Командирами не рождаются. Повесть

«У подводников офицеры, старшины и матросы питаются одним и тем же пайком с одного камбуза. Казалось бы это мелочь. Но нет! Это имеет большое моральное значение. Экипаж лодки – это одна большая семья, когда от каждого зависит успех в бою и жизнь всех его членов

Создать по-настоящему профессиональный, дружный и сплочённый коллектив – сверхзадача для каждого офицера, назначаемого командиром, но в действительности решить эту задачу удаётся не каждому».

Капитан второго ранга Александр Островский¹

Редактор Виктория Тонковид

Корректор Валентина Куртяк

© Александр Николаевич Дегтярёв, 2017

ISBN 978-5-4483-9139-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Невыдуманная история

В 1995 году, узнав о трагической гибели друга и сослуживца по Б-24 Александра Ивановича Ховричева, сыгравшего в моей жизни не последнюю роль, я решил написать серию рассказов о подводниках, живущих ныне и ушедших от нас навсегда, которых я когда-либо знал.

О нелёгкой и не всегда однозначной жизни военных моряков и их семей, об особом состоянии души этих замечательных людей написано немало, но в основном это труды советского периода, в которых роль КПСС и её идеологов зачастую настолько гипертрофированы, что затмевают истинные человеческие ценности и лица настоящих героев. В наше время писать о мужестве людей в погонах стало непопулярным, если не сказать ущербным. Наверное, поэтому придуманные на ровном месте небылицы и откровенные гадости о флоте, рассказанные отдельными несостоявшимися «флотоводцами» и выпущенные миллионными тиражами, стали сегодня единственным источником «знаний» о службе в ВМФ. По ним снимают фильмы, ставят спектакли…

Опыта прозаика у меня не было, поскольку, начиная с детства, я увлекался только сочинением стихов, и те, как правило, читал в узком кругу друзей. Не имея заинтересованных спонсоров и поддержки со стороны творческих союзов, членом которых я никогда не состоял, осуществить намерения с первой попытки не удалось. Задуманное пришлось отложить «до лучших времён».

После гибели атомной подводной лодки «Курск», на которой ушли в века не только прекрасные люди, подводники и патриоты, но, в их числе близкие мне – Владимир Багрянцев и Геннадий Лячин, я окончательно решил написать повесть о жизни подводников и обязательно опубликовать её.

В 2004 году во время концерта Калининградского музыкального коллектива «Песня спутница» мне посчастливилось встретиться с замечательным человеком, поэтессой, композитором и исполнителем прекрасных лирических песен Зоей Александровной Куприяновой, долгие годы руководившей этим коллективом. Именно она стала моей «крёстной» на пути в литературное завтра. Благодаря Зое Александровне и руководителю Калининградской региональной общественной писательской организации «Союз свободных писателей» Герману Петровичу Бичу мои рассказы стали печатать в альманахе «Янтарные россыпи». В 2005 году небольшим тиражом вышла книга «Третий тост», куда вошли несколько рассказов и около пятидесяти стихотворений.

Интересная встреча, состоявшаяся в 2006 году, круто изменила мои намерения и заставила взяться за создание сначала повести «Безопасная глубина», а в последующем и романа «Лодка», с продолжением которого я сегодня начинаю знакомство читателя.

На презентации книги «Третий тост», с просьбой об автографе на экземпляре её книги, ко мне обратилась незнакомая молодая женщина В ходе короткой беседы она задала вопрос, который меня сильно потряс:

– Откуда вам известна судьба моего мужа и нашей семьи, мы ведь с вами не знакомы?

– Какого мужа? – удивился я.

– Александра Дербенёва, – спокойно ответила женщина и подала свой паспорт.

Каково же было моё удивление, когда прочитав документ, я узнал, что передо мной стоит Татьяна Дербенёва, но самое удивительное, было потом – в разделе «дети» значилась дочь: Людмила.

Я не знал что ответить женщине, потому что действительно не был знаком ни с ней, ни с её семьёй, а образы Александра Дербенёва и его близких писал с себя и своей семьи…

– А кто ваш муж и где он сейчас? – поинтересовался я, собираясь с мыслями.

– Капитан-лейтенант Дербенёв служит на Севере, на одной из подводных лодок, – с грустью ответила Татьяна.

– Позвольте, – немного приходя в себя, ответил я, – но «мой» Дербенёв служил на подводных лодках во второй половине прошлого столетия, а не сейчас?

– Вот я и говорю, что это не соответствует действительности, – возмущённо заметила Дербенёва.

Неподдельная искренность читательницы и совпадение судеб подводников, в разные времена исполнявших сыновний долг перед Отечеством, заставили меня задуматься о романе, а точнее трилогии, работу над которой я продолжаю и сейчас. Сразу оговорюсь, в основе всех трёх романов лежат события, действительно имевшие место в жизни, но подвергшиеся небольшой авторской обработке.

В представленной повести, как и во всей трилогии тесно переплетены судьбы страны, флота, «железа» и, самое главное, людей. Молодых и не очень, в погонах и без таковых. Семью читатель увидит в двух различных по содержанию, но одинаковых по смыслу значениях. Это и привычная, знакомая всем нам с рождения – «ячейка государства», со своим укладом, и, непривычное для большинства людей представление об экипаже как о семье.

На фоне возрождения экипажа «Б-181», с момента начала ремонта и подготовки лодки к предстоящему походу, когда на борту «процветают» все прелести «вольности казацкой», до самой боевой службы, в сложных, нередко драматических условиях противоборства с реальным противником, подводники демонстрируют чудеса выдержки и самообладания. Крепнут характеры молодых матросов и офицеров, растёт их профессионализм. Даже трагическая гибель командира в штормовом море не разъединяет экипаж, а наоборот высвечивает лучшие качества его членов. Невзирая на разность возрастов, характеров, уровней образования, социального положения и даже убеждений, читатель без особых усилий обнаружит единый монолит подводного братства.

Кто они – молодой старпом Дербенёв, мужание которого происходит вместе с экипажем и ракетчик Грачёв, офицерская честь и чувство долга ставящий выше мирской суеты, хитроватый, «по-медвежьи» неуклюжий замполит Муренко, с его неудержимым желанием всё сделать «как лучше» и матрос Ягмуров, знакомый с творчеством Мандельштама, а также многие другие? Все они члены одной семьи, имя которой – ЭКИПАЖ. И пусть это не совсем семья в традиционном смысле, но у неё тоже есть мудрый и справедливый как мать командир, готовый, когда надо, пожурить или защитить «родных детей» – матросов, мичманов и офицеров.

Единственное, о чём бы я просил читателя, листающего страницы книги, так это не искать совпадений фамилий и судеб, о которых вы узнаете из её содержания. Все фамилии вымышленные, а образы собирательные, хотя и списаны с реально существующих людей.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. НЕКАПИТАЛЬНЫЙ РЕМОНТ

Что ж засиделись, пора и всплывать —

К солнцу, ветру и волнам в объятья.

«Поднять все антенны, на быстрой не спать

Спасибо железу и вам мои братья».

Автор

I. Лодка отстоя

1

Подводники свято верят, что лодки, также как и люди имеют свою судьбу. Зачастую железу приписывают тесную связь с конкретным командиром, реже с успешно разбившейся или не разбившейся бутылкой шампанского на заводском стапеле при спуске корпуса субмарины на воду. А между тем содержанием любого железа, его судьбой, если хотите, является, прежде всего, экипаж. В каждой серии подводных лодок того или иного проекта, заводами любой морской державы выпускаются десятки абсолютно «однояйцовых близнецов», а судьбы, как известно, у всех этих железяк разные…

Большая дизель-электрическая подводная лодка с крылатыми ракетами Б-181 не была «однояйцовым близнецом» в серии себе подобных субмарин. От своих «сестёр-двойняшек» она выгодно отличалась необычной для того времени «дальнозоркостью». Заложенная 20 ноября 1963 года на стапелях Горьковского судостроительного завода «Красное Сормово» по проекту 651, достраивалась и была спущена на воду 7 августа 1964 года уже по проекту 651К. А всё потому, что для плрк² проекта 651, как и для пларк проета 675 («ревущая корова»)³, большой проблемой являлось обеспечение целеуказания противокорабельным крылатым ракетам, стоявшим у них на вооружении. Дальность стрельбы этих ракет превышала 400 км, а система целеуказания «Успех-У», которой по проекту вооружались эти лодки изначально не обладала требуемой боевой устойчивостью, особенно при непосредственном противодействии её работе сил противника в удалённых районах Мирового океана, поскольку непосредственно зависела от боевой устойчивости самолётов и вертолётов-целеуказателей. Решить существующую проблему конструкторы попытались за счёт использования искусственных спутников земли.

Однако, после того, как лодку К-181 (с 1978 года «Б-181») достроили по проекту 651К с установкой системы космического целеуказания «Касатка – Б», оказалось, что отсеки корабля чрезмерно загромождены приборами и дополнительными системами обеспечения. Численность экипажа, при этом увеличилась на группу целеуказания: из нескольких матросов, одного мичмана и одного офицера. В результате этих изменений обитаемость второго и третьего отсеков лодки значительно ухудшились. И всё же, благодаря внесённым в проект изменениям, лодка стала более «зрячей», способной «видеть» противника, не только за горизонтом, но и через материки – на всю дальность стрельбы ракетами и даже сверх этого.

Но всё задуманное как правило хорошо в замысле! А действительность оказалась куда прозаичнее. После перебазирования в 1981 году с Северного на Балтийский флот, Б-181 не подвергалась ни одному заводскому ремонту, правда и боевых задач в океанской зоне тоже не решала, также как и Б-124 длительное время находившаяся в среднем ремонте.

В течение пяти лет за всех «отдувалась» Б-224, ежегодно, а иногда и два раза в год попеременно нёсшая боевые службы то в Северной, то в Южной Атлантике.

За глаза, экипажи плавающих лодок эскадры регулярно решавшие задачи автономного плавания в море и боевого дежурства в базе, такие лодки как «Б-181» называли «отстоем».

– Товарищи подводники, – Дербенёв, словно вторя убывшему в отпуск командиру, акцентировал внимание на слове товарищи, – особого времени на раскачку нет, лодке поставлена задача: через семь месяцев выйти на боевую службу. Работы предстоит очень много…

Дербенёв, возмужавший за годы лейтенантства как офицер, ещё неуверенно чувствовал себя в новой должности и только сейчас это понял по-настоящему, когда десятки глаз впились в его обыкновенное человеческое «я» с надеждой на то, что именно от него зависит всё или почти всё, как минимум на ближайший доковый ремонт.

Только вчера прибывший к новому месту службы молодой старпом стоял перед строем экипажа на стенке сухого дока и откровенно нервничал. Ему казалось, что он делает и говорит всё нескладно и невпопад, а жестикулирует и вовсе угловато, это видят подчинённые и где-то в душе даже смеются над его «командирским» тоном.

На самом деле всё было немного не так. Например, всему экипажу сразу бросилось в глаза могучее, рвавшееся из-под кителя накачанными мышцами тело молодого старпома, а гусарский рост и немного тесноватый китель, сидевший на старпоме как хорошие рыцарские латы говорили о том что Дербенёв совсем не «слабак». Да и речь старпома перед строем была вполне связной и понятной каждому.

Октябрьский день, один из многих осенних прибалтийских дней сегодня отличался какой-то необыкновенной морской свежестью и тишиной. Дербенёв даже заметил, что листья на деревьях поменяли окраску, а «шевелюра» берёзок, гурьбой окруживших будку докмейстера⁴ и вовсе поредела…

Немного пообвыкнув в ораторском статусе, Дербенёв, вдруг, обрадовался отсутствию командира. «Меньше лишних глаз – меньше опеки» – подумал Александр, а в ушах, только что назначенного офицера, погоны которого ещё не забрызгивали волны командирских вахт, как приговор звучали слова Зайкова: «в море – я ваша мама и вы мои дети, а на берегу вашей мамой является старший помощник командира».

Александр очередной раз осмотрел строй, словно ища поддержки и понимания у подчинённых, во всяком случае, офицеров, многие из которых ещё вчера были просто его товарищами. Но строй, как заворожённый, молча, наблюдал за действиями «новоиспечённой мамы».

– Кстати, – Дербенёв вплотную подошёл к штурману Стоянову и негромко поинтересовался: – а где у вас, Александр Васильевич, боцман Петров? Что-то не наблюдаю я его на утреннем построении.

– Боцман Петров, Александр Николаевич, вместе с мичманом Соломенным с утра очередь заняли на шкиперские склады, за краской, суриком, расходными материалами и спиртом, «шилом» значит…

– Понятно всё, кроме одного, я снабженца Соломенного никуда не направлял, – Дербенёв с недовольным видом повернулся к стоящему на мостике корабля дежурному офицеру: – Как прибудут эти «вольные художники», обоих сразу ко мне.

– Есть! – громко ответил стоявший дежурным по кораблю, капитан – лейтенант Грачёв и тут же добавил – Товарищ командир, до подъёма военно-морского флага пять минут.

– Есть! – также громко ответил Дербенёв и устремился на своё место во главе строя.

– Товарищ командир, до подъёма военно-морского флага одна минута.

«Что-то время летит уж больно скоро», – подумал Дербенёв, но услышав очередную команду, не успел посмотреть на часы.

– На флаг смирно-о-о! – Строй замер и Дербенёв тоже. Приложив правую ладонь к фуражке Александр «застыл» в воинском приветствии.

– Время вышло, – объявил дежурный офицер.

– Флаг поднять! – приказал Дербенёв.

На акватории судоремонтного завода раздались многоголосые звуки горна и на мачтах всех кораблей Заводской гавани подняли военно-морские флаги. Начался новый рабочий день – первый для Дербенёва в новом качестве «временно исполняющего обязанности командира подводной лодки».

2

В береговой каюте, под самым сводом «петровских казарм» горели, перемигиваясь неисправными стартёрами и доживающими свой век люминесцентными лампами, две «допотопных» люстры дневного света, настолько плохо освещавшие помещение, что приходилось присматриваться не только во время чтения, но даже при разливе чая по стаканам.

Глаза старшего помощника командира, то ли от усталости, то ли от плохой вентиляции помещения самопроизвольно закрывались, а раскрытая перед ним инструкция по управлению дизельной подводной лодкой явно не желала усваиваться.

Дербенёв, добросовестно упорствовавший над подготовкой зачётов к самостоятельному управлению кораблём даже не заметил, как в каюту вошёл замполит – капитан второго ранга Муренко. Под бликами мерцающего света Борис Фёдорович казался выше своего роста – почти гигантом. И даже лысина, давно обитавшая на его голове не была заметна как обычно. На самом же деле замполит был сложен как под «копирку подводника»: маленький, щуплый и очень шустрый во всех смыслах этого слова.

– И кто кого? – поинтересовался политработник, видя «борьбу титанов».

– Сложно определить, Борис Фёдорович, – времени катастрофически не хватает. Руки до всего не доходят. Умом понимаю, что надо освоить, и усвоить всё, а физически не получается, устаю с непривычки сильно.

– Ничего, Александр Николаевич, с твоим упорством обязательно получится. Помнишь, как тебе тяжело было на первом году службы? Когда мы с тобой в гостинице «Балтика» жили? Помню лейтенант Дербенёв приходил домой только поспать. И что? Сегодня капитан-лейтенант Дербенёв на должности капитана второго ранга и это всего за какие-то четыре с половиной года…

– То, Борис Фёдорович, было давно и не правда. Теперь всё иначе. Та служба и тот экипаж это перевёрнутая страница моей жизни. В ней всё было ясно и понятно, каждый находился на своём месте, и всегда можно было рассчитывать на дружеское плечо. Я же, в нынешнем положении: для одних бывший товарищ, для других ещё «неоперившийся» старший начальник, а на самом деле ищейка какая-то. То сутками вычисляю местонахождение боцмана вместе с пятидесятью килограммами спирта, которые он не донёс до прочного корпуса, то ловлю снабженца и его собутыльников, желающих поживиться «на халяву» из «государевых закромов». А когда дежурю по бригаде, то вместо исполнения прямых обязанностей, воспитываю старшего офицера Попова – дорогого нашего начальника РТС, который параллельно с дежурством по кораблю организует попойку с нижними чинами и вдобавок ко всему учит меня дисциплинарному уставу, согласно которому я не имею права отчитывать его в присутствии всё тех же нижних чинов. Хорошо, что мы в доке, а не на плаву. А то бы не знаю, чем всё это закончилось…

– А разве, Александр Николаевич, воспитание подчинённых не входит в обязанности временно исполняющего командира?

– Может быть, я и не прав по отношению к вашей организации службы на лодке, но мне кажется, что это, прежде всего, ваша обязанность, Борис Фёдорович, – от сказанного в адрес старшего товарища, легче не стало, Дербенёву стало даже стыдно за только что произнесённые им слова.

Муренко немного опешил от столь «зрелых» умозаключений молодого, но скорого на выводы коллеги. Высказанная Дербенёвым мысль явно задела за «живое» замполита, но опытный политработник подчёркнуто вежливо заметил:

– С некоторых пор эта организация службы НАША общая. И что вы имеете против? – с одесским акцентом уточнил Муренко. – Может быть, вам не по нутру сам экипаж?

– Я, Борис Фёдорович не против экипажа Б-181, хотя бы потому, что я теперь его часть. Но мне категорически не понятны регулярные обеды НАШИХ офицеров и мичманов в ресторане «Юра» или пригородном кабачке «Гробиня», которые не без ВАШЕГО участия стали визитной карточкой НАШЕЙ лодки. Даже в те славные времена когда корабль нёс на борту соответствующее вооружение, офицерский состав умудрялся отобедать в злачных местах, забыв о постоянной готовности к выходу в море.

– И это всё? – удивился замполит. – А я-то глупый думал своей лысиной, что претензий гораздо больше.

– Да, нет, Борис Фёдорович, не всё, это только начало…

3

– Что за мальчишеская бравада. На дворе октябрь, а он как пацан с одесского привоза в кителёчке по городку «гусарит»? – Татьяна Дербенёва не на шутку разошлась, глядя на внезапно появившегося со службы супруга.

– Делай выводы офицер: нечего баловать супругу ранним или внезапным появлением со службы. Могут быть неприятности с обеих сторон! – недовольно пробубнил Дербенёв, снимая в прихожей обувь и небрежно бросая фуражку на зеркало.

– Для фуражки у тебя полочка имеется и шкафчик, – заметила Татьяна.

– Как хорошо приходить домой «ни свет ни заря». Все спят и только ты хозяин «Вселенной»… – продолжая возмущаться, Дербенёв прошёл к столу на кухне, – что у нас на ужин лучше скажи, любимая, а то ведь сейчас в «эскадронную» столовую пойду ужинать…

– Ой, как плохо, когда у мужика есть выбор. Правду говорят: не родись красивой, а единственной на всё село…

– А это здесь причём? – не понял Дербенёв, вспомнив как недавно они спорили на тему лишнего веса у замужних женщин…

– А притом, дорогой, что я, конечно, не обеспечу тебе такого разносола, как на службе, но с ужином всё же постаралась. Например, сегодня у нас подают: на первое – картофель отварной с камбалой жареной свежайшего вылова «от соседа», на второе – салат из малосолёных огурцов с луком и чесноком «из Нежина», на третье – пиво домашнее «от Илзы – молочницы». Но если ты ещё раз пойдёшь на службу под дождём и без плаща, я, честное слово тебя поколочу!

– Хорошо, дорогая, я тебя понял, – согласился Дербенёв, располагаясь за столом.

– А если понял, тогда ответь на простой житейский вопрос, —Татьяна лукаво заглянула мужу в глаза. – Соседи предлагают завтра съездить с ними в Клайпеду и посетить «Альбатрос». Могу ли я взять для личных целей из шкатулки книжечку «бонов»⁵?

– А кто с детьми останется? – поинтересовался Александр.

– Кто, кто? Соседку слева попрошу, например.

– А ты хоть знаешь, как её зовут?

Татьяна промолчала, а Дербенёв встал из-за стола и направился к входной двери.

Через несколько минут вернувшись, Александр констатировал:

– Соседка хорошая, молодая, чернявая. Зовут Линой. Педагог, детей доверить можно, хотя своих пока не имеет. Муж потому что молод – старший лейтенант всего. Из ОВРы⁶. А деньги бери. Я ещё заработаю…

– Когда? – не без удивления поинтересовалась Татьяна.

– А вот это, дорогая, военная тайна. Всему своё время…