Интервью с Татьяной Сотниковой

Татьяна Сотникова: «Никаких псевдонимов, никогда!»

Татьяна Сотникова, известная большинству читателей под именем Анна Берсенева, мастер современной прозы. Если вы еще не знакомы с творчеством писателя, то наверняка могли видеть одноименные многосерийные художественные фильмы «Капитанские дети», «Ермоловы», «Слабости сильной женщины» и «Гадание при свечах», снятые по романам автора. Сам автор определяет свой жанр как «городской роман». В откровенном интервью Татьяна Сотникова расскажет о влиянии больших городов на судьбы людей и о своем собственном жизненном пути, а также почему молодежь выбирает писательский труд и как важно однажды не упустить свой шанс.

Писатель, сценарист, преподаватель

– В коротких преамбулах к интервью часто можно встретить: Анна Берсенева (Татьяна Сотникова), известный писатель, доцент Литинститута, преподаватель, сценарист. В какой последовательности по степени значимости следует расставить ваши достижения?

– Достижения – это звучит слишком возвышенно и пафосно. Я всегда опасалась таких слов. Мне кажется, оценивать уровень достижений должен не человек сам, а те, кто пользуются плодами его трудов. Я предпочитаю свою деятельность называть занятиями. Занятия я распределила бы так: писатель, сценарист, доцент Литинститута. Согласно тому, сколько я уделяю каждому из них времени.

– Как давно Вы преподаете в Литинституте?

– С 1989 года. Я окончила аспирантуру и сразу начала работать, потом уже защитила диссертацию.

– Среди выпускников Литинтститута много студентов, которые сейчас блистают на литературном небосклоне?

– Ну, во-первых, Владимир Сотников, мой муж, заканчивал Литинститут. Я считаю, то, что он пишет и для детей, и для взрослых, – это то немногое, что останется от нашего времени. Когда захожу в издательство «ЭКСМО», то встречаю много наших студентов, которые и работают там, и издаются. Очень хорошо помню, как училась Татьяна Тронина. Я даже недавно узнала, что она, оказывается, прочитав мои книги, поняла, что ей хочется писать. Роман Сенчин заканчивал Литинститут – он тоже хорошо известен сейчас. Олег Павлов недавно получил Солженицынскую премию. Но, как ни банально это звучит, я все же считаю, что писательская состоятельность не измеряется известностью.

– На что нацелены абитуриенты, которые сегодня поступают в Литинститут? Они целенаправленно выбирают писательскую карьеру?

– Я всегда задаю им этот вопрос. Когда был СССР и был Союз писателей СССР, всё было более ли менее понятно: они вступят в Союз, и при некотором последовательном усилии их социальная жизнь будет устроена. Понятно было, чем они будут заниматься и как будут жить, если им удастся пробиться. Когда Советский Союз распался, исчез и Союз писателей как социальная организация. То есть сейчас он существует как некое сообщество, но сказать, что оно играет хоть какую-то роль в моей жизни, я не могу, да и мало кто из писателей может – во всяком случае, в Москве. Союз писателей перестал быть источником материальных благ. Машина, квартира, дача, поездки, деньги, гарантированное издание книг – все это уже не связано с Союзом писателей, да и вообще писательская жизнь всего этого в обязательном порядке не подразумевает. Так вот, когда все это прекратилось в советском варианте, я стала спрашивать у будущих студентов: «Дорогие дети, вы сознаете, что идете учиться на поэтов? Вы понимаете, что это такое? Это не то что небольшие деньги – это их отсутствие. Потому что вы должны будете создать для себя определенные условия, при которых вы сможете писать. А эти условия не всегда подразумевают возможность заработка». Тем не менее, они отвечают: «А мы все равно хотим писать стихи! А если мне Бог дал дар? Почему я должен от этого дара отказываться? Почему я должен быть банковским клерком?». Это наивно, самонадеянно – и вызывает у меня глубокое уважение.

Но вообще-то помимо того, что наши студенты в течение пяти лет пишут, читают и обсуждают то, что пишут, – они еще получают отличное филологическое образование, которое позволяет им работать в любой сфере, где такое образование может быть базовым. В «ЭКСМО» работает немало редакторов, которые заканчивали Литинститут.

– Для того, чтобы стать писателем, нужен только талант или и образование? Ваше мнение с точки зрения преподавателя и писателя?

– Безусловно, писательские способности – это дар, но дар, который должен выявляться, развиваться. Это тот костер, в который постоянно надо подбрасывать дрова, иначе он погаснет. Как подбрасывать эти дрова, что такое “дрова” по отношению к литературному творчеству? Вот это то, чему мы учим в Литинституте: разнообразные подходы к тому, как извлекать из себя творчество. Может быть, для молодого человека это умение еще не слишком актуально – у него химический состав организма таков, что творческий фонтан бьет сам собой. Но за время своей молодости человек должен создать у себя внутри новую среду, которая будет рождать творчество постоянно. Он должен что-то читать, не вообще читать, а именно то, что вызывает у него работу мысли, вдохновение. Он должен это о себе понять. То есть изначально талантливый человек, получивший дар от Бога, должен освоить его уже самостоятельно.

– Какая у вас химическая подпитка?

– Как я теперь понимаю, она оказалась сильной генетически. Я очень благодарна не только родителям, плоды воспитания которых я понимаю и вижу. Я благодарна тем своим предкам, которых не видела. Они мне дали прочную генетическую основу, которая позволяет испытывать интерес к жизни, чтению, творчеству, чувствам, культуре, природе.

– Ваш генетический дар далее передался?

– Надеюсь! Старший сын журналист, младщий студент-психолог. И я вижу в них яркие творческие задатки, интерес к жизни.

– Они читают ваши книги?

– Читают. Не то чтобы не выпуская из рук, но читают.

О творчестве

– А как читательская публика встретил вас как автора?

– Первый роман вышел в 1995 году, когда ассортимент книжного рынка был совсем не таким, как сейчас. Тогда любая новая книга, если уж выходила, то сразу большим тиражом. Выбор был совсем небольшой. Но надеюсь все же, что моя первая книга понравилась читателям не только поэтому.

– А чего тогда не хватало читателям?

– Книг о современной жизни. В 90-е годы жизнь сильно изменилась, а осмысления этого в книгах почти не было. Многие авторы перестали писать, были в шоковом состоянии, не понимая, как относиться к переменам. И издательство искало авторов, которые написали бы о современной жизни.

– Насколько сложно было войти в эту колею?

– Мне на тот момент было несложно. Я совпала с начинающим, молодым, полным сил, амбиций, планов издательством. Это трудно представить, что гигантское сейчас «ЭКСМО» в те времена и под тем же руководством было маленьким издательством, офис которого занимал две небольшие комнаты в Текстильном техникуме. У издательства были наполеоновские планы, они хотели завоевать книжный рынок, и я попала к ним именно в этот момент. Я подходила им вполне в качестве автора. Сейчас, я думаю, издаться впервые стало гораздо сложнее, чем в 1995 году.

– Отчасти из-за этого вы не можете вернуть себе настоящее имя?

– Это была страшная глупость. Псевдоним Анна Берсенева родился из-за неуверенности в себе. Я как раз только окончила аспирантуру, защитила диссертацию, у меня студенты, которых я немногим старше. Я думала: вот напишу книгу, а вдруг получится ерунда? А может быть, меня вообще сразу разочарует это занятие, и книга останется единственной? Я ведь до этого ничего кроме диссертации и литературоведческих статей не писала. Это был абсолютно новый опыт.

– Вы не рассчитывали на такую долгую писательскую карьеру?

– Я тогда вообще не думала о карьере. Мне хотелось попробовать что-то новое. А муж прозаик, печатается в толстых журналах… Я подумала: еще и ему будут говорить, что жена пишет ерунду… Вот и придумала псевдоним. Правда, мое настоящее имя всегда было указано в выходных данных, да и на обороте книги. И я никогда не воспринимала псевдоним как свое имя. А примерно после третьей книги я захотела псевдоним вообще убрать. Не потому что первые две писала халтурно, а потому что поняла: мне все равно, как мои книги будут оцениваться – меня так захватило это занятие, что я не могу уже не писать. Тогда я предложила издателям убрать псевдоним, но они запротестовали – якобы читатели и книготорговцы к нему привыкли. Тогда это было лукавством – на третьей книге еще можно было все изменить. А теперь уже поздно, и это создает мне некоторые неудобства, когда надо представиться, например, на телевидении. Поэтому я всем советую: «Никаких псевдонимов, никогда!»

– С какого романа следует начинать знакомиться с вами, как с автором?

– Начинать знакомиться можно с любой книги, но если речь идет, например, о какой-нибудь из моих трилогий, я бы, конечно, советовала начинать с первой ее книги, а не с третьей.

– Когда только рождается замысел книги, вы сразу знаете, что это будет одиночное произведение или что оно выльется в сагу?

– Слово «сага» я стараюсь к своим книгам не относить. У меня оно как-то больше с «Нибелунгами» или чем-то подобным связывается. Но о том, что будет трилогия или, например, цикл из пяти книг, как «Капитанские дети», я думаю сразу. По-другому нельзя. По крайней мере, базовые представления о главных героях у меня всегда есть заранее. Хотя очень многое рождается на протяжении книги, пока ты пишешь.

– Сколько времени у вас занимает работа над книгой?

– Если речь идет о том времени, когда она внутренне уже сложилась и я сажусь ее писать, то около 4-5 месяцев. Но книга начинает писаться не в этот момент, когда записывается первая ее строчка, а в тот, когда приходит замысел, и крутится в голове, и обрастает подробностями и характерами, ситуациями. И вот этот срок может быть очень большим. Например, с момента рождения идеи трилогии «Ермоловы» до написания первой ее строчки прошло три года. Все это время идея крутилась в голове, постепенно принимая форму.

– Ваш жанр «городской роман» – события, происходящие с жителями большого города. Почему именно большой город? Вам не интересны события провинциальной жизни?

– Я сама придумала так обозначить жанр, в котором пишу. То есть меня такое обозначение не очень заботило, но надо было отвечать на часто задаваемый вопрос: в каком жанре вы пишете? И ответ: «Я пишу про жизнь», – обычно не удовлетворял спрашивающего. Женский роман? Не очень понимаю, что это такое. Обозначение того, что автор женщина? Вероятно. Но я не предназначаю свои книги именно женщинам, и мужчины их читают точно так же. И героями, в том числе главными, у меня часто бывают мужчины, а не женщины. Поэтому «женский роман» сомнительное определение, и поэтому я остановились на «городском романе». Все-таки мои герои живут, как правило, в больших городах.

– Почему провинция вас не заинтересовала?

– У меня действие может происходить везде – от Парижа до крошечных деревень в тамбовской области. На Чукотке тоже может происходить. Но всегда есть Москва.

– Это ваш любимый город?

– Да. Хотя, путешествуя, я понимаю, что очень люблю Париж. Совершенно органично и легко чувствую себя в Германии. Мне нравится естественность и красота Венеции. Да мало ли какие города еще могут нравиться – Земля прекрасна! Но дома я себя чувствую только в Москве.

– Какие темы сейчас интересуют читателей?

– Мне кажется, читателей интересуют не темы. Темы уже все представлены, все жанровые ниши заняты. Читателя интересует острота, нерв, ощущение времени или наоборот вневременность, настроение, напряжение ума, эмоциональный накал.

– Темы для творчества – это исчерпаемый ресурс?

– Нет. Потому что литература и искусство в целом – это неисчерпаемый ресурс. По-моему, задача искусства – расширить пределы человеческой души. Чтобы человек, прочитав книгу, посмотрев спектакль, послушав музыку, понял – иногда даже бессловесно внутри себя понял, – что он узнал о мире что-то такое, чего раньше не знал. Не то что узнал, как пользоваться компьютером, или открыл для себя еще какие-нибудь новые практические возможности – он должен с помощью искусства узнать о себе, о мире, о человеке то, что до этого было неизвестно его душе. В этом состоит аристотелевский катарсис, и ничего нового за многие тысячелетия существования искусства не придумано.

– Вы принимаете участие в Национальной программе поддержки и развития чтения. Она была создана в 2006 году. Как по-вашему, за 6 лет существования и развития нацпрограмма дала свои результаты?

– Действительно, я постоянно произвожу какие-то действия, которые направлены на то, чтобы люди читали. Мы с мужем участвовали в «Литэкспрессе», который провез писателей от Москвы до Владивостока и дал им возможность на всем протяжении пути встречаться с читателями. Множество книжных фестивалей происходит, и в разных российских областях, и за границей. Библиотеки очень часто приглашают. Сейчас вот будем участвовать в Чеховском фестивале в Таганроге. Но то, в каком чахлом виде программа поддержки чтения существует в нашей стране, – стыд и позор для страны, которая хочет быть цивилизованной. Руководство нашей страны совершенно не заинтересовано в том, чтобы люди читали. И очень понятно, почему: чтение – это способность самостоятельно мыслить. А это совсем не та способность, которую эти руководители хотели бы видеть в соотечественниках. Я видела, как работают программы поддержки чтения в разных странах. Да вот только прошлой осенью мы были в Америке на крупной библиотечной конференции, организованной Государственной публичной научно-технической библиотекой совместно с американскими коллегами. Полстраны объездили – надо видеть, что такое в Америке библиотека! Это один из главных объектов притяжения и уважения – и людей, и государства. А вообще, когда люди живут в динамично развивающейся стране, которая является активным членом мирового сообщества, то их не надо уговаривать читать, они сами берут в руки книги. Потому что мигом соображают: человек в современном мире никто, пустое место, если не читает. Без чтения он ничего не добьется, всегда будет неполноценным существом. Это должно быть понятно не из чьих-то уговоров, а из повседневной жизни людей – тогда они будут читать.

Об электронных книгах

– Вы читаете электронные книги?

– Живя в Москве, я могу зайти в книжный магазин и купить любую книгу. Поэтому у меня нет большой необходимости читать электронные книги. Я привыкла к бумажным – их и читаю. А к электронным книгам обращаюсь только в каких-то специальных случаях.

– На каких устройствах читаете книги?

– На iPad или iPhone, если в дороге.

– Вы не отслеживаете пиратскую выкладку ваших книг?

– Я не отслеживаю специально, но когда включаю поисковик, то вижу множество предложений «скачать бесплатно». На одном сайте пираты мало того что это написали, так еще предлагают «отблагодарить автора», прислав им деньги. Меня грабят, и меня же выставляют попрошайкой. Поэтому пользуюсь возможностью объявить: я ни у кого ни в каких формах деньги не прошу. Мне достаточно внятных, во всем мире принятых форм оплаты авторского труда: читатель покупает книгу, в том числе электронную – писатель получает за это определенную часть ее стоимости.

– Посоветуйте пять книг, которые обязательны для чтения.

– Я с ужасом отношусь к подобным спискам! Слишком явная условность. Но раз уж так… Библия, я думаю, может список открыть. Неважно, религиозен человек или нет. Эта книга предельно точно и глубоко позволяет понять, как устроен мир и человеческие отношения, как человечество развивалось, что такое человек в его предстоянии перед Богом. Вообще же, я хотела бы ограничить этот список собственным кругом чтения, а не тем, что вообще следует прочитать. Следует прочитать «Илиаду» или «Одиссею», но если бы мне сказали перечислить только пять книг, то я бы произведения Гомера все же в такой короткий список не включила. У меня были бы Пушкин, Чехов, Лев Толстой, Достоевский, Томас Манн.