Больше денег: что такое Ethereum и как блокчейн меняет мир

Самоисполняемые контракты и фактическое право

БЛОГ ETHEREUM

24 февраля 2014 года

Многие концепции, которые мы предлагаем в Ethereum, могут показаться совершенно фантастическими, а иногда даже жуткими. Одна из них – так называемые смарт-контракты, которые исполняются самостоятельно, без необходимости или даже без возможности человеческого вмешательства. Роль человека ограничивается тем, что он создает напоминающие Скайнет «децентрализованные автономные организации», которые полностью существуют в облаке и управляют мощными финансовыми ресурсами. Такие виртуальные контракты могут сподвигнуть людей на вполне реальные действия в физическом мире – например, на создание децентрализованной «правовой системы на основе математики» или на реализацию утопической на первый взгляд модели общества, которая не строится на доверии к централизованным институтам. Неосведомленному пользователю, особенно если он не слышал даже о старом добром биткойне, трудно вообразить, как такое возможно и для чего это нужно. В этой серии статей мы разберем основные концепции Ethereum, объясним их значение, обсудим свойства, преимущества и недостатки.

Первую статью серии мы посвятим так называемым смарт-контрактам. Сама идея смарт-контрактов витала в воздухе несколько десятилетий, но свое современное имя и концептуальные очертания приобрела в 2005 году, когда Ник Сабо представил ее вниманию заинтересованной в криптографии публики. Суть термина очень проста: смарт-контракт – это контракт, который исполняется без постороннего вмешательства. Другими словами, если обычный контракт – это лист бумаги (или PDF-документ) с текстом, согласно которому одна сторона должна отправить деньги (или другую собственность) другой стороне при соблюдении определенных условий, то смарт-контракт – это компьютерная программа, которая сама автоматически выполняет эти условия. Ник Сабо использовал пример с вендинговыми автоматами:

Классический пример из реальной жизни – простой вендинговый автомат, можно сказать, примитивный предшественник смарт-контрактов. Он принимает монеты в пределах определенной суммы (сумма в кассе не должна превышать затраты злоумышленников на ее взлом) и за счет простого механизма – на уровне задач для студентов-программистов первого курса – выдает товар и сдачу в соответствии с указанной ценой. Вендинговый автомат – это контракт на предъявителя, то есть обмен с ним может совершить любой, у кого есть достаточно монет. Замки и другие защитные механизмы оберегают товары и монеты от взломщиков, и этого вполне достаточно, чтобы продавцам было выгодно использовать такие автоматы.

В смарт-контрактах тот же принцип применяется для, скажем так, самых широких задач. Например, финансовые смарт-контракты могут автоматически перемещать деньги на основании заданных формул и условий; смарт-контракт на продажу доменного имени может автоматически отдать его первому, кто заплатит за него $200; возможны даже страховые смарт-контракты, которые контролируют банковские счета и автоматически осуществляют выплаты на основании данных о событиях в реальном мире из надежного источника (или источников).

УМНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ

Здесь, однако, возникает очевидный вопрос: как эти контракты будут исполняться? Традиционный контракт не стоит и цены листа бумаги, на котором он написан, пока, например, судья, обладающий законной властью, не гарантирует его исполнение. Со смарт-контрактами все то же самое: чтобы возыметь силу, они должны быть «встроены» в какую-то систему. Самое старое и очевидное решение – специальное оборудование, известное также как «умная собственность». Вендинговый автомат Ника Сабо – хороший пример такого решения. Ведь внутри автомата находится, можно сказать, протосмарт-контракт с примерно таким компьютерным кодом:

if button_pressed == “Coca Cola” and money_inserted >= 1.75:

release(“Coca Cola”)

return_change(money_inserted – 1.75)

else if button_pressed == “Aquafina Water” and money_inserted >= 1.25:

release(“Aquafina Water”)

return_change(money_inserted – 1.25)

else if …

Этот контракт имеет четыре привязки к внешнему миру: входные переменные button_pressed (нажать кнопку) и money_inserted (вставить деньги) и выходные команды release (выдать) и return_change (вернуть сдачу). В разных автоматах эти функции могут быть реализованы по-разному, но на первой мы останавливаться не будем, поскольку нажатие кнопки – задача несложная. Попытка выполнить этот контракт на Android-смартфоне образца 2007 года ни к чему бы не привела: он не сможет узнать, сколько денег внес покупатель, и уж точно не выдаст сдачу и бутылку колы. А вот в вендинговом автомате этот контракт приобретает «силу» за счет запасов колы и физической защиты, которая не позволяет взять напиток просто так, без соблюдения условий контракта.

Можно представить и другое, более футуристическое воплощение умной собственности – например, в сфере аренды автомобилей. Вообразите мир, где у каждого в смартфоне есть собственный приватный ключ, и, если отправить $100 на конкретный адрес, автомобиль в течение суток будет автоматически подчиняться командам, подписанным этим ключом. Тот же принцип можно применить и к домам. Если для вас это звучит нереально, напомню, что уже сегодня некоторые офисные здания функционируют как умная собственность: для входа в них нужна карта доступа, и то, какую именно дверь сможет открыть ключ, определяет код, привязанный к базе данных. Более того, если компания использует HR-систему, которая автоматически обрабатывает трудовые контракты и активирует карты доступа новых сотрудников, это тоже своего рода смарт-контракт.

УМНЫЕ ДЕНЬГИ И ФАКТИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО

И все же возможности физической собственности весьма ограничены. Уровень ее защиты невысок, поэтому интересных опций на сумму, превышающую несколько десятков тысяч долларов, практически не существует. И, в конце концов, самые интересные контракты связаны с перемещением денег. Но как реализовать их на практике? Собственно, прямо сейчас – никак. Теоретически мы можем предоставить контрактам учетные данные для доступа к нашим банковским счетам, чтобы затем контракт отправлял оттуда средства при выполнении определенных условий, но такой контракт нельзя будет назвать «самоисполняемым». Одна из сторон контракта в любой момент сможет отключить его до наступления срока оплаты, или опустошить свой банковский счет, или попросту изменить свой пароль. В сущности, неважно, как контракт интегрирован в систему, ведь любая сторона всегда сможет его отключить.

Как же решить эту проблему? Для широкой аудитории ответ может показаться радикальным, но для тех, кто знаком с биткойном, это уже не новость: нам нужны деньги нового типа. На сегодняшний день эволюция денег прошла три этапа: товарные деньги; деньги, обеспеченные товаром; фиатные деньги. Товарные деньги устроены очень просто: они имеют ценность, потому что сами представляют собой товар с некоторой «внутренней» потребительской стоимостью. Лучшие примеры – золото и серебро, а в более традиционных обществах в этом качестве могут использовать чай, соль (минутка этимологии: отсюда произошло слово «зарплата»^[11]), ракушки и прочее. Потом возникли деньги, обеспеченные товаром, – банки выпускали сертификаты, которые можно было обменять на золото. Наконец, появились фиатные деньги. Слово «fiat» в фиатных деньгах – то же, что и в библейском «fiat lux» («да будет свет»), только тут говорит не бог, а государство, и говорит оно: «да будут деньги». Ценность фиатных денег обусловлена исключительно тем, что их выпускает государство и оно же принимает их (и только их) в качестве налогов и пошлин, а также предоставляет им другие преимущества.

Но вместе с биткойном у нас появился новый вид денег: фактические деньги. Фиатные и фактические деньги различаются тем, что первые кто-то создает и поддерживает – в нашем случае государство, но теоретически это может быть и какой-то другой агент, – а фактические деньги просто существуют. Фактические деньги – это просто баланс с некоторым набором правил его обновления, и пользователи сами выбирают, пользоваться такими деньгами или нет. Первым примером фактических денег стал биткойн, но есть и другие. Например, если пользователь примет новое правило, по которому баланс будет пополняться только биткойнами из определенной «первичной транзакции», мы получим так называемые цветные монеты – еще один вид фактических денег (если только эти цветные монеты сами не будут фиатными или обеспеченными товаром).

Главный плюс фактических денег как раз в том, что они прекрасно сочетаются со смарт-контрактами. Основная проблема таких контрактов – контроль их соблюдения: если по условию контракта после события Х Боб должен получить $200 и это событие происходит, то как гарантировать, что Бобу действительно отправят причитающуюся ему сумму? С фактическими деньгами возможно очень элегантное решение: само определение денег, точнее определение текущего баланса, представляет собой результат исполнения всех контрактов. То есть если событие Х действительно происходит, то все соглашаются, что у Боба становится на $200 больше, а если Х не происходит, то все соглашаются, что Боб остается с тем, что у него было.

Эта идея на самом деле куда более революционна, чем может показаться на первый взгляд. По сути, мы получаем способ непринудительного соблюдения контрактов, а может, даже и законов. Хотите ввести штраф в $100 за мусор? Задайте валюте такое определение, что счет пользователя, который намусорит, уменьшится на $100, и убедите людей ее принять. Пусть этот пример не очень реалистичен и непрактичен без пары важных уточнений, которые мы обсудим ниже, но он иллюстрирует общий принцип. Уже сейчас есть множество более простых примеров этого принципа, которые можно воплотить в жизнь.

НАСКОЛЬКО УМНЫ СМАРТ-КОНТРАКТЫ?

Смарт-контракты очень эффективны для любых финансовых приложений – или, в более широком смысле, для любых типов обмена двумя фактическими активами. Возьмем, к примеру, продажу доменного имени. Домен вроде google.com – фактический актив, поскольку он привязан к базе данных на сервере, полномочия которого мы признаём, и деньги, разумеется, тоже могут быть фактическими. Сегодня продажа домена – сложный процесс, для которого требуются специальные сервисы. В будущем же предложение о продаже можно будет оформить в виде смарт-контракта, поместить его в блокчейн, и, если две стороны примут условия сделки, обмен произойдет автоматически, без какой-либо лазейки для обмана. Если вернуться в мир валют, можно привести в качестве примера децентрализованные биржи, а также финансовые контракты, такие как хеджирование и срочные сделки.

Но не во всех областях смарт-контракты будут работать так успешно. Рассмотрим, например, трудовой контракт: А соглашается выполнить определенную работу для B в обмен на X единиц валюты C. Платежную часть сделки несложно реализовать в виде смарт-контракта. А вот с подтверждением того, что работа действительно выполнена, все не так просто. Если она связана с физическим миром, смарт-контракт тут совершенно бесполезен, ведь у блокчейна нет никакого доступа к внешнему миру. Даже если речь идет о создании сайта, оценить его качество будет очень сложно, и, хотя в некоторых случаях программы могут эффективно использовать алгоритмы машинного обучения для оценки подобных характеристик, невероятно трудно заключить такой контракт, в котором работник не сможет найти лазейки. Одних лишь алгоритмов для управления обществом недостаточно.

К счастью, есть решение, которое позволяет взять лучшее из обоих этих миров: арбитраж. В обычной судебной системе судья обладает почти неограниченной властью делать все, что сочтет нужным, и сам судебный процесс – не самая оптимизированная штука: человек должен подать иск, дождаться начала процесса, после чего судья наконец вынесет вердикт согласно существующим законам. Не слишком быстро и эффективно. Третейский суд часто оказывается дешевле и быстрее, но и он не лишен тех же проблем. В свою очередь, арбитраж фактического мира устроен совсем иначе. Трудовой смарт-контракт может выглядеть следующим образом:

if says(B,“A did the job”) or says(J,“A did the job”):

send(200, A)

else if says(A,“A did not do the job”) or says(J,“A did not do the job”):

send(200, B)

says – это алгоритм проверки подписи; функция says(P,T) проверяет, не отправил ли кто-либо сообщение с текстом T и цифровой подписью, которая подтверждает использование публичного ключа P. Как же работает этот контракт? Сначала работодатель должен отправить на контракт 200 единиц валюты, где они будут храниться на эскроу-счете. В большинстве случаев наниматель и работник ведут себя по отношению друг к другу честно. Поэтому либо А не станет завершать работу и вернет В оплату, подписав сообщение с текстом «А не выполнил работу», либо В подтвердит, что А завершил работу, и контракт отправит деньги А. Но если А сделает работу, а В с этим не согласится, в дело вступит арбитр J, который решит, сделана работа или нет.

Обратите внимание, что полномочия J определены очень четко: он вправе лишь сказать, выполнил А работу или нет. В более сложном контракте арбитру можно предоставить право оценивать результат по определенной шкале. J не имеет права, например, решить, что А на самом деле заслуживает 600 денежных единиц – или что контракт вообще незаконен и 200 единиц должен забрать J. Полномочия арбитра реализуются по факту – контракт содержит его публичный ключ, и поэтому оговоренная сумма отправится либо к А, либо к В на основании указанных условий. Контракт может даже потребовать сообщений от хотя бы двух из трех арбитров или предусматривать разных арбитров для оценки разных аспектов работы, чтобы затем автоматически определить качество ее выполнения. В любой контракт можно включить любого арбитра с любым запросом: подтвердить истинность или ложность конкретного факта, измерить некоторую переменную или участвовать в урегулировании спорных ситуаций.

Чем такая система лучше той, к которой мы привыкли? Если коротко, она предлагает нам «арбитраж как услугу». Сегодня, чтобы стать «арбитром», вам нужно получить должность в частной арбитражной компании или в государственном суде. Но благодаря криптографии возможна фактическая правовая система, где арбитром может стать любой обладатель открытого ключа и компьютера с доступом к интернету. Как бы странно это ни звучало, арбитрам не обязательно разбираться в законах. Например, некоторые арбитры могут специализироваться на вопросах логистики и определять, корректно ли был доставлен продукт (в идеале этим должны заняться почтовые службы).

Другие судьи могут верифицировать выполнение трудовых контрактов. Третьи – оценивать ущерб для страховых договоров. Авторы контрактов сами будут решать, какую часть договора лучше предоставить на суд арбитра, а с чем справится программный код.

Вот и все, о чем я хотел сегодня рассказать.

Об изолированных системах

БЛОГ ETHEREUM

31 декабря 2014 года

Критика нынешнего пути развития криптовалютного пространства часто затрагивает проблему его раздробленности. Сообщество, которое раньше объединяла разработка общей инфраструктуры биткойна, теперь все активнее распадается на изолированные системы – обособленные проекты, отдельно от других работающие над конкретными задачами. К примеру, ряд разработчиков и исследователей работают над Ethereum – как внутри самого проекта, так и самостоятельно, в тесном взаимодействии с сообществом, – и всех этих людей объединяет стремление реализовать наши конкретные идеи. Другой квазидецентрализованный коллектив Bitshares развивает собственный проект, в котором особая комбинация DPoS^[12], активов, связанных с рынком, и блокчейна как децентрализованной автономной корпорации используется для достижения определенных политических идеалов – рыночного либертарианства и общества без контрактов. Стоящая за «сайдчейнами»^[13] компания Blockstream тоже объединяет людей с общими взглядами и замыслами. То же самое можно сказать о Truthcoin, Maidsafe, NXT и многих других.

Биткойн-максималисты и сторонники сайдчейнов часто утверждают, что эта фрагментация вредна для экосистемы криптовалют – вместо того чтобы разбредаться в разные стороны и конкурировать в борьбе за пользователей, мы должны работать вместе под общим знаменем биткойна. Как резюмирует Брайан Фабиан Крейн:

Еще сильней дискуссию разожгла недавняя публикация предложения о сайдчейнах. Идея сайдчейнов предполагает сочетание инновационного отказа альткойнов от систем, работающих на доверии, с монетарной базой, ликвидностью и мощностью майнинга сети Bitcoin.

Сторонники видят в этом возможность выстроить криптовалютную экосистему вокруг ее самого успешного проекта и опираться на уже существующую инфраструктуру и экосистему, а не распыляться в сотне разных направлений.

Даже для тех, кому чужд биткойн-максимализм, это звучит довольно разумно. Пусть криптовалютное сообщество и не обязано объединяться под знаменем биткойна, вполне можно согласиться, что нам стоит вместе поработать над созданием более унифицированной экосистемы. Если система Bitcoin недостаточно мощная, чтобы стать надежной основой для жизни, криптовселенной и всего остального, то почему бы не создать лучший и более масштабируемый децентрализованный компьютер и не построить всё на его основе? Гиперкубы кажутся достаточно перспективными тем, кто считает, что «одно [х] должно править всеми». Но члены Bitshares, Blockstream и других изолированных систем тоже часто считают свои конкретные решения единственно правильными, на чем бы они ни были основаны – на объединенном майнинге, DPoS у BitAssets или на чем-то еще.

Так почему бы и нет? Если действительно существует некий совершенный механизм консенсуса, то что мешает нам объединить различные проекты, придумать идеальный децентрализованный компьютер в качестве основы для криптоэкономики и существовать в рамках одной унифицированной системы? В некотором смысле это действительно звучит благородно: у «фрагментации» есть недостатки, и рассматривать «совместную работу» как благо вполне естественно. И все же, несмотря на пользу расширения сотрудничества (позже в этой статье я опишу, как и чем оно может быть полезно), стремление к крайней консолидации или принципу «победитель получает всё» в общем и целом ведет нас в неправильном направлении. Фрагментация не просто не так уж плоха – она неизбежна и необходима для процветания крипто-сферы.

СОГЛАШАТЬСЯ НЕ СОГЛАШАТЬСЯ

Почему происходит фрагментация и почему мы должны терпеть ее существование? Ответить на обе части вопроса очень просто: мы разделяемся, потому что не согласны друг с другом. Возьмем следующие утверждения; я верю в каждое из них, но они существенно расходятся с мировоззрением многих других людей и проектов.

░ Я не считаю слабую субъективность^[14] такой уж большой проблемой, однако гораздо более высокая степень субъективности и внутренняя зависимость от общественного консенсуса вне протокола меня все еще не устраивают.

░ Я считаю экологической и экономической трагедией тот факт, что из-за proof of work сеть Bitcoin ежегодно расходует электроэнергию на 600 миллионов долларов.

░ Я считаю ASIC^[15] серьезной проблемой и верю, что из-за нее безопасность биткойна за последние два года существенно пострадала.

░ Я считаю биткойн (или любую другую валюту с фиксированным предложением) по определению слишком волатильной, чтобы стать стабильной расчетной единицей, и верю, что лучший путь к стабильности стоимости криптовалюты – экспериментировать с разумно продуманной и гибкой денежно-кредитной политикой (не «рынком» или «центральным банком Bitcoin»). Но мне не хотелось бы, чтобы денежно-кредитная политика криптовалют оказалась под каким-либо централизованным контролем.

░ Мне свойственно более антиинституциональное/либертарианское/анархическое мышление, чем некоторым людям, хоть и не настолько радикальное, как у других (и я, к слову, не приверженец австрийской школы^[16]). В целом я считаю, что можно услышать что-то ценное по обе стороны баррикад, и твердо верю, что с помощью дипломатии и совместной работы можно сделать мир лучше.

░ Я не сторонник идеи, что в криптоэкономике или где-либо еще нужна «одна валюта, чтобы править всеми».

░ Я думаю, что выпуск токена – это потрясающий инструмент для монетизации децентрализованных протоколов и что все ярые противники этой концепции могут отнять у общества что-то прекрасное и ценное. Тем не менее в своем нынешнем виде эта модель не лишена недостатков, и мы должны активно экспериментировать с другими моделями и создавать более эффективные стимулы.

░ Я считаю футархию^[17] перспективной идеей, которую стоит попробовать реализовать, особенно в контексте управления блокчейном.

░ Я считаю экономику и теорию игр ключевой частью анализа криптоэкономических протоколов. На мой взгляд, криптовалютному сообществу не хватает знаний не столько в передовых областях компьютерных наук, сколько в экономике и философии. Нам стоит чаще наведываться на lesswrong.com^[18].

░ Я думаю, что все начнут применять децентрализованные технологии (блокчейн, whisper, DHT) на практике из-за банальной лени программистов, которые не хотят разбираться со сложными нюансами поддержания работы централизованного веб-сайта.

░ Я считаю концепцию блокчейна как децентрализованной автономной корпорации полезной, но ограниченной. На мой взгляд, мы – разработчики криптовалют – должны воспользоваться этим временем (которое скоро может закончиться), пока криптовалютная индустрия остается в руках идеалистов, и создать институты с опорой на увеличение практических показателей социального благосостояния, а не прибыли (нет, это не одно и то же).

Едва ли найдется много людей, которые согласятся со мной по каждому из вышеперечисленных пунктов. И не только у меня есть свой особый взгляд. Например, вот что говорит технический директор Open Transactions Крис Одом:

Что нам действительно необходимо, так это заменить объекты, основанные на доверии, системами криптографического доказательства. Все, чему в биткойн-сообществе вам приходится доверять, перестанет существовать, исчезнет… Мечтой Сатоши было полностью устранить [зависимые от доверия] объекты – либо избавиться от риска, либо распределить его таким образом, чтобы он практически сошел на нет.

Между тем другие считают важным сказать следующее:

Иными словами, коммерчески жизнеспособным сетям с пониженным доверием не нужно защищать мир от операторов платформ. Они должны будут защищать операторов платформы от внешнего мира в интересах пользователей платформы.

Конечно, если главным преимуществом криптовалюты вы считаете свободу от регулирования, тогда вторая цитата тоже не лишена смысла, но совершенно в ином плане, нежели тот, что предлагал первый автор. Это еще раз показывает, насколько по-разному люди мыслят. Некоторые видят в криптовалюте орудие капиталистической революции, другие – эгалитаристской, а третьи – все что угодно, находящееся между этими двумя полюсами. Некоторые считают человеческий консенсус чем-то хрупким и эфемерным, а криптовалюту – путеводной звездой, которая заменит его сложными математическими процессами; другие же рассматривают криптовалютный консенсус лишь как продолжение человеческого консенсуса, усовершенствованного с помощью технологий. Некоторые считают, что лучший способ достижения паритета криптоактивов с долларом – это деривативные схемы с двумя монетами; другие думают, что проще использовать блокчейны для обозначения притязания на активы реального мира (а третьи уверены, что в конечном итоге биткойн сам по себе станет стабильнее доллара). Одни предпочитают «вертикальное» масштабирование, другие – «горизонтальное».

Конечно, многие из этих проблем имеют политическую природу, а некоторые связаны с общественными благами, и в таких случаях подход «сам живи и другим не мешай» – не самый лучший. Если конкретная платформа допускает негативные внешние последствия или ставит общество под угрозу неоптимального равновесия, нельзя просто «отстраниться» и спокойно пользоваться этой платформой дальше. В некоторых случаях потребуется массовое осуждение, а то и «атака 51 %»^[19]. Иногда различия связаны с частными благами и в целом имеют эмпирический характер. Если я считаю, что SchellingDollar лучше всего подходит для ценовой стабильности, а другие предпочитают Seigniorage Shares или NuBits, то через несколько лет или десятилетий одна модель докажет, что работает лучше, вытеснит своих конкурентов, и на этом спор закончится.

Однако в других случаях различия приведут к другому результату: окажется, что свойства некоторых систем лучше подходят для одних приложений, а другие – для других, и все естественным образом начнут специализироваться на том, что им дается лучше. Как некоторые заметили насчет децентрализованных приложений консенсуса в современном финансовом мейнстриме, банки вряд ли захотят работать с сетью, управляемой анонимными узлами; в этом случае что-то вроде Ripple будет более полезным. А вот для Silk Road 4.0 единственный путь – совершенно противоположный. Для всего остального, что находится между этими двумя полюсами, также требуется анализ затрат и выгод. Если пользователи хотят, чтобы сети специализировались на эффективном выполнении определенных функций, такие сети появятся. Если же пользователи захотят воспользоваться сетью общего назначения с высоким сетевым эффектом между приложениями, тогда и она будет существовать. Как отмечает Дэвид Джонстон, блокчейны подобны языкам программирования: у каждого свои свойства, поэтому разработчики редко бывают фанатично преданы исключительно одному языку и будут использовать тот, который больше подходит для конкретной задачи.

ПРОСТРАНСТВО ДЛЯ СОТРУДНИЧЕСТВА

Но, повторюсь, это не означает, что мы должны просто идти своим путем и пытаться игнорировать друг друга или, еще хуже, друг другу препятствовать. Даже если в своих проектах мы преследуем разные цели, ничто не мешает нам сотрудничать; к тому же так нам не придется выполнять одну и ту же работу несколько раз. Это верно на самых разных уровнях. Во-первых, давайте посмотрим на модель криптовалютной экосистемы – или на то, как она может выглядеть через год – пять лет.

Ethereum присутствует практически на каждом уровне.

░ Консенсус: блокчейн Ethereum, шеллинг-голосование по доступности данных (возможно на Ethereum 2.0).

░ Экономика: эфир, независимый токен, а также изучение предложений по стейблкойнам.

░ Блокчейн-сервисы: реестр имен.

░ Офчейн-сервисы: Whisper (обмен сообщениями), сеть доверия (в разработке).

░ Взаимодействие: мост между сетями Bitcoin и Ethereum (в разработке).

░ Браузеры: Mist.

Теперь рассмотрим несколько других проектов, которые пытаются создать своего рода целостные экосистемы.

Вот что точно есть у Bitshares.

░ Консенсус: DPoS.

░ Экономика: BTSX и BitAssets.

░ Блокчейн-сервисы: децентрализованная биржа BTS.

░ Браузеры: клиент Bitshares (хотя это и не совсем браузер в традиционном понимании).

У Maidsafe.

░ Консенсус: сеть SAFE.

░ Экономика: Safecoin.

░ Офчейн-сервисы: распределенная хеш-таблица, Maidsafe Drive.

BitTorrent объявила о планах запустить Maelstrom – проект, по функциям схожий с Mist, пусть и предлагающий собственную (не основанную на блокчейне) технологическую основу. Как правило, все криптовалютные проекты разрабатывают собственный блокчейн, валюту и клиент, хотя при менее инновационном подходе используют форк существующего клиента. Систем регистрации имен и управления учетными данными сейчас великое множество. И, конечно же, создатели почти каждого проекта понимают, что ему нужны какая-то репутация и сеть доверия.

А теперь давайте нарисуем картину альтернативной вселенной. Вместо набора совершенно разрозненных вертикально интегрированных экосистем, каждая из которых создает для каждой функции собственные компоненты, представьте мир, где Mist можно использовать для доступа к Ethereum, Bitshares, Maidsafe или любой другой крупной децентрализованной инфраструктурной сети, при этом новые децентрализованные сети можно устанавливать так же, как плагины для Flash и Java в Chrome и Firefox. Представьте, что данные о репутации в сети доверия для Ethereum можно было бы повторно использовать и в других проектах. Представьте, что StorJ работает внутри Maelstrom в качестве dApp^[20], используя Maidsafe как серверную часть хранилища файлов, а блокчейн Ethereum – для поддержания контрактов, которые стимулируют непрерывное хранение и загрузку. Представьте, что идентификаторы автоматически передаются через любые криптосети, если они используют одни и те же базовые криптографические алгоритмы (например, ECDSA + SHA3).

Кроме того, существует множество возможностей для сотрудничества в области фундаментальных исследований и разработок. Можно куда более открыто обсуждать proof of work, proof of stake, стабильные валютные системы, масштабируемость и другие сложные проблемы криптоэкономики, благодаря чему создатели проектов узнáют намного больше о разработках друг друга. Базовые алгоритмы и лучшие практики, связанные с сетевыми уровнями, реализациями криптографических алгоритмов и другими низкоуровневыми компонентами, могут и должны быть общими. Следует разработать технологии совместимости для облегчения обмена и взаимодействия между сервисами и децентрализованными организациями на разных платформах. Чтобы содействовать такому сотрудничеству, мы планируем поддерживать Cryptocurrency Research Group и надеемся, что она будет расти и процветать независимо от нас. Другие формальные и неформальные институты, несомненно, тоже могут поспособствовать этому процессу.

Надеюсь, в будущем мы увидим гораздо больше проектов, которые действуют по модульной схеме, существуют только на одном или двух уровнях криптовалютной экосистемы и снабжены единым интерфейсом, чтобы можно было работать с механизмами на любом другом уровне. Если криптоиндустрия продвинется достаточно далеко, то даже Firefox и Chrome смогут в конечном итоге адаптироваться к обработке протоколов децентрализованных приложений. Мы не должны сломя голову гнаться за такой экосистемой; на данный момент у нас довольно слабое представление о том, какие сервисы, основанные на блокчейне, люди будут использовать в первую очередь, поэтому пока сложно понять, какой вид взаимодействия действительно будет полезен. И все же медленно, но верно делаются первые шаги в этом направлении; Decerver – собственный «браузер» Eris Industries по децентрализованному миру – поддерживает доступ к сетям Bitcoin и Ethereum, их собственным блокчейнам Thelonious, а также к сети размещения контента IPFS.