В предисловии к книге Эдельмана польский писатель Яцек Бохенский задает вопросы будущим читателям «Кто имеет право писать о переживаниях тех, что «пошли в вагоны», и тех, что уцелели, об их борьбе за спасение жизни…? Кто имеет право рассуждать о правильности выбора, мотивах, решениях, продиктованных отчаянием?». Конечно, ответ очевиден, и сам Бохенский тут же его дает – только тот, кто сам пережил Холокост. После прочтения книги мне захотелось перевернуть эти вопросы – а кто имеет право писать о таких книгах какие бы то ни было рецензии или отзывы, выносить оценки (ведь субъективное мнение по определению оценочно) или высказывать суждения? Кто имеет право говорить о чужой любви в тех чудовищных условиях Холокоста? И хотя тот же самый ответ напрашивается сам собой, Марек Эдельман написал эту книгу для нас, будущих поколений, чтобы «память не исчезла». И пока мы будем читать такие книги, пока мы будем говорить о них, писать рецензии и отзывы, продлевать их книжную жизнь, задача Эдельмана будет выполнена. Тем более, что эта книга не о злости, а о любви. «Ненавидеть легко. Любовь требует усилий и самоотверженности». Мы никогда не узнаем по-настоящему, не почувствуем то, что чувствовали те, о ком пишет последний руководитель восстания в Варшавском гетто Марек Эдельман. Но каждый из нас вполне способен понять почему в тех чудовищных условиях, на грани смерти люди жаждали любви, влюблялись, верили, переживали короткие вспышки счастья, жили во имя любви и во имя любви умирали. Когда мир вокруг рушится, человеку нужно во что-то верить. Когда человека ломают, уничтожают, забирают всё, остается только душа, которую могут забрать последней. И эта душа жила любовью. «Они были вместе до конца его жизни. Наша глупенькая связная говорила, что стоило пережить гетто и Варшавское восстание — благодаря этому она узнала, что такое любовь и сколько можно отдать другому человеку». Многое из того, о чем рассказывает Эдельман похоже на безумие, на глупость, безрассудство, зависимость, отчаянье, самоубийство. Но у каждого из тех, реально живших, любивших, творивших эти безумства и глупости, была возможность получить то, что является самым ценным. Ведь перед лицом смерти ни деньги, ни положение, ни образование, ничего не может поддержать вас так, как это может сделать любовь. Поэтому в гетто не было безумцев, не было глупцов, безрассудных зависимых и отчаянных самоубийц в смысле любви. Были люди, у которых не только тело, но и сердце, душа следовали инстинкту самосохранения. Любить — значит жить. Именно в то время, смысл этих слов был буквален. «…Не важно, будете ли вы тут рассказывать, как поляк спрятал или не спрятал еврея, как француз спрятал или не спрятал еврея. Важно то, что убийство было совершено у них на глазах, на глазах у всего мира. Неправда, что немцы ничего не знали, неправда, что, когда во Францию из ста тысяч депортированных евреев вернулись только три тысячи, французы не знали, куда девались остальные. Мы всегда склонны отворачиваться от неприятных вещей» Эти слова были для меня самыми важными во всей книге. Сколько бы ни спорили, ни перекладывали ответственность друг на друга страны Европы, а суть именно здесь – холокост происходил на глазах у всего мира. Эта мысль, на мой взгляд, ключевая для тех, кто до сих пор пытается оправдаться и обелиться, для тех, кто наблюдает равнодушно и отстраненно, и для тех, кто может смотреть на события II Мировой войны исключительно как посторонний человек. Важно принять свою долю ответственности и не забывать этих ошибок. Память – вот самое главное, что остается у нас. До тех пор, пока мы помним о ком-то, они рядом. До тех пор, пока мы любим кого-то, мы близко. «Неправда, что это касается только евреев». Это касается всех.
Отзывы
2