Король и Шут. Бесконечная история
ТекстВаш доход с одной покупки друга: 49,90 ₽
- Объем: 400 стр. 126 иллюстраций
- Жанр: биографии и мемуары, музыка
Все права защищены.
Ни одна часть данного издания не может быть воспроизведена или использована в какой-либо форме, включая электронную, фотокопирование, магнитную запись или какие-либо иные способы хранения и воспроизведения информации, без предварительного письменного разрешения правообладателя.
© Балунов А., 2017
© ООО «Издательство АСТ», 2017
* * *
Предисловие
Книга посвящается Ирише, которая по-прежнему верит в чудеса, а главное, знает, как их делать.
Эта вторая книга, написанная друзьями и для друзей доброй сказки под названием «Король и Шут», и это важно. Важно потому, что и написана она как разговор старых друзей. А кое-где автор даже позволяет читателю поучаствовать в развитии сюжета. Также надо помнить, что это вторая книга, её хоть и можно читать как самостоятельное произведение, но всё-таки лучше сначала прочесть первую часть. Например, эта книга начинается прямо с моей встречи с Машей Нефедовой, и я подразумеваю, что читатель уже знает, кто это. Далее в этой книге множество по-настоящему захватывающих историй, и, увы, в некоторых из них персонажи ругаются. Так было, и из песни слова не выкинешь. Вот и мы ничего выкидывать не будем, а будем из этих историй, как из кирпичиков, выкладывать нашу книгу. А поскольку читатели, как и публика, у нас разноплановые, то пусть родители, читающие эту книгу своим детям на ночь (что, без сомнения, будет поучительно и полезно), некоторые главы откладывают для прочитывания на потом, когда дети повзрослеют. А главное, при чтении этой книги нужно помнить, что где-то есть тысячи таких же, как ты, дорогой читатель, которые также читают эту книгу. Так же чувствуют и так же любят музыку. И это здорово, что мы вместе!
Особое спасибо Андрею Князеву – за мощь таланта и верность идеалам юности, нашим идеалам; Татьяне Ивановне Горшеневой – за мудрость и, конечно, за сына; Ольге Горшеневой – за понимание, красоту и, несомненно, дочку; Ирише Косиновской – за открытое сердце и понимание сути вещей; Татьяне Валентиновне Балуновой – за волшебное сердце, любовь и вечное сияние доброты и понимания; Вахтангу Махарадзе – за четкую память, прекрасные рассказы и дрова; Кате Марсовой – за то, что, даже отсутствуя, она присутствует; Наташеньке Чумаковой – за волшебные, временами стихийные свойства характера; Любе Семеновой и Михаилу Лапису – за потрясающие, а главное, своевременные фотографии; Екатерине Евсюковой – за твердость характера и стремление к новому, удачи тебе! Огромная благодарность всем людям и существам, причастным к созданию этой книги; Борису Фомичеву – за советы и всяческую дружескую поддержку, без которой никак; Диане Арбениной – за умные советы, глупые чувства и вечное стремление к неназываемому; Асе Гайрабековой – за дружбу и любовь; Ире, Игорю, Кате и Саше Меньшуткиным – за то, что я вспоминал о них и улыбался, а также за май, когда я написал много хорошего; еще раз спасибо моей маме, потому что, если бы она меня не воспитывала, я был бы совсем другим, а это грустно; еще раз Ирише Косиновской – за титаническую помощь в работе над книгой, без неё я бы и не взялся за эту книгу; Чаче, Илье, Сиду и Князю – за помощь в создании саундтрека к этой книге; Игорю Юзову – за бесконечную юность в голове, в которую я уже почти поверил, и искрометный талант, граничащий с фееричным талантом; Наталье Рощиной – за помощь с фотками и смекалистость; всем операторам – за съемку и терпение, за терпение и съемку; Кате Огурцовой – за организационную помощь, доброту и улыбку; Ирине Андронати – за стихи, видеосъемку, сон перед камином, а главное, за то, что она не скинула меня с Падающей Башни, что на Васильевском, хотя и могла; Андрею Лазарчуку – за потрясающую книгу «Посмотри в глаза чудовищ», которая лежит теперь у меня на столе; Нелли Раткевич – за то, что, когда некоторые «были, есть, будут», она всегда есть, и, конечно, за любовь к прекрасному; Ярославу Гашеку – за жизнеутверждаемость без повода и за то, что он не дружил с Ф. Кафкой и Стефаном Цвейгом; Артему Сочейкину – за коллажи на обложках, обработку фоток, юмор и затейливость, умную ясность и свет в начале туннеля, а также за то, что не побоялся хоть одним глазком, да и заглянуть в глаза моему дракону; Диме Быстрицкому – за несгибаемость характера, свободу от стереотипов и за то, что катал нас по Москве; Инне Демидовой и Насте Рогожниковой – за сыновей; Кириллу и Василию Балуновым – за то, что своим существованием наполняют мою жизнь смыслом; Мише Успенскому – за его любовь к жизни, несмотря на фантастическое образование, и за то, что он есть, несмотря ни на что; а главное, спасибо вам всем, дорогие читатели, ибо, как сказал Горшок, «без вас мы никто».
Спасибо тому, кто держит в руках эту книгу, за то, что ты такой, как есть, и пытаешься стать лучше.
P.S. Новости и добавочная информация в real time о книге будет здесь:
Книга посвящается Ирише, которая по-прежнему верит в чудеса, а главное, знает, как их делать.
1. Вступление
Перво-наперво давай выясним, кто же такой Горшок. Горшок – это теперь уже полумифический персонаж, и именно для того, чтобы разрушить эту псевдомифичность, мы с тобой тут и разговариваем, и слушаем истории. Правда, чем больше историй я рассказываю, тем более мифическим он становится…
Отрывок одного из интервью Балу
Расскажу я тебе, читатель, о кино и книгах.
Давным-давно, в каком-то восемьдесят лохматом году, пошли мы с Горшком после школы в видеосалон. Видеосалон – это такая хрень, когда в каком-либо помещении устанавливаются телевизор, видеомагнитофон и крутятся разные интересные фильмы. Ибо в «прекрасном» СССР по телевизору такого не показывали, а дома ни у кого видеомагнитофонов не было, дефицит. Интернета, кстати, тоже не было. Не буду рассказывать, какие именно фильмы мы смотрели и любили, но одним из ключевых, который мы полюбили и сразу же признали «классическим», был «Бесконечная история».
Если ты его не видел – срочно беги смотреть, а пока ты бежишь, в двух словах расскажу, в чем там дело. Если совсем уж в двух, то в этом фильме мальчик спасал страну Фантазию. Ее уничтожало страшное Ничто. И хотя страна эта была самая настоящая, но так уж получилось, что спасти ее мог лишь этот самый мальчик, дав имя Императрице. Не буду рассказывать весь фильм, но там в конце, когда совсем уже вилы подступили, когда жуткое Ничто уже почти поглотило прекрасную страну Фантазию, Императрица говорит (кстати, фильм, вдруг вспомнилось, был на немецком языке,): «Ну, че ты, чувак? Не видишь, что ли, – совсем край пришел?! Последний ломтик Фантазии остался, а ты тормозишь?! Блин горелый!» (Нет, ну последние слова она не сказала, но явно подумала.):))
И тут мальчик понял, что на самом деле все это живет и происходит в его фантазии. И пока эта прекрасная страна там живет – все хорошо. Пока он верит и думает об этой прекрасной стране, никакое Ничто не может не то что уничтожить, а даже прикоснуться к Фантазии.
Уф! Именно об этом я хотел написать свою первую книгу, именно об этом. О дружбе, о наших делах, о прекрасных мирах, созданных и до сих пор живущих в наших головах и сердцах. Обо всем прекрасном. (Кто следил за историей возникновения моей книги, знает, что «Бесконечная история» было ее первым названием.)
Но обстоятельства сложились так, что пришлось в книгу вставить и грустные главы. Просто для того, чтобы рассказать всю правду. Рассказать, чтобы не было больше ненужных и глупых вопросов, и закончить уже наконец все дрязги и склоки.
Сейчас ты держишь в руках мою вторую книгу. В ней мы с тобой погрузимся в мир волшебства и приключений. А главное, я надеюсь, ты понимаешь, что наша сказка под названием «Король и Шут» жива, только пока ты в нее веришь. Пока твоя фантазия участвует в процессе нашего творчества. Именно так, как в фильме, о котором я рассказал выше. Только волшебство и созидание!
Балу «Песня о любви и дружбе»
https://balu.kroogi.com/ru/content/3283855-Pesnya-o-lyubvi-i-druzhbe.html
Сказка «Король и Шут» живет внутри меня, и я попытался как мог показать ее тебе, читатель, на страницах этой книги. А в качестве музыкального сопровождения я покажу тебе по QR-кодам свои песни, которые сопровождали меня во время написания книги и во многом вдохновляли. В большинстве из них я просто веду беседу с Горшком. Беседу довольно личную, но я надеюсь, ты разберешься. Песни о том же, о чем и книга, мой новый альбом так и называется «Песни о любви и дружбе». Ведь если задуматься, то все песни мира – это песни о любви и дружбе. По крайней мере, так это было у нас, в группе «Король и Шут».
Итак, вперед, навстречу новым приключениям!
2. Свет наш, Маша
Прекрасно море в бурной мгле
И небо в блесках без лазури;
Но верь мне: дева на скале
Прекрасней волн, небес и бури.
Александр Сергеевич Пушкин
А не начать ли нам с тобой, друг мой читатель, книгу с чего-то просто красивого? Думаю, что да. Так что давай вспомним о нашей Машеньке. Некоторые ее могут знать как Машу Нефедову, скрипачку из группы «Король и Шут». В прошлой нашей книге она тоже участвовала, но поскольку мы с ней обсуждали в основном песни, то участие ее было немногословным, хотя и искрометным! Кстати, хорошее слово – «искрометный», очень подходит нашей Маше.
Так вот, были в истории группы различные персонажи. Был человек по имени Соплик, это, скорее, больше князевский друг, а точнее, проект. Он сначала пытался играть на гитаре, а потом стал нашим охранником. Соплик отличался там, что был совершеннейшим амбалом с бицепсом, как моя нога, но с очень маленькой головой. И поэтому он очень боялся, что кто-то может раздавить его, как клопа. Но не будем о нем в этой книге. Если тебе интересно, то спроси о нем у Князя сам. Был еще персонаж по имени Ахлебух. Хотя знаешь что? О нем мы тоже сейчас не будем. Ведь мы говорим о красоте! Именно привлечение красивой девушки к сотрудничеству я до сих пор считаю одной из наших блестящих идей. Настолько блестящей, что потом все, кому не лень, начали приглашать в группу скрипачей:) Ну, ладно, хватит барражировать вокруг этой темы, полетели со мной вместе в Сан-Франциско.
Маша, виды с Twin Peaks
Встретились мы с ней в одном из самых странных, но безумно красивых мест Сан-Франциско – на Твин Пикс. Погода стояла шикарная и, кстати, не совсем характерная для этих мест, видимо, природа благоволила нашей встрече. Поскольку я приехал чуть раньше, то погулял вокруг, и мне в голову пришла забавная мысль.
Когда я написал уже половину этой книги, я вдруг понял, что просто веселых историй будет недостаточно, и решил сгонять в Питер к друзьям. Просто поболтать. А заодно и поснимать видео для QR-кодов, которые ты видишь в книге. В основном я предавался воспоминаниям (на камеру) с Князем, но заехал и к Татьяне Ивановне, маме Мишки, и с Вахтангом поговорил (с человеком, который хорошо Мишку знал и организовал всю печальную процедуру после трагических событий, а это немаловажно). Я также проехался и неплохо поснимал всякие исторические для группы места.
Балу гуляет по Падающей башне
Даже взял небольшое интервью у Каспера, которое, впрочем, в эту книгу не сумел вставить. Короче, заморочился. Но суть этого и следующего абзаца в другом.
Случилось мне заехать и на питерское ТВ. Попросили дать им интервью. И вот там очень красивая девушка спросила меня: «А как Вам живется там, после того как Вы уехали?» И это было очень смешно. Поскольку буквально вчера я доснимал свой клип на нашу самую первую песню и волею судеб свалился в океан и даже утопил телефон.
Клип «Я иду к тебе домой»
Клип «Как я утопил телефон»
Промок, простыл, потом плюнул на все и полетел в Питер.
То есть до того момента, как я сидел в студии на питерском ТВ, прошло меньше суток. И той красивой девушке я что-то подобное и сказал. Мол, как можно куда-то «уехать», ведь как только ты захотел, то «раз» – и переместился из Калифорнии в Питер. Причем в той самой пропитанной океанской солью куртке, в которой свалился в океан. И наоборот, так получается, что с людьми, которые живут рядом и с которыми ты можешь встретиться всегда, ты видишься реже.
Так и у нас с Машей. Когда она уже жила в Калифорнии, а я еще играл в группе, то в каждый мой приезд мы старались видеться. А когда мы начали жить в полутора часах друг от друга, тут стали возникать различные срочные дела и так далее.
Но вернемся на нашу гору. Если ты не смотришь сейчас видео, то расскажу тебе. Мы довольно высоко над городом. Справа – даунтаун Сан-Франциско с его небоскребами, слева – океан, прямо перед нами – мост Голден Гейт, а внизу лежит двухэтажная Америка. Красиво, одним словом. Да еще потрясающе высокое небо, такое, знаешь, освежающе голубое.
Маша на фестивале «Окна Открой!». Стадион им. Кирова, 23 июня 2002 года. Фото А. Федечко
Пришла Маша, и после объятий и поцелуев мы приступили к беседе. Присоединяйся к ней и ты, поскольку часть вопросов я задаю от твоего имени. Ведь я-то знаю на них ответы, а вот ты – нет, но явно хочешь узнать. Короче, поехали!
Маша. Второй рассказ
Балу: Привет, Маша!
Читатель: Привет!
Маша: Привет, меня зовут Маша, а это – Сан-Франциско!
(Это Маша с тобой, читатель, здоровается. Тут поясняю, дальше догадывайся сам.)
Читатель: Маша, а занимаешься ли ты сейчас музыкой?
Маша: Да, я занимаюсь музыкой сейчас. На самом деле я очень долго не играла на скрипке, после того как ушла из группы.
Балу: Сколько?
Маша (задумалась): Лет девять, может быть даже, или восемь. А потом заскучала. И сначала я пошла играть кубинскую музыку в оркестре. А после этого волею судьбы я познакомилась с девушками, которые очень хотели играть танго, и они искали скрипачку, чтобы можно было бы создать маленький ансамбль. Теперь мы играем танго, и нам уже осенью исполнится три года, по-моему. И мы регулярно выступаем. Вчера вот выступали. (Встреча наша – 11 марта 2017 года.) Играем в основном для танцоров на милонгах. Это такие… мероприятия.
Балу: На танцах то есть играешь?
Маша: Ну, типа на танцах. (Смеется, дошло, видимо.) «На танцах то есть играешь!» На танго-танцах.
Балу: А кто танцует?
Маша: Танцует кто угодно. На самом деле в Сан-Франциско очень большое танго-комьюнити, поэтому людей много самых разных совершенно.
Балу: И как? Тебя штырит?
Маша: Штырит? Да, это приятно. То есть это иначе, чем играть рок-музыку, но это тоже очень благодарное занятие, потому что люди приходят, слушают, и для них это важно. И это приятно.
Читатель: А где лучше заниматься музыкой – по эту сторону океана или по ту?
Маша: Смотря какой. Например, если человек хочет заниматься классической музыкой, или он хочет, чтобы дети ей занимались, то тут все очень сложно. Здесь нет такого понятия, как музыкальная школа, например, куда ребенок может пойти и за доступные деньги получить музыкальное образование. Здесь этого нет, здесь можно брать частные уроки. В этом смысле в России, конечно, лучше.
А если взять рок-музыку, то я думаю, что, конечно, здесь проще. Потому что, даже если взять финансовые, жилищные условия…, все инструменты, оборудование музыкальное, тут оно людям более доступно. У меня, например, ребенок, ему девять лет. У него есть электрогитара, комбик маленький, и он в школе берет гитарные классы. То есть его в школе учат играть рок-н-ролльные песни. И это в школе такая программа. Она дополнительная, конечно, но все равно, все для этого специально приспособлено. И плюс у людей еще есть площадь. То есть у них есть гаражи, где они могут поставить барабаны, поставить инструменты и спокойненько для своего удовольствия играть. В России в этом смысле все, конечно, намного сложнее.
Читатель: А что у тебя ребенок играет?
Маша: Он три песни выучил. Одну – Knockin’ on heaven’s door, в смысле аккорды играет. Это Guns N’ Roses.
Балу: Smells like teen spirit «Нирваны» играет?
Маша: Нет. Он играет The White Stripes, вот эту «джин, джин-джин-джин, джин-джииииин, джин».
Балу: Seven Nation Army.
Маша: Да. И что-то он играет еще, я не помню. Но он начал только недавно, поэтому, я так понимаю, они им много вариантов не дают. Но он уже знает целую кучу аккордов. Даже больше, чем я знаю на гитаре, так что я очень горда.
Читатель: А где вообще жить лучше?
Маша: Жить, дорогой читатель, лучше везде. Лучше всего жить и иметь возможность пожить в разных местах. Если бы я в Америку не переехала, то не узнала бы целую кучу вещей, которую теперь знаю. Я обратила внимание, что сейчас есть тенденция, у молодежи особенно, поехать куда-то в Индию пожить, в Таиланд, в Европу. То есть люди путешествуют по миру не просто на две недели, а приезжают надолго, именно пожить. И мне кажется, что это очень обогащает человека, потому что раскрывает немножко мозги и голову (Маша демонстрирует, как именно раскрывает.) и показывает, как бывает по-разному. И это нас делает людьми более восприимчивыми ко всему. К разнообразию людей, мнений и вообще реальности, насколько у всех она разная. Поэтому я благодарна, что так вот получилось.
Балу: Но тебя изменила Америка?
Маша: Меня Америка очень сильно изменила. И конечно, меня изменил Сан-Франциско. Потому что Сан-Франциско – это не Америка. И вот жизнь в Сан-Франциско меня изменила очень.
Балу: В лучшую сторону или в худшую?
Маша: Мне кажется, в лучшую. Потому что в конечном итоге это все упирается в способность человеческую принимать большое количество всяких разных вещей. Способов жизни, разных культур, верований и так далее. И Сан-Франциско в этом смысле очень разнообразный город. Здесь есть люди совершенно любых цветов, совершенно любых рас, совершенно любых вероисповеданий. Абсолютно всякие разные. И из-за этого, поскольку ты с людьми разными сталкиваешься и отношения строишь, ты очень сильно меняешься. По крайней мере, меня это сильно изменило. И мне кажется, что это хорошо.
Балу: То есть ты довольна.
Маша: Да, и я очень благодарна. И вот дети мои, ну я же смотрю на них, они ходят в школу, где в классе целая куча разных детей. У которых разные родители, из разных даже социальных классов, да какие угодно. И мои дети, как мне кажется, от этого намного более…
Балу: А где лучше детей растить? В коллективе, где разные люди или где все одинаковые, но свои?
Маша: Мне кажется, что, где все свои, может быть, проще в каком-то смысле, но лучше, когда у человека с маленького возраста есть возможность испытывать и видеть разное. И дружить, например, с разными, разными людьми. Мне кажется, это здорово.
Маленькое отступление
А вспомни, дорогой читатель, особенно если тебе уже есть что вспоминать, ведь и тебе из школьных времен запомнились и добавили красок только РАЗНЫЕ люди. Не хорошие или плохие, а разные. А всех остальных не так чтобы не было, но не принесли они в жизни твоей детской ничего. Ничего. Такой вот прикол.
Маленькое отступление закончилось.
Маша (продолжает): А в каких-то других вещах тут легче. Да во многих вещах тут легче. У меня, например… Вот у меня же большая трагедия с ребенком случилась, с младшим сыном моим, и я не знаю, что произошло бы, если это случилось бы там (в России). Знаю, что он… инвалидом его не назвать, но, грубо говоря, он как инвалид. И я знаю, что в его случае в России жизнь его была бы очень тяжелой. Потому что в России никто не учит вот этому… принятию. Здесь, в Америке, по крайней мере в Сан-Франциско, все настроено по типу «мы будем вас принимать такими, какие вы есть». И школы, и организации разные, и вообще люди с гораздо большим пониманием относятся к таким вещам. Если, например, человек выглядит странно. Потому что у моего сына, например, глаза не открываются полностью, и он выглядит странно. И в России его совершенно заклевали бы и задолбали бы бестактными вопросами. А здесь люди тактичные и мягкие, никто не лезет к тебе, наоборот, поддерживают. Поэтому в этом плане я себе не представляю, я даже в Россию везти его сейчас не хочу, потому что я выйду с ним на улицу, а там все эти «доброжелательные» тетки и бабки, которые «а что же у вас с мальчиком такое случилось…». И если у него сейчас комплексов нет, то из России он через пять минут с комплексами уедет. Поэтому я себе не представляю, как жить в моей ситуации в России, если честно. Поэтому в этом плане лучше, наверное, здесь.
(Поскольку Маша не посчитала нужным более подробно коснуться этой темы, то и мы лезть в нее не будем, для «особо интересующихся» есть Интернет.)
Балу: Скучаешь ли ты по славе?
Маша: Слава – это весело? (делает глаза)
Маша. Глаза
Маша: По славе я не скучаю. И никогда эту «славу» к себе не относила. То есть я не принимала ее так, как будто она имеет какое-то отношение лично ко мне. Это был какой-то собирательный образ для поклонников, и при этом я даже не знаю, что он собой представлял, если честно. Но то, что он не имел и не имеет какого-либо отношения к реальности, – это факт. К тому же я не считаю, что там (в группе) я что-то сделала особенное для того, чтобы эту славу получить. И не могу сказать, что я ее испытывала на себе. Не то чтобы меня узнавали на улице и не давали проходу. Мне кажется, что любой человек, любая девочка со скрипкой, вставшая с Горшком на сцену, получила бы такую же «славу», как у меня. То есть дело не во мне, а просто в том факте, что я туда попала. (Задумалась.)
Балу (с иронией и как бы утешая): Не расстраивайся, любой гитарист, если бы стоял там, тоже стал бы «знаменитым», ха-ха-ха.
Горшок, Князь и Маша в Зеленом театре, 13 июня 2003 года. Фото Е. Евсюковой
Маша: Ну, в принципе, кто угодно если бы оказался там, то «прославился» бы. Поэтому я и говорю, что скучать особо не по чему. Не то чтобы я что-то заслужила…
Балу: Ну, ты не просто так стояла. Ты как красивая девочка стояла на сцене, а это ценно.
Маша: Да. Это так. Но по славе я не скучаю.
Читатель: Как повлияло на твою жизнь общение с Горшком? Изменило, может быть, как-нибудь твои взгляды на жизнь или как еще?
Маша: Ой, ей, ей… (вздыхает). Наличие Горшка на планете на мою жизнь повлияло очень сильно, потому что без него не было бы группы «Король и Шут». Без группы «Король и Шут» я бы не попала в группу «Король и Шут». И я не оказалась бы там и не испытала бы всех этих наших путешествий и приключений. И даже то, что я стояла на сцене перед большим количеством людей… Все-таки не каждому встречному доводится испытать такую вещь. Поэтому все это, конечно, является для меня особенным, и в первую очередь – благодаря Горшку и тому, что он существовал. Но повлиял ли он лично на меня…
Балу: Да, он же не только, как ты говоришь, «на планете», он рядом с тобой существовал долгое время.
Маша: Он рядом со мной существовал, но мы… У нас, по большому счету, не было особых каких-то личных и близких таких пересечений. Потому что я для него, мне кажется, всегда была такая неведомая зверюшка, которая «о, откуда она здесь есть? Она здесь есть». То есть на самом деле мы были с ним в более-менее параллельных реальностях. Но я абсолютно точно всегда отдавала себе отчет и восхищалась, и продолжаю, и никогда это не пройдет, его музыкальностью, невероятной совершенно. Его мелодичностью от природы, какой-то естественной, которая у него всегда была. И тому, что за всем этим эпатажным своим каким-то поведением, он был очень, очень, очень добрым человеком. И безобидным тоже. Это мое, по крайней мере, восприятие. Ну и, безусловно, он – гениальный и талантливый человек. И с таким человеком, когда отдаешь себе отчет в этом, рядом находиться всегда особенно. Но с точки зрения «научилась ли я у него чему-то в плане моих жизненных мировоззрений», то скажу «нет». Мы слишком разные.
Балу: То есть ты не сделала себе татуировку с флагом конфедерации на попе?
Маша (смеясь): Нет, я не сделала себе такую наколку. Ха-ха-ха. Мишкины идеи для меня были довольно далеко, если честно. Его музыкальность, его талант, его актерство – нет, а вот все, что социально-политическо-идейно… (машет вокруг головы руками) это… мне сложно было с этим.
Балу: А не жалеешь, что ушла из группы?
Маша: Нет, не жалею. Понимаешь, я не представляла себе такой жизни рок-н-ролльной всю свою жизнь. Это что-то, что было послано мне как подарок судьбы такой. Это не то, что я хотела бы всегда. Стоять там, на сцене, со скрипкой. Оно получилось само по себе. То есть раньше (до «Короля и Шута») я играла, конечно, рок-музыку, выступала с различными группами. Если бы я не играла, то не попала бы в группу «Король и Шут». Но играть на профессиональном уровне, как получилось, с полным погружением, я никогда не мечтала. Мне это подарили, и это было прекрасно. Но поскольку это не было тем, к чему я стремилась, то и отказаться от этого было легко.
Балу: То есть не жалеешь об этом.
Маша: Нет. Вот сейчас я ездила, играла концерты (после ухода Горшка, с бывшими музыкантами группы. – Прим. ред.) спустя тринадцать лет. И это было удивительно и очень приятно – выйти на сцену и сыграть все эти песни. Но вместе с тем я понимала, что ребята живут такой же точно жизнью, как мы жили тогда, тринадцать лет назад. Может быть, сейчас у них несколько другие гостиницы, несколько другие условия, но в общем и целом это все то же самое. А я за это время успела… очень много чего.
Балу: Вырасти?
Маша: И вырасти. И много всего испытать совершенно другого. Абсолютно другого. Даже выучить новый язык и начать думать на нем, да очень много всего! И я не буду говорить слово «вырасти», потому что за эти годы каждый человек вырос по-разному, но это совершенно другая реальность. То есть у меня была возможность увидеть и пережить на своей собственной шкуре совершенно другую реальность, отдельную от того, что мы делали в течение шести лет тринадцать лет назад во время наших гастролей. Поэтому я не жалею и не представляю себе, как это могло быть иначе.
Читатель: Маша, а пробовала ли ты субстанции?
Маша: Тяжелые не пробовала. Страшные всякие, от которых людям плохо.
Читатель: А какие пробовала?
Маша: А надо перечислять их?
Балу: Можно вообще на этот вопрос не отвечать, если не хочешь, все наши истории не про это.
Маша: Перебирать не буду, конечно, это глупо, но и прикидываться невинной я не хочу, потому что пробовала. Но героин и спид всякий я не пробовала, потому что это неинтересно и страшно. А всякие легкие штуки психоделические пробовала. Но это было очень давно.
Балу (с серьезным видом): Это было, когда ты еще в группе играла.
Маша (удивленно и даже чуть возмущенно): Когда я в группе играла – на самом деле нет! Когда в группе играла, я помню, накурилась один раз в Таллинне, и все. Когда я играла в группе, то никаких таких штук у меня не было. Они пришли уже, когда я сюда (в Сан-Франциско) приехала, я их уже тут попробовала, в Америке.
Читатель: Тогда позволено ли мне будет спросить, пила ли ты на гастролях?
Маша: Не-а.
Читатель: Совсем?
Маша: Нет, не совсем, конечно. (Задумалась, пытаясь что-нибудь припомнить.) Могла, бывало… Под конец особенно, я помню, что могла иногда выпить. О! Текилу пила! Помню, когда мы были где-то в Крыму…
Балу: В Ялте, в Ялте…
Маша: Да, в Ялте. И там был классный-классный бар.
Балу: «Апельсин» назывался.
Маша: И бартендеры делали какие-то напитки, которые горели. И мы очень весело бухали, я помню.
Балу: Это где ты по барной стойке ползала и пила прямо с нее какие-то специально разлитые штуки.
Маша: Наверное. Ха-ха-ха. Вот тогда я там веселилась, но это скорее исключение из правил. Ты вот помнишь, что я пила? Ни фига ведь не пила.
Балу: Нет, не пила. Так это и не я спросил, а народ. И народу же отвечу еще раз, что нет. И это был один случай из двух за шесть лет. Да и то мы его еле вспомнили.
Маша: Да.
Балу: Кстати, у меня вся книжка такая получается. Дописал до середины, думал, какие у меня веселые истории получаются, а потом перечитал, а они через одну – про пьянки, прикинь, несправедливость! Мы ведь не только этим занимались!
Маша: Вот у меня таких историй нет, поэтому и никаких историй нет, ха-ха-ха.
Балу: А уставала вообще на гастролях?
Маша: Вот не помню я, чтобы особо. Мы как бы молодые были, и я молодая была. И это была жизнь, все воспринималось как что-то естественное. То есть это моя жизнь, она такая. Из автобуса в гостиницу, потом на площадку, потом в поезд и так далее. У меня были какие-то маленькие нужды, мне вот нужно было мыться, например. И я никогда не забуду, как мы ездили в поезде долго по жаре, и я отрезала пластиковую бутылку, делала из нее такую вот баночку и мылась в вагонном туалете. Потому что для меня это было важно. Но не помню, чтобы я по этому поводу мучилась, страдала и что мне из-за этого было неудобно. Мне нужно было помыться, и я находила, как это сделать. Ну и все в таком духе. Не помню никакой усталости или измотанности, и все воспоминания у меня очень легкие и веселые.
Балу: Кстати, та же фигня…
Маша: Несмотря на то что, когда я сейчас вспоминаю, как эта жизнь на самом деле протекала, то со стороны она может выглядеть довольно утомительной. Но когда я находилась внутри всего этого, не помню, что это было утомительно. И опять же молодое тело. Если бы я сейчас так ездила и спала скрюченная в этом автобусе ночь за ночью, то, наверное, воспоминания были бы другими.
Балу: А какой у тебя ряд был в автобусе?
Маша: В автобусе? Не помню. (Задумалась.) Точно, у нас же был у каждого свой ряд.
Балу: А кто перед тобой был?
Маша: Не помню.
Балу: А за тобой?
Маша: Не помню. Помню, что где-то ближе ко второй двери, то есть в первой части автобуса, но не в самом начале. Очень хорошо я помню наше распределение в поезде, а вот в автобусе уже нечетко…
Балу: Ты с Горшочком ездила?
Маша: В поезде, да. У нас было одно купе с Горшком и Князем.
Читатель: И как оно, ездить в одном купе со звездами?
Маша (задумалась, а потом рассмеялась): У них ужасно воняли ботинки, это был полный ад и кошмар. Но они это знали, поэтому свои ботинки первым делом прятали под князевскую нижнюю полку, чтобы купе не превратилось в газовую камеру. В этом смысле было не… любопытно.
Балу: Но ведь они там вещи не разбрасывали, не хулиганили, не пьянствовали… особо.
Маша: Они не пьянствовали у меня в купе. Они пьянствовали у тебя в купе. В моем купе был порядок. Первым делом, заходя в купе, я стелила всем постельки.
Эта и ещё 2 книги за 399 ₽