Два дома и вежливая барышня
Роман «Когда уходит человек» сложным образом связан с дилогией Елены Катишонок («Жили-были старик со старухой», «Против часовой стрелки»), которая видится мне едва ли не самым радостным событием в унылой литературной хронике последних лет. Те, кто полюбил семейную сагу, настроились на продолжение истории рода, но автор выбрал другой путь.
Прежним осталось место действия — с сердечной дотошностью выписанный город, в котором без труда распознается Рига. (Видимо, любовь к малой родине не позволяет писательнице, ныне жительствующей в Бостоне, называть заветное имя.) Прежним осталось основное время действия — первая половина ХХ века. Правда, уже в «Против часовой стрелки» время шагнуло чуть вперед, а в третьем романе достигло начала 90-х, но все смысловые узелки завязаны раньше — в блаженную пору независимости, при первой советской оккупации, в войну, в черное сталинское семилетие... Позднейшее — следствия бед первой половины столетия, тех напастей, что исковеркали судьбу маленькой страны и ее «вавилонского» населения — не названных по имени (как город) латышей, русских, немцев, евреев, детей иных народов, почему-либо попавших на западную окраину СССР.
В дилогии главными были «семейные» мысль и чувство. Как ни свирепо куролесила история, как ни корежились под ее натиском и соблазнами души и судьбы иных потомков и свойственников старика и старухи, живыми оставались изначальные ценности — религиозные, этические, культурно-бытовые. Катишонок рассказывала о том, что, как и почему удалось сберечь в пору затяжной чумы.
Новый, «центробежный» и многофигурный, роман — о безвозвратных потерях. Семьи (конечно, далеко не все) могут сберечь свою суть и в адском мраке. Прочим человеческим общностям это не дано. «Когда уходит человек» — летопись распада и исчезновения живой городской среды. Ее сгусток и символ — построенный в мирном 1927 году почти в центре города доходный дом, где обретаются несхожие персонажи. Откуда они уходят навсегда. В застенки. На лесоповал. В гетто. В леса. В изгнание. Зло рождает ответное зло. И не взвесить, кто тут виноват больше (совсем дурных людей среди персонажей Катишонок мало) и кому досталось горше.
Причудливые судьбы некоторых персонажей выводят их к еще одному жилищу — к заброшенной вилле в лесном пригороде. В финале выясняется, что там прошло детство владельца дома на Палисадной, пережившего долгое лихолетье в ласковой Швейцарии. О таинственной связи двух домов узнают читатели, но не временные насельники виллы. И не приехавший на изменившуюся родину хозяин. Он может вернуть себе собственность, но чувствует, что законной реституции не оживить «очужевшие» дома.
Роман закрывает строка Блока: никто не придет назад. Об этом плачет жилец состарившегося дома со смешной фамилией Устал, провоцирующей частые телефонные розыгрыши (— Устал? — Да. — Отдохни!). Некая Вежливая барышня звонит в последний раз. Уезжая навсегда, она хочет проститься и попросить прощения за дурацкие шутки. Устал не сердится. Он плачет. Кто его слышит? Правнучка старика и старухи, мать которой, как выяснилось, квартировала в том самом доме? (Точка пересечения дилогии и новой книги.) Или еще и автор трех прекрасных романов? Наверно, так. Для Вежливой барышни сдавленный плач жертвы телефонного хулиганства слился с гулом семейного предания, таинственными шорохами двух домов, городскими слухами и былями, теми домыслами, без которых нет никакой исторической правды, и тихой песней собственной совести. И потому история дома на Палисадной и виллы в Кайзервальде еще не кончилась.
Отзывы
13