Черная синица

Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем.

Фридрих Ницше

Дизайнер обложки Алексей Ефимов

© Алексей Ефимов, 2022

© Алексей Ефимов, дизайн обложки, 2022

ISBN 978-5-0056-4240-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

P.S. Все события и имена вымышлены, а совпадения – случайны.

1. Аудитор

– У тебя красивое тело. – Он накрыл ладонями ее груди, зажав соски между пальцами. – Сколько у тебя было мужиков? Больше десяти?

Он говорил пьяным голосом. Он выпил много виски в баре, где они познакомились два часа назад.

– Да, – сказала она.

Она лежала на кровати, а он раздевал ее кое-как, путаясь в пуговицах, молниях и застежках. С верхом справился, пришел черед низа.

– Больше? – Он остановился. – Двадцать?

– Больше.

– Ни хрена себе. Ты это…

– Не шлюха? Нет. Тебе-то какая разница?

Он снял с нее джинсы и трусики.

– А кто ты? – спросил он.

– Аудитор.

– Кто-кто?

– Аудитор. – Она приняла коленно-локтевую позу. – Презерватив не забудь надеть.

– Аудитор? – Он разорвал упаковку и вынул кондом. – Это которые дебет-кредит проверяют?

– Да.

– Скучно.

– А таксистом работать не скучно?

– Что-то имеешь против таксистов? – Он надел презерватив.

– Нет. Но аудитором быть интереснее.

– Интересно, когда в бане тесно.

С этими словами он вошел в нее – резко, грубо, безапелляционно. Начал двигаться.

Она не двигалась.

– Давай! – сказал он. – Шевелись!

Он шлепнул ее по ягодице.

– Эй, – сказала она, – мы не в немецком порно.

– Неженка, да? Аудитор-неженка? Это тебе не дебет-кредит, это круче!

Он снова шлепнул ее. Потом, навалившись на нее сверху и прижав ее к кровати, одной рукой схватил ее за грудь, а второй – за волосы. Намотав волосы на кулак, дернул их на себя, наклонился и дыхнул ей в ухо запахом виски:

– Как тебе, а?

– Больно.

– Может, ты шлюха? – Он с силой входил в нее и тянул волосы, заламывая ей шею. – А? Шлюха? Со всеми трахаешься?

– Отпусти!

– Лежи и получай удовольствие! Не вякай!

В следующее мгновение – Хрясть! – Она ударила его затылком в лицо.

Коротко вскрикнув, он отпустил волосы.

Носом хлынула кровь: ей на спину, на белое постельное белье – а уже через секунду она сидела сверху, заламывая ему руку.

Хрясть!

Кости предплечья. Как хворост для костра.

– Сука! – орал он. – Сука! Убью на хрен!

Она спрыгнула с кровати, к столику, где лежала сумочка.

Он спрыгнул следом:

– Ты мне руку, сука, сломала!

Он бросился на нее, выставив вперед здоровую левую руку, а она выхватила что-то из сумочки.

Мгновенное невидимое движение – и он увидел перед собой нож.

Она держала нож обратным хватом.

Он остановился.

Придерживая правую руку левой, он смотрел на нее мутным безумным взглядом:

– Кто ты такая?

– Аудитор. У тебя со слухом проблемы?

– Мы еще не закончили, – прибавила она. – Садись на кровать.

– Что?

– Садись, говорю, на кровать.

Попятившись задом, он сел на край кровати, голый, худой, окровавленный.

– Если дернешься, сломаю вторую руку, – предупредила она. – Сейчас слышишь?

– Да. – Он сглотнул, морщась от боли и не сводя глаз с лезвия ножа.

Она села на кровать рядом с ним, слева.

– Давай, – сказала она. – У тебя пять минут и одна рука, которая пока цела. Время пошло. – Она взглянула на смарт-часы на запястье.

Он управился за четыре минуты.

Содрогнувшись всем телом, она втянула воздух сквозь сжатые зубы, дернулась еще два-три раза и затем встала с кровати.

Оделась.

Он по-прежнему сидел на кровати, глядя на нее с пьяным изумлением. Кровь сочилась из сломанного носа.

– Вызови скорую, – сказала она. – Ты упал спьяну. Или больше нравится вариант, что ты меня изнасиловал?

Он отрицательно покачал головой.

Он смотрел на тонкий шрам над ее левой бровью.

– До свидания. – Она пошла к двери. – Больше не бей женщин, и они не ударят тебя.

Она вышла из номера.

2. Задание

– Саша, что думаешь? Горшков хочет нас кинуть и прибрать к рукам «Истанбул Иншаат»?

Григорий Буров сделал глоток кофе и поставил чашку на стол.

Его грузное стодвадцатикилограммовое тело застыло в черном кожаном кресле, а глаза смотрели на Александра Белкина, сидевшего у стола с другой стороны. Этот взгляд не предвещал ничего хорошего. Ежик седых волос был как ирокез у индейца. Буров готовился к войне. Он много раз воевал. Он выжил в девяностых, когда другие пали. Он сумел сохранить и преумножить. В его империю, «БГ групп», входили гостиницы, бизнес-центры, складские комплексы, а также доля в турецкой строительной компании. О последней и шла сейчас речь.

– Динамика бизнеса странная. – Александр Белкин сделал глоток кофе. – Все было хорошо, и вдруг стало плохо. Попахивает выводом средств, а может, и преднамеренным банкротством. Нужно изучить Уголовный кодекс Турции.

Ранняя лысина сорокатрехлетнего Белкина, худощавого, подтянутого, с модной ныне щетиной, была по-летнему загорелой. Он много времени проводил на свежем воздухе: бегал, катался на велосипеде и водных лыжах, занимался на открытых спортивных площадках, гулял с детьми, – а еще управлял холдингом Бурова. Строительная компания тоже входила в холдинг, но ею де-факто управлял Василий Горшков, сибирский партнер Бурова, ныне живущий в Испании. Не напрямую управлял – через местного турецкого директора.

– Уголовный кодекс тут не помощник. – Буров говорил с сильной одышкой. – Если б хотели и могли посадить Горшкова, он давно бы сидел. Но кто его посадит? Он со всеми дружит: в Красноярске, Турции, Испании. Уважаемым стал, а был когда-то Горшком, бандитом с большой дороги. Черт дернул с ним связаться. Был бы кто другой на его месте, долго б не цацкался, но с Горшком надо быть аккуратней. Нужна фактура для предъявы.

– Могу слетать в Стамбул, – сказал Белкин без видимой охоты. – Возьму с собой ребят, посмотрим на месте чего там как.

Буров встал и подошел к окну с видом на Овчинниковскую набережную. Постояв с минуту спиной к Белкину, развернулся и сказал:

– Я нашел спеца по таким кейсам. Вот-вот придет.

Белкин приподнял брови:

– Кто он?

– Она.

Брови поднялись еще выше.

– Вероника Корнева, – сказал Буров. – Тридцать пять лет. В прошлом году помогла одним моим знакомым найти пол-ярда в рублях. Девушка со сложной судьбой. Была аудитором, пока ей не досталось после одной из проверок. Изнасилование, черепно-мозговая, реанимация. Теперь занимается, так сказать, частной практикой. Лично не знаком, но наслышан.

Буров внимательно следил за реакцией Белкина. В последнее время его доверие к Белкину пошатнулось. Они вместе десять лет, но это ничего не значит. В джунглях друзей нет. Кто такой Белкин? Юрист, поднявшийся на верх карьерной лестницы, правая рука, незаменимый помощник – но именно эта незаменимость и тревожит, вкупе с сигналами о том, что Белкин позволяет себе лишнего. Там возьмет, там по мелочи, а с мелкого начинается крупное. Еще и на Алину глаз положил, а за это морду бьют. Эх, Саша, что ж ты рот на чужое разинул? Смотри, не порви. Знаешь, почему я не отправлю тебя в Стамбул? Потому что есть и твоя вина в том, что случилось. Не доглядел. Сдал поляну.

– Значит, выносим сор из избы? – спросил Белкин деланно нейтрально.

– Корневой можно доверять. Не как себе, но можно.

– Я нужен в этой беседе?

– Да.

Этим «да» Буров дал понять Белкину, что его присутствие требуется, а мнение – не особо. Он, Буров, сам все решит.

Допили кофе.

На столе зазвонил телефон. Буров нажал кнопку.

– Григорий Валентинович, к вам Вероника Корнева, – послышался голос помощницы.

– Приглашай.

Буров вышел из-за стола. Белкин развернулся лицом к двери на крутящемся кресле.

Вошла Корнева, в темно-синем брючном костюме и белой рубашке.

– Добрый день! – сказала она.

– Добрый, добрый! – Буров сделал шаг ей навстречу, протягивая руку.

Ее маленькая ладонь скрылась в его лапе. Он почувствовал силу в ее руке и с удовольствием задержал ее в своей на секунду-другую.

– Присаживайтесь, пожалуйста. – Он показал на круглый стол на четверых, поодаль от директорского стола. – Саша, ты тоже подтягивайся.

Мужчины разглядывали Корневу, а она разглядывала их.

«Умная, красивая, с твердым характером, – решил Буров. – Все как описывали. Есть в ней что-то мужское, твердость эта, взгляд. Шрам над бровью. Чем-то похожа на девушку Бонда из фильма „Не время умирать“. Как ее? Леа Сейду. Только темненькая. Ох уж, этот взгляд. Действует безотказно».

Он почувствовал желание. Когда у него в последний раз был секс? Дней пять назад? Ничего, ничего, через полчаса придет Алина и поможет сбросить напряжение. Он заранее принял «Виагру». Эффект налицо.

Сели втроем за круглый стол.

– Можете звать меня Ника, – сказала женщина. Голос у нее был приятный, глубокий, с плавными перекатами.

– Богиня победы? – Белкин спрятал ухмылку между слов.

Ника улыбнулась.

– Я простая смертная, – сказала она. – Но люблю побеждать.

– Отлично, – сказал Буров. – Тогда введу вас в курс дела. Речь идет о нашей турецкой дочке, компании «Истанбул Иншаат Холдингс». Это наш крупнейший актив, один из лидеров турецкого строительного рынка. Семь лет назад некто Василий Горшков пришел ко мне через общих знакомых и предложил купить ее на пару. Купили. Пятьдесят на пятьдесят. Генеральный директор – турок, Мехмет Йылмаз, он полностью под Горшковым. Финансовый – наш, питерский, Дима Глущенко. Был наш. Уже не наш, продался им за тридцать сребреников.

Буров перевел дух. Его мучила одышка.

– На пике «Иншаат» давал семьдесят процентов прибыли по холдингу, – продолжил он. – Потом начались проблемы. Доходы растут, но расходы растут быстрее. Есть почти уверенность в том, что Горшков выводит средства. Возможно, хочет обанкротить и прибрать компанию к рукам. Вам для понимания – он из красноярской ОПГ, сейчас живет в Испании. Бывший, короче.

– Бывших не бывает, – сказала Ника.

Буров осекся.

Ника смотрела ему в глаза.

– Ника, вы на что-то намекаете? – спросил он, вкрадчиво, с ухмылкой в толстых губах. – Я не в ОПГ, я бизнесмен.

– Я знаю. Но у вас есть друзья. Почему к ним не обратитесь?

– Вася все отрицает. Он не лыком шит. Вас это не пугает? Сейчас не девяностые, но всякое может быть. Выделим вам охранника.

– Не надо.

– Я проведу с Васей разъяснительную работу, но не могу дать вам гарантий безопасности. Вы это понимаете?

– Страх – в голове, он зависит от того, как относиться к реальности. – Ника сделала паузу. – Что будет являться для вас приемлемым результатом работы?

– Доказательства. Достаточные для арбитражного суда и суда совести. Понимаете, о чем я?

– Да.

– Если их прижмем, Горшок свалит все на генерального, но Мехмет там ничего не решает, все решает Горшок. Мне нужны нити к нему. Связи с помойками, офшорами, поставщиками. Средства не имеют значения. Понимаете, о чем я?

– Да.

– Кстати, о средствах. Сколько стоят ваши… э-э-э… услуги?

– Пятьдесят тысяч долларов. Двадцать пять авансом, двадцать пять после. Плюс бонус на ваше усмотрение в случае достижения целей. Плюс компенсация проезда, проживания и прочих расходов, по согласованию.

Белкин хмыкнул:

– Пятьдесят штук баксов? Шутите?

– Нет. – Ника смотрела на Белкина. – Сколько они вывели, по вашим оценкам?

– Пятьдесят – шестьдесят миллионов долларов, не меньше, – сказал Буров, тоже глядя на Белкина. – При выручке в семьсот. И кто знает, что будет дальше?

– Вы как генеральный директор холдинга должны были их контролировать? – спросила Ника у Белкина.

Она попала в больное место.

Белкин заерзал на стуле.

– Поздно хватились, – сказал он. – Они ж не одной суммой вывели.

– Пятьдесят тысяч долларов – один процент. Это много?

– Нет, – сказал Буров. – Не много.

Он протянул Нике флешку:

– Здесь отчетность за несколько лет, разные документы, паспорта участников. Александр Владимирович расскажет вам детальнее. – Буров взглянул на Белкина.

Белкин кивнул, пряча взгляд.

– Когда сможете вылететь в Стамбул? – спросил Буров.

– Послезавтра, – ответила Ника.

– Забронировать отель?

– Я сама.

– Не бойтесь, это будет не «Ritz-Carlton» и не «Four Seasons», – прибавила она со сдержанной улыбкой.

– У нас есть свой отель в Стамбуле.

– Думаете, мне стоит там жить? Это же не ваш личный отель?

– Не мой. Общий. – Буров сделал паузу. – Как думаете, сколько времени потребуется на проверку? Примерно.

– Зависит от сложности ситуации и степени противодействия. От двух недель до месяца.

– Степень будет высокой. Подумайте насчет охранника, не отказывайтесь сразу.

Грузно встав со стула, Буров прошел к сейфу. Покрутив кодовый замок, открыл сейф, взял три пачки долларов, закрыл сейф и вернулся к столу:

– Тридцать тысяч, включая пять командировочных, за которые можете не отчитываться. Запишите мой номер. Звоните в любое время суток.

Ника внесла номер Бурова в список контактов.

– Что ж, в добрый час, – сказал он. – Наберу Мехмета, предупрежу. Мы ж не Следственный комитет, чтоб вламываться без стука. – Он ухмыльнулся недобро.

Попрощались.

Белкин и Ника вышли из кабинета.

Буров встал у окна с видом на Овчинниковскую набережную.

Сейчас придет Алина. Женщина, которая появилась в его жизни три года назад, чтобы сделать его счастливым. Они познакомились на конкурсе красоты «Мисс Москва – 2018». Он был спонсором, а она стала вице-мисс. Глянцево-красивая, умная, младше его на двадцать два года – пусть злые языки говорят, что она с ним из-за денег, он-то знает, что она любит его. Она выходила его после ковида в прошлом году, когда он чуть было не отправился на тот свет, с тридцатипроцентным поражением легких, инфарктом и астмой в анамнезе. В благодарность за это и в честь своего второго дня рождения он подарил ей белый Range Rover. Красивая женщина в красивой машине. Жаль, у них не будет детей. Алина бесплодна из-за неудачного аборта в молодости. Ошибки молодости – сколько их у каждого? К сожалению, не все из них можно исправить, став зрелым и опытным.

– Привет. – Алина вошла в кабинет.

– Привет.

Она поцеловала его в щеку.

Как приятно от нее пахнет. Чистый женский запах с нотками дорогого парфюма.

Алина – женщина премиум-класса. Дорогие машины, дорогие дома, дорогие женщины – они не для каждого, но для тех, кто может себе это позволить.

Отступив от нее, он взял ее за плечи и окинул ее взглядом. Высокая, идеально красивая, с длинными темными волосами и темно-карими глазами, в джинсах и светлой блузке, она приняла эстафетную палочку у Ники. И если с Никой он не мог заняться сексом, то с Алиной может.

– Отлично выглядишь, – сказал он. – Куколка.

Он подошел к двери и закрыл ее изнутри. Потом вернулся к Алине и обнял ее, подталкивая к столу.

Она знала, чего он хочет. Он всегда так делал. Сделает и в этот раз.

Прижав ее бедрами к столу, он расстегнул ее джинсы и спустил их вниз вместе с трусиками. Расстегнул свои брюки.

Черт, нужно бороться с зеркальной болезнью. Наел такое пузо, что видишь член только в зеркале. Не видишь его, но чувствуешь. Он готов. И Алина готова. Он уже в ней. Уложив ее грудью на стол, он начинает движения, каждое из которых приближает его к цели, и любуется сверху прекрасной частью ее тела. Женщина – произведение искусства, на нее приятно смотреть, а еще приятнее обладать ею.

– Что за девица с Белкиным? – спросила Алина между делом. – Новая любовница?

– А ты знаешь старую?

– Кто ее не знает? По-моему, Белкин не особо прячется с ней по углам. Многодетный отец семейства.

Она говорила язвительно, неприязненно, между толчками сзади.

– К тебе не подкатывал? – спросил Буров.

Он ускорился и усилил нажим. Крепко обхватил ягодицы Алины. Хорошо, что принял «Виагру». Полезно и для секса, и для сердца.

– Не по Сеньке шапка, – сказала Алина. – Так что за женщина?

– Аудитор. Едет в Стамбул к Мехмету. Проверит, куда Мехмет с Горшковым сливают деньги.

– Хорошенькая. Белкин слюнки пускает.

– Главное, умная и знает свое дело.

Представив, что это не Алина, а Ника лежит грудью на столе, Буров зажегся внутри, раздул пламя и через минуту излился в Нику-Алину.

Есть все-таки свои преимущества в невозможности забеременеть.

Огонь погас.

Буров надел штаны. Наблюдая за тем, как Алина с помощью одноразовых салфеток борется с последствиями его чувств, он вновь подумал о том, что женщины премиум-класса доступны не всем. Не каждый имеет возможность иметь такую женщину. Он счастливец. Он многого добился. Но и много за это отдал.

– Теперь на обед? – спросил он.

– Да. Я голодна.

Она надела трусы.

3. Москва – Стамбул

– Хотите сказать, это туристический нож?

Сотрудник службы авиационной безопасности аэропорта «Шереметьево» с сомнением крутил в руках большой тяжелый нож, с лезвием длиной в пятнадцать сантиметров.

– Да. Вот сертификат. – Ника протянула ему бумагу. – Нож туристический, не является холодным оружием. Толщина обуха меньше установленной.

Взяв сертификат, сотрудник прочел его, покачал головой и сунул нож обратно в чехол:

– Ладно. Разрешен провоз в багаже.

– Спасибо. – Ника улыбнулась. – Больше не будете меня вызывать?

– Нет. Хорошего полета, извините за беспокойство.

Ника вернулась в бизнес-зал. Заказала латте, взяла бутерброд с красной рыбой. Села в кресло.

«Никки, хорошего полета!» – пришло сообщение в WhatsApp.

«Никки» – так ее называет лишь один человек. Дима Горелов, ее бывший одноклассник, влюбленный в нее со школы. ИТ-шник, специалист по информационной безопасности, геймер, друг, а также завидный жених для тех, кто ищет хорошего мужа. Разведенный. Умный. Не для Ники. Она не хочет замуж. Нельзя сказать, что ей хорошо одной, но и быть с кем-то она тоже не может. В ней живут демоны, требующие пищи. Время от времени нужно им уступать. Нельзя не уступить.

Они появились семь лет назад.

Ее выписали из больницы, скленную, штопаную, сломленную, и оставили один на один с миром, в котором она стала чужой. Этот мир пугал ее. Она боялась каждого шороха, не спала по ночам, днем не могла работать, страдала от болей в животе, которым врачи не находили объяснения, – и не хотела жить. Отдалилась от всех: от матери, младшей сестры, друзей. Они пытались пробиться к ней, в темень ее души, чтобы помочь ей, а она не могла их впустить. Ее не избили, не изнасиловали – нет. Ее убили. Ее больше не было. Была оболочка с черной пропастью внутри. Тех двоих, что напали на нее в подъезде в Ангарске, не нашли. Плохо искали. Она знала, кто их послал. Она все рассказала следователю: о конфликте с владельцем ликеро-водочного комбината в Иркутске, о ночных звонках с угрозами, – и ничем это не закончилось. Владельца допросили, но обвинений не выдвинули. Не было доказательств. Не было зацепок для установления причинно-следственной связи. Слова «Знаешь, сучка, за что это?» к делу не пришьешь. Где Иркутск, и где Ангарск? Какие-то гопники-насильники. Ангарск, знаете ли, славится такого рода личностями. Помните маньяка Попкова?

Однажды, через три месяца после Ангарска, она поймала себя на том, что ей снова хочется секса. К встрече с живым мужчиной она была не готова, поэтому воспользовалась фильмом для взрослых из категории БДСМ. Там женщина доминировала, стегая мужчину плеткой и измываясь над ним прочими доступными способами. На несколько минут став той женщиной, Ника получила удовольствие вместе с ней. Сразу стало легче. Чернота сменилась серостью. Она спокойно спала ночью. Живот не болел.

На следующий день она записалась в секцию рукопашного боя для женщин. Через год стала чемпионкой района, через два – Центрального округа. Отдельно занималась ножевым боем. Полюбила ножи. В полоске заточенного металла – жизнь и смерть, сила и красота. Когда ты с ножом и умеешь с ним обращаться, тебе не страшно. Страх отступает. Поэтому нож всегда с ней. Дома у нее коллекция из более чем сорока ножей, и каждое утро она берет один из них с собой. Не холодное оружие, но оружие. Она готова его применить, если потребуется. Когда ты знаешь, что можешь, и люди это чувствуют, к тебе относятся иначе.

Еще одной ее страстью стал секс. Она знакомилась с мужчинами в барах и ночных клубах и встречалась с каждым из них не более одного раза. Это было страшно. Это было опасно. Непредсказуемо. Этого она хотела. Так она давала пищу своим монстрам. Ей не были нужны ласки, она хотела грубости, чтобы ответить большей грубостью. Если с ней были ласковы, она не получала удовлетворения. Демоны требовали больше. Сломав руку таксисту неделю назад, она успокоилась, но сейчас вновь чувствовала желание и чувствовала боль в животе. На эту боль не действуют таблетки, она лечится иным способом.

«Спасибо, Димочка! – ответила она. – С нетерпением жду инфу».

Два смайлика с поцелуями в конце.

«С нетерпением жду поцелуев», – написал Дима.

Это плата за информацию. Ужин и два поцелуя. Цены растут. Когда-то Дима ничего не просил, потом пригласил ее на ужин, потом попросил поцелуй, теперь просит два. Что попросит в следующий раз?

Он знает о том, что с ней случилось. Он звонил ей в больницу. Он встретил ее в Шереметьево, когда она вернулась. Потом он звонил ей, а она не брала трубку. Он много раз звонил. Потом пришел сам. Он хотел ей помочь, но ей не нужна была помощь. Ее, Ники Корневой, больше не было.

Дима никогда не откажет. Вот и позавчера, выслушав ее просьбу, он лишь вздохнул:

– Никки, ты снова толкаешь меня на нарушение закона.

– Дим, я знаю. Мне очень нужно. Всё, что есть в даркнете. Телефоны, счета, поездки, места жительства. Расходы за мой счет.

– Расходы плюс агентское вознаграждение.

– Само собой разумеется. Спасибо тебе большое!

Ей нужны данные на всех участников: на Белкина, Горшкова, Йылмаза, Глущенко. Буров тоже в этом списке. Она хочет знать больше о всех участниках действа. Буров – не кроткий агнец. Давние связи с одной из ОПГ, темные дела в прошлом, куча скелетов в шкафу. Горшков – еще хуже. У него не просто связи с ОПГ, он сам из ОПГ. Остепенился, вложил преступные деньги в легальный бизнес, живет в Испании, счастливо избежав участи многих своих товарищей, убитых или сидящих; поддерживает связи на родине, ищет партнеров для бизнеса – но он все еще бандит с большой дороги, как сказал о нем Буров. Горшок. Он опасен, и это ее возбуждает. Не в сексуальном смысле, нет – в экзистенциальном. Ступая по лезвию ножа, она идет к острию, и каждый шаг может стоить ей жизни, и демоны рычат от восторга, и жизнь ничего не стоит. Кто не живет, тот не боится смерти. Танатос – ее бог. Разрушение – ее путь. Она пройдет его до конца. Не вставайте у нее на пути. Вы не знаете, кто перед вами.

В конце, на острие ножа, – владелец Иркутского ликеро-водочного завода.

Она придет к нему, когда будет готова.