Фантастический Калейдоскоп: Шёпот грёз безумных

Авторы: Лещенко Александр, Филипович Антон, Румянцева Марина, Резников Сергей, Краплак Ольга, Громов Вадим, Кирюков Валерий, Странник Дарья

Редактор-составитель Александр Лещенко

Соредактор Антон Филипович

Иллюстратор Марина Румянцева

Дизайнеры обложки Марина Румянцева, Александр Лещенко

Вёрстка Александр Лещенко

© Александр Лещенко, 2021

© Антон Филипович, 2021

© Марина Румянцева, 2021

© Сергей Резников, 2021

© Ольга Краплак, 2021

© Вадим Громов, 2021

© Валерий Кирюков, 2021

© Дарья Странник, 2021

© Марина Румянцева, иллюстрации, 2021

ISBN 978-5-0055-2517-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Миньки – это наркотик!
Александр Лещенко

Здравствуйте! Меня зовут Александр. И я – наркоман. Нет-нет, не подумайте ничего плохого. В моей наркомании нет ничего ужасного! Или всё же есть… (что-то невнятно бормочет, но потом глаза вспыхивают больным блеском). Короче! Я не глотаю «колёса» «ЛСД», не нюхаю кокаин и не колю себе «Крокодил». Я подсел на миньки или микрорассказы (безумно хихикает и что-то записывает к себе в блокнотик).

Начиналось всё вроде бы вполне невинно, у одного наркодиллера – ой, я хотел сказать писателя! – я попробовал, то есть прочитал, коротенький рассказ. Назывался он «Красный», автором был Александр Подольский. Только если чего, я вам этого не говорил. За «Красным» последовали «Быстрые свидания», а потом меня уже было не остановить.

И вот теперь я страдаю тяжёлой формой минько-зависимости. Как минимум один раз в месяц отрываюсь по полной и участвую в конкурсе «Астра-Блиц». О, это целый притон минько-зависимых! Адрес вам не скажу, иначе нас всех накроют и посадят. А ещё я иногда делаю себе одноразовые инъекции «шотов» и «драбблов». Кайфа меньше, но всё равно трипы улётные. Я хотел сказать, что такого рода микрорассказы интересно как читать, так и писать.

О, я бы мог ещё много вам рассказать о миньках! Но запомните главное: миньки – это наркотик!! Наркотик-наркотик-наркотик!!!

(в палату вбегают санитары, бьют по голове телескопической дубинкой, натягивают смирительную рубашку, привязывают ремнями к кровати и вкалывают что-то успокаивающее)

Да, не повезло бедняге! Давайте абстрагируемся от признания несчастного минькового наркомана сверху. Будем честны, дело не в наркотиках, а в том, что человеку просто нечем себя занять. Вот и подсаживается на всякое.

Но если всё же вернуться к минькам или микрорассказам, то что же это за зверь такой? Если коротко (а как ещё говорить про миньки, если не коротко) – то это небольшой рассказ. Иногда даже крошечный. Лично я считаю, что до 5000 знаков с пробелами (на многих конкурсах 5000 знаков с пробелами считаются минимальным объёмом произведения).

Хотя на уже упомянутом Астра-Блице максимальный объём рассказа 2500 знаков без пробелов, что гораздо ниже моего числа. Тут уж каждый сам решает для себя, но я думаю, что идеального представления о том, сколько же знаков или слов должно быть в микро-истории, нет.

И раз мы заговорили о словах, то нужно упомянуть «шоты» и «драбблы». Шот – микрорассказ, состоящий из 50 слов. Драббл (старший брат шота) – микрорассказ, состоящий из 100 слов. Неподготовленному читателю оба этих произведения могут вообще показаться не рассказами, а какими-то обрывками, но если их понять, то можно получить от них незабываемое удовольствие. Прочитать за 10 минут 10 историй. Как вам такое?

В этой антологии представлены как обычные микрорассказы, так и их младшие собратья: шоты и драбблы. Но будут и исключения – истории, выходящие за рамки 5000 знаков с пробелами.

А о чём же сам сборник? О шёпоте безумных грёз.

О чём могут шептать безумные грёзы? О разном. Они могут рассказать о женщине, спасающей своего ребёнка от страшной твари. Или о фотографиях, которые можно использовать для убийства. О растении-паразите, уничтожившем целую семью.

Хотите слушать дальше? О нет, не отворачивайтесь, не затыкайте уши. Шёпот уже у вас в голове. Девушка, в груди которой сдох сверчок. Воющая стая ночных собак. Дерево-людоед. Тварь из-подо льда. Призрачный кот. Не противьтесь шёпоту и вы услышите больше. Намного больше.

Все истории антологии по-своему интересные, но я решил сделать список тех рассказов, которые особенно мне нравятся.

1) Шёпот грёз безумных

2) Верный пёс

3) Толстый мальчик

4) Сорняк

5) Рыбалка

6) Холод

7) Сверчок

8) Стая ночных собак

20 августа, 2021;

Ростов-на-Дону.

Холод
Марина Румянцева

Марика брела по снегу, прижав тёплый кулёк к груди. Холод пробирал до костей. Ноги проваливались выше колена, каждый шаг давался с трудом. Хотелось упасть на спину и не вставать, ловить ртом холодный воздух.

Спрыгнув с поезда, она радовалась, что спаслась. В тесном вагоне, набитым людьми, что сельдью, её вовремя предупредили – солдаты протыкают штыком все подозрительные свёртки. Никто слушать не будет. Хлеб там у тебя или пара носков. Главное – пустить кровь. Душеприказчику нужны младенцы. Их невинные души служат топливом, поддерживают жизнь в проклятом теле. Говорили, раньше он был другим – Великий Светлый Король. Тогда страна процветала, а народ благоденствовал.

Зима сменялась летом.

Марика не верила. Смотрела на чёрный поезд, убегающий за горизонт, на серый лес, кривые, страшные деревья, на сумрак меж ними и вечный мрак небес, и не могла поверить, что раньше было иначе.

Марика спрыгнула в самой чаще, не помня себя от страха. Кто-то сказал, на востоке от линии есть деревенька. Через Проклятый лес, но всё лучше, чем верная смерть.

Марика решила прыгнуть, а теперь плутала меж скрюченных берёз и облезлых елей. Усталая, замёрзшая и голодная.

Впрочем, голод штука привычная. От снега сводило живот, холодом жгло изнутри, но, если не пить, не будет молока.

За спиной послышался шум: вздох или приглушённый крик. Почти глухая от стука крови в ушах, Марика остановилась послушать.

Показалось.

Только стон покорёженных деревьев, только вой ветра, да голос ночных птиц.

Внезапно Марика ухнула вниз. Прижала кулёк, обняла руками, стараясь упасть на спину. Почти удалось.

Упала на бок, в прогалину на взгорке. Ветром разметало снег, открывая землю.

Марика долго лежала, приходя в себя, хватала ртом воздух. Грела дыханием руки в мёрзлых перчатках. Сапоги начерпали снега, пальцев почти не чувствуется. Отморожены, как пить дать.

Неловкие руки ощупали кулёк – кажется, цел. Развернуть страшно, лютый мороз, от холода при дыхании слипался нос.

Марика прижала ухо, силясь уловить дыхание. Ничего не слышно.

Страх резанул сердце, пронзая душу. Лютая стужа.

Скорее бы выйти к людям. К теплу…

Луна осветила деревья. Мертвенный свет вызволил из тьмы сугробы со следами шагов, голый кустарник, ель с облезлыми ветками, но тень совсем рядом так и осталась тьмой.

Марика вздрогнула, увидев два зелёных огонька. Отпрянула. Отползла к другому краю, но тщетно. Зелёных глаз становилось больше.

Кое-как поднялась и бросилась наутёк, не разбирая дороги. Побежала по стволу упавшего дерева, надеясь не соскользнуть вниз.

Позади слышался вой. Лес вдруг затих, словно сам воздух замёрз, замер в ожидании скорой расправы. Вот-вот прольётся кровь. Все знают чья, но хотят поиграть.

Тень прыгнула наперерез, клацнула зубами, порвала рукав, едва не разодрав кулёк. Марика метнулась вправо, упала в снег, сжалась, закрывая драгоценный груз. Накрыла своим телом.

Шаги совсем близко, огромный зверь скользит по тонкому насту, словно пёрышко. Запах гнили ударил в нос, на щеку капнула слюна.

Марика зажмурилась, готовясь принять удар на себя.

Секунда, и всё стихло.

Не веря своему счастью, Марика долгую минуту лежала не дыша, слушая лес: скрип деревьев и вой ветра.

Встала, еле живая от усталости и внезапного счастья: цела.

Меж деревьев мелькнула птичья маска, Марика обернулась, но увидела лишь взметнувшийся снег.

Вздохнув, она побрела дальше, шаг, ещё шаг…

К утру с чёрного неба повалили белые хлопья, невесомые, словно пух. Повисли в воздухе, как в желе, оседая на волосах, липкие, словно паутина.

Марика не разбирала дороги, слепо брела вперёд. Одной рукой прижимая кулёк, второй нащупывая путь, сквозь липкое нечто. Шаг, другой.

Из леса она почти вывалилась, еле удержалась, схватившись за березу.

Марика вышла к людям. Брела по единственной улочке, провожаемая взглядами чёрных окон, подрагивающих занавесок и молчаливых силуэтов за забором.

Позади Марики волочился кровавый след, правая рука висела, как тряпка, а левая прижимала кулёк.

На самой границе леса, окутанная мраком и снегом, в паутине ветвей неподвижно застыла фигура Душеприказчика. На лице сверкала птичья маска, окропленная кровью.

– Спасите моего ребенка!

Марика протянула кулёк женщине, зазевавшейся у колодца.

– А где ребёнок-то?

Марика опустила взгляд. Меховой кулёк, тот самый, в который она завернула дитя, пуст и разодран снизу.

Космос без романтики
Сергей Резников

Огромный и роскошный дом, улыбаясь, смотрит на фигурки людей. Одна – маленькая, в нарядной жёлтой курточке, весело размахивает руками, жестикулируя. Пинает осенние листья, которые подлетают вверх, а ветер несёт их дальше, за пределы тропинки. Вторая идёт рядом – высокая, чуть сгорбленная, в чёрном плаще.

– Дедушка, а ты строил космические корабли? – Петька нарезает круги вокруг тёмной фигуры.

Та останавливается и замирает.

– Да так, больше спутники, вообще-то. – Сергей Иванович поднимает глаза и смотрит на небо.

Его что-то тревожит, давно не даёт покоя, но маленький внучок не замечает этого, продолжает задавать вопросы.

– Мама говоила, что ты людей на Мас отпавлял.

– Марс, Петя, не картавь. – Сергей Иванович отрывает взгляд от неба, поворачивается к внуку и заставляет себя улыбнуться. – Да, я руководил проектом. Тяжело тогда было. Сроки сжатые, проблем куча.

Он ловит себя на том, что специально использует непонятные для Петьки слова. Хочет, чтобы внук отстал с расспросами. Но тот не отстаёт.

– Деда, а как там на Масе? Там всё касное, да? – Глаза Петьки такие синие, ясные.

Такие же когда-то были и у Сергея Ивановича. Тогда он мечтал, думал о космосе. О полётах. Но жизнь распорядилась иначе – сначала инженер, потом и вовсе функционер, начальник отдела. Менеджер, как модно было тогда называться. В тридцать пять стал главой «Нацкосмоса». Молодым. Перспективным. Напористым.

– Да, красное, Петя.

Он закрывает глаза. Перед внутренним взором стоит команда космонавтов. Четверо парней и две девушки. Все улыбаются. А он даже не помнит их имён. Как же это плохо. Он открывает глаза, но команда по-прежнему на месте. Стоят около берёзовой рощицы. Улыбки их стёрты, лиц почти не видно. Белые скафандры покрыты чем-то бурым. Сергей Иванович не хочет их видеть.

– Уходите!

Петя испуганно озирается. Не может понять, что случилось с дедушкой. А тот мотает головой, затем трёт лицо рукой, но тщетно. Они не уйдут так просто.

Один из космонавтов заговорил. Отчётливо видно, что его скафандр заляпан кровью. Шлем разбит, а внутри нет лица, просто красная мешанина. Но он говорит.

– Помнишь тот спутник?

– Нет! Я сказал, уходите! Замолчи!

– Ладно тебе, старик. – Космонавт делает шаг вперёд, затем ещё один. Сергей Иванович пятится, чувствуя, что вот-вот упадёт на землю. – Я не могу уйти. Ты знаешь. Сначала левый спутник, дурацкий макет. Пара миллионов откатом. Помнишь? Затем из бюджета выделили на межпланетную станцию. А это и вовсе куча денег. Правда, на курс не вышла, скандал возник. Но ты как-то отмазался.

Сергей Иванович падает. Космонавт загораживает собой небо, нависает над стариком, протягивает руку, словно хочет помочь. Но кисть оторвана, жуткая культя болтается перед лицом старика.

– А затем апофеоз, Серёжа. Контракт на систему жизнеобеспечения для экспедиции на Марс. Миллиарды, безбедная старость. Роскошный особняк. А мы остались гнить там.

Старик закрывает глаза. Испуганный крик внука он не слышит. Красный Марс ждёт его. Пора.

Курить, пить и трахаться
Александр Лещенко

Вечеринки в доме Яны уже давно достали всех соседей. Но ей было плевать. Как только родители укатывали куда-нибудь в отпуск в экзотическую страну, Яна прихватизировала семейную дачу и развлекалась там по полной. Конечно, не одна. Разве можно развлекаться по полной одному? Конечно, с друзьями. Они любили курить, пить и трахаться. Иногда именно в такой последовательности, а иногда и чередуя эти действия друг с другом.

Так вот уже сегодня все порядочно накурились и наклюкались, но ещё никто ни с кем не трахнулся. Из дома на весь дачный посёлок гремела громкая музыка. Какая-то попса, но мощность звука была такой, что у окружающих могло сложиться впечатление, что они на рок-концерте.

Яна вместе со своим парнем Русланом уединились к комнате родителей. Он медленно раздевал Яну: руки мяли то грудь, то ягодицы.

Егор и Илья вышли покурить. Их изрядно шатало, поэтому долгое время не получалась зажечь зажигалку, не говоря уже о таком «сложном» действии, как прикурить сигарету. Но всё же они справились, и вот сладостная отрава уже наполняла их лёгкие.

Канистра ударила Егора по голове, вырубив его, а потом заехала в лицо Илье, сломав нос и разбив в кровь губы. Обоих курильщиков оттащили на задний дворик дома. Связали, заткнули кляпом рты. Из канистры полился бензин, потом чиркнула спичка, и два тела объяло пламя. Запахло горелым мясом.

– Фу, чем это так воняет? – наморщила носик Яна.

– Да не обращай внимания. Наверное, кто-то из соседей жарил шашлык. Ну и спалил, – отозвал Руслан.

Он стянул с неё свитер, расстегнул бюстгальтер и занялся её грудями.

Федя, Юля и Катя сидели за столом и пили. Вернее, они уже и так порядочно выпили, но все ещё продолжали травить молодые организмы алкоголем. Вечно пьяные, вечно молодые. Скоро они уже должны были начать трахаться. Сначала Катя и Федя, затем Юля и Федя, а после чего уже сразу втроём. Иногда получалось так, что Федя отрубался, и Кате с Юлей приходилось ублажать друг дружку. А иногда к ним присоединялись Егор и Илья, и тогда всё превращалось в мини-оргию.

Впрочем, Юля сама любила трахать Катю, а то, как правило, на оргии всё внимание парней доставалось подруге. Её могли пользовать сразу вдвоём или даже втроём. А бедная Юля сидела в стороночке и тихонечко мастурбировала, наблюдая, как рот, попка и киска подруги подвергаются тройной атаке. Их пьяные стоны порой даже перекрывали громко орущую музыку.

Тяжёлая бутылка треснула Федю по затылку. Она же ударила в лицо Катю, разлетевшись на десятки осколков и изрезав красивую мордочку. Острое горлышко бутылки вонзилось в шею Юли, и на стол хлынула струя крови. Нож, схваченный со стола, воткнулся Кате в глаз, убил её, вышел и воткнулся снова, но уже в затылок Феди.

– Ты ничего не слышал? – Яна немного отстранила от себя Руслана.

– Нет, ничего, – отозвался он, стянул с неё джинсы и стал лапать голые ягодицы.

Наконец они оба полностью избавились от одежды и повалились на кровать. Стащив с Яны трусики, Руслан окинул взглядом молодое, упругое, девичье тело. Как же хотелось оттрахать эту пьяную, похотливую и сексуальную сучку, от которой к тому же разило дорогим куревом. Как и от него самого. Он всадил свой штык в неё, потом ускорился, но особого удовольствия получить не успел.

Топор обрушился на Руслана и раскроил ему череп, заляпав Яну кровью. Фигура вышла из тьмы. Яна уже собиралась закричать, но от удивления проглотила язык.

– Ефим Константинович?

– О, даже вспомнила моё отчество, богатенькая сучка. А то всё дед Ефим, да дед Ефим.

– Я не понимаю…

– Ну ещё бы! Только послушайте её, она не понимает! Смех, да и только. Обкурилась, напилась и стала трахаться, куда уж тебе что-то понимать. Твои папаша и мамаша всегда хорошо мне платили, чтобы я за тобой следил, и чтобы ты не натворила всяких глупостей. Но сейчас соседи, которых ты со своими друзьями в конец уже достала, заплатили мне больше. Сказали: «Дед Ефим, разберись, а?» Вот я и разбираюсь.

Топор ударил Яну по рту, выбив зубы и частично лишив языка. Отрубив жертве руки и ноги, дед Ефим навалился на неё сверху. Давно он уже не был с женщиной, ох давно. Но «Виагра» творила чудеса. Он трахнул извивающуюся и истекающую кровь Яну, а затем отрубил ей голову.

Всё должно было выглядеть так, как будто на подростков напал маньяк. Они курили, пили и трахались, а затем их всех убили. Однако кое-кого перед смертью ещё и изнасиловали, но это же дело десятое. Главное, что старый сторож дед Ефим деньги соседей Яны отработал, правда, теперь было немного неудобно перед её родителями. Но он не думал, что они будут так уж горевать по беспутной дочурке, которая перед смертью успела и курнуть, и бухнуть, и перепехнуться.