Блокадник

Глава 9

В сентябре дядя Вася привез с курорта Цхалтубо неожиданный подарок: двух живых особей саранчи в коробке от папирос «Казбек». Неизвестно, какую цель он преследовал – скорее всего, просто хотел чем-то развлечь любимого племянника. Насекомые, однако, не прижились – видимо, не подошел ленинградский климат.

Жизнь в городе протекала спокойно, Петина семья уже смирилась с непростой судьбой. Теперь Петя выполнял некоторые хозяйственные поручения: покупал продукты в магазинах по списку, иногда ходил с бабушкой на Троицкий рынок и помогал нести сумки. Учеба в третьем классе шла по-прежнему гладко.

Много времени он уделял рисованию – теперь по большей части это были акварели, а не карандашные рисунки. Частенько, кроме вымышленных сюжетов или зарисовок с натуры, иллюстрировал разные текущие события. Например, сделал серию, посвященную футбольным матчам на стадионе имени Ленина, куда они с дядей несколько раз ходили.

После присоединения к СССР прибалтийских государств в августе сорокового в ленинградских магазинах появились новые продукты и товары. Удивлял ассортимент невиданных раньше шоколадных конфет в красивых фантиках, которые сразу стали предметом коллекционирования. Большой популярностью пользовалась «Тянучка», позже переименованная в «Коровку», высококачественные молочные продукты, в том числе «Эстонское» масло. Стала доступной привлекательная одежда хорошего качества и необычных расцветок. Ну и, конечно, патефонные пластинки знаменитого Рижского завода.

В эту зиму Петя много читал, особенно когда на месяц слег дома с воспалением легких. Домашняя библиотека предлагала обширный выбор: Жюль Верн, Сервантес, Стивенсон, Марк Твен…

Пришла весна сорок первого, Пете исполнилось одиннадцать. Дядя и тетя строили планы на летний сезон. Поговаривали, что этим летом они, пожалуй, обоснуются на реке Оредеж. Петя с нетерпением ждал окончания учебного года, чтобы вновь отдаться рыбалке и другим летним радостям. О возможной войне никто всерьез даже не думал. Радио и газеты убеждали в абсолютной готовности к любому нападению: «Если завтра война, если завтра в поход, мы к любому походу готовы…» Бодрые песни, восхваляющие вождя и его непобедимых маршалов, громкие обещания «не отдать ни пяди своей земли» и заявления, что «Красная армия всех сильней» вселяли уверенность в завтрашнем дне.

Глава 10

Начало июня выдалось на редкость холодным. По ночам доходило до заморозков, а днем воздух едва прогревался до плюс семи-восьми градусов. Дул резкий ветер с залива, Петя ходил в зимнем пальто. Но с середины месяца в погоде наступил перелом, пришло тепло, и семья наконец-то выехала на дачу. На этот раз место оказалось совсем уж глухое – на радость Надежде Антоновне. Половина избы была снята в деревеньке Борщово, что на самом юге Ленинградской области, в двух сотнях километров от города. Как только дядя Вася находил такие закоулки?

Три десятка изб примостились на живописном берегу Оредежа – там, где он разливается на полукилометровую ширину, соединяясь с Антоновым озером. Говорили, что Борщово ведет свою историю чуть ли не с пятнадцатого века, и в это легко было поверить, глядя на почерневшие от времени срубы, многие из которых еще сохранили элементы древнерусского декора.

Вторую половину дома тоже занимали дачники из Ленинграда – преподаватель Ольга Васильевна с семилетней дочерью Кариной. Как обычно на новом месте, дядя с тетей сразу принялись распаковывать чемоданы и баулы и обустраивать жилище на свой лад. Тетка развешивала привезенные портьеры и расставляла всякие безделушки, дядя инспектировал дымоходы, колодец и запасы дров. Петя тем временем бегло обследовал ближайшее окружение, законтачил с соседскими парнями и выяснил, что рыбалка в здешних местах просто фантастическая – хоть сачком лови.

Лес подступал вплотную к деревне с двух сторон, и тетка посматривала туда с явным удовлетворением – видимо, предвкушая рекордный сбор грибов и ягод, хотя для них было еще не время. С третьей стороны простиралось необъятное поле, а с четвертой блистал синий разлив Оредежа. В общем, место было вполне райское. Через день рано утром дядя Вася двинулся пешком в сторону станции Оредеж, откуда уехал в город на поезде. А Петя с теткой остались вкушать летние радости.

Петя старался как можно больше времени проводить у реки с удочкой: рыбалка и вправду оказалась здесь отменной. На большой поляне наткнулись на целую плантацию щавеля, тетка на радостях наварила огромную кастрюлю щей с петушатиной.

Оказалось, что совсем рядом с домом на берегу Оредежа находятся знаменитые Борщовские пещеры. Соседский парнишка показал, где вход. Петя с Кариной с опаской проникли в лаз, тетя очень волновалась, но последовать за ними не могла физически. Пещеры были искусственного происхождения: когда-то давно здесь в штольнях добывали белый кварцевый песок. Петю потрясло увиденное: огромные сводчатые залы с белыми стенами напоминали сказочный подземный дворец. Но уходить вглубь Карина побоялась, потому что скудный свет, проникавший снаружи, с каждым шагом таял. Да и тетя Надя настойчиво призывала возвращаться. Петя дал себе обещание непременно исследовать пещеры более подробно в компании кого-то из местных.

Прошла примерно неделя. В то утро Петя необычно долго спал: накануне пришел с рыбалки на ночь глядя, клев был невиданный. А потом помогал ворчащей тете чистить щук и голавлей. Надежда Антоновна, против обыкновения, тоже еще вовсю похрапывала, несмотря на то, что уже приближался полдень. Их разбудил громкий стук в окно.

– Эй, дачники! Вы там? Слыхали, война началась!

Надежда Антоновна и Петя разом вскочили, тетка распахнула окно. Там стояла женщина, у которой они брали молоко.

– Какая война, Люся, ты что?.. – тетя Надя осеклась, увидев лицо соседки, залитое слезами.

– С германцами, вот какая! К почтарю ступайте, там по радиву все объявляют.

В забытом богом Борщове даже радиотарелок имелось всего две: одна висела на крыльце домика почтальона, олицетворявшего местное начальство, а вторая, не работающая – на вечно запертой клубной избе. Тетка наскоро привела себя в порядок, стукнула к Ольге Васильевне, но их с Кариной дома не оказалось. Даже не позавтракав, они с Петей поспешили на тот край, где жил почтальон. Петя был страшно перепуган, а Надежда Антоновна, хоть и выглядела обеспокоенной, говорила ровным голосом, без тени истерики.

У домика с синей табличкой «Почта» собралась, кажется, вся деревня. Кто-то громко ругался, кто-то плакал, другие подавленно молчали. Какая-то старуха сидела прямо на земле и что-то визгливо причитала, беспрерывно крестясь. Подошла Ольга Васильевна, ее всю трясло.

– Ну как же это так: сажают за разговоры, что может быть война, а вот она и пришла… Это же ужасно, Надежда Антоновна! Что же теперь будет?..

Она не выдержала, разрыдалась и упала тетке на грудь. Петя знал, что война – это очень плохо, но рассказы отца сплошь состояли из увлекательных описаний блестящих побед над белогвардейцами и басмачами, он даже часто хохотал, описывая эпизоды сражений. В кино наши всегда лихо брали верх над незадачливым противником, практически не понеся потерь, и справедливость торжествовала. События на Халхин-Голе преподносились как сокрушительный удар советских войск по неприятелю, а недавняя война с Финляндией, хоть о ней мало что сообщалось, лишь усилила образ непобедимой Красной армии, способной одной левой справиться с любым врагом.

– А что сообщили-то? – как будто очнулась Надежда Антоновна.

– Молотов выступал, сказал, сегодня в четыре утра Германия на нас напала…

Тетя Надя недоверчиво нахмурилась.

– У нас же с ними мирный договор…

Петя тоже хотел что-то спросить, но тут ожила черная «тарелка» репродуктора. Раздались знакомые позывные на мотив «От Москвы до самых до окраин…» – это означало, что трансляция ведется на весь Советский Союз. Толпа замолкла. А затем послышался голос диктора Юрия Левитана, повторившего прозвучавшее меньше часа назад обращение народного комиссара иностранных дел Молотова. Левитан же затем повторял этот текст в эфире Всесоюзного радио каждый час:

– Внимание, говорит Москва! Передаем важное правительственное сообщение. Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня в четыре часа утра без всякого объявления войны германские вооруженные силы атаковали границы Советского Союза. Началась Великая Отечественная война советского народа против немецко-фашистских захватчиков. Наше дело правое, враг будет разбит. Победа будет за нами!

И в эти минуты жизнь многих миллионов людей навсегда разделилась на «до» и «после»…

Глава 11

Через несколько дней почтальон Палыч привез на велосипеде из районного сельсовета повестки о мобилизации. Наутро всех молодых мужиков и парней собрали у почты, подъехал военный грузовик. Немолодой офицер торопливо проверил документы, подбадривающие друг друга шутками новобранцы набились в кузов. Провожавшие женщины рыдали в голос. Колхозный плотник, весельчак Антоха, крикнул молодой жене:

– Да не реви, глупая! Через месяц германцев перебьем и вернемся! Делов-то… И соскучиться не успеешь!..

Война шла вовсю, но до опустевшего Борщова доходили лишь новости, которые сообщал репродуктор на почте. И новости эти были совсем не те, что ожидались. Люди растерянно переглядывались, но вслух делиться мнениями опасались. А если разобраться, что неожиданного было в этой войне? Советских людей готовили к какой-нибудь войне с детства. В школе огромное внимание уделялось нормативам ГТО – «Готов к труду и обороне». По радио, с экранов кинотеатров только и говорилось, что кругом враги – внешние и внутренние, которые денно и нощно строят планы коварного нападения. Все кишит шпионами, которых надо разоблачать и истреблять, пока они не истребили нас. Популярнейшие песни: «Если завтра война», «Тучи над городом встали» – о надвигающейся битве с врагами, к которой надо быть готовым. Битва предполагалась по единственному возможному сценарию: врагов много, они коварно нападают, но мы побеждаем всех разом и моментально. В общем, народ был психологически готов к войне. Но не готов к тому сценарию, по которому все развивалось в реальности.

В последние годы перед войной из рупоров заученно твердили: «ни пяди своей земли не отдадим», «если вдруг война и случится, воевать будем только на чужой территории». Теперь же диктор трагическим голосом зачитывал сводки о тяжелых боях, отступлениях и потерях наших войск. Эти сообщения слушали в подавленном молчании – осознавать происходящее было неимоверно тяжело, некоторые просто не верили, что Красная армия может отступать от каких-то немцев. И никто тогда еще не мог представить в полной мере, какая чудовищная трагедия ждет и без того измученный стахановским трудом, плохими бытовыми условиями и репрессиями многострадальный народ…

Палыч регулярно наведывался на станцию, но тамошние тоже имели о происходящем крайне скупую информацию. Можно было подумать, сведения о войне засекречены. Газеты по какой-то причине не выходили вовсе, а распространявшиеся шепотом слухи были так ужасны, что их и повторять боялись.

Вместе с тем жизнь в деревне продолжала катиться по инерции, словно ничего особенного и не произошло. Прошел слух, что в лесу появились первые грибы-колосовики. Петя с теткой и Ольга Васильевна с дочкой тут же решили сходить на разведку. С ними увязалась и местная бабулька. Погода стояла сухая и жаркая, сделали большой круг по лесу, но никаких грибов не нашли. На обратном пути, уже недалеко от деревни, остановились на поляне, и тут из леса вышел к ним странный человек.

Высокий, крепкого сложения, лет тридцати с небольшим. Рыжеватый, коротко стриженный, лицо мясистое, а взгляд очень неприятный, какой-то сверлящий. Одет в темно-синий комбинезон с ремешками и пряжками – Петя видел похожие на парашютистах из авиашколы в Юрьеве. Кепка со странным маленьким козырьком, на ногах высокие ботинки на толстой рифленой подошве. Незнакомец подошел, снял кепку.

– Здравствуйте, товарищи! – Он улыбался, а глаза оставались колючими. – Я пастух, из Белого. Сбежавшую корову ищу, не встречалась ли вам случайно?

Что-то в его словах не понравилось Надежде Антоновне – то ли совсем не пастушеский лексикон, то ли какой-то фальшивый вежливо-вкрадчивый выговор.

– А как же ты сюда из Белого попал, мил человек? – поинтересовалась она. – Белое-то черт знает где, пешком и не дойти через лес…

Мужчина еще шире заулыбался, но при этом непроизвольно стиснул в руке кепку.

– Так говорю же: корова пропала. Давно уж ищу…

– А что ж в армию-то не призвали? – продолжала пытать тетя Надя. Но ответ последовал без заминки:

– Сказали, не годен…

Тут внезапно вмешалась бабка:

– И где ж это пастухам такую одежу дают? – Она попыталась пощупать материал на рукаве комбинезона. – Прям как у летчика!..

– Это нам в Белом колхоз выдал, – уверенным тоном сообщил незнакомец. И тут же перевел тему. – А Борщово тут недалеко?

– Недалече теперь, вот уж рядом оно, – зачастила бабка и махнула рукой, указывая направление. Следующий вопрос «пастуха» и вовсе поверг всех в удивление.

– А воду из реки здесь можно пить?

Тетя Надя с Ольгой Васильевной переглянулись, а бабулька простодушно закивала:

– Да отчего ж не пить, хороша водица в Оредеже нашем. Но еще лучше – в колодцах, а колодец-то, почитай, на кажном дворе есть…

Ольга Васильевна пихнула ее локтем, и словоохотливая соседка умолкла. Пришелец задал последний вопрос, поставивший точку в сомнениях:

– А мужиков-то много в Борщове?

– Полным-полно мужиков! – почти выкрикнула Ольга Васильевна.

– И все охотники! – с вызовом дополнила Надежда Антоновна.

Петя растерянно смотрел на тетку: ему так же, как и ей, было хорошо известно, что в деревне из мужиков остались лишь хромой Семен, слепой дядя Егор, почтальон Палыч да старик из крайней избы. «Пастух» смерил женщин нехорошим взглядом, криво улыбнулся и, не прощаясь, удалился в лес почти бегом.

– Кто ж это таков был, Надюша? – подала голос оторопевшая бабка.

– Шпион германский, вот кто! А ты, Степановна, ему тут все карты открыла!

– А я сразу понял, что это парашютист! – обрадованно вскричал Петя. – У него костюм и ботинки как у парашютистов!

Тетка потрепала его по голове.

– А знаешь ли ты, догадливый мальчик, что этот парашютист сейчас мог всех нас перестрелять, как воробьев?

Петя обмер, Степановна открыла рот и быстро перекрестилась.

– Ну ладно, пронесло. Надо в сельсовет передать. Скажем Палычу, он там разберется.

Вечером Петя услышал отдаленный гул. Небо было безоблачным, но казалось, что откуда-то надвигается пока невидимая сильная гроза. Прокатился глухой раскат, и чуть дрогнули оконные стекла. Петя вышел на крыльцо. Раскаты повторялись, сопровождаясь зловещими багровыми всполохами на юге. Война была уже совсем рядом.

Глава 12

События на фронте развивались молниеносно. За две недели войны немцы захватили Прибалтику, линия обороны из мощных инженерных сооружений – дотов, на которые возлагалось столько надежд, практически не оказала сопротивления. Следом была оккупирована значительная часть Ленинградской области, причем Оредежский район оказался отрезанным с севера. День и ночь откуда-то издалека, из-за реки слышалась канонада. Радио, единственный источник информации, умолкло – видимо, где-то повредили линию. Деревня казалась вымершей, и местные, и дачники сидели по домам, тяготясь неведением и плохими предчувствиями.

Надежда Антоновна целыми днями молча раскладывала пасьянс у открытого окна. Но видно было, что делает она это чисто механически, а мысли находятся где-то очень далеко. Она совершенно оставила свои воспитательные строгости, и даже как-то раз без видимой причины обняла Петю, отчего ему стало не по себе.

О том, что происходит в Ленинграде, как там бабушка, Галя, дядя Коля и дядя Вася, можно было только догадываться. Палыч приносил скупые новости, уверял, что Ленинград пока в безопасности. Но отчего же дядя Вася тогда не заберет их из этого страшного места? С тех пор как борщовских мужиков увезли на фронт, в деревне не появлялся никто из представителей власти – про остальных будто забыли.

Где-то в первой половине июля, когда мучиться в неизвестности стало уже невыносимо, тетя Надя приняла решение выбираться в город самостоятельно – правда, неизвестно, каким путем: железная дорога не работала. Она уже начала сборы, когда к дому подъехала пыльная полуторка с тентом. Вышел человек в военной форме, с кобурой на боку.

– Надежда Антоновна? Срочно собирайтесь, и соседям вашим скажите. Мы медикаменты в Ленинград везем, приказано вас четверых захватить.

– Господи, наконец-то Васенька про нас вспомнил! – Тетя Надя была готова расцеловать молодого лейтенанта.

Наспех собрали чемоданы, взяли еды на дорогу: водитель предупредил, что придется сделать большой крюк, чтобы объехать линию фронта. День уже клонился к вечеру. Четверо ленинградцев разместились в кузове под брезентовым тентом, на больших серых ящиках с изображением красного креста и пломбами на железных защелках. Машина двинулась по корявому проселку в сторону, противоположную от Ленинграда – к Новгороду. Прямой путь был уже отрезан немцами.

Миновали село Батецкое, на выезде их остановил для проверки патруль. В кузов заглянул человек с ППШ на ремне, проинструктировал, как о чем-то будничном:

– Если попадете под обстрел, ложитесь на пол, а лучше выскакивайте и прячьтесь под машину или за какими-то естественными укрытиями: в канаве, за камнями, если будет какой-то мост, то под ним – это лучше всего. В крайнем случае – просто ложитесь на землю.

Тетя Надя выслушала все это совершенно бесстрастно, Пете было одновременно страшно и интересно. У него еще порой возникало ощущение, что все происходит как-то понарошку.

Солнце зашло, и темнота быстро сгущалась: сезон белых ночей почти закончился. С юго-западной стороны горел лес, оттуда слышались близкие взрывы снарядов и пулеметные очереди – фронт был совсем рядом. Не доезжая Новгорода, свернули на лесную дорогу, в объезд на Чудово. Неожиданно из леса выскочили несколько солдат в советской форме, без оружия. Они повисли на бортах машины. Ольга Васильевна громко вскрикнула.

– Не бойтесь, мы свои! – крикнул один. – Нам бы чуть-чуть с вами прокатиться…

Машина остановилась, выпрыгнул лейтенант.

– Кто такие? Из какой части? А может, вы дезертиры? – Он решительно расстегнул кобуру.

Солдатики в один миг отскочили от машины и рассыпались по кустам.

– Эх, некогда с вами разбираться… – злобно крикнул в темноту офицер, и полуторка двинулась дальше.

Постепенно звуки боя стихли, линия фронта осталась позади. Вскоре вышли на более-менее приличную дорогу, здесь уже было довольно много машин, большинство из них – такие же полуторки, переполненные беженцами. По обочине гнали скот. Все двигались в одном направлении.

Ехали медленно. Короткая летняя ночь прошла, на рассвете подъехали к Чудову. Утро выдалось безоблачным и тихим. Петя никогда в жизни не видел восход солнца. Высунувшись из-под тента, он восхищенно любовался игрой красок на утреннем небе. Спать совершенно не хотелось.

Идиллическую картину внезапно нарушил низкий нарастающий гул, и из-за ближайшего леса вынырнули один за другим два серо-зеленых самолета. Колонна остановилась, послышались крики.

– Всем в укрытие! – орал водитель полуторки, стоя на подножке. Ольга Васильевна с дочкой проворно выбрались из кузова и метнулись в ближайший кювет. Петя последовал было за ними, но оглянулся на тетю. Та даже не пошевелилась.

– Беги давай, чего задумался! – прикрикнула она. Петя махнул за борт, чуть не подвернув ногу. Первый самолет был уже совсем рядом, на фюзеляже отчетливо виднелся черно-белый крест. Петя замешкался: до канавы надо было еще пробежать десяток шагов.

– Лезь под машину, быстро! – крикнула сверху тетка.

С неба грянули пулеметные очереди. Несколько пуль цокнули по грунтовке прямо рядом с Петей, выбив фонтанчики пыли. Не помня себя от страха, он юркнул под машину, ударившись головой о какую-то железку, и скрючился в пыли. Неподалеку раздался взрыв, на поле справа полыхнуло и выбросило вверх столб черной земли. Осколок звонко ударил по кузову над Петиной головой. Еще один снаряд разорвался прямо на дороге, взрывом отбросило оставленный мотоцикл с коляской. Сопровождавшие обозы военные пытались отстреливаться по самолетам из винтовок, прижавшись к машинам. Вокруг с криками метались люди. Какая-то тетка кинулась догонять умчавшуюся в поле козу и вдруг упала ничком, будто споткнувшись, и больше не вставала.

Когда выстрелы и взрывы прекратились и рев самолетных моторов, казалось, затих, Петя выглянул из укрытия. Водитель их машины быстро перезаряжал винтовку.

– Куда выполз? – прикрикнул он на Петю. – Не видишь, на второй заход идут?

Петя бросил взгляд в небо: оба самолета разворачивались над полем. Он вновь забился под раму полуторки, но продолжал наблюдать за происходящим. Сердце колотилось, чуть не выпрыгивая – но не тем веселым стуком, как бывало при вытягивании крупной щуки, а гулко и холодно.

– Тетя Надя… – позвал он вверх. Ответа не было.

Рев моторов приближался, передний самолет пристроился прямо над дорогой и снизился метров до тридцати. Воздух разорвала пулеметная очередь, снова зацокало по дороге, совсем рядом.

– Вот гады, ведь видят же, что здесь мирное население!.. – злобно выкрикнул водитель. Присев у переднего колеса, он палил в небо из винтовки, но самолету эти выстрелы не причиняли никакого вреда. Второй самолет несколько отстал и летел на большей высоте. Он метнул несколько мелких бомб, почти все они разорвались за обочиной. Петя лежал в пыли, зажав уши руками.

Неожиданно все стихло. Раздалась команда: «По машинам!» Петя вскарабкался в кузов. Надежда Антоновна по-прежнему сидела на своем месте в машине, кажется, даже не переменив позы. Петя плюхнулся рядом на ящик и прижался к тете, размазывая по лицу пыль со слезами. Запыхавшаяся Ольга Васильевна отряхивала платье.

– Как же вы-то, Надежда Антоновна? – Она в изумлении смотрела на попутчицу.

– От судьбы не уйдешь, – глухо проговорила тетка, глядя куда-то поверх ее головы. И крепко прижала к себе Петю. Он поднял голову и увидел, что брезентовый тент в нескольких местах продырявлен. А чуть позже обнаружил пулю, застрявшую в крышке ящика с лекарствами – прямо под собой. И только в эту минуту он по-настоящему все осознал.