Везде и всегда он не вводит читателя в «святые святых» душевного мира своих героев, но рисует своих героев, стоящими у очага той борьбы за существование, в которую они вовлечены, не раскрывает перед читателями тех настоящих реальных интересов, которые составляют истинное содержание их жизни. Он всегда смотрит на своих героев, так сказать, издали, довольствуясь тем, что передает всегда первое внешнее впечатление, которое они на него издали производят.
В его рассказе «Из московского захолустья» есть следующее характерное место: описывается холерная эпидемия, от холеры умирает один богатый купец; автор предупреждает читателя: не поведу читателя туда, где теперь раздастся надгробное рыдание, где слышится раздирающий душу стон, где из глубины растроганного сердца льются горячие слезы; будем стоять у ворот дома и смотреть, что происходит на улице. Далее автор с точностью исправного хроника сообщает о том, что в калитку юркнули два худеньких человечка в сибирочках[5] а за ним еще двое… еще… Это гробовщики. Вышли все назад, столпились в кучу, постояли, поговорили, опять ушли в калитку… Опять вышли. Трое отделились, взяли отступного и ушли.
Эта и ещё 2 книги за 399 ₽