатифутовых в высоту квадратов монументальных построек размером в плане сорок на сорок шагов, насквозь пропитались отлично горящим маслом и смолой-нефтью, то и полыхать массивные конструкции будут тоже – отлично!

Стояли ведь здесь и сохли целые десятилетия!

Оно и верно: заполыхало – будь здоров! Пламя очень быстро поднялось на всю высоту стен, да и выше забралось: такой «сигнальный костёр» не заметит только совсем уж слепой! Наверняка те из орд чёрного Властелина, что сидят даже в далёком тылу, бушующее пламя увидят. И отправят соответствующие донесения… Враг поймёт, что редуты, скорее всего, будут потеряны – захвачены или просто сожжены. И предпримет какие-то ответные меры. Когда-нибудь.

Однако в ближайшие сутки сделать с этим фактом чёрный Властелин ничего не сможет. Поскольку даже самые «шустрые» его подкрепления подойдут к границе в лучшем случае завтра! Так что враг будет знать лишь о том, что война началась.

Жаль только, что предотвратить отправку таких депеш нельзя.

Но на повестке дня пока более неотложные проблемы. Сейчас во всех остальных редутах врага, и в крепостях, там, в десяти милях в глубине, наверняка расторопные стражники-часовые будят начальство: менталистов. Посмотрим…

Ведь армия Тарсии готова!

Людям теперь остаётся только ждать. Того, о чём они мечтали долгие годы!

Месть!

И полный разгром, уничтожение, полчищ чёрного Властелина.

«Я словно вынырнул на поверхность воды, с чётким осознанием того, что происходит вокруг. Вот: только что нигде никого и ничего не было, и вдруг – я появился!

И я нахожусь в самом центре всё усложняющихся боевых действий, но почему-то этот факт меня совершенно не удивляет. Даже не так: мне казалось, что ничего естественней, логичней, ожидаемей того, что именно я всем тут управляю и заправляю, просто нет!

Вот я и приказал, сразу по двенадцати каналам ультрасвязи с летающими крепостями, развернуться в построение для атаки, и приступить. К атаке.

Себе же приказал возглавить основную волну штурмовиков.

Зрение моё мгновенно оказалось в передовой, головной, машине, и я подумал, что её видеокамеры имеют разрешение даже получше, чем могли мечтать орлы: видно было даже капельку росы на кончике листа осоки в миле от меня! И такое сверхчёткое зрение мне дано не зря: я тут же нашёл отлично – нужно признать! – замаскированную позицию противовоздушных гиперракет. Церемониться я с ними не стал: пара движений кобальтовыми лазерами – и на месте позиции вспух огненный бутон мощного взрыва: сдетонировал боезапас! Значит, и пусковые станки уничтожены. Вот теперь – все на прорыв!

Одиннадцать остальных модулей, следующих за мной клином, словно стая журавлей, на форсаже устремились в расчищенный проход! Никаких резервных батарей, или других «сюрпризов» больше на участке прорыва не обнаружилось, и вся вверенная моим заботам техника прекрасно перелетела за линию фронта.

Ну, как фронта: за ту невидимую и чисто условную грань, полосу, где заканчивались наши передовые линии, и ещё не начинались линии противника. И вот первая линия успешно преодолена! Теперь помешать нам могут только удары сверху: из космоса.

Впрочем, они не заставили себя долго ждать: вражеские линкоры, зависшие над местом боя на стационарной орбите за границей стратосферы, принялись палить из плазменных пушек, и из тех же лазеров. Однако тут нам на руку оказалось то, что хоть скорость света и практически бесконечна, зато велико расстояние до носителей оружия, и инерция есть у любого «наводящего» устройства: противообстрельный зигзаг вполне помогал нам прорываться: так, что оружие врага не могло ни поймать наши модули в прицел на достаточно долгое время, чтоб расплавить броню, ни поразить с одного мощного залпа: мешало рассеивание о ту же атмосферу!

К тому моменту, когда мы добрались до скального массива, под которым находился мозг Центрального оборонного комплекса врага, оказалось сбито всего три модуля. Хотя противник, понимая, что это – уже не отвлекающий манёвр, стрелял по нам из всего, что имелось в наличии: что в воздухе, что в космосе, что под землёй, откуда в спешном порядке повылазили резервные батареи противоракет – ими сразу же занялись уже наши линкоры. Но враг, похоже, совсем отчаялся, и даже взорвал на поверхности пять тактических ядерных зарядов: хорошо, что мы, предвидя это, и зная их мощность из данных разведки, шли на двух милях – врёшь, не достанешь!

Но вот мой маленький флот и на подлёте! Приказываю первым четырём модулям начать сверление. Они включают импульсные пушки и движки на полную, и вскоре тоннель, слившийся в единое целое из четырёх отдельных скважин, достигает полумили в глубину! Жаль только, что за скоротечные три секунды, пока это произошло, вызвав словно бы извержение мини-вулкана от испарившихся почти мгновенно пород, был израсходован весь тот гигантский запас энергии, что хранился в их сверх-защищённых и сверх-ёмких бортовых аккумуляторах.

И после такого «самопожертвования», а вернее – после моего приказа так сделать, мои модули первой волны стали практически бесполезны, и попадали, словно осы от инсектицидов, на заснеженную поверхность у горной цепи. А ничего. Пока всё – в пределах допустимых потерь, и я приказываю следующим трём модулям продолжить благое дело!

Вот теперь тоннель реально проник глубоко, потому что наружу почти не вылетело, как только что, облако из раскалённых испарённых горных пород. Что говорит о том, что вылетело это облако уже внутрь – в ту замысловатую и разветвлённую систему подземных ходов и коммуникаций, что проходческие машины противника понарыли тут за сто с лишним лет подготовки к решающему сражению.

Ну, вот оно и состоялось. Как раз в тот момент, и теми тактическими подразделениями, которых этот самый противник меньше всего ждал, сдуру поверив, что раз мы наращиваем потенциал именно космических сил, именно они и будут нашим главным козырем в предстоящей схватке.

Но вот отвалились и эти «самопожертвовавшие» последнюю энергию модули, и я, приказав остальным – прикрывать, нырнул своим командным, головным, модулем, прямо в ещё светящийся малиновым цветом тоннель, всего пятидесяти футов в диаметре – только-только пролететь! А глубже полумили – так и вообще сорок футов: тут пришлось почти протискиваться, дорабатывая лазерами, обдирая бока, и ощущая, как всё равно срывает о стены блоки наружных антенн и контейнеры защиты.

Но на защиту в данных обстоятельствах уже плевать – меня тут не достанут ни плазмомёты, ни лазеры, ни гиперзвук, ни тактические заряды, ни вообще ничего из того, что работает там, снаружи. Потому что применение его здесь, в узких катакомбах – подобно самоубийству. И вызовет только чудовищный взрыв, вывернувший бы наизнанку все те мурашиные лабиринты, что враг с таким тщанием, и не считаясь ни с затраченным временем, ни трудозатратами, рыл тут весь последний век!

Главное теперь – не проскочить глубже, чем надо! Ага – есть! Мои бортовые сенсоры уловили чёткий сигнал, и я нажимаю кнопку сброса. Головная часть моего модуля отделяется, и начинает выдвигаться вбок: туда, где буквально рычит, не справляясь с нагрузкой, система кондиционирования и охлаждения главной цели моей миссии – суперкомпьютера противника! И теперь-то он, этот противник, наверняка догадался, как именно мы вычислили то место, где он спрятан: да всё по этим же, пусть и рассредоточенным по всей длине горной цепи, тепловым выбросам! Ну не бывает здесь такого, чтоб в горных реках даже зимой температура воды превышала тридцать градусов любимого Цельсия!

Излучатель моей десантной капсулы пусть и не настолько мощен, как те, что сейчас отработали, но пройти за пару десятков секунд, расширив те ходы, что тут уже имеются, нужные мне полкилометра вполне позволяет. И вот я и на месте.

И приступаю, не ожидая никаких сюрпризов, к уничтожению главного: монолитного куба из броневой стали, размером сто на сто на сто футов, содержащего единственно ценную сейчас вещь, как для врага, так и для нас: супермозг, позволявший Штабу краснорубашечников адекватно реагировать и отвечать контрвыпадами на все наши попытки сломить их оборону! Сводя все усилия наших, в-принципе, превосходящих сил, на нет. И ставя в тупик аналитические компьютеры нашего Штаба.

Датчик заряда аккумулятора показывал ещё пятьдесят процентов, когда это произошло.

И мой модуль, как и куб вражеского мозга, как и половина горного массива вокруг нас вдруг поднялись на высоту более пяти миль в виде красиво клубящегося бордово-оранжевого облака за долю секунды испарившихся в пар веществ и агрегатов…

И я понял, что провели-таки нас эти сволочи.

Потому что супермозг-то оказался – фальшивкой!

И единое оборонное пространство вокруг нашей планеты так и осталось пронизанным невидимой, но от этого не менее грозной, сетью-коконом. Не позволяющим нам применять то, в чём мы сильны.

Самостоятельно мыслящие дроны-автоматы…

Проснулся, как от удара!

Да что же это за!..

Почему я уже в третий раз за этот год вижу кошмары, где ощущаю себя – нет, не человеком! А – супермашиной, супермозгом. Псевдосуществом, пусть лишённым конкретного тела, но способным мыслить. И обладающим уникальной индивидуальностью, и даже имеющим право принимать самостоятельные (Ну, относительно!) решения, и даже вполне успешно (Ну, на первых порах…) биться с превосходящими силами противника?!

Неужели так сказывается тот факт, что я начитался про всё такое в бытность впечатлительным вьюношей? Или – виновато то, что позже я старался всё, что прочёл про древнюю историю и способы ведения войн Предтечами – домыслить? Вообразить? Или…

Или тот сволочной агрегат, в который я вот уже третий раз во сне перевоплощаюсь, существует где-то и поныне?!