История подлодки «U-69». «Смеющаяся корова»

– Труба 1, – эхом разнеслось по лодке.

– Огонь!..

С воем торпеда вылетела из трубы и на невероятной скорости понеслась в темноту, решая своим движением судьбу корабля.

Переложить руль направо до упора. Левый двигатель полный вперед!

Я же ради безопасности снова вернул лодку на позицию, с которой видел корабль прямо перед собой. Хейдеман не отводил глаз от судна. Другие моряки, как привязанные, следили за «оловянной рыбкой», которая неслась к цели через бушующую Атлантику.

– Verflucht!^[7]

Вместо того чтобы сохранять первоначально заданную глубину, торпеда время от времени опускалась в самые глубокие впадины, а затем ныряла в волны, поднимая фонтан брызг.

Попадет ли «рыбка» в цель при столь непостоянном курсе? Заметит ли ее враг и успеет ли выполнить маневры уклонения? Секунды казались вечностью. Стрелка секундомера бежала по циферблату. Сердца моряков бились как бешеные. Корабль на полной скорости шел в родной порт. Торпеда же, казалось, ползла.

Штурман Маринфелд спокойно и профессионально отсчитывал секунды в машинном отделении.

И затем на корабле появились яркая вспышка, огромный темный фонтан, и в то же время раздался оглушающий взрыв. Единственное слово вырвалось из груди каждого члена экипажа подводной лодки:

– Попали!.. Попали!.. Попали!..

С мостика до нижней палубы, от носа до кормы крик обошел все отсеки субмарины. Этот вой напоминал звук, доносящийся из недр бушующего вулкана.

Тем временем кто-то включил граммофон, и первой же раздавшейся мелодией была конечно же песня «Der Onkel Eduard aus Bentschen». Люди на маленькой подлодке бросались друг другу на шеи, крича, ревя и вопя, как дикари. Все сейчас бы с радостью бросили свои места и отправились на берег праздновать свою первую победу. Я должен был их успокоить и заставить замолчать. Впереди находился торпедированный корабль, и в любой момент из темноты мог появиться новый и опасный враг.

Подбитый корабль до сих пор медленно продвигался вперед. Затем двигатели перестали работать, и спасательные шлюпки стали поспешно опускать на воду. «U-69» еще раз медленно прошла мимо судна. На определенном расстоянии я приказал заглушить двигатели. Экипаж корабля еще не закончил эвакуацию.

Команда на мостике наблюдала, как огромное судно вначале оседало в воду, а затем начало крениться. Через некоторое время корабль остановился, завалившись на борт, и, по-видимому, тонуть перестал.

Я не собирался жертвовать две торпеды на один корабль. Боевой поход только начинался, и я, разумеется, хотел сэкономить боеприпасы. Казалось бессмысленным в такую погоду ставить людей к орудию и попытаться уничтожить судно несколькими хорошо нацеленными снарядами. Я обдумывал ситуацию и колебался. Внезапно капрал Хинцпетер крикнул из радиорубки:

– С судна посылают сигнал SOS, называют себя и свое местоположение!

– О, так они хотят натравить на нас эсминцы. Как называется корабль? – спросил я.

– «Сиамский принц».

– Мы выпустим вторую торпеду? – поинтересовался вахтенный офицер.

Я все колебался. Спасательные шлюпки еще недостаточно далеко ушли от корабля.

Затем наблюдатель с кормы сообщил:

– Прожектор на горизонте.

Очевидно, на полной скорости к нам шел эсминец. Самый опасный враг каждой подводной лодки вышел на охоту. Так как мы находились рядом с Британскими островами, англичане вполне могли отбуксировать подбитый корабль в порт. С тяжелым сердцем я решил выпустить вторую «оловянную рыбку».

– Труба 2 готова. Оба двигателя медленно вперед.

Еще раз беззащитное судно, чья корма ярко полыхала, попало под прицел. На этот раз никакого искусства в стрельбе не требовалось. «Сиамский принц» был неподвижной мишенью.

– Труба 2… Огонь!

«Рыбка» номер два «Макс», это имя было выведено у нее на брюхе, со свистом вырвалась вперед, неся своей цели гибель.

– Внимание.

Снова работал секундомер. Снова люди на мостике выжидательно смотрели на корабль… Огромный, высотой с дом, столб огня поднялся к небу вместе с большей частью судна. Затем раздался звук взрыва, который, должно быть, было слышно за несколько миль отсюда.

Когда пламя немного улеглось, а глаза привыкли к темноте, мы увидели, что корма корабля стояла вертикально. Казалось, она вот-вот опрокинется. Но она только тихо соскользнула в глубину, будто бы ее толкал вниз огромный кулак.

– Полный назад, – спокойно проговорил Баде, когда корма ушла под воду.

Корабль исчез. Теперь «U-69» должна поторопиться, чтобы успеть спастись от приближающегося эсминца.

Когда, после удачного бегства, я, наконец, нашел время, чтобы спуститься вниз, то с трудом успевал пожимать протянутые руки. Все хотели пожелать мне удачи на волне нашего первого успеха. Невероятное напряжение и страх ожидания атаки в конце концов исчезли. Теперь команда знала наверняка, что все минувшие испытания не были бессмысленными.

Как только спокойствие было восстановлено, лейтенант Хейдеман вошел в центральный пост. Там он нашел судоходный регистр Ллойда уже открытым, с линейкой и ручкой рядом.

Сейчас, церемонно, в благоговейной тишине, перед всей командой название потопленного судна было вычеркнуто из регистра. Враг стал беднее на сухогруз на почти 8500 брт. Это было хорошее начало.

Благодаря огромному количеству кусков мяса, плавающих в воде, команда догадалась, что «Сиамский принц» в своем последнем плавании вез груз замороженного мяса. К сожалению, в такую погоду было невозможно поднять ни один из этих кусочков на борт. Чтобы отпраздновать этот день, каждому члену экипажа выдали рюмку рома к чаю.

И затем немедленно возобновилась обычная ежедневная рутина. Хотя было одно отличие от первого дня. Вопросов о следующей «рыбке» и связанных с ней сомнений больше не было. Теперь команда точно знала, что каждая из торпед найдет свою цель.

Глава 8
ПЯТНАДЦАТЬ СОТЕН ТОНН НЕ СТОЯТ «ОЛОВЯННОЙ РЫБКИ»

В последующие часы погода не улучшилась, но люди, похоже, стали привыкать к бушующей стихии.

Ветер крепчал, иногда переходя в шторм. Мощные волны не давали никому передышки. Снег и дождь постоянно мешали видимости.

Чтобы перезарядить торпедные аппараты, нам пришлось опуститься на значительную глубину, избавляясь от качки. Иначе было бы невозможно в узком носовом отсеке запихнуть тяжелых «рыбок» в маленький проем торпедных труб. Пот лился в семь ручьев, и матросы кляли свою работу на чем свет стоит. При любом непроизвольном движении лодки торпеда, подвешенная в люльке, начинала качаться, грозя сшибить кого-то и стараясь обязательно причинить какой-нибудь ущерб.

В конце концов общими усилиями техников и матросов тяжелая работа была закончена, и «U-69» всплыла. Едва над поверхностью воды успел показаться перископ, как по корпусу застучало эхо далеких взрывов.

– Остаемся на перископной глубине, – приказал я.

Оголовок перископа со всей осторожностью подняли над водой. Я внимательно осмотрелся. Океан был пуст. Я отдал приказ всплывать. Быстрый осмотр с мостика убедил меня, что «U-69» была одна на просторах океана. Возможно, другая немецкая подводная лодка, находящаяся в отдалении от нас, отправила на дно своего врага.

– Вторая вахта, готовься к смене. Перейти на дизеля. Обе машины средний вперед.

Лодка медленно направилась к морскому району, обозначенному в приказе.

Час за часом субмарина разрезала носом волны, пока не достигла указанного на карте квадрата. Как долго нам предстоит ждать следующее судно?

Ветер завывал, волны бушевали. Наблюдатели на мостике были одеты в кожаные, подбитые мехом куртки. Резиновые части окуляров биноклей прилипали к коже. В течение долгих четырех часов до смены каждый матрос должен был тщательно изучать свой сектор в поисках вражеских торговых судов, подводных лодок и самолетов. Ни в коем случае «U-69» не должна была подвергнуться внезапной атаке в открытом море. Подлодка, этот смелый охотник, могла в мгновение ока сама стать беззащитной преследуемой дичью.

Вдалеке шел корабль, сверкая всеми огнями на борту. Как в мирное время, он медленно плыл через наш оперативный сектор. Экипаж корабля определенно подавал сигналы, подчеркивая свой нейтралитет. Но истинные нейтралы, когда шли через районы боевых действий, предупреждали и немецкое, и британское правительство заранее. Судя по курсу, судно направлялось в британский, а значит, запрещенный порт. Подлодка имела право потопить его. Между тем, когда оно подошло поближе, оказалось, что это маленькое суденышко, которое с трудом могло потянуть на 1500 тонн. На это не стоило тратить торпеду.

Пятнадцать сотен тонн? Это не стоит «оловянной рыбки». Хотя если посчитать, то судно стоит того, потому что хоть цена торпеды и 40 000 марок, но маленькое суденышко вместе с грузом стоит раз в двадцать больше. Но у подводной лодки есть определенное, строго ограниченное число торпед на борту, и они, разумеется, должны пойти на другие, более дорогостоящие цели.

Более того, на этом корабле большая часть груза была сложена на корме. Возможно, это была одна из ловушек для подводных лодок. Во время Первой мировой войны замаскированные суда – ловушки для субмарин – в определенных обстоятельствах притворялись нейтралами. Вопрос об обмене снарядами же не стоял из-за волнения на море. Даже при огромном желании орудийный расчет не мог стать к орудию в такую погоду.

Так что кораблю повезло. Как бы там ни было, но морякам подлодки «U-69» пришлось его отпустить. Возможно, судно само столкнется с миной. Подводники на мостике субмарины внимательно следили за маленьким суденышком в бинокли.

При установившемся сильном северо-восточном ветре моряки начали понимать, как же хорошо, что их тренировки проходили в плохую погоду на Балтийском море. Таким образом, почти весь экипаж, несмотря на то что он состоял из молодых моряков, получил некоторый опыт до выхода в первый боевой поход. Но с другой стороны, все-таки хотелось, чтобы море немного успокоилось, потому что при таких условиях результат торпедного залпа зависел не от мастерства и боевого опыта подводников, а только от удачи.

Но в жизни все обычно происходит не так, как хочется. Следующим утром на рассвете один из наблюдателей заметил неясную тень. Море все еще бушевало. Вскоре выяснилось, что тень – это огромное судно. В смутных очертаниях легко можно было рассмотреть его надстройку: две мачты, три подъемных стрелы и шесть трюмов. Тревога уже была объявлена. Старший механик, лейтенант Роудер, единственный офицер, остающийся под палубой во время всех атак, чтобы наблюдать за работой двигателей и других приборов, уже заглянул в свой торговый судоходный регистр Грюнера. Через несколько минут он сообщил:

– Корабль класса «Тайроа». Британский. Примерно 8000 брт.

Тут же на всех боевых постах воцарилось такое же лихорадочное напряжение, как и в первый день. Но сейчас люди внизу были уверены, что корабль отправится на дно.

Однако я, стоя на мостике, сильно нервничал. Я знал недостатки немецких торпед и понимал, что наш начальный успех был большей частью удачей. Как только «рыбка» вылетит из трубы в такую погоду, волны начнут играть с ней, как кошка с мышкой. Никто не мог сказать наверняка, выдержит ли чувствительная аппаратура торпеды борьбу с бушующим морем.

С отчаянием я следил, как огромные волны катятся друг за другом. Прикинув их высоту, я уже совсем было решил не стрелять и сэкономить торпеды для лучшей погоды. Ведь по возвращении мне придется отчитываться за каждую выпущенную «рыбку». Я вопросительно взглянул на своих офицеров. Их физиономии были угрюмыми и мрачными – да это и понятно, такая погода не может добавить хорошего настроения, но на меня они взирали с одобрением и доверием. В результате я решительно отбросил прочь сомнения и решил идти в атаку.

На вражеской палубе стояло орудие, выглядевшее довольно угрожающе, однако в такую погоду оно было абсолютно бесполезно в борьбе против субмарины. Но, несмотря на ненастье, приходилось рисковать и проводить атаку в надводном положении, иначе судно могло спокойно уйти.

Орудие было закрыто брезентом. Если враг заметит атакующую подлодку, то ему понадобится время, чтобы орудийный расчет приступил к работе. Снятие с орудия чехла и подготовка его к стрельбе даст экипажу подлодки достаточно времени для срочного погружения. Иначе у нас почти не было бы шансов спастись от вражеского огня.

Чтобы избежать ошибочного выстрела, я почти вплотную подвел лодку к кораблю. Теперь между нами оставалось всего лишь 800 ярдов. Постепенно светало. Скоро люди на судне смогут разглядеть маленькую субмарину, танцующую на волнах. Сейчас же вахтенные офицеры-подводники внимательно изучали палубу корабля. Пока там не было никакого подозрительного движения, мы могли спокойно продолжать готовиться к атаке.

– Трубы 1 и 2 готовы.

Чтобы подстраховаться, я приказал приготовить к стрельбе две трубы. Затем старший помощник получил данные для прицеливания. Расстояние между «U-69» и кораблем сократилось почти до 600 ярдов. Вражеское судно, поднявшееся на гребень особенно высокой волны, было видно полностью. Ну, сейчас или никогда!

– Труба 1… Огонь!

С сильным глухим треском, напоминавшим усиленный в тысячу раз звук пробки, вылетевшей из бутылки шампанского, торпеда была выброшена сжатым воздухом из трубы. Эта «рыбка», так же как и первая, была подхвачена бушующим морем. Она прыгала по волнам, скользя по впадинам, то погружаясь в воду, то снова выныривая.

Сохранит ли она направление или будет сбита с курса?

Множество пар глаз в бинокли следили за продвижением торпеды. Но в этом враждебном море, с непрекращающимися подъемами и падениями водяных валов, было почти невозможно уследить за следом пузырьков.

Люди на подлодке считали секунды. 32… 33… 34… 35. Стрелка секундомера безжалостно бежала по циферблату. 39… 40… 41. С каждой секундой момент взрыва приближался. Попадет ли «рыбка» в цель? 53… 54… 55.

С каждой секундой надежда на это таяла. Внимание, стоп. «Рыбка» сейчас уже должна была быть там. Ничего не произошло. Никто не хотел поверить в неудачу. Моряки даже задержали дыхание, будто боялись пропустить взрыв.

68… 69… 70… 71. Секундомер продолжал отсчет времени.

– Герр капитан, мне кажется… – в конце концов произнес старший помощник. На что я смиренно ответил:

– Я уже давно так думаю.

Дорогая «рыбка» ушла на запад. Первый промах. Теперь эта торпеда должна была мирно приземлиться в нескольких милях отсюда на морское дно.

В ярости я ударил костяшками пальцев по стальному поручню. Теперь придется рискнуть второй «оловянной рыбкой». Придется подойти к врагу ближе.

– Обе машины – средний вперед.

Я приготовился к следующей атаке. Рискуя пустить торпеды под килем цели, я приказал установить большую глубину, чтобы проход торпеды по воде был проще и безопаснее. В дополнение к этому я хотел подойти как можно ближе к границе безопасности, но не подвергая субмарину опасности погибнуть от взрыва собственной торпеды. На борту вражеского судна наблюдатели, казалось, спали. Они не заметили ни прошедшей торпеды, ни появления маленькой серой подводной лодки, хотя уже было совсем светло.

– Труба 2 готова.

Ответ пришел немедленно. Ни капли волнения не чувствовалось в отсеках, все происходило как на маневрах. Промах не смог разрушить доверия команды. Они, конечно, сожалели о потере «оловянной рыбки», но другим судам под командованием самых знаменитых капитанов везло куда меньше. «Морские волки» среди команды это знали точно, а после первого успеха это не особенно волновало даже зеленых новичков. Теперь нас от вражеского судна отделяло всего лишь 500 ярдов. С мостика я спросил:

– Вам хорошо видно?

– Да, сэр, оно прямо перед нами.

– Ну тогда какого черта? Разрешаю открыть огонь.

– Труба 2 огонь! – Хейдеман еще раз аккуратно прицелился и выстрелил.

Во второй раз торпеда рванулась к кораблю, а экипаж подводной лодки, переложив руль до упора налево, увел лодку как можно дальше от взрыва. Мы должны были быстро отойти от опасной зоны. Торпеда была выпущена на достаточной глубине, чтобы мирно преодолеть небольшое расстояние, а у грузового судна грузоподъемностью 8000 брт была большая осадка. Торпеде будет не просто проскочить под кораблем.

В этот раз нам не пришлось нетерпеливо поглядывать на секундомер. Не успела еще лодка отойти, а люди – начать считать секунды, как судно настиг удар. Попадание торпеды в цель сопровождалось мощным грохотом и гигантским языком пламени, взметнувшимся в небо. «Рыбка» перерезала судно пополам, как раз в районе мостика. Еще через несколько секунд раздалось три других ужасающих взрыва. Вокруг судна, которое пока еще оставалось на плаву, плавало бесчисленное множество обломков. Скрежет разрывающегося металла, треск раскалывающегося в щепки дерева, крики гибнущих людей – все это создавало страшный шум. Судно практически взлетело в воздух, расколовшись на мелкие обломки. Столб огня, возникший на месте, где еще совсем недавно мирно плыл корабль, окрасил все вокруг в кроваво-красный свет. Центр гигантского факела был настолько ярким, что, казалось, затмевал даже солнечный свет в ясный полдень. Крупные обломки корабля исчезали под водой, осколки свистели в воздухе и падали на мостик и палубу подводной лодки. Нам оставалось только скорее уйти из этого бушующего ада. Судно, видимо, везло боеприпасы и взрывчатку.

Через несколько секунд ничего нельзя было разглядеть. Корабль исчез, будто бы никогда и не существовал. Экипаж субмарины начал искать выживших, хотя было очевидно, что никто на борту судна не мог уцелеть в этом аду. Мы не могли найти даже обломки. В конце концов на поверхность всплыл спасательный жилет, но все наши попытки выловить его в бушующем море, чтобы хотя бы узнать название уничтоженного судна, результата не принесли. Я прекратил поиски, не желая подвергать опасности свой экипаж. В тот момент нам было достаточно знать, что судно принадлежит к классу «Тайроа», а достаточно детальное описание элементов надстройки могло помочь позже идентифицировать его.^[8]

Экипаж ликовал. «U-69» была всего лишь два дня в Атлантике и уже потопила около 16 000 тонн. Более того, один из кораблей вез груз, предназначенный для того, чтобы сеять смерть и разрушения на нашей родине. Это был фантастический успех. Оптимисты уже высчитывали общее число тонн, которое они, судя по числу оставшихся торпед, потопят. Запасы топлива и провизии были еще достаточно высоки, и люди могли рассчитывать на возможность использовать оставшиеся «рыбки» на хорошую цель. Однако бог погоды, судя по всему, всерьез рассердился. Качка стала настолько сильной, что было невозможно даже делать записи в корабельном журнале. Ручки и карандаши друг за другом летели со стола и закатывались в самые дальние уголки. Журнал, словно не желая оставаться на столе в одиночестве, так и норовил последовать за ними.

Сейчас «U-69» находилась в предписанном ей секторе, и команде оставалось только ждать другое судно и более спокойной погоды или конечно же новых приказов от Befelshaber der Unterseeboote (BDU – командование подводного флота), которое с берега руководило атаками на конвои. Или ждать самолет…