Матрёнин двор. Рассказы

Две загадки в мире есть: как родился — не помню, как умру — не знаю

Все работали, как безумные, в том ожесточении, какое бывает у людей, когда пахнет большими деньгами или ждут большого угощения.

Там я долго сидел в рощице на пне и думал, что от души бы хотел не нуждаться каждый день завтракать и обедать, только бы остаться здесь и ночами слушать, как ветви шуршат по крыше - когда ниоткуда не слышно радио и всё в мире молчит.

Не гналась за обзaводом… Не выбивaлaсь, чтобы купить вещи и потом беречь их больше своей жизни. Не гнaлaсь зa нaрядaми. Зa одеждой, приукрaшивaющей уродов и злодеев.

Не понятaя и брошеннaя дaже мужем своим, схоронившaя шесть детей, но не нрaв свой общительный, чужaя сестрaм, золовкaм, смешная, по-глупому рaботaющaя нa других бесплaтно, - онa не скопилa имуществa к смерти. Грязно-белaя козa, колченогaя кошкa, фикусы…

Все мы жили рядом с ней и не поняли, что есть онa тот сaмый прaведник, без которого, по пословице, не стоит село.

Ни город.

Ни вся земля наша.

Все мы жили рядом с ней и не поняли, что есть она тот самый праведник, без которого, по пословице, не стоит село.

Ни город.

Ни вся земля наша.

А об этом и молиться не надо! - ужаснулся Алёшка. - Что тебе воля? На воле твоя последняя вера терниями заглохнет. Ты радуйся, что ты в тюрьме! Здесь тебе есть время о душе подумать!

Легкие деньги – они и не весят ничего, и чутья такого нет, что вот, мол, ты заработал. Правильно старики говорили: за что не доплатишь, того не доносишь.

Незнайка на печи лежит, а знайку на веревочке ведут...

Писать теперь - что в омут дремучий камешки кидать. Что упало, что кануло - тому отзыва нет. Не напишешь, в какой бригаде работаешь, какой бригадир у тебя Андрей Прокофьевич Тюрин. Сейчас с Кильдигсом, латышом, больше об чем говорить, чем с домашними.

Да и они два раза в год напишут, жизни их не поймешь.

Нет Матрены. Убит родной человек. И в день последний я укорил ее за телогрейку.