Читать книгу: «Лже-Абсолют»

Шрифт:

Часть первая

Глава первая
Когда улыбается смерть

…Сначала царила полная и бесконечная темнота. Потом, точно из ничего, вылепились маленькие фигурки. Они оживали, суетились, делали какие-то движения, сперва незамысловатые – обычный взмах рук, затем картина усложнилась: Федору показалось, что фигурки танцуют. Движения рук их были похожи на балетные па. Таинственные существа начали расти, приобретая силуэты реальных людей. Люди громко заговорили, пускали остроты, над которыми сами же с упоением смеялись. Нет, они не танцевали, они сидели за большим столом.

Внезапно над шумной компанией возвысилась молодая женщина с лицом дерзким и страстным, ее звонкий голос опоил сознание колдовской поэзией:

«Июль пылал невыносимым зноем,
Метало солнце огненные стрелы
И языки ленивого прибоя
Песок лизали, словно сахар белый…»

Кто она, та неведомая поэтесса? Надо внимательнее всмотреться в ее лицо, глаза. «Не прячь их, слышишь!» Она и не думала прятаться. Наоборот, взгляд женщины пронзал каждого, пронзал так, будто присматривал себе жертву…

«И изнывали томные деревья,
Листву роняли, не давали тени.
И сохнувшей травы торчали перья,
Царапали горячие колени…»

Каждая строчка, слово окунали в безбрежный омут; Федор почувствовал себя участником неких событий, о которых ему упорно твердил женский голос:

«Взгляд, как ожог, внезапен и настойчив…
Еще ни слова вслух не прозвучало.
Горела кожа, кровь в висках стучала.
И веяло дыханьем летней ночи…»

– Стоп! – сказал себе Федор, – слишком уж быстро этот огонь распространяется по моему телу. Так нельзя, еще секунда – и сгорю!»

…Кадры поменялись: теперь – ночная осенняя улица, издевательские насмешки в его адрес, за которыми последовали – угрозы. Началась драка и, кажется, он кого-то отделал. Или отделали его?..

И опять – тишина и чернота. Он мирно плыл по неведомому течению. Плыл, пока резкий звон не потребовал пристать к берегу. Не хочется! Никак не хочется! Федор мечтал оставаться в странном забытье, отринуть все посторонние звуки. И плыть по течению дальше!

Не получалось! Проклятый звон настигал повсюду. Хоть забирайся в барокамеру! Да он и туда пробьется!

Федор наконец-то открыл глаза. Понадобилось несколько секунд, чтобы понять: он – у себя дома, в кровати, лежит, подушка на голове… Даже простыни не разостлал. А что за звон?.. В голове, после вчерашнего? К сожалению, трезвонили в дверь.

Он встал, неуверенным шагом направился к двери. По пути взглянул в зеркало. Ну и видок! Волосы взлохмачены, под глазами – круги, на скуле красовался синячище. «Красавец!»

В таком виде ему явно не до приемов. Однако настойчивый звонок вновь бесцеремонно взорвал квартиру. Подчиняясь его жестокой воле, Федор громко крикнул: – Иду я, иду!

Быстро промыл глаза, пригладил редкую шевелюру и распахнул дверь. На пороге – двое: молодая светловолосая женщина и грузный, одутловатый мужчина. У женщины возникший пред очами образ вызвал легкую усмешку, мужчина не прореагировал.

– Москвин Федор Николаевич? – спросила незнакомка.

– Он самый. А с кем имею честь?

Ему тут же предъявили два удостоверения. Следователи прокуратуры? Неужели какие-то нежелательные последствия после вчерашней драки? Так что там было? Ну, пристали «нехорошие парни», потребовали денег… Один вынул нож…

Да, все было именно так!.. Ведь не оставалось иного выхода, и если он кому-то что-то сломал, то это лишь необходимая самооборона…

– Не пригласите войти? – поинтересовалась женщина.

Федор с тоской подумал о царящем в квартире хаосе. Но как откажешь представителям органов!

– Проходите.

При виде разбросанных повсюду вещей насмешка женщины переросла в сарказм, ее партнер по-прежнему напоминал каменное изваяние. – Чай? Кофе? – устало спросил Федор.

– Это лишнее, – послышался низкий голос мужчины.

– Давайте сразу к делу.

– А что случилось?

Боязнь, что он все-таки перешел границы необходимой самообороны, усиливалась. Но у подонков был нож!

– …Мы насчет Елены Геннадьевны Крамской.

– Крамской? – с трудом соображал Федор. «Причем здесь она? Моя вчерашняя драка не интересует следователей?!»

– Вы хорошо с ней знакомы? – мужчина игнорировал его вопрос.

– Еще бы!

Женщина буквально впилась в него взглядом, требуя продолжать. Федор пожал плечами:

– Работаем вместе. Вы об этом наверняка знаете.

– Знаем, – уклончиво ответил мужчина. – Что вы о ней расскажите?

– А что хотите услышать?

– Ее интересы, круг знакомств.

– Она что-то натворила?

– Почему вы считаете, будто она «что-то натворила»?

– Раз ею интересуются органы…

– Видите ли…

– Мне бы хотелось знать, – настойчиво произнес Москвин. – Лена – отличная девушка. Я не верю, что она преступила закон, пусть даже в малом. Не такой она человек. Следователи переглянулись. Разговаривать с Федором оказалось непросто.

– Ваша коллега умерла, – резко бросил мужчина.

– Как?!

– Убита. Заколота ножом. Убийца – настоящий профи. Прямо в сердце!

Остатки вчерашнего хмеля мгновенно испарились. Во взгляде Фёдора было только одно: «Заканчивайте нелепый розыгрыш! И убирайтесь вон!»

Нет, не розыгрыш! И Федор это прекрасно понимал.

– Когда?!.. – его возглас напоминал хрип.

Прежде чем ответить, женщина посмотрела на Москвина в упор, пытаясь разобраться: насколько он искренен в своем трагическом восприятии ситуации?

– …Вчера вечером. Между девятью и десятью. Что она делала на работе в такой час?

– Она иногда задерживалась. Мы все задерживаемся.

– Есть повод?

– В данном случае Лена готовила отчет по работе отдела. Дело сложное и неблагодарное.

– Понимаю… А где вы находились в это время?

– Уж не подозреваете ли вы?.. Зачем мне?..

– Отвечайте!

– Разрешите я выпью?

В холодильнике – бутылка, там оставалось немного водки. Федор влил в себя рюмочку и продолжил:

– Я был в ресторане. Там собралась целая компания.

– Так просто или чего-нибудь отмечали?

– Юбилей Павла Петровича.

– Кого?

– Один наш профессор.

– И никуда не отлучались? – не отступала женщина.

– Пару раз. В туалет.

– Кто это может подтвердить?

– Человек десять.

– Было весело?

– Слишком…

Перед Федором вновь возникла поэтесса. Кто из сотрудников института привел ее с собой?.. Нет, не припомнит!

Зато почему-то хорошо вспоминается каждая строчка ее огненных стихов. И глаза… Теперь Федору казалось, что ее глаза загоняли в угол, не оставляя ни единого шанса на то, чтобы выйти из-под их влияния. И опять зазвучал ее голос, уже не чарующий, а пугающий дьявольским колдовством.

«…И васильково-синее мгновение
Легло узором на волшебных пяльцах.
И замирало сердце в исступленье.
И сохли губы… И сплетались пальцы…»

Внезапно Федор подумал, что поэтесса говорила не о любви, возможно она… предупреждала его о будущих неприятностях. Именно его, Федора Москвина.

С чего бы такой нелепый вывод?.. А вот с чего: стихотворение вроде бы о чувственной страсти, но в нем звучали и другие мотивы…

– …Почему Елена Геннадьевна с вами не пошла?

– Что же в этом удивительного?

– Она – член коллектива.

– У нас большой коллектив, на всех одного ресторана не хватит.

Возникла пауза. Следователи, вероятно, обдумывали очередной вопрос, а Федор размышлял о превратностях судьбы.

Ленка, Ленка! Такая молодая и талантливая!.. У какой сволочи на нее рука поднялась?!

– У вас с Крамской были хорошие отношения?

– Нормальные, как у ученых, которые ведут одну тему.

– И только?

– Любовниками мы не были, если это вас интересует.

– Значит, отношения – чисто рабочие, – подытожил мужчина.

Федор тоскливо посмотрел в окно. День-то в разгаре… Сколько же он проспал?! Женщина перехватила его взгляд:

– Удивляетесь, что столько проспали?.. Кстати, вы никогда не ссорились с Еленой Геннадьевной? – Нет.

– Ой-ли?

– Что-то не пойму ваши странные намеки?

– Мы тут побеседовали с вашими сотрудниками. И они сообщили любопытные вещи.

Федор с нескрываемым интересом взглянул на женщину. Неспроста она заговорила с ним в таком тоне. И не случайно они здесь. «Меня подозревают?!» – Два дня назад вы угрожали убитой, – сказал мужчина.

– Не смешно.

– Чего уж смешного.

– Я не мог никому угрожать, тем более Лене. Я – парень миролюбивый.

– А вот у нас другие сведения. Трое сотрудников слышали, как вы ругались, кричали. Крики доносились из-за двери лаборатории, но все равно было слышно. А потом вы выскочили в коридор, бросив на ходу: «Я тебя точно прибью, Ленка!». Станете отрицать?

– Ничего отрицать не собираюсь. Только ведь это… образно.

– Боже мой! – наиграно поразилась женщина. – Вы угрожали ей образно?

– Тьфу ты! – в сердцах воскликнул Федор, – мы действительно спорили. Мы пишем совместную монографию, чего не бывает между авторами. Может, и болтнул лишнее…

– Болтнули или сделали? – зло сверкнул глазами мужчина. – Вы ведь служили в спецназе?

– Да. А еще я в юности играл в вокально-инструментальном ансамбле. – Причем здесь ансамбль? – А причем спецназ?

– Хорошо, хорошо, мы не оспариваем вашу версию насчет чисто научного спора… – Женщина дружески кивнула, однако Федор не купился на дружбу ехидны. От таких дамочек каждую секунду жди какого-нибудь подвоха.

– Скажите, Федор Николаевич, а что это за такая бесценная проблема, превращающая коллег в злейших врагов?

Федору надоели провокации. Он громко выдохнул:

– Или предъявляйте обвинение, или…

– Помилуйте! – всплеснула руками следователь. – Мы только проверяем версии. Так как же насчет научной проблемы? Чем Елена Геннадьевна занималась в институте?

– Пирамидами.

– Чем? – глаза женщины округлились.

– Знаете, такие большие сооружения…

– Знаю! Однако у вас институт истории России.

– А вы имеете хоть какое-то представление о пирамидах?

– Просветите.

Федор вспомнил о спасительной заначке – бутылке коньяка в шкафу. Помянуть бы в тишине Ленку!.. Однако женщина-следователь быстро разрушила иллюзию, требовательно напомнила: – Так что насчет пирамид?..

– Пирамиды – одно из самых загадочных явлений в мире, – тяжко вздохнул Федор. – Они исправляют структуру пространства, иногда, конечно, и опосредованно. Пирамиды приближают наш мир к совершенно иному состоянию. Все, что оказывается в зоне влияния пирамид, движется в направлении Гармонии.

– Вот как?

– Благодаря пирамидам мы могли бы решить проблему ликвидации озоновых дыр. Я не шучу. Это выяснилось после того, как одну такую пирамид построили в 1997 году недалеко от озера Селигер. В итоге получили поразительные результаты: вблизи пирамид забили уникальные родники и выросли огромные поляны из цветов, занесенных ныне в Красную Книгу. Сейчас сооружение пирамид предполагается в южном полушарии – Австралии, Бразилии. Моя воля – построил бы их на Южном Полюсе. А что? Возьму и махну туда руководить строительством.

Следователь-мужчина потерял к данной части разговора интерес, но женщина не сдавалась:

– А какое отношение к ним имеет Россия? Вот если бы вы изучали Египет, племена майя или ацтеков…

– Пирамиды возводились не только там. Они имелись везде, даже в подводном мире!

Мужчина с раздраженным видом хотел поменять тему, однако напарница сделала предупредительный знак.

– Расскажите, Федор Николаевич.

– Еще в 1970 году американский ученый Рей Браун обнаружил на большой глубине вблизи Багамских островов странное сооружение, напоминающее по форме классическую пирамиду. Он исследовал находку, нашел внутри непонятные технические приспособления и еще какой-то кристалл. Ученый взял его с собой, но пять лет хранил находку в тайне, а когда все-таки решился обнародовать ее, то одна из парапсихологов заявила, будто этот кристалл принадлежал египетскому богу смерти.

– Так-таки богу смерти? – усмехнулась следователь.

– Я тоже не всегда доверяю подобным выводам, – кивнул Федор и продолжил. – Вскоре такие же кристаллы нашли на дне Саргассова моря. Было высказано предположение, что именно они, благодаря своей сверхмощной энергии дематериализуют все живое.

– Надо же…

– Ну, а про гигантскую пирамиду на дне Бермудского треугольника вы слышали?.. Нет? Про нее неоднократно говорили по телевидению. Она в три раза больше пирамиды Хеопса, и грани ее – точно хрустальное стекло.

– Но ведь Бермуды, Саргассово море – все слишком далеко от нас.

– Да но первые известные человечеству пирамиды появились на Кольском полуострове. Их открыла Лидия Ивановна Ефимова*(тут нужно бы разъяснить, как всегда это делает автор – кто она такая…). Уникальные сооружения, возможно, построены представителями более развитых цивилизаций.

– Я где-то читала, будто пирамиды нашли даже на Марсе?

– Там есть сооружения, напоминающие пирамиды, их примерно девятнадцать. Поражает их высота, до полутора километров! Сравните пирамида Хеопса – 147 метров.

– Они тоже – деянья рук человеческих?

– Вот здесь я вам ничего сказать не могу.

– Все это конечно интересно! – Не выдержал следователь-мужчина, – но давайте о делах более приземленных и неприятных.

– Давайте, – поддержала женщина, – в чем причина ваших научных разногласий с Еленой Геннадьевной?.. Надеюсь, не заставляю открывать страшный секрет?

– Секрета нет. Лена высказала предположение, что пирамиды Кольского полуострова – дело рук арктов или гипербореев, наших прародителей. – И вы с этим не согласны?

– Не то, чтобы не согласен… Только Лена хотела написать о том в нашей с ней монографии. Я резко возражал. У нас научная работа. А в научной работе высказывать моменты, которые признанные корифеи считают… фантастикой, вымыслом, мягко говоря, глупо. Особенно перед защитой диссертации, на которую Лена шла. Представьте себе, как отреагировал бы ученый совет института. Про ВАК и не говорю.

– То есть ради защиты диссертации стоит погрешить против истины?

– Нет. Просто замолчать некоторые моменты. Высказывать их можно лишь тогда, когда у тебя уже есть имя.

– Елена Геннадьевна вняла вашим доводам?

– Нет.

– И для вас это стало проблемой?

– Еще какой! – В сердцах произнес Федор. – Я тоже года через два хочу защищаться. Докторская наполовину готова.

– Серьезный повод для крупного конфликта, – философски заметила женщина.

– Дело шьете, товарищ начальник? Только не забывайте, между девятью и десятью я был в ресторане под неусыпным контролем десятка человек. – Убить можно и находясь в ресторане, – мрачно произнес следователь-мужчина.

– Ну-ну, – примирительно сказала женщина, – не принимайте близко к сердцу слова Константина Матвеевича. Мы с ним с ночи на ногах. А вообще-то у Крамской имелись враги, недоброжелатели? – На работе… нет. – А вне ее?

– Не слышал о таких. Я стараюсь не лезть в личную жизнь коллег. – Вот как?

– Иначе пострадает дело.

И снова – усмешка в глазах женщины. Она протянула Федору визитку:

– Если что припомните, позвоните.

Федор взял, не читая. Мужчина оказался менее галантен, напрямик спросил:

– Вы не собираетесь уезжать из города?

– Пока нет.

– Мудрое решение. Задержитесь. Можете понадобиться.

Как же Москвину не терпелось выпроводить непрошенных гостей и самому поскорее отправиться в институт. Страшное известие потрясло его до глубины души.

…В голове пронесся калейдоскоп последних событий: ресторан, бесконечные тосты, улица с проливным дождем, драка с группой юнцов. Квартира, постель, появление следователей.

И снова – пронзительные глаза неведомой поэтессы, заканчивающей читать свое маленькое творение:

«…Но в кровь мою входил июльский зной.
И вырастали крылья за спиной.
Легко ль тебе со мною, окрыленной?
Не с ангелом, а с женщиной влюбленной?»

Внезапно недавнее предположение Федора превратилось в необъяснимую уверенность: да, да, поэтесса обращалась именно к нему!

Первым, кого Москвин увидел, переступив здание института, был пожилой охранник дядя Сережа. Он горестно развел руками, на глаза навернулась слеза: – Какое несчастье! Ведь совсем еще девочка. – Как это произошло, дядя Сережа? – Разное говорят.

– А вы сами что видели?

– Я только утром заступил на смену.

Охранник или осторожничал, или действительно был не в курсе событий. Федор подумал, какую большую ошибку он совершил, не прояснив у следователей хотя бы некоторые подробности убийства Лены (многого все равно не скажут!). Лишь отвечал на их вопросы, как попугай! Что ж, теперь придется все выяснять самому. Не хочется, чтобы убийца избежал справедливого возмездия!

Как будто кто-то подмигнул ему. Женщина?.. Федор резко завертел головой. Неужели опять та необычная поэтесса?..

Это всего лишь Маша, лаборант из соседнего отдела. Девушка, как ни в чем не бывало, спешила на работу. Она еще не знала, что поздним вечером здесь пронеслась смерть, пронеслась с хищной улыбкой, забрав с собой молодую талантливую жизнь.

Глава вторая
Когда улыбается смерть
(Продолжение)

Он сразу почувствовал, как все тут изменилось. Исчезли вежливые улыбки сотрудников, пусть иногда дежурные и фальшивые. Сейчас на лицах каждого из них читались недоумение, напряжение, страх. Даже воздух стал иным, словно кто-то наполнил его страданьем. Как говаривал дядька Федора Никита Иванович: «Зло здесь свило себе большое гнездо». Говаривал часто, и когда дело казалось жуликоватой компании, управляющей его старым панельным домом, и еще более жуликоватого главы районной администрации, и городского головы, обвиненного впоследствии в злостных преступлениях. Да и России в целом…

– А как, дядя Никита, ты ощущаешь это зло, – однажды с юмором спросил Федор. – Неужели по запаху?

– И по запаху тоже, – серьезно ответил дядька. – Воняет так, что хочется бежать! Побыстрее и подальше. И остаешься только потому, что это твой дом, твой город, твоя страна. Не бежать следует, а отрубить голову проклятому змею!

«Отрубить голову проклятому змею!» – мысленно повторил Федор, предвкушая, как молотит убийцу несчастной Лены. И снова: «Кто? За что?»

Он не обманывал следователей, когда сказал, что ничего не знал о личной жизни своей коллеги. Все их разговоры с Леной сводились к работе. Но ведь что-то она рассказывала и о личном…

Он знал, она разведена. Муж вел далеко не ангельскую жизнь: пил, гулял напропалую, несколько раз пускал в ход кулаки. На развод не соглашался, пока однажды не нашел себе подружку. Лена со смехом сообщила, что его новая жена – чемпионка по таэквондо. И теперь уже он ходит, украшенный синяками. «Но он счастлив. Видимо, ему больше нравится быть слугой, чем господином».

В мужа, как в возможного убийцу, Федор верил слабо. Кто еще у нее в семье?.. Она говорила про старшую сестру, та живет то ли в Англии, то ли в Ирландии. Зачем одной сестре убивать другую?..

Интересно, с кем-нибудь она в последнее время встречалась?.. Вроде бы никаких разговоров не было… «Гадаю на кофейной гуще!»

Он остановился напротив кабинета заместителя директора института. Яркая табличка, занимавшая едва ли не половину двери, указывала, что тут сидит человек, имеющий все мыслимые и немыслимые звания ученые звания: Кочеткова Лариса Петровна – доктор наук, профессор, член-корреспондент, лауреат и прочее. Буквы были красивыми, прописными, работал лучший дизайнер института. Смотри и восхищайся грандиозным путем великой (но скромной!) женщины.

Впрочем, Кочеткова постоянно говорила, что ее главное качество – не успехи на научном поприще, а забота о сотрудниках. «Если что, сразу ко мне. Я вам – как мамочка!» – вещала она на каждом собрании. Сотрудники верили и с любой проблемой спешили именно к ней. Она выслушивала просьбы, сурово сдвигала брови, если обижали «слабого», тут же вызывала помощницу, приказывала во всем разобраться. Маховик начинал крутиться. Он крутился, крутился по кругу, напоминая юлу. А дела не двигались. Постепенно институтская братия перестала обращаться к великой женщине, понимая: она бы и рада помочь, да проклятые сатрапы тормозят дело. А ей недосуг во все вникать. Потревожить ее снова? Как можно! В этот момент она наверняка контактирует с высшим разумом – инопланетянами, или даже с руководителями Миноборнауки. Мало ли небожителей…

Москвину в этом смысле повезло больше, обычно он обходил начальство стороной. Чего-либо просить лично для себя он не любил, не желал попадать в зависимость. Если же дело касалось работы института, то опять же – «не давил слезу», а настаивал, требовал. Не должно страдать общее дело.

Федор на мгновение остановился, раздумывая, отвлекать ли от дел светило науки по такому пустяку, как убийство сотрудницы? Потом решительно толкнул украшенную бесценной табличкой дверь. На вопросительный взгляд секретарши, так же взглядом ответил: «Меня не нельзя не принять». Впрочем, в приеме Федору никто и не отказывал.

Лариса Петровна приветливо указала на стул, и тут же гримаса горя исказила ее лицо: – Вот ведь как, Феденька!

– Да, тяжелый случай…

– Полиция пытает с самого утра.

Федор чуть не вскричал: «Как они смеют травмировать ту, кто олицетворяет прошлое и будущее нашей науки?!» Но поскольку светило вряд ли бы правильно поняло его искренний порыв, он сказал другое:

– Следователи ко мне домой заявились. Оказывается, я Лене публично угрожал. Вот такой я бандюган! – и тут он на всякий случай коснулся своего синяка.

– Жалко Лену, жалко! – Кочеткова будто не слышала собеседника и не обращала внимания на синее украшение под глазом у Федора. – Талантливый ученый! Сколько ярких статей! Диссертация почти готова. И вообще, замечательный была человек!

– Замечательный, – согласился Федор. – Когда все это произошло? Мне сказали между девятью и десятью?..

– Так утверждает следствие. И чего она домой не шла?

Федор пожал плечами, не желая личный раз напоминать Кочетковой, что это именно она требовала от Лены срочный отчет по работе отдела. Москвину тоже надлежало бы остаться, да все внутри тогда у него взбунтовалось. Сколько уже вечеров после работы он проводил в любимом институте!.. Но уж юбилей Павла Петровича пропустить никак нельзя… Они с Леной из-за этого даже посабачились (опять посабачились!..). Крамская обозвала Федора тунеядцем, а он ответил, что и рабам иногда нужен отдых.

«А ведь если бы я остался! Если бы…»

– Не слышали, Лариса Петровна, о каких-нибудь зацепках в деле, о подозрениях?

Кочеткова сокрушенно покачала головой, а Москвин тут же вспомнил слова следователей о том, что убийца – профессионал. Профессионал умеет заметать следы!

– У нас что-нибудь пропало?

– Пропало? Что? Ах, какой ужас! Нас еще и обворовали? А тебе откуда это известно?

– Я просто спросил. Так вы не слышали?

– Нет, мне ничего подобного не докладывали.

«Конечно, если бы что-то взяли, уже было бы известно. Получается, что целью преступников являлось не ограбление?.. Еще вариант: хотели взять нечто ценное, да Лена спугнула. Что такого примечательного у нас в институте? За что стоило бы пойти на убийство?»

– Зачем она торчала здесь допоздна?.. – с надрывом повторила Лариса Петровна. С ролью «заботливой мамы» она окончательно рассталась; теперь стояла одна задача: спасти честь мундира. Необходимо было, чтобы каждый сотрудник, вплоть до дворника и уборщицы, ясно осознал: Лена осталась после работы по своей собственной инициативе.

– Как преступник мог проникнуть сюда? – в свою очередь задал вопрос Федор и тут же понял всю его несуразность. При существующей безалаберной охране в институт может проникнуть любой…

– Феденька, – осторожно поинтересовалась Лариса Петровна, – Лена не делилась с тобой какими-либо опасениями?

– Опасениями?

– Может ей кто угрожал?

«Она тоже не исключает того, чтобы убийца пришел с целью убийства Лены?.. Гордись, Федя, гордись! Ум великой женщины работает в том же направлении, что и твой.

Стоп! Профессионала обычно приглашают люди «большого» уровня. Кто-то из них заказал скромного ученого Лену Крамскую?.. Бред!»

Федор еще некоторое время поговорил с Ларисой Петровной, однако не узнал ничего нового для себя. Более всего он хотел вернуться в свою лабораторию и осмотреть ее. Он знает там каждую деталь, знает, где находится любая мелочь. Вдруг следователи чего-то упустили?

Он напрямую спросил об этом шефиню, и услышал:

– Я уже здесь не командир. Лаборатория оцеплена полицией.

«Придется пообщаться с полицией», – решил Москвин.

Дверь в лабораторию была опечатана. Сколько раз, подходя к ней, Москвин ощущал странное желание поскорее окунуться в канувшую в небытие, почти неизвестную нам жизнь. Загадки прошлого – это загадки вечного водоворота Вселенной. Соприкасаясь с Вечным, слишком отчетливо понимаешь суетность окружающих нас проблем. Люди отвоевывают место под Солнцем, дерутся за очередную должность, упиваются наградой в виде денег, почета, славы. И считают, что их мелкий успех останется навеки запечатленным в анналах истории, что гигантский круглый шарик – Земля на радостях закружиться еще быстрее. К чему этот нелепый самообман? Из-за скудости ума?..

И только входя в лабиринт познания, именуемый Тайной Пирамид, Федор невольно получал ответ: сиюминутность – активна и горяча сверх меры, Вечность – торжественна, холодна, рассудительна.

Федору показалось, будто Лена здесь, что-то рассказывает ему об удивительных свойствах пирамид… «Знаешь, Федя, даже при жутком морозе вода внутри пирамиды не замерзает. Не задумывался, почему?»… В самом деле, почему?

Мы создали схемы, кажущиеся нам непреложными, и любое отступление от них относим к неестественному, к области феноменологии…

– Лена, – хочет ответить ей Федор и тут понимает: между ними больше не будет диалога, никогда не будет!

Он мысленно представил Лену лежащей в гробу. Такая живая, заводная и вдруг… Как она наверное испугалась, увидев убийцу! Ведь какое страшное выражение приняло ее лицо! И теперь в морге работают стилисты смерти, придавая ему более-менее приемлемый вид.

И вдруг опять… глаза незнакомой поэтессы. Федор не выдержал, крикнул: – Кто вы?

– Какая разница, – услышал в ответ. – Считайте меня началом творческого процесса и, одновременно, – его концом, гармонией любви и венцом разочарования, фантазией влюбленного мужчины и наискучнейшей подругой при совместной жизни. Я – чаровница веселого праздника, Леди Ночь…

Возвратиться ко мне подруга
Долгожданная – Леди Ночь.
И опять – по вечному кругу…
Не сестра, не жена, не дочь…

– Вы снова читаете стихи, как и вчера. Это ведь вы мне их читали?

– И вам, и каждому из гостей.

– Почему преследуете меня?

– Это вы преследуете себя.

– Преследую себя?!

– …Да, Федор Николаевич.

Последняя фраза была произнесена уже иным голосом. Говорила другая женщина, невысокая, полная, с добрыми печальными глазами… Это – начальник отдела кадров института Вера Митрофановна.

– Очень жаль Леночку, безмерно жаль. Смотрю, вы стоите около двери.

– Мне все время кажется, что стоит открыть ее, как снова увижу Ленку. Не верю…

– К сожалению, – вздохнула Вера Митрофановна, – Леночка – в морге.

И опять: В МОРГЕ РАБОТАЮТ НАД ЕЕ ЛИЦОМ СТИЛИСТЫ СМЕРТИ, ПРИДАВАЯ ЕМУ ПРИЕМЛЕМЫЙ ВИД…

Сам ли об этом подумал Федор, или то нашептала ему загадочная поэтесса?..

– Ваша лаборатория опечатана, Федор Николаевич.

– Вижу!

Вера Митрофановна ушла, а мысли Федора вновь закрутились вокруг поэтессы. Кто она?..

Чтобы ответить на вопрос, следует для начала выяснить, с кем из коллег по работе она пришла на этот вечер?

Он позвонил Павлу Петровичу. Тот сразу же выразил Федору соболезнование:

– Отличная девушка была твоя соавтор.

– Потеря для всех нас, Павел Петрович. Но я хотел спросить тебя о другой девушке, она была с нами в ресторане.

– Не изменяешь себе! Даже в такой момент думаешь о женщинах!

– Дело в другом… Помнишь поэтессу, что читала стихи? Она подошла позже. Кто ее привел? – Поэтесса?.. Читала стихи?..

– Высокая, с темными волосами, взгляд такой… пронизывающий, дерзкий.

– Не было у нас ее за столом.

– Как не было?!

– Федя?!

– Я же видел!

– Может, она сидела за другим столом?

– За другим?

– Ну, да. Ты ведь к концу вечеринки здорово перебрал.

– Подожди… И ты вообще не приметил ее?

– Понимаю, такую даму нельзя не заметить. Только я, Федя, верный муж. К сожалению…

Федор отключился, не понимая, что происходит. Павел Петрович утверждает, будто никой поэтессы не было? «Я перебрал?.. Это он перебрал! Он ничегошеньки не помнит!

Или она и впрямь сидела за другим столом и просто так сильно приковала мое внимание?»

Он с трудом заставил себя отойти от мыслей о таинственной поэтессе и вернуться к несчастной Лене. Желание пройти в лабораторию вспыхнуло с новой силой.

Федор вспомнил о визитке женщины-следователя. Так, ее зовут Селезнева Людмила Александровна. – Людмила Александровна? – Я!

– Это Федор Николаевич Москвин. Сегодня вы имели честь посетить меня.

– О, конечно! Радушный хозяин, оказавший нам потрясающий прием.

– Прием был скучным.

– По крайней мере, не выставили нас за дверь…

– Людмила Александровна, у меня к вам просьба.

– Смотря какая?

– Лаборатория, где убили Лену, опечатана.

– Естественно.

– Сделайте для меня исключение.

– Невозможно.

– Вдруг я найду нечто такое, что поможет в поисках убийцы? Я знаю там все как свои пять пальцев. Если преступник что-то искал?.. Тогда я смогу оказать реальную помощь следствию.

Следователь молчала, решала, как быть. И неожиданно согласилась:

– Хорошо. Но осматривать комнату будете в присутствии нашего сотрудника. – Понимаю.

– Вы сейчас где?

– Напротив лаборатории.

– Там и оставайтесь.

Вскоре подошел полицейский, который попросил Москвина предъявить документы. Федор протянул паспорт:

– Людмила Александровна сказала…

– Да, да. Проходите.

Большая комната казалась прежней: столы, шкафы, компьютеры. Но… иной стала сама атмосфера, исчезло радостное возбуждение от очередного открытия, его затмил воспаривший над всем столб скорби. Федор застыл! Он почувствовал себя в роли того, кто возвращается в свой дом и вдруг видит, что все тут чужое. Чужие люди творят непонятные деянья.

Он даже не сразу понял, что к нему обращается полицейский. Служителя закона интересовала конкретика.

Федор подошел к столу, за которым обычно сидела Лена; кровь ударила в виски. – Это случилось здесь?

Полицейский кивнул. Значит, она работала, ничего не подозревала?.. Но ведь удар нанесен в сердце. Лена должна была обернуться…

Или жертва знала убийцу, или все произошло так быстро, что она не успела ничего сообразить? Тогда преступник действительно настоящий профи!

Москвин принялся исследовать папки, его документы на месте. А что с Лениными материалами? Федор медленно перебирал один за другим.

– Ну как? – нетерпеливо спросил полицейский.

– Кто его знает? – задумчиво пробормотал Федор. – Вроде бы все на месте…

Вновь он раздумывал над тем, какой из «преступных групп» могли бы понадобиться исследования их отдела. Смешно даже предполагать подобное.

– Внимательнее, внимательнее… Может быть, что-то взяли? – допытывался полицейский.