Завещание

ВВЕДНИЕ.

ДЛЯ ТЕБЯ

ОЛЬГА!!! – второстепенный персонаж произведения «Завещание», имеющий определённую сюжетную нагрузку, но играющая одну из ключевых ролей в мире автора.

ДЛЯ БРАТА

В феврале 2019 года моё психологическое состояние оставляло желать лучшего. В очередной зимний вечер мы с тобой как обычно созванивались и по несколько часов разговаривали. Не помню, как мы подошли к этой теме, но я тогда сказал:

– Мне всегда хотелось что-то эдакое написать.

На что ты ответил:

– Так вперёд. Сейчас самое время. Ведь, когда тебе по-настоящему плохо и рождается нечто подобное.

Я серьезно задумался, мы прикинули жанр и после твоей излюбленной фразы «Перо само возьмёт» дело пошло. И вот перо взяло, и книга закончена. На протяжении всего времени ты держал руку на пульсе, принимал самое прямое участие в этом мероприятие. Мы часами по телефону составляли сюжетную канву, придумывали персонажей, обсуждали сцены и события. А потом по вечерам вместе смеялись и грустили после моего очередного прочтения готового отрывка. Сам процесс написания оказался куда важнее и интереснее, чем конечный результат. Спасибо тебе!

ДЛЯ БАБУШКИ

Есть много людей, которым я бескрайне благодарен. В основном, конечно, это семья и близкие друзья. Но есть один человек, которому я благодарен в особенности. Это моя бабушка. Спасибо тебе за годы заботы, поддержки, бескорыстной любви. И даже в те нелёгкие дни, когда жизнь кидала тебя в пучину отчаянья ты оставалась рядом: как наставник, воспитатель, мама и отличная бабушка. СПАСИБО ТЕБЕ ЗА ВСЁ И НИЗКИЙ ПОКЛОН!

ДЛЯ АВТОРА

ПОМНИ: ты не один, но ты одинок. Если однажды проснёшься и поймёшь, что в первом предложение после запятой что-то изменилось – знай, ты снова счастлив.

ПРОЛОГ. Я ВСЕГДА БОЯЛСЯ ОСТАТЬСЯ ОДИН

Я всегда боялся остаться один. Когда некуда идти, по дороге некому позвонить, а по возвращении назад никто не будет ждать. Знаете, один мой знакомый говорил, то чего страшишься больше всего, то и произойдет. Он как-то признался мне, что боится потерять свою девчонку, подкрепляя это тем, что в её лице обрёл смысл жизни. И правда, со стороны они казались любящей, гармоничной парой, неким эталоном, если хотите. Те четыре года, которые мы учились вместе на отделении «Лечебное дело» в медицинском колледже, все в одно горло кричали какой прекрасный дуэт и союз. Но по иронии судьбы с ним произошло то, чего он боялся больше всего, они расстались. Подробности мне не известны я не тот, кто лезет в чужую жизнь.

Подобная участь ждала и меня, страхи воплотились в реальность. Сначала погиб отец, если быть точнее его убили по дороге домой. Помню, как сейчас: только начался четвертый курс моего обучения в медицинском колледже. Мать и я сидели на диване, а по телевизору шло какое-то шоу как раз за полночь. Мы ждали его домой, прислушиваясь к каждому шороху или топоту из подъезда. При других обстоятельствах я бы уже отправился спать, ведь на учёбу вставать нужно рано. Но в тот день даже захоти, глаза бы не сомкнулись. В итоге были обзвонены все друзья, затем больницы и ментовки, и наконец морги. Ответ везде один не видели, не поступал. Так прошёл день, потом второй, за ним третий. Отца нашли мёртвым. От него осталось лишь понимание и неприятие того что произошло. Я после долгое время раз за разом подходил и нюхал его гаражную синюю куртку, висевшую за дверью в моей спальне, чтобы не забыть отцовский запах. Глупо наверно! Мать в итоге сильно подкосило. Только я закончил колледж, как её тоже не стало. Официальная причина смерти – сердечная недостаточность. Ей было сорок семь лет, столько же было отцу, когда он погиб. Они не жили долго и счастливо и не умерли в глубокой старости в один день, но ушли на одном году жизни, достойно пройдя свой путь вместе, до конца.

Третий и последний близкий мне человек – бабушка по матери. Она жила в другом городе и звали её Александра, но я называл её Шура. К сожалению, покинула нас бабушка задолго до трагедии с родителями. Так, всего за несколько лет я остался один, имея на руках три свидетельства о смерти самых близких мне людей. Кто-то скажет это просто совпадение, рано или поздно это бы случилось. Тогда уж лучше поздно и в совпадения я не верю. Не поймите неправильно оставались и другие, так называемые дальние родственники. Видел я их всего два раза: первый на фотографии, второй на похоронах у отца. Что касается друзей, то лично у меня их никогда не было. Были знакомые или хорошие знакомые, но друзей – нет. За спиной, даже мои одногруппники называли меня нелюдимым. Я и вправду плохо схожусь с людьми в силу своего характера. То чего я так боялся больше всего – произошло, словно злой рок был исполнен.

Ни что больше не держало меня в родном городе, а потому уладив дела с домом родителей, отправился в Балашов, где жила бабушка. Её старая квартира на пятом этаже пустовала. В детстве я все каникулы проводил там, а потому вся лестничная площадка меня уже знала. Там жили одни старики, и моя бабуля была у них на хорошем счету. Умела, как никто налаживать контакты. Плюс на местной станции скорой помощи удалось получить ставку фельдшера. Это стало ещё одним поводом перебраться на мамину родину. На вырученные деньги за отчий дом, удалось отшаманить бабину двушку, сделать ремонт и обставить всю квартиру заново, ещё и осталось. Так началась моя новая жизнь. Не всё так плохо конечно. Моя новоиспечённая профессия позволила завести знакомства в рабочей сфере, а также привлечь внимание к моей персоне у соседей по подъезду. Ведь по доброте душевной и по долгу службы, я не мог им отказать в профессиональной помощи. Тем более мне не в тягость, да и знали меня все, как Шуриного внука. Ну и как тут откажешь?

К своему удивлению у меня появился друг, вероятно странный, для человека моего возраста, но всё же. То была баба Клава, как её называл я или Клавдия Семёновна, как её называли все в подъезде. Была обычной, если так можно сказать Российской старушкой, но приверженцем советского времени. Ведь больше половины своей сознательной жизни провела именно в ту, как она говорила замечательную и справедливую эпоху. А эту современную жизнь не понимала, да и понимать не хотела. На самом деле мои воспоминания о бабе Клаве отходят ещё к детству. Я и сейчас помню, как родители привозили меня на все каникулы в Балашов, и мы с бабушкой Шурой каждый вечер приходили к Клавдии Семёновне смотреть сериалы по телевизору, а по пятницам ещё и «Поле Чудес». Почему именно к ней? Возможно, потому что они ладили лучше всех, либо она жила через стенку и не надо было далеко идти. Бывали и дни, когда она сама приходила к нам, просто поболтать. Из таких разговоров я узнал, что работала старушка на обувной фабрике и где-то на дальнем востоке, товароведом по учёту рыбы и двадцать лет дезинфектором в санэпидстанции, прямо до самой пенсии. Там, как она заверяла и оставила своё здоровье. Так же, что детей и внуков у неё нет, муж умер давно, а сестра – её ближайший родственник, живёт далеко. Так и повелось, старушку я знал с детства, а потому после моего переезда, мы быстро нашли общий язык. Начал помогать по быту, иногда ходил в магазин, участвовал в уборке и другие мелочи. Мерил артериальное давление, советовал препараты. В такие моменты она в шутку называла нас коллеги, ведь работая в санэпидстанции, считалась как средний медицинский работник. Баба Клава стала относиться ко мне как к сыну или может внуку, которого никогда не было, и которого приобрела. Я тоже был не против такого родства, старушка хоть и немного, заменила частичку семьи, которую потерял.

ГЛАВА 1. ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

В то, как мне казалось с первого взгляда обычное утро, я отработал и сдал смену на станции. Плюсом прождал на остановке автобус. Город вроде не большой, но уехать в район, в котором проживал, всегда проблематично. Особенно в воскресенье, когда автобусы почти не ходят – добирайся, как хочешь. И того, у двери родного дома стоял около десяти утра, учитывая, что смена заканчивалась в восемь. Я копошился в кармане куртки и не мог отыскать ключи, которые вперемешку с мелочью полученные от кондуктора автобуса, найти не так просто. Но резко остановился. Как бы странно не звучало, но меня привлекла гробовая тишина, стоявшая на лестничной площадке. Обычно в это время баба Клава смотрела «Вести». У старушки прослеживались проблемы со слухом, восемьдесят лет как ни как, а потому громкость на телевизоре она выкручивала порядочно. А так как стенки у нас тонкие, на площадке всё было слышно, но не сегодня. Именно сейчас слышалось только собственное дыхание, а после звон ключей. Предавать этому значение не имело смысла, мало ли чем человек занят, а потому вставив ключ в железную дверь и крутанув пару раз, зашёл в уютную квартиру.

Переделав кучу бытовых мелочей, уселся в кресло. На пару минут прикрыл глаза, в мыслях прокручивая прошедшую смену. В дверь резко позвонили. Тут пришло осознание того, что я задремал и хотя находился в состоянии полудрёма, этот звонок не перепутаю не с чем: протяжный, в течение пяти секунд, и два коротких звоночка в конце. Это подчерк бабы Клавы, её визитная карточка. Я глянул на часы телефона, время одиннадцать, как всегда, крайне пунктуально. Вот уже две недели подряд в одиннадцать утра и девять вечера мы с бабой Клавой измеряем ей артериальное давление. По наставлению участкового врача, она делает записи результатов в тетрадь. У неё, конечно, есть свой тонометр, автоматический с подсчётом пульса, который в конце громко, голосом, выдавал результат измерения. Для старушки с плохим зрением и проблемами со слухом – идеально. Но поймите меня правильно, не доверяю я им. Как показывает практика, их результаты бывают крайне далеки от реальности. Другое дело механические тонометры, если уметь ими пользоваться, достаточно точны – у меня естественно такой. Я вскочил с кресла и направился к двери. Зуб даю, открыв, там будет Клавдия Семёновна. Так и получилось. Распахнув дверь, увидал старушку.

– Привет Семёновна! Нарядно выглядишь, на свидание собралась?

– А как же, какие мои годы?

Мы оба рассмеялись. Но что интересно, баба Клава выглядела сегодня и правда по-другому. Помимо нарядной, если можно так сказать праздничной одежды, казалась посвежевшей.

– Сегодня я жду много гостей, приедут дальние родственники.

– Серьёзно? – Удивлённое выражение лица, с которым я произнёс эту фразу, было далеко не поддельным. То, что старушка не общается с родственниками и уж, тем более, не состоит в дружеских отношениях – не секрет. И речь идёт, не только о встречах хотя бы раз в год, а даже о поздравлениях в дни рождения по телефону, которых никогда не получала.

– Что за повод, если не секрет? – Теперь мне стало до жути интересно.

– Скоро наступит самый важный день в моей жизни! – Она произнесла эту фразу, как будто заранее готовила текст.

– Ну ты прям интриганка. Так. Окей. Сейчас я только возьму тонометр, и пойдём к тебе, давление мерить.

Я быстро развернулся, забежал в зал, схватил заранее приготовленный аппарат, лежащий на компьютерном столе, и вернулся, но в дверном проёме её уже не было. Наверно зашла к себе. Хотя по правде, быстроходностью она не отличалась, скрипа двери я не слышал, а поход за тонометром занял от силы, секунд пятнадцать.

Баба Клава жила в однокомнатной квартире. На входе маленькая прихожая, для того что бы понимать каких она размеров, туда не вмещался даже шкафчик для одежды, просто висели крючки. Прямо кухонька, слева достаточно просторный зал, а справа спаренный туалет с ванной. Для одного человека не плохо, по крайней мере, она никогда не жаловалась. Я скинул тапочки и зашёл в зал. Тут царил постсоветский интерьер. У стены напротив входа, почти во всю ширину стоял гарнитур, годов восьмидесятых. В нём хранилось всё: сервиз под стеклом, книги, посуда, внизу белье и одежда, а за дверцей под замком, лекарства. Сверху на ней лежала так же всякая всячина: часы, соковыжималка в коробке, плюшевая игрушечная собака и даже небольшой самовар. С другой стороны, складная софа зелёного цвета, такая была и у моей бабушки, только жёлтая и скрипела даже когда на неё садилась муха. Над софой висел красный с узорами ковёр, и рядом стояло кресло. У окна располагался массивный полированный стол, на подоконнике алоэ и тройка кактусов, а разделяло всё это, белая тюль и шторы. На полу линолеум, который лежит с тех самых пор, как дом начал заселяться. Интерьер здесь не менялся, должно быть, лет тридцать или сорок. Самой новой вещью, оказался телевизор «Рубин». Он достался бабе Клаве за так, от соседки, которой дети купили плазму. Со всем с тем у неё было очень уютно.

Баба Клава сидела за столом и ждала меня.

– Какая ты шустрая, я только отвернулся, а тебя и след простыл. Смотрю ты сегодня бодрячком.

– Так за мной опытный специалист присматривает. Тут не захочешь – побежишь. – Ответила старушка.

– Скажешь тоже, специалист. Самой-то не смешно?

– Ничуть! Сколько раз я тебе говорила Кирюш, не принижай себя, но и нос не задирай, а специалист ты будешь отменный, просто пока опыта недостаёт. Я-то знаю что говорю, всё-таки жизнь прожила, у меня глаз намётан.

– Мне иногда кажется, медицина это не моё. Вроде людям помогаешь, доброе дело делаешь. Да и что я четыре года зря учился, родители тянули, но… – я на секунду задумался, и продолжил. – Но не чувствую себя на своем месте. Как будто, не в своей тарелке.

– Твоё, твоё. Подожди, всё устаканится. Москва тоже не сразу строилась.

Баба Клава мудрая старушка и сколько её знаю, она мне ничего плохого не советовала. Впрочем, как и сейчас, но я всё равно остался себе на уме.

– Ладно, давай руку.

Она засучила рукав платья и приготовилась. Я расстегнул манжету тонометра и начал надевать, но резко отдёрнулся. Сказать, что это выглядело странно, не сказать ничего. Будто ужаленный. Хотя Клавдию Семёновну это не смутило или она, просто, не подала виду.

– Чего ты? Не будем сегодня? – Сказала она таким тоном, будто минутой ранее, я не шарахнулся от неё, едва не выронив тонометр.

– Да нет, всё нормально, сейчас продолжим.

Я опять взял манжету, которая уже сползла и начал надевать на плечо. Закрепил, так что бы она располагалась примерно на два сантиметра выше локтевого сгиба. Все как учили – прямо по книжке. Первый раз, надевая аппарат, мне показалось, будто я прикоснулся к покойнику. Кожа старушки была холодной, но теперь всё стало нормально. Всё же стоило поступиться своими правилами и поспать после работы, а то крыша совсем потекла. Приложил мембрану, вставил стетоскоп в уши, закрутил колесико и начал грушей нагнетать манжету. Обычно я накачиваю до двухсот миллиметров ртутного столба, так сделал и в этот раз. Постепенно начал спускать воздух, медленно откручивая колесико и параллельно следя за стрелкой на циферблате. Сегодня явно не мой день, ведь дойдя до отметки сто тридцать, если всё хорошо, обычно начинался первый тон и стрелка дёргалась. Плюс минус десять пунктов. Но в этот раз – ничего. Вообще! Абсолютно! Выпустив воздух до конца, так ничего не услышал и не увидел.

Баба Клава вопросительно посмотрела на меня:

– Ну? Что там? В космос можно лететь?

– Ааам. Сегодня явно не мой день, – ответил я, снимая стетоскоп. – То ли у меня руки кривые, то ли тонометр сломался?

– Что же ты там намерял? – Улыбаясь, спросила старуха.

– В том то и дело – ничего. Ноль. Давление не прослушивается. Наверно что-то сломалось? Подожди, сейчас разберёмся. Давай твоим померяем.

Я уже потянулся к электронному тонометру, который лежал на столе, но баба Клава меня остановила.

– Не надо. Успокойся. Я уверена, что с твоим тонометром всё нормально и с тобой тоже. Не будем ничего перемерять, тем более что чувствую я себя сегодня великолепно.

– Точно?

– Да.

– А как же участковый врач? Придёт проверять будет.

– Мы с тобой две недели меряли и этого хватит.

– Ну смотри, тебе видней, хозяин – барин.

Я отстегнул манжету, снял аппарат с руки и положил на стол. Пододвинул стул и тоже уселся.

– Устал со смены? Много вызовов было? – Баба Клава посмотрела на меня жалеющим взглядом, зная, как я умаялся.

– Тринадцать, – пробормотал я. – Всего вроде тринадцать вызовов, но на самом деле так много. Кто-то вызывал повторно, кто-то пьяному соседу, так же мотался в Пинеровку к беременной. Ещё просто порожняком гонял, ехал на сердечника, а приехал к бабульке, которая уже в коридоре ждала с сумками, что бы её в терапию отвезли. Ну разве мы такси? Был на констатации смерти и так далее. Не поесть толком не успел, ничего. Как бы сегодня не вызвали карты переписывать.

Баба Клава, внимательно выслушав мои жалобы, привстала.

– Знаешь, что? А давай ка лучше чайку попьём и на время забудем о работе.

Я улыбнулся, потому что от чая бы и правда не отказался. И тоже собрался вставать.

– Сиди, сиди. Я сама всё сделаю, ты и так устал с работы.

Хотелось возразить, но не стал, остался сидеть в зале за полированным столом и слушать, как Клавдия Семеновна копошится на кухне. Через некоторое время она вошла с подносом, на котором парили две кружки с чаем, мёд в пиале, сушки и пряники. Мы принялись чаёвничать и беседовать.

– Ну ты и конспиратор, – начал я. – Я вчера на смену уходил хоть бы слово проронила, что намечается что-то грандиозное.

– Грандиозное, но это ты преувеличиваешь.

– Ни фига себе, преувеличиваю. К тебе родня приедет первый раз за много лет.

– Понимаешь мы с сестрой уже не молодки, мне восемьдесят, ей семьдесят восемь. Время в таком возрасте идёт не на дни, а на часы. Какие бы между нами не были разногласия мы всё же родные сёстры. Вероятно, видимся последний раз. – Её слова прозвучали крайне грустно, но на лице у Клавдии Семёновны, это видно не было. Наоборот она сидела спокойная и умиротворённая.

– Она одна приедет?

– Нет. Её привезут дети, если быть точнее: дочь с мужем и внучка Олеся. Она примерно твоего возраста, если не ошибаюсь.

– Извини за бестактность, я обычно не лезу вот так вот с расспросами, но почему вы перестали общаться? – Мне крайне неудобно задавать такие вопросы, но любопытство брало верх.

– Отчего не рассказать, расскажу, тут секрета нет.

Но наш разговор прервал телефонный звонок. Я достал мобильник из кармана, на нём светилось имя Люба. Степень моего разочарования в тот момент не описать словами. Люба, или Любовь Николаевна – старший фельдшер на станции скорой помощи. Как профессионал своего дела, работу она выполняла качественно. Но как человек. Тут было по настроению, если хорошее, то посмеётся и пошутит. Но если ей сделали нервы с утра по раньше, то на глаза лучше не попадаться. Ко всему этому добавлялось её извечное мнение о молодежи, что мы не такие как она была в нашем возрасте и одного года не продержимся на станции, вылетим, и вообще должны жить на работе и думать только о медицине. А потому как пройдёт разговор зависело напрямую от её душевного состояния в данный момент.

– Да? – Я всегда так начинал телефонный разговор, когда мне звонят.

– Алё Кирилл. Ну, слушай что. Андрей Юрьевич проверял карты вашей смены. Надо прийти переправить, а то ругается, говорит, оштрафует всех. Сегодня сможешь?

– Смогу. Выбора то у меня всё равно нет.

– Конечно нет, – радостно ответила Любовь Николаевна. – Отлично, тогда ждём. Стой, не клади трубку. Чуть не забыла, у тебя номер Насти есть, а то найти не могу?

– Не помню. Посмотрю, если есть, скину смс. – Конечно у меня был номер, но давать его Любе, не спросив сначала Настю, не собирался. Мало ли что человек запланировал, а её будут дёргать на работу в собственный выходной.

– Хорошо, давай. – Ответила Любовь Николаевна и положила трубку.

Разговор вышел как всегда конструктивный, короткий и по делу. Благо, она оказалась в хорошем настроении и не спустила на меня собак. Идти не хотелось, но тут ничего не попишешь, назвался груздем, полезай в кузов. Теперь придется. Я посмотрел на Клавдию Семеновну и понял, она уже догадалась, кто звонил и по какому поводу. А потому слёту сказала:

– Не расстраивайся, надо значит надо. Такая у тебя работа.

– Да понимаю я, не хочется. Мы так хорошо с тобой чай пили, разговаривали по душам.

– Ну, будет тебе. – Она похлопала меня по плечу.

– Так. К тебе сегодня родственники приедут, надо будет угощать чем ни будь. Давай составим список, я в Кулинарию схожу и всё куплю, а потом на работу пойду.

Кулинария – это местный магазин, в районе котором мы жили. Инфраструктура тут развита плохо, а потому не школы, не садика здесь не было, даже сетевых продуктовых по типу «Магнит» или «Гроздь», да что говорить, банально отсутствовал банкомат. А потому, магазином выбора была Кулинария, ну знаете, как препарат выбора – достаточно эффективный при минимальных побочных действиях. Тут так же, имелось всего по чуть-чуть и минимум просрочки.

– Не забивай себе этим голову, я сама со всем справлюсь. А ты ступай на работу.

– Вот так вот уйти и бросить тебя один на один… – Я не успел договорить, как Баба Клава меня резко перебила.

– Я все уже заранее приготовила. Можешь не волноваться и ехать на работу со спокойной душой. Я не маленькая девочка и знаю, как встречать гостей.

Что ж, тут ответить нечего. Единственное, что всплывало в голове, это когда она всё успела. Я встал из-за стола, одним глотком допил уже остывший чай.

– Раз у тебя всё под контролем то не буду тратить время, побегу на работу. Пойдём, проводишь меня до двери и закроешься заодно.

Я подал руку Бабе Клаве и помог встать.

– Всё, побежал, удачно тебе встретить гостей, сильно не буянь. Шучу! – И приобнял старушку.

– Вечерком как с работы приедешь, загляни ко мне, хорошо?

– С удовольствием. Не прощаемся.

Я вышел в подъезд и захлопнул дверь. Оставалось только переодеться и в путь. В итоге, из дома стартовал в начале первого. Автобус, на котором добирался до работы отъезжал от остановки в тридцать минут. Но, как и полагается он не приехал. Обычная практика для Нефтяной, либо на обеде, либо сломался. А потому вместо маршрутки номер «одиннадцать» пришлось ждать «одиннадцать А». Сев в автобус, я написал Насте, хорошо она была онлайн, не люблю лишний раз звонить и беспокоить. Найти её в списке друзей в социальной сети не трудно, ведь таковых там не много, да и те коллеги по работе. Положив телефон в карман задремал, периодически открывая глаза, чтобы не пропустить конечную остановку. На станции я задержался на удивление долго, хотя столько и не планировал. Просмотрел карты, потом оказалось у коллеги юбилей – тридцать пять лет. После пошёл в гипермаркет и только потом поехал домой. Время подошло к половине седьмого вечера и уже порядком потемнело. Ноябрь. Я зашёл в подъезд, на первом и втором этаже свет горел всегда, а вот дальше начинались проблемы, иногда идти приходилось на ощупь. Подойдя к двери, поставил пакеты с продуктами и снова принялся искать ключи. Второй раз за день терять их в кармане это либо сверх невезения, либо я конченый неудачник. Облазив всё, подумал, что потерял, как вдруг нащупал среди мелочи. Самое смешное, минут пять, шарил в этом кармане, а потом столько же в других. Но злоключения на этом не закончились. Теперь не мог попасть в замочную скважину, будто она вообще пропала. Меня это уже начало раздражать. Пришлось достать телефон, который чуть не выронил из рук и включать фонарик. И о чудо, ключ я всё-таки вставил. Мне несказанно повезло, ведь теперь заклинил замок. Да, это был сарказм, я еле сдерживался, чтобы не заорать на весь падик. Пошаманив над замком несколько минут, внутри что-то щёлкнуло и ключ начал поворачиваться. Дверь открылась, но не моя, а Бабы Клавы.

Яркий свет из квартиры ударил в глаза, немного ослепив, но через несколько секунд всё пришло в норму. На пороге стояла молодая девушка, примерно моего возраста, может на пару лет моложе. Как и положено, новых людей встречают по одёжке, и то что я увидел, мне по душе. Девчонка приблизительно одного со мной роста, а это значит где-то сто шестьдесят семь сантиметров. Мягкие черты лица, выразительные карие глаза, подчёркивались ещё больше стрелками, нарисованными макияжным карандашом. Шатенка с длинными волосами, падающими по обе стороны на плечи и прикрывающая лоб, ровная чёлка. Стройная фигура подчёркивала женственность и в тоже время манящую естественность, пока что ещё не знакомой мне особы. Завершал композицию аромат духов. Для меня он был чем-то новым, таким терпким, сладким, но не приторным. Тут я поймал себя на мысли, мы стоим и молча смотрим друг на друга, уже около минуты. В голове каша и бардак. Нужно что-нибудь сказать, но кроме шутки Семёновна как ты помолодела, ничего больше на ум не приходило. Но не ловкое молчание прервала девушка:

– Здравствуй. Ты наверно, Кирилл? – Она протянула руку для приветствия.

– Привет. Да, всё верно, – я в ответ поздоровался. – Но откуда ты… – не успев договорить, резко получил ответ.

– Баба Клава много о тебе рассказывала.

– Тогда понятно.

Тут до меня дошло, передо мной стояла её двоюрная внучка, о которой говорилось утром. Меня сразу кое-что смутило. Как старушка могла обо мне много рассказывать, если они не общались?

– Мы знаем, как ты к ней относился, думаю она хотела, чтобы ты тоже присутствовал.

– Вообще-то я собирался зайти, только хотел сумки поставить. – Ответил я, проигнорировав тот факт, что она говорила в прошедшем времени.

– Пойдём.

Девчонка взяла меня за руку и начала заводить в коридор. В голове мелькало, во-первых, а как же сумки, оставленные в подъезде, а во-вторых какая у неё нежная и мягкая кожа. Переступив порог, я слёту зарядил:

– Привет Семёновна! – Звук моего голоса приглушился.

Я чтобы не споткнуться, смотря на пол, переступил через порог и сразу начал разуваться, но остановился. Снова мёртвая тишина обступила меня. К ней прибавилось ещё и ощущение, когда не знаешь, не видишь, но ловишь на себе чей-то пристальный взгляд. По спине пробежали мурашки. Я медленно приподнял голову и посмотрел исподлобья в уверенности, что наткнусь на Семёновну. Шесть пар глаз. Шесть въедливых, застывших пар, с гнетущей маской лица, одновременно обращены в мою сторону. Они расположились полукругом в полумраке зала, облаченные во все чёрное, будто в траурный покров, окружая собой что-то стоявшее в центре. Я не мог посмотреть, что именно. Взгляд был прикован к их лицам. Глаза бешено перескакивали то на одного, то на другого. Ужас комком подступал к горлу, будто попал на шабаш ведьм. А потому одно движение с их стороны, и я готов бежать. Поздно! Дверь позади меня хлопнула, и чья-то рука опустилась на плечо. Я резко дёрнулся.

–Ты как? В порядке? – Произнесла спокойно Олеся.

Девчонка следила за моей реакцией. Очевидно, она заметила, что я трясся как осиновый лист на ветру, скрыть такое неимоверно сложно. В голове вертелась куча вопросов по поводу происходящего, из дюжины которых резко всплыл один. Где баба Клава?! Среди стоящих людей, её точно нет. Потихоньку взял себя в руки и выдавил:

– Где Клавдия Семёновна?! – Мой голос звучал жестко в этот момент, я был серьёзен и напуган.

Девушка недоумевающе посмотрела на меня. Потом повернула голову и глазами повела вглубь зала, пока её взгляд не остановился. Я последовал примеру. Толпа людей, не сговариваясь между собой, немного расступилась, открыв то, что стояло за ними. И в этот момент время замерло и всё вокруг остановилось. Мне бы хватило трех шагов, что бы зайти в зал, но тело онемело, налилось свинцом, даже воздух стал тяжёлым. Готов поклясться, ноги сковало путами. Следующие несколько мгновений, я оказался сторонним наблюдателем происходящего. Это не похоже на сон, или как люди описывают кому и клиническую смерть. Нет. Будто заключённый в незнакомца просматривал его воспоминания и не мог ни на что повлиять. Всего лишь зритель в собственном теле. Я видел, как Олеся взяла меня за руку и завела в зал. Но не её мягкой кожи, ни собственных тяжёлых шагов, ничего не ощущал. Осознание увиденного, вернуло меня в чувства. Всё снова стало более чем реальным. Я обнаружил себя вцепившимся в край гроба и сжимающим кулаки, что есть мочи.

– Как? – Громко чуть ли не прокричав, сказал я.

– Эй, парень? Может, лучше присядешь? – Произнёс мужчина хриплым голосом, стоявший напротив меня.

– Как это произошло? – Я продолжил полностью, проигнорировав его вопрос.

– Инсульт. – Спокойно ответил он.

Немножко замешкав, я спросил:

– Можно мне ознакомиться с медицинской документацией?

Мужчина без лишних слов подошёл к подоконнику, открыл коричневую барсетку, достал оттуда две бумаги и протянул их мне. Это были: справка из морга и свидетельство о смерти. В голове возник вопрос: Как так быстро они получили эти справки? Я начал читать и от написанного меня перекоробило, в обоих документах указано вчерашнее число даты смерти! Разные мысли и вопросы, накладываясь друг на друга, стали атаковать мою голову: «Я же, её сегодня видел?!»; «Как, вчера умерла?!»; «Может, мне приснилось?!»; «Что происходит?!».

Вдруг ярко и отчетливо, я вспомнил сегодняшнее утро, и мой взор невольно потянулся в сторону стола. Кружка! Она стояла на том месте, где я её оставил. Я что, схожу с ума? Лютый ужас парализовал меня, сердце хотело вылететь из груди, сознание стало путаться, сопорное состояние всё сильнее одолевало.

– Держи парень.

Услышав это, меня резко выдернуло из состояния сопора и вернуло в сознание. Почуяв запах этанола, увидел перед собой вытянутую руку, держащую рюмку. Я не люблю водку, но на автомате потянулся и залпом опрокинул стопарь, даже не почуяв.

– Кирилл. – Робко вымолвил, вспомнив, что даже не представился.

– Илья Петрович, – незамедлительно отреагировал, всё тот же мужской хриплый голос. – Приятно познакомиться!

Я начал осматривать всех присутствующих, всё-таки их вид был несколько необычен: все мужчины одеты в строгие, дорого выглядящие, чёрные костюмы с чёрными рубашками, а женщины в чёрные платья, отличающиеся только фасонами, с хорошими причёсками и аксессуарами.

– Ты как? – Спросила Олеся.

– Что-то я переволновался.

– Предлагаю почтить минутой молчания новопреставленную Клавдию. – Сказал Илья Петрович.

Все неожиданно замолчали и уставились на покойную, я тоже последовал их примеру. Семёновна лежала в гробу и выглядела, как живая, немного румяная, умиротворённая, будто спала, только слегка заострённый впалый нос, давал понять, что передо мной покойник. Эта минута длилась вечность, а этот вечер словно превратился в лимб – в ситуацию, из которой невозможно выбраться. Опять история повторилась, опять я один, снова тьма.

Не знаю, сколько это длилось, в итоге все начали потихоньку общаться, передвигаться по комнате, а я как вкопанный стоял у гроба, не обращая ни на кого внимания.