Тегеран-43. Безоговорочная капитуляция

Светлой памяти моей мамы

посвящается

И сказал сидящий на престоле: се, творю всё новое.

И говорил мне: напиши; ибо слова сии истинны и верны.

И сказал мне: свершилось! Я есмь Альфа и Омега,

начало и конец; жаждущему дам даром от источника

воды живой; побеждающий наследует все, и буду ему

Богом, и он будет мне сыном; боязливых же и неверных,

и скверных, и убийц, и любодеев, и чародеев,

и идолослужителей и всех лжецов – участь в озере,

горящем огнем и серою!

Откровение святого Иоанна Богослова,

Глава 21, ст. 5, 6,7,8

От автора

Полагаю, многие люди, берущие в руки незнакомую книгу, частенько при этом задаются вопросом – для чего она была написана? Какова была цель автора, создавшего эту книгу? Что двигало им – алчность, тщеславие, желание самоутвердиться? Зачем этот человек взялся за перо (сел за клавиатуру)? И что он хочет сказать своими строками? Что и кому доказать?

Считаю нужным попытаться ответить на эти вопросы.

Когда в апреле 2005 года я взялся за написание своей первой книги, исторического очерка под названием «Что произошло 22 июня 1941 года?», то, не скрою, предполагал, что это, вполне возможно, принесет мне известность и благосостояние (чем чёрт не шутит?), и, помимо поиска истины, даст ещё и какие-то осязаемые результаты. Сегодня, когда я пишу свою двенадцатую книгу, названную мною «Тегеран-43. Безоговорочная капитуляция» – то вспоминаю тогдашнего себя с ироничной улыбкой. Литературная деятельность не принесла мне ни заоблачных гонораров, ни всероссийской известности – тем не менее, я продолжаю писать свои книги, бестрепетно расходуя на них свои душевные силы и годы жизни. Причём отнюдь не из-за алчности, тщеславия или желания самоутвердиться – а лишь потому, что человеку свойственно искать истину…

«Тегеран-43. Безоговорочная капитуляция» будет издан (если автору очень повезет, и издатель окажется к нему благосклонен) тиражом максимум в пять тысяч экземпляров – на двести миллионов человек, читающих по-русски; иными словами, прочтет эту книгу, в самом лучшем случае, лишь один из каждых двадцати тысяч русскоязычных жителей планеты Земля (и то, при условии, что обладатель этой книги даст её почитать кому-нибудь из своих друзей или родственников). Прямо скажем, не густо; всенародная слава и почёт автору в этом случае, говоря откровенно, никак не грозят.

На написание этой книги ушло около восьми календарных месяцев – то есть более двухсот рабочих дней, наполненных поиском материалов, подбором цитат, переводом источников, напряженной работой мысли, написанием текста, его шлифовкой и доводкой – по семь-восемь часов в день. Эти восемь месяцев автор смело вычёркивает из своей жизни – потому что ничем, кроме написания этой книги, заниматься он не мог, книга забирала все его силы без остатка.

Гонорар за эту книгу составит, в самом лучшем случае, пятьдесят тысяч российских рублей, минус подоходный – то есть чистыми на руки автор получит чуть более сорока тысяч. Это, повторюсь, за восемь месяцев напряженного творческого труда; если бы автор занимался, вместо бумагомарания, оптовой продажей макарон, написанием рекламных текстов или поставкой элитных вин в московские рестораны – то он заработал бы минимум раза в три больше.

Тогда зачем, спросит меня любознательный читатель, автор написал эту книгу – если она не принесет ему ни славы, ни денег, да ещё вырвет у него изрядный кусок жизни?

ЗАТЕМ, ЧТО НЕПРАВДА ОТВРАТИТЕЛЬНА.

Хуже того – она смертельно опасна! Если мы по-прежнему будем идти на поводу у фальсификаторов истории Второй мировой, послушно принимая их ложь и соглашаясь с их шулерскими приёмчиками, и при этом отводя взгляд от истинных виновников того колоссального смертоубийства – то, рано или поздно, вновь окажемся в испепеляющем огне всемирного военного кошмара. По той простой причине, что виновники Второй мировой войны, задумавшие и развязавшие её, остались БЕЗНАКАЗАННЫМИ – и поэтому сегодня они вновь замышляют вселенское кровопролитье!

Не хочу сказать, что мои книги – это истина в последней инстанции; вполне может статься, что где-то в каких-то моментах я ошибаюсь, где-то моя концепция причин начала Второй мировой и моё видение её истинных виновников хромают однобокостью – всё может быть. Но, я надеюсь, мой читатель простит мне эти промахи – ведь тот, кто ищет правду, разгребая многомиллионные завалы лжи, похоронившие, как казалось, навечно, реальную историю Второй мировой – делает это во имя справедливости. Более того – он делает это во имя того, чтобы подобный кровавый кошмар больше никогда не повторился, и если даже где-то он ошибается – то совершает это непреднамеренно, сугубо во имя установления истины.

Те же, кто пятьдесят лет подряд создавали «официально одобренную» концепцию причин Второй мировой войны (причем по обе стороны «идеологического фронта» Холодной войны) – ЗНАЛИ, ЧТО ЛГУТ. Они знали, кто на самом деле спланировал это чудовищное смертоубийство, знали, на ком лежит ответственность за пятьдесят миллионов загубленных жизней, знали, кто и как сделал эту войну столь кровавой – но либо молчали, либо сознательно искажали правду о Второй мировой. Лгали для того, чтобы как можно глубже скрыть её подлинных виновников, для того, чтобы эти виновники продолжали править государствами и народами – в надежде, что истина надежно погребена ими под гигантскими терриконами фальши и подлогов.

Я смотрю на вещи трезво – и понимаю, что «Тегеран-43. Безоговорочная капитуляция» отнюдь не перевернет мир, не изменит «официальные» взгляды на Вторую мировую войну – слишком мал её тираж, слишком много других книг о войне сегодня издаётся в России – но, по крайней мере, я точно знаю одно: моя книга заставит взявших её в руки и прочитавших людей ЗАДУМАТЬСЯ.

Задуматься о том, кто на самом деле вскормил и взлелеял демона Второй мировой войны, кто не дал этой войне завершится «малой кровью», на ком – смерть десятков миллионов её жертв. Кто в действительности виновен в том, что наши прадеды ушли на фронт и не вернулись, что наши прабабушки пережили чёрную ночь оккупации, что наши родовые деревни были сожжены и разрушены.

Кого же, спросит удивлённый читатель, автор полагает виновником того шестилетнего вселенского кровопролитья – если это, по его мнению, отнюдь не национал-социалистическая Германия Адольфа Гитлера?

Я обвиняю в развязывании Второй мировой войны англосаксонско-еврейскую мировую финансовую олигархию. Я обвиняю политических деятелей США, Франции и Великобритании в том, что эта война продолжалась так долго и так дорого стоила человечеству. И я обвиняю в смерти моего деда, Головейко Герасима Федоровича, в смерти двух с половиной миллионов белорусов, в смерти двадцати семи миллионов граждан Советского Союза – самого кровожадного врага человечества: я обвиняю МИРОВОЙ КАПИТАЛ.

Пролог

Первой жертвой войны всегда становится правда

Джонсон Хайрам

* * *

Когда в действительности началась Вторая мировая война?

Надеюсь, никто из моих читателей не станет возражать на то, что внезапно начавшаяся на рассвете артиллерийская канонада, сопровождаемая ружейной стрельбой и рёвом пикирующих бомбардировщиков – отнюдь не есть подлинное начало войны, что это – не более, чем итог многомесячной подготовки к ней, и что любая война начинается, прежде всего, с ПОЛИТИЧЕСКОГО РЕШЕНИЯ руководителей какого-либо государства оную войну начать? Причём это решение должно быть принято задолго до первых выстрелов – потому что от мужественно брошенной фразы «Решено! Начинаем войну с этими негодяями!» и до перехода через линию границы первых штурмовых рот – как говорится, «дистанция огромного размера». И Вторая мировая здесь – не исключение. Для того, чтобы ранним туманным утром 1 сентября 1939 года доселе сонное польско-германское пограничье внезапно огласилось ревом пушек, лязгом гусениц и ружейно-пулеметной стрельбой – кто-то должен был задолго до этого момента спланировать это событие. Чтобы пушка выстрелила – надо, чтобы кто-то решил, что именно в этот день, и именно в этом месте эта пушка выстрелит; и поэтому для того, чтобы выяснить, кто первым НАЧАЛ ПЛАНИРОВАТЬ войну, имеет смысл тщательно покопаться в документах Генеральных штабов ключевых фигурантов того вселенского смертоубийства…. А равно полезно и нужно полистать заодно и бумаги министерств иностранных дел, переписку политических деятелей, прессу, прочие документальные свидетельства тех лет; конечно, в идеале было бы лучше всего полазить по архивам, но туда обычно людей с улицы не запускают – так что будем обходиться тем, что есть под рукой. Благо, в открытом доступе фактических материалов о событиях тех лет с избытком – нужно лишь правильно их прочесть…

Итак, начнем.

Принято («прогрессивной общественностью») считать, что Вторая мировая война разразилась из-за желания национал-социалистической Германии покорить Европу (а в перспективе – и мир; уж таковы были нравы и обычаи у этих злобных немецких нацистов). Начать же покорение Европы и мира немцы решили с Польши – выдвинув последней абсолютно неприемлемые условия, прочитав которые, гордые шляхтичи ту же схватились за сабли. Что коварным немцам, собственно говоря, и было нужно – и 1 сентября их танковые армады принялись терзать тело прекрасной Польши. Ну, а затем за Речь Посполитую вступились благородные юноши – французы и британцы – и с 3 сентября 1939 года германо-польская война стала общеевропейской, а потом и мировой.

Что ж, версия недурна, и имеет право на существование. А теперь посмотрим, КАК ВСЁ БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ.

* * *

Увертюрой ко Второй мировой стала германо-польская война, начавшаяся из-за невозможности урегулирования накопившихся между Третьим Рейхом и Речью Посполитой проблем мирными методами.

Что ж такого невероятно унизительного потребовали немцы от поляков – что те сочли принципиально невозможным обсуждать эти требования и решили, вместо ведения мирных переговоров, затеять с бесчестными вымогателями из Берлина войну, в результате которой оные вымогатели разнесли Польшу вдребезги пополам?

Да, в общем-то, ничего ужасного.

Вот дословно те требования, что были изложены Риббентропом польскому послу в Берлине Липскому 24 октября 1938 года и выполнение которых со стороны Польши немцы считали безусловно необходимыми: I. «Вольный город» Данциг возвращается из-под управления Лиги наций под управление Германии. 2. Через «Польский коридор» прокладывается экстерриториальная автострада и экстерриториальная четырехколейная железная дорога, которые будут принадлежать Германии. 3. Германо-польский договор 1934 года будет продлен с 10 до 25 лет. Было ещё несколько второстепенных требований – исполнение которых зависело от результатов плебисцитов на некоторых спорных территориях, при этом немцы полагали необходимым проводить вышеозначенные плебисциты под надзором Великобритании, Франции и СССР.

ЭТО ВСЁ. Более никаких безусловных требований к Польше Германия не выдвигала до самых первых выстрелов туманным сентябрьским утром 1939 года.

Посол Польши выслушал требования Риббентропа, неопределенно хмыкнул в усы – и убыл в Варшаву для консультаций. 19 ноября пан Липский, вернувшись из Варшавы, заявил германскому министру иностранных дел, что его шеф считает, что «по внутриполитическим причинам было бы трудно согласиться на присоединение Гданьска к Германии… всякая попытка включить вольный город в империю неизбежно приведет к конфликту. Это примет форму не только местных затруднений, но также и прекратит всякую возможность польско-германского взаимопонимания во всех сферах».

Заметьте – Гданьск Польше НЕ ПРИНАДЛЕЖИТ, Польша в этом городе осуществляет, причем на основании мандата Лиги Наций, ограниченные административные функции – полицейские и таможенные. Тем не менее – при переговорах с немецким руководством польские внешнеполитические деятели бестрепетно относят Гданьск к числу польских городов – чья потеря была бы немыслимым горем для всего польского народа.

Кроме того, возврат Гданьска немцам, как заявили поляки, стал бы чудовищным нарушением условий Версальского мира, его 108-й статьи. На каковое нарушение Бек с Липским «пойтить никак не могли»! О том, как они во времена оны лихо наплевали на условия Версальского договора в Силезии – вельможные паны скромно умолчали.

Несмотря на столь, мягко говоря, прохладную реакцию официальной Варшавы, вопрос Данцига и «коридора», продолжал считаться немцами ещё в январе 1939 года вполне решаемой проблемой. Ведь Польша, по мнению немецких руководящих деятелей, была вполне себе дружественным Германии государством (выступая в «Спорт-паласе» 30 января 1939 года, Гитлер говорил, что германо-польская дружба в тревожные месяцы 1938 года являлась «решающим фактором политической жизни Европы», и что польско-германское соглашение 1934 года имеет «важнейшее значение для сохранения мира в Европе»). Каковое дружественное государство взамен уступок в вышеназванных вопросах вполне может удовлетвориться весьма щедрыми предложениями Германии относительно Закарпатской Украины – ведь Бек не раз во всеуслышание заявлял, что мечтает о «польско-венгерской границе по Ужу». Размен «вы нам – Данциг и «коридор», мы вам – северо-восточную часть Закарпатья» вполне мог бы устроить обе стороны, и потенциальный очаг военного противостояния затух бы сам собой. Но разве ТАКОЙ результат нужен был подлинным Хозяевам Польши?

Если бы этот вопрос решали только поляки и немцы – то, скорее всего, никакой Второй мировой войны в сентябре тридцать девятого года и не началось бы. Но история сослагательных наклонений не терпит – и человечество получило то, что получило…

* * *

5 января 1939 года Гитлер, беседуя с польским министром иностранных дел Беком, предложил тому, в обмен на признание Польшей германской юрисдикции над Данцигом и разрешения на постройку экстерриториальной автострады и железной дороги, вполне эквивалентный, по мнению германского фюрера, обмен – Закарпатскую Украину (без территорий с преобладанием венгерского населения). Бек же заявил в ответ, что «предложения канцлера не предусматривают достаточной компенсации для Польши и что не только политические деятели Польши, но и самые широкие слои польской общественности относятся к этому вопросу очень болезненно». Иными словами – Беку мало Закарпатья, он хочет получить ещё и возможность включить в состав Польши, тем или иным способом, Словакию; 1 марта 1939 года, выступая в Варшаве в сенатской комиссии по иностранным делам, Бек это «право Польши на протекторат над Словакией» обосновывает с политической, экономической и даже этнографической точки зрения.

Но экспансионистские пассажи Бека – это было только полдела. 4 марта 1939 года польское руководство отдаёт приказ своим военным ГОТОВИТЬ ПЛАН ВОЙНЫ С ГЕРМАНИЕЙ. Прошу заметить – немцы продолжают надеяться на мирный исход «проблемы Данцига и коридора», засыпают поляков разными вариантами разрешения вопроса; в немецких штабах НИКАКОЙ ПОДГОТОВКИ К ВОЙНЕ с Польшей не ведется! Об этом пишет Манштейн: «ОКХ до весны 1939 г. никогда не имело в своём портфеле плана стратегического развёртывания наступления на Польшу» – то есть все германские планы войны с Польшей (выработанные ещё во времена Веймарской республики) были ОБОРОНИТЕЛЬНЫМИ. Лишь В НАЧАЛЕ АПРЕЛЯ 1939 года верховное командование германских вооруженных сил приступило к разработке плана наступательной войны против Польши – тогда как польский план грядущей войны БЫЛ УТВЕРЖДЕН 22 МАРТА 1939 года.

И это был весьма любопытный план!

* * *

21 марта в Польше началась частичная мобилизация – с целью довести численность вооруженных сил до 800.000 человек и укомплектовать кадровые части по полному штату. Призвано было четыре года резервистов, досрочно новобранцы 1918 года рождения и шесть возрастов специалистов всех категорий воинских специальностей (всего более полумиллиона человек). Началось развертывание четырех дивизий второй очереди (вдобавок к тридцати дивизиям, доводимым этой мобилизацией до штатов военного времени), формирование новых авиационных (бомбардировочная бригада резерва Главного командования – из 36 средних бомбардировщиков PZL.37 «Лось» и 50 лёгких бомбардировщиков PZL.23 «Карась») и танковых (Варшавская кавалерийская бригада) частей. Но главное – даже не это. Гораздо важнее – ГДЕ польский Генеральный штаб начал развертывание своих армий…

Как известно, решение о развертывании шести полевых армий для войны с Германией польский Генштаб принял на следующий день после утверждения плана войны, 23 марта – причем, прошу заметить, немцы в эти дни о войне с Польшей ещё даже не помышляли.

Что сразу же бросается в глаза после ознакомления с этим планом? ДИСЛОКАЦИЯ одной из польских армий – а именно, армии «Познань». Она крайне любопытна; и именно здесь у трубадуров «звериной агрессивности Третьего рейха», утверждающих о безусловно оборонительном характере польских предвоенных приготовлений, зияет логическая лакуна – которую до сих пор никто не озаботился заполнить. Не озаботился, ибо заполнять нечем – поскольку для любого мало-мальски знакомого с ситуацией 1939 года человека дислокация армии «Познань» вдребезги разбивает тезис о «заведомо обороняющейся» Польше и «безусловном агрессоре» – Германии. Потому что объяснить с ОБОРОНИТЕЛЬНОЙ точки зрения развёртывание этой армии НЕВОЗМОЖНО…

* * *

Вот передо мною схема развёртывания основных оперативных соединений Войска Польского накануне сентябрьской войны 1939 года (для любознательных – www.1939.pl ). И если с логичностью местоположения армий “Карпаты”, “Краков”, “Лодзь”, “Прусы”, “Модлин” и оперативной группы “Нарев” ни у кого, я думаю, сомнений не возникнет (все эти армии образуют оборонительную дугу, опирающуюся на естественные преграды – реки и пущи) – то дислокация армий “Познань” и “Поможе” при первом же взгляде на карту рождает откровенное недоумение. Особенно это касается месторасположения армии «Познань».

Единственный вопрос, который хочется задать, глядя на эту карту – ЗАЧЕМ? С какими целями польский Генштаб вынес далеко на запад, в заведомый “котёл”, целую армию, 106.450 солдат и офицеров? Любому человеку, хоть минимально знакомому с теорией войсковых операций, при первом же взгляде на театр военных действий становится ясно, что единственная возможность для Польши устоять в первые недели войны – это удерживать линию Нарев – Висла (до Торуни) – Быдгощская пуща – правый берег Варты (до Серадза) – Верхняя Силезия, изо всех сил сражаясь в предполье этой линии. Всё! Западнее этой линии все войска автоматически, в первые же дни боёв, оказываются в окружении!

Ладно, ситуацию с армией “Поможе” ещё можно понять – всё же Коридор, связь с Гдыней, фланговые угрозы немецким войскам, которые будут наступать на Польшу из Западной или Восточной Пруссии. А вот армии “Познань” (состоящей из вышколенных кадровых частей – никаких запасных, территориальных и прочих эрзац-дивизий в её составе нет!) НИКАКИХ ОБОРОНИТЕЛЬНЫХ ЗАДАЧ поставлено быть не может – вражеское вторжение, исходя даже из чистой логики, будет проходить намного ВОСТОЧНЕЕ, и никаких ударов по флангам наступающих немецких дивизий армия “Познань” нанести не сможет – ввиду удалённости её от мест грядущих сражений. Кстати, именно этот сценарий и был немцами воплощён в жизнь – у них ведь тоже под рукой были карты местности…

А если добавить к абсолютно идиотскому, с точки зрения обороны, месторасположению армии “Познань” ещё и её состав – то вопросов становиться уже даже излишне много!

Все три пехотные дивизии первого эшелона армии “Познань” имели в качестве приданных средств усиления танковые роты (14-я дивизия – 71-ю отдельную танковую разведроту из тринадцати танкеток ТКС, 25-я дивизия – 82-ю роту, 26-я пехотная дивизия – аж две танковые роты, 31-ю и 72-ю). Надо сказать, что на все 39 пехотных дивизий, которые планировалось использовать в войне, у командования Войска Польского имелось всего 11 отдельных танковых рот, и то, что ВСЕ дивизии первого эшелона армии “Познань” получили эти роты (и даже не по одной!) – говорит весьма о многом…. Плюс к этому, 25-й пехотной дивизии были приданы два батальона территориальной обороны ("Krotoszyn" и "Ostrów"), 26-й – три таких батальона ("Wągrowiec", "Kcynia" и "Żnin"). Чем хороши эти батальоны? Тем, что их личный состав – это здешние жители, прекрасно знающие местность!

Но и это ещё не всё. НАСТУПАТЕЛЬНЫЕ свойства армии “Познань” вполне сравнимы с её оборонительным потенциалом – ибо означенная армия, кроме пехоты, имела ДВА ПОДВИЖНЫХ УДАРНЫХ СОЕДИНЕНИЯ – Великопольскую бригаду кавалерии (с 71-м танковым батальоном и четырьмя приданными батальонами территориальной обороны) в первой линии и Подольскую бригаду кавалерии (с 62-м танковым батальоном) в резерве. Обе бригады, кстати, имели полностью идентичную структуру – в каждой было по три кавалерийских полка, по дивизиону конной артиллерии, по сапёрному эскадрону и эскадрону связи, батальону велосипедистов, стрелковому батальону и отдельной моторизованной батарее ПВО (оснащённой лучшими на тот момент 40-мм зенитными пушками «Бофорс»). В резерве же находилась и ещё одна, четвертая по счёту, пехотная дивизия – 17-я. Кроме того, в состав армии «Познань» входила отдельная бригада территориальной обороны ("Poznań", или "Wielkopolska"), имеющая в своем составе шесть батальонов пехоты, дивизион бронепоездов из пяти единиц ("Śmierć", "Paderewski", "Sosnkowski", "Poznańczyk" i "Danuta"), 7-й полк тяжелой артиллерии и отдельный дивизион ПВО. Авиация армии состояла из двух эскадрилий истребителей (20 PZL P-11C), двух разведывательных эскадрилий (7 RWD-14 "Czapla", 7 R-XIII "Lublin" и 2 RWD-8) и одной эскадрильи ближних бомбардировщиков (10 PZL P-23B "Karaś").

Прошу ещё раз заметить – никаких резервных, запасных и прочих эрзац дивизий в составе армии “Познань” нет. В изобилии, правда, частей территориальной обороны – но эти войска, хотя и уступают регулярной армии в части оснащения тяжёлым вооружением, дают им сто очков форы в знании местности. Впрочем, тяжелого вооружения в армии “Познань” тоже с избытком.

Из всего вышеизложенного можно сделать всего один-единственный вывод: непригодная для целей защиты польской территории, армия «Познань» была предназначена совсем для другого….

* * *

К концу августа 1939 года армия “Познань” представляла собой мощный ударный кулак, для целей ОБОРОНЫ польской территории, повторюсь, абсолютно негодный – причём отнюдь не потому, что комплектовался этот кулак второразрядными частями, оснащёнными антикварным вооружением – отнюдь, как раз с этим у армии «Познань» все было в полном порядке. Не годилась она для обороны по той простой причине, что наступать на занимаемые ею позиции, с точки зрения оперативного искусства – не более, чем бессмысленное кровопролитье. Армия находилась в, так сказать, «оперативном вакууме», не имея локтевой связи с остальными объединениями Войска Польского, была вынесена в предполье – находясь в котором, она, по сути, вообще не имела (да и не могла иметь!) никаких внятных боевых задач на оборону. Скажу более, развертывание этой армии с ВОЕННОЙ точки зрения – абсолютно бессмысленно; но вот с ПОЛИТИЧЕСКОЙ – весьма и весьма необходимо. Ведь от позиций боевого охранения её 25-й дивизии до окраин Берлина – сто пятьдесят километров, или пять дневных переходов пехоты…