Хаммер. Серия «Аранский и Ко». Книга 3

Глава четвертая

Микрорайон заканчивался, и асфальтированная дорога круто забирала вправо, огибая весь массив многоэтажек. Однако можно было ехать и прямо, но уже по грунтовому, хорошо укатанному большаку, который резал надвое пахотный участок поля, петляя, иногда раздваиваясь, среди поросшей сухой травой прошлогодней пашни.

Собственно, поле принадлежало городу, но поскольку застройка в этом месте очередного микрорайона уже не один год откладывалась, земельный участок был отдан сельскохозяйственному предприятию в аренду. В свою очередь, главный аграрий предприятия каждый год передавал участок в субаренду частным предпринимателям, которые не только возделывали пашню, но и вели неустанную борьбу со стезей, каждую весну упорно возрождавшейся. Ее перепахивали, бороновали, засеивали злаками, выставляли патрули дорожной полиции, отсекали по краям глубокими рвами, но дорога жизни, несмотря ни на что, опять возникала, соединяя по кратчайшему расстоянию жилой массив с кольцевой дорогой и дальше с плодородящим полем.

В одном месте грунтовка ответвлялась, уходила в сторону и резко обрывалась, натолкнувшись на крошечный зеленый пятачок посреди черноземной пашни. Вспахивая поле, сельхозарендаторы всякий раз старательно огибали оазис, на котором росли три одиноких огромных старых дуба и несколько таких же немолодых кустов шиповника.

«Ауди А4» въехала на зеленый пятачок и замерла у небольшого пятна выгоревшей травы. Из машины вышли Беспалов и Воробей, прошли к противоположному берегу зеленого островка. Было десять часов утра.

Завершив с погребальными вопросами, Беспалов попросил Виктора Семеновича прокатиться с ним. Поехали на машине Воробья. «Камри» оставили у офиса. Сам Беспалов за руль не садился принципиально, хотя права имел и водил авто неплохо. Главное, он не хотел сейчас брать с собой водителя Андрея, потому и поехали они на «ауди».

Беспалов остановился у среднего из тройки дерева и положил на него ладонь, посмотрел вверх. Сквозь едва распустившуюся листву пробивались лучи весеннего утреннего солнца. Только некоторые огромные ветви не тронула в этом году зелень, они чернели болезненными пятнами, уже давно умирая, и однажды, может быть, в этом году, а может, в следующем, опустятся на землю с сухим, старческим хрустом.

Потемневшая от времени морщинистая, жесткая, как наждачная бумага, кора грела руку, бесконечно отдавая тепло и успокаивая душу.

Когда и каким ветром занесло сюда семена, как удалось им прорасти, окрепнуть и вымахать подобными исполинами, было одному Богу известно. Однако смогли.

– Молодцы какие, – Беспалов похлопал по стволу дерева.

– Вы о чем, Евгений Петрович?

– Да так, – генеральный повернулся к Воробью. – Убили Гринева, это факт. Все, нет его. Жуткая реальность. И сделали это не с целью ограбления. Здесь явно что-то другое.

Беспалов отряхнул пыль с ладоней и сунул руки в карманы брюк.

– Нехорошие у меня предчувствия, Витя. Тревожно как-то.

– Но, Петрович, – Воробей иногда позволял себе, когда они были одни, обращаться к директору только по отчеству. – Я думаю, это произошло не на почве его профессиональной деятельности. Мы Гринева знали только на работе. Но у него была еще и другая сторона жизни. Мало ли что там было.

– Боюсь, Витя, все намного сложнее.

– У вас что-то есть?

– Да. Гринева убили. Но есть один странный момент при этом, – Беспалов некоторое время помолчал, глянул на Виктора Семеновича как-то растерянно и продолжил: – Ему отрубили палец на руке. Ночью, когда убивали.

– Палец? Какой палец? – Воробей непонимающе смотрел на шефа. – Я не знал этого. Разве это важно?

– Моя фамилия Беспалов. Беспалов. Это предупреждение, понимаешь, – он вздохнул и отвернулся в сторону автострады.

Один за другим проносились автомобили, шумно рассекая воздух и быстро исчезая за плавным поворотом и затяжным спуском.

– И что ты думаешь по этому поводу? – спросил Беспалов. Сейчас для него это был не маловажный вопрос. Что скажет Воробей, как сформулирует свой ответ, могло многое означать. Ему хотелось поддержки, именно сейчас, почувствовать, что он не один, на кого-то можно положиться, поделиться соображениями, услышать мнение и даже совет. Раньше этим человеком для него был Гринев, кто теперь, остался ли кто-то рядом? Воробей молчал, и Беспалову это не нравилось.

– Что скажешь, Виктор Семенович? – повторил он вопрос.

– Неужели предупреждение, Евгений Петрович? Вы считаете, есть основания так думать?

– А разве нет?

– Вы хотите, чтобы мы вернулись к тому разговору, в котором полгода назад я уже намекал на подобное. Неужели все так серьезно?

Беспалов опять отвернулся. «Эта дурная привычка, поворачиваться к собеседнику спиной, – подумал Воробей. – Или он таким образом непроизвольно дает понять, что доверяет мне? Глупо. Хотя если не мне, тогда кому?»

Радикально черный костюм от Лаурена ладно сидел на его фигуре. У Воробья не получалось ни так одеваться, ни так выглядеть. Во-первых, он не любил строгий, официальный стиль, во-вторых, вкус у него был иной, да и фигурой не вышел.

– Пару месяцев назад было нападение на мою жену. Помнишь? Ограбили на копейки, но избили, подонки. Уже тогда мне показалось – это неспроста. Теперь убили Гринева. Известно, кем он для меня был. И еще этот палец.

Беспалов раздраженно дернул рукой, словно стряхнул с ладони что-то липкое, назойливое, неприятное:

– Суки, – зло и непривычно резко выругался он. – Кто и зачем? Витя, что скажешь? Какие соображения?

– Да все те же, – Воробей понимал, разговор клонился именно в ту сторону, в какую нужно было ему. – Мои соображения остались прежними. Думаю, это работа Питунина. Абсолютно уверенно заявлять не могу, может, просто не знаю всего. И все же думаю – Питунин.

Беспалов улыбнулся: это было то, что требовалось. Он хотел это услышать, и, похоже, Воробей оправдывал его надежды.

– У нас нет, кроме Питунина, других конкурентов, – продолжил Воробей. – Мы для него как кость в горле. Я уже говорил об этом. Еще год назад он не представлял такой опасности, как сейчас. И что дальше? Получается, следующим могу быть я?

– Теоретически да, – согласился Беспалов, – но реально не вижу смысла. То, что он хотел сказать, уже сказано.

– И все же, Евгений Петрович, в чем его цель? Чего он хочет? Я ведь не знаю всего.

– Пока мало что известно. Информация до меня доходит скудная, возможно – намеренно. Но главное я знаю точно: Питунин стремится объединить обе компании и занять место генерального. Мне в лучшем случае достанется должность его заместителя, да и то на первых порах. Со временем постараются меня сместить и в дальнейшем избавиться окончательно. Обычная практика.

– А если мы ошибаемся?

– Нет, Витя. Пару раз они закидывали удочку через маклаков. Я дал понять, что подобное для меня неприемлемо. Основной разговор еще впереди, но решительность своих намерений они показали. И вот что еще, – генеральный достал из кармана смартфон, поводил пальцем по экрану, показал заму. – Сообщение, которое я получил через некоторое время после беседы с посредниками.

Номер абонента был скрыт, Воробей прочитал текст: «Мы ждем!!!»

Беспалов опять вздохнул:

– Не хотел идти на крайние меры, не сторонник я подобного. Но вынуждают. Нехорошо все это, однако… И все равно не могу поверить. Пойти на такое… – Генеральный пожал плечами. – Это серьезный шаг. Но решение принимать нужно. Твое мнение?

– Если надо… Если надо, конечно, у меня есть серьезные люди. Могу гарантировать выполнение практически любой задачи.

– Это хорошо, – согласился Беспалов. – Нам сейчас потребуются надежные, проверенные ребята. Нужно все как следует обмозговать. Проколы недопустимы. Спешить не надо. Все должно быть тщательно проработано и спланировано, но и затягивать тоже не следует. На сегодняшний день у меня с Питуниным нет явных противоречий, явных. Кто и зачем убил Гринева, доподлинно известно только тем, кто это сделал, мы лишь подозреваем и догадываемся, но уж очень с высокой степенью вероятности. Если мы решим вопрос с Питуниным быстро, понять, кто приложил к этому руку, будет достаточно сложно. Он сейчас активно работает не только в Киеве, но и по области, и там не все довольны его деятельностью. Слон бойко осваивает чужие территории, и в данный момент это нам на руку. Так что при необходимости мы сможем стрелки перевести в нужное для нас направление. Главное, Витя, все хорошенько продумать. Сколько тебе нужно времени?

– Неделя, может, полторы.

– Уверен?

– Да.

– Хорошо. А войны не будет. Нет, не будет. Не тот случай, момент не тот. Эх, Слон, Слон, – Беспалов покачал головой. – Хотя ты животное и уважаемое, но топтаться по чужим огородам не следовало бы.

Прозвище у Питунина было Слон. Несколько месяцев назад ему исполнилось пятьдесят четыре года. Выглядел он лет на десять старше. Лишний вес уже давно его замучил. Всю жизнь он страдал ожирением. Одышка, небольшая гипертония, боли в суставах и под лопаткой беспокоили с каждым годом его все заметнее, затрудняя движения, раздражая и усложняя жизнь. Кости и суставы плохо переносили непомерный вес тела. Это был большой по габаритам человек, заплывший жиром. Он больше походил на разожравшегося пахана преступного картеля, чем на директора торговой компании. Подчиненные побаивались его и уважали, несмотря на то, что он почти всегда улыбался.

Был он сообразительным и довольно хватким малым, причем еще с юности. Не позволял себе упустить то, что шло в руки, и тем более не мог расстаться с тем, что уже имел. Женился рано, в семнадцать лет, уже через месяц после окончания школы, на дочке декана исторического факультета универа, разумеется, не случайно. Это позволило ему без труда поступить на иняз и успешно окончить факультет романо-германских языков, хотя в школе не блистал знаниями, а тем более филологическими. Питунин не то что мечтал, он планировал в дальнейшем поступить в институт международных отношений и посвятить свою жизнь карьере дипломата.

Но время расставило свои приоритеты. После развала Союза полным ходом пошла «прихватизация» социалистического достояния, и тут только лови момент, и никакой дипломатии. К этому времени тесть его, профессор исторических наук, уже был заместителем ректора университета, имея хорошие связи среди городской верхушки и, соответственно, немалые возможности, позволил своему зятю успешно двигаться в бизнесе. Постепенно сформировалось основное направление деятельности Питунина – это торговля бытовой техникой. Однако поскольку в городе место это уже было освоено Беспаловым и его верным спутником Гриневым, то сконцентрировался на периферии Киева. Конечно, он поглядывал в сторону Беспалова, хороший там был кусок, и мысли возникали у него разные, но потеснить конкурента не решался, во всяком случае – грубым образом.

Беспалов зябко потер руки и задумчиво посмотрел по сторонам:

– Хорошо. Давай подумаем еще. Допустим, мы идем на крайние меры. Какие последствия нам грозят?

Воробей подошел к машине, открыл заднюю дверь и достал из салона бутылку с минеральной водой и два пластиковых стаканчика.

– Желаете?

Беспалов согласно кивнул. Он сегодня практически не спал и не ел. В два часа ночи разбудили звонком из полиции, а после этого какой уж был сон. На работу приехал к семи, даже не позавтракав. Есть ему и сейчас не хотелось, только в горле пересохло. Воробей наполнил посуду, молча выпили. Беспалов посмотрел на пустой стаканчик, потом на своего зама.

– Водки? – понимающе предложил Воробей.

– Давай, если есть.

На крышке багажника автомобиля были быстро разложены упаковка колбасной нарезки, пачка картофельных чипсов и небольшая плоская бутылочка водки «Немирофф».

– Это кстати. Со вчерашнего вечера ни крошки. Наливай.

Беспалов поднял стакан:

– Давай, Витя, перво-наперво помянем Гринева.

Выпили. Закусили.

– Наливай еще по одной, – сказал Беспалов. По телу разошлось тепло и приятная легкая слабость. – Теперь давай за успех операции. Для нас это сейчас ой как важно.

Виктор Семенович достал сигарету и зажигалку, большим пальцем с легким звоном откинул в сторону крышку, крутанул колесико, вспыхнул огонек.

– Как калаш, безотказная, – кивнул он на зажигалку. – Подарок Гринева. На день рождения, в прошлом году.

– Я помню, – Беспалов протянул руку. В его ладонь легла массивная «Зиппо». На одной стороне, покрытой сияющим хромом, красовался барельефом револьвер кольт, отточенный до мельчайших подробностей, на другой – гривастая голова ковбойской лошади, дико рвущая зубастой пастью узду. Беспалов резко опустил руку, пытаясь сбить пламя, зажигалка недовольно фыркнула на встречном потоке воздуха, но пламя не погасло, рванул рукой резче – огонек горел, тогда с тем же легким звоном захлопнул крышечку. – Вещь.

– Еще по одной? – спросил Воробей, указывая на бутылку.

– Достаточно. Дел на сегодня по горло.

– Это да, – согласился Воробей.

– И все же вернемся к главному, – Беспалов извлек из кармана носовой платок и старательно вытер руки. – Что мы имеем? Питунина. Что нам известно?

– Процентов на семьдесят работает в области, – продолжил линию его мысли Воробей. – Раскрутился довольно быстро, если учесть, что цены на недвижимость в небольших городах низкие, а кое-где и вовсе бросовые, перспективы у него и в дальнейшем будут неплохие. Но в сравнении с нами…

– Это я все знаю, – перебил Беспалов. – Допустим, дело сделано. Кто за ним стоит? Есть информация?

– Да, есть. По моим сведениям, прикрывает Питунина группировка Кальчика. Серьезная структура, но периферийного масштаба. У нас имеются ребята покруче.

– Так. И кого ты хочешь подключить?

– Цапа.

Беспалов удивленно двинул бровями:

– Это да. И есть на него надежный выход?

– Верняк, полный.

– Цап – это солидно, – согласно кивнул генеральный.

– Это во-первых, – продолжил Воробей. – Во-вторых, если пойдем на силовой вариант, разборки не миновать. Без этого не обойтись. Но прямых доказательств нашей причастности не будет, только догадки, и то слабые. А это не покатит. В подобной ситуации Кальчик не подпишется. И потом, войну с Цапом он не потянет. Исключено. Теперь со стороны тестя. – Воробей на секунду задумался. – Там все будет на уровне городских властей. Безусловно, будут рыть землю конкретно. Всякие там ментовские оперативные разработки, мероприятия и прочая мура. Но заказная работа, сами понимаете, – это глухарь стопроцентный. Думаю, можно рискнуть.

– Вот и ладненько. Интересно, на сколько все это потянет?

– По деньгам? – спросил Воробей. И сам же ответил: – Слон фигура не последняя, и потом, для нас открывается прекрасный вариант – выход на область.

– А вот этого делать нельзя, – опять перебил его Беспалов. – Никакой области, как работали в городе, так и будем продолжать, иначе и дураку станет ясно, чья это была работа, и тогда мне конец и тебе тоже. Как ты правильно заметил, Слон фигура не последняя.

– Возможно, – согласился Воробей. – А отстегнуть придется кусков двадцать пять – тридцать. Не меньше. Может, и больше.

– Хорошо. Займись этим вопросом.

– Евгений Петрович, надеюсь, вы понимаете, насколько это серьезно. Обратного хода не будет, если «да», машина закрутится, и остановить ее уже вряд ли удастся.

Задумавшись, Беспалов опять отошел к деревьям. Безусловно, он скажет «да», в этом не было сомнения. Последние пару месяцев он чувствовал нависшую над собой угрозу, только откуда и насколько она была значима – не понимал. Теперь стало ясно, угроза смертельная, в том случае, если не пойдет он на уступки. Но этого не будет, отдать все – никогда. Он знал, что когда-то подобное должно было наступить, и вот пришел этот момент. И то, что противник настроен серьезно, не остановится ни перед чем, смерть Гринева тому была подтверждением. Теперь хотелось одного: как можно скорее разделаться с Питуниным, разрубить этот узел, снять проблему и спокойно работать дальше. Главное, не упустить момент.

– Я говорю «да», – резко обернувшись, сказал Беспалов. – Это окончательно. Не знаю, сколько у нас имеется времени, только надо успеть, на опережение сработать. Еще раз, на подготовку сколько дней потребуется?

– В принципе, это работа одного человека, разумеется, профессионала. Как уже сказал, около одной недели.

– Может, и успеем.

– Неужели у нас так мало времени, и они начнут активно действовать?

– Возможно, Витя. Только не физически. Я боюсь начала переговоров. Вот тогда и возникнут разногласия, противостояние, возможно, в какой-то мере конфликт. А пока ничего этого нет, и все это знают, нам как бы нечего делить. Конечно, с переговорами я какое-то время потяну, смогу уклониться, но ненадолго. Может, и успеем. И еще, желательно операцию провести за пределами города, в области, это будет нетрудно, Питунин постоянно там ошивается. А лучше всего, если бы предшествовал всему этому небольшой конфликт у него с каким-нибудь районным бизнесменом, уголовником, представителем власти, неважно. Как думаешь, это возможно?

– И это реально, только опять же потребуется время, а у нас его нет.

– Согласен. Не будем усложнять, хотя было бы красиво. Все-таки, Витя, ты подумай, мысль неплохая.

– Хорошо, – согласился Воробей.

– Эх, Слон, Слон, – вздохнул Беспалов в очередной раз. – Видит Бог, не я это начал. Все. Поехали. Работы еще много на сегодня. В машине на эту тему ни слова, по мобилке тоже, в крайнем случае – разговор намеками.

«Ауди» некоторое время подергалась вперед-назад, пятачок был мал, пока, наконец, они развернулись и поехали в сторону кольцевой, оставляя на грунтовой колее легкий след протекторов, дорога совсем не пылила, в воздухе еще стояла прохладная весенняя сырость.

Глава пятая

Воробей достал телефон и набрал номер. Андрей Андреевич ответил сразу, но попросил секунду подождать, микрофон не отключил, а положил трубку рядом с собой на письменном столе. Издалека слышались незнакомые голоса, разобрать, о чем шел диалог, было сложно, только некоторые слова намекали на тему беседы, похоже, касающуюся рыбалки. Голос Андрея Андреевича прослушивался лучше других, он ближе находился к микрофону. Воробей хорошо расслышал его сардонический смешок и предложение к присутствующим в комнате идти работать, затем трубка зашуршала у него в ладони.

– Да, Виктор Семенович, я весь во внимании.

– Хотел бы с вами встретиться, есть разговор, но не по телефону.

– Когда?

– Сейчас желательно.

Воробей представил, как тот, едва задумавшись, смотрит на свои «ТИССО» за три штуки баксов, конечно, не за зарплату помощника зампреда райадминистрации купленные.

– Через час устроит?

– Разумеется.

– Где вы?

– В центре, – ответил Виктор Семенович, он знал, в телефонных переговорах Андрей Андреевич был всегда лаконичен и сдержанно точен. Воробей легко подстраивался под собеседника и диалоги с ним старался вести в подобном стиле.

– Тогда в «Мимино».

– Окей, буду ждать.

Воробей предполагал, что встреча будет назначена именно там, поэтому остановился недалеко от кафе «Мимино» и теперь соображал, чем занять себя в течение часа.

После вчерашнего разговора с Беспаловым требовался срочный саммит с Солиным Андреем Андреевичем. Несколько раз вчера он звонил, но его мобильный был отключен.

Знаком с Солиным Виктор Семенович был уже третий год. Свел их Цап. Точнее – организовал встречу. На тот момент Воробей еще не был заместителем генерального, но стать им ему очень хотелось. Изнутри предприятия пробиться на эту должность было нереально, это был уровень Гринева, друга Беспалова, а с Гриневым равняться он не мог. Начальник отдела продаж – это был его потолок. Дальше требовались мощные рычаги, которые у него отсутствовали. Помог Цап.

С первой же встречи разговор пошел в открытую. Виктор Семенович высказал свои пожелания, Андрей Андреевич пообещал помочь, заметив, что все возможно, но в свою очередь и от Виктора Семеновича потребуется небольшая услуга, а именно – быть глазами и ушами для Солина в «ТехноСтар». Воробей согласился без раздумий, игра стоила свеч, да и не считал он это чем-то предосудительным. Были и другие стукачи на их предприятии. Он подозревал, что один из бухгалтеров экономического отдела исправно выполнял эту несложную миссию, и, наверное, маячила перед ним в недалеком будущем должность главного бухгалтера, а также надежное прикрытие. Таким образом Андрей Андреевич, получая данные от нескольких независимых источников, картину имел всегда достаточно достоверную. Воробей это понимал, догадывался, потому после заключения договора с Солиным сведения подавал, хорошо проверенные лично им. Вскоре вторым заместителем генерального директора Беспалов назначил Виктора Семеновича.

Птица вышел из машины, прошелся по Лютеранской в сторону Банковой. Вот так просто прогуляться среди прохожих уже давно ему не приходилось. Все больше в кабинете да за рулем, срочные дела, рутина.

За последние десять лет в городе произошли заметные изменения. Несмотря на то, что и улицы остались прежними, и здания, и деревья, все же ощутимо как-то все вокруг преобразилось. Тротуары укрылись разноцветной плиткой, живописно раскрасились фасады зданий, а первые этажи домов перестали быть жилыми, все больше магазины, бутики, комки, валютки да маркеты, все это приветствовало рекламной иллюминацией, радушными улыбками смазливых продавщиц да презентабельностью достопочтенных менеджеров.

Неожиданно в небе разверзлась сплошная пелена весеннего ненастья, и солнце, свалившись на город сиянием тысяч блистающих лучей, заиграло веселыми бликами в лужицах и лицах прохожих, вселяя в них надежду на потепление, скорое и фатальное. Но только на минуту, небесная занавесь опять сомкнулась так же быстро, и восстановилось зябкое и унылое статус-кво.

Виктор Семенович до Банковой не дошел. Он был легко одет, поэтому быстро продрог и вернулся к машине. В салоне с включенной печкой было куда уютнее.

Сегодня хоронили Гринева. Еще там, на похоронах, он быстро и основательно задубел. Процедура прощания оказалась затянувшейся, излишне трогательно печальной и малоприятной, видимо, для всех. Людей, провожавших в последний путь покойного, было много, и все они желали высказаться, кто как о близком родственнике, о бывшем сотруднике, товарище, однокурснике.

Присутствовать на похоронах ему не хотелось. Видеть тело Гринева еще больше. Он умертвил этого человека собственными руками и теперь спокойно находится у свежевырытой могилы, было как-то не по себе. Жена Гринева, несмотря на то, что была заплакана и смята страшным горем, выглядела привлекательно. И не скроешь того, что дано было природой, ни черной вуалью, ни красным носом, натертым носовым платком, ни скорбным взором. Ее сын Алешка, похоже, еще до конца не понимал случившегося, хотя держался соответственно обстановке. Наверно, это было вдвойне гадко, но он несколько раз оценивающе присматривался к вдове. «С такими данными, возможно, и недолго придется ей горевать, – думал он. – Пикантная женщина». Все-таки похороны, тошное мероприятие, все эти прощальные речи, печальные взгляды и первые горсти земли на крышку гроба.

Воробей не поехал на поминки. Он должен был встретиться с Солиным.

Хорошо, что у него есть Солин, есть Цап, с такими людьми можно делать большие дела, это были хорошие козыри в борьбе за высокие ставки.

В ожидании помощника зампреда Воробей заказал чашечку кофе. Кафе «Мимино» примечательно было тем, что вечером здесь выступали живые цыгане, в смысле коллектив был цыганский, с настоящими чавелами. Но это вечером, а днем играла негромко музыка из черных громоздких динамиков на небольшой овальной полусцене.

Солин появился точно в назначенное время. Он даже не оставил пальто в гардеробе, так за столик и сел. Поздоровался с Виктором Семеновичем и объяснил:

– Времени в обрез. Засиживаться не буду. Какие новости?

– Может, все же чашку кофе?

– Нет. Спасибо. Давай о деле.

– Я вчера встречался с Беспаловым. Был у нас разговор. Он принял решение убрать Питунина.

Солин посмотрел по сторонам. Зал был практически пустой.

Воробей продолжил:

– Я готов начинать действовать, как мы планировали.

– Не мы, а вы, Виктор Семенович. Попрошу быть точнее.

– Хорошо.

– Да, это важно.

– Но это и в ваших интересах?

– Больше в ваших, Виктор Семенович.

– И все же? – Воробей вопросительно смотрел на Солина.

Он действительно испугался. Неужели что-то произошло, и их планы теперь менялись? А ведь все так хорошо было продумано, и уже ведь многое сделано. Воробей всерьез обеспокоился, неужели Солин включит задний ход? И что тогда? Как быть с Беспаловым, с Питуниным?

– Что-то не так пошло, Андрей Андреевич?

– Когда похороны Гринева?

– Сегодня были. Я только оттуда.

Солин расстегнул пальто, в помещении было тепло, а в пальто и вовсе жарко. Достал из кармана пиджака маленькую расческу и расчесал свои небольшие, но пышные усы.

– Я совершенно не пойму ситуацию с Гриневым, – и вопросительно посмотрел на Воробья.

– Аналогично, – кивнул Воробей.

– Плохо, если дела начинают выходить из-под контроля, – Солин внимательно посмотрел на расческу на просвет и спрятал обратно в карман. – И нехорошо, если появляются двойные сценарии. Это очень серьезно. В таких случаях больно наказывают инициатора. Вы согласны?

– Да.

– Надеюсь, вы тут ни при чем?

– Конечно.

– Я все равно разберусь. А с Беспаловым… Ну что ж, начинайте действовать по плану, – и добавил: – По вашему плану. А Константина Сергеевича я сегодня же поставлю в известность. Он позвонит вам.

Воробей облегченно вздохнул:

– Спасибо, Андрей Андреевич, все будет в лучшем виде.

– Надеюсь, – он на секунду задумался и добавил: – Не сомневаюсь.

Солин ушел. Еще некоторое время Воробей сидел в одиночестве. Подошла официантка, спросила, может, чего желает, но Виктор Семенович только отрицательно качнул головой. Он получил добро, со скрипом, с каким-то нежеланием, не явно, но видимым. Значит, по плану. Достал из кармана смартфон, затем, словно спохватившись, спрятал его обратно, вытащил из другого кармана недорогой кнопочный телефон, набрал текст сообщения: «Пока ждем, но терпение не безгранично…», затем номер Беспалова и нажал на кнопку «Отправить». Это было уже второе сообщение-предупреждение. Первое, с коротким текстом «Мы ждем!!!», он отправил Беспалову в тот день, когда придурки Дока напали на его жену. В том, что оно дошло до абонента, Воробей убедился, Беспалов его с ним ознакомил. И все это сработало, смерть Гринева, отрубленный палец, сообщение, нападение на жену Беспалова, а теперь еще и согласие Солина. Все сошлось в одну точку.

К Цапу всегда было приятно заходить. Богатый ресторан, богатая обстановка, богатый хозяин. Как обычно, у лестницы, ведущей на второй этаж, стоял бритоголовый убийца с каменным лицом. Не глядя на Воробья, сказал в рацию, что тут, мол, Птица топчется, и, дернув своей безмозглой головищей, выговорил: «Проходи».

Как Воробей и ожидал, Цап сидел в своем кабинете за письменным столом. Наверное, у себя в армии он из канцелярии не вылезал, уж больно любил ощущать себя начальником, а что более всего может давать чувствовать себя боссом, нежели хороший письменный стол, вот и проводил он за своим дубовым красавцем не то что часы, а сутки. Поговаривали, что стол был привезен из Вашингтона, и сиживал за ним когда-то сенатор Бакн Брэдли в здании окружной юстиции на Холдин-стрит в своем знаменитом полукруглом кабинете. Любил Цап подобные закавыки, и, зная это, ему без труда можно было втюрить под соответствующей закваской подобную достопримечательность.

Еще с порога сандаловый орел мигнул Виктору Семеновичу левым стеклянным голубым глазом. Это был хороший знак.

Цап расплылся в улыбке и развел приветственно руками:

– Ну, Птенец, залетай. Располагайся.

– Здравствуй, Константин Сергеевич, – Воробей поздоровался и плюхнулся в кресло напротив.

– Что привело тебя ко мне, не говори, оставим на потом. Покушаешь?

– Спасибо, только что из «Гульчитай».

– Обижаешь, ты же знал, куда едешь.

Действительно, Воробей только сейчас и сообразил, ехал-то ведь к Цапу, в ресторан, причем в какой, да и Цап – широкая душа. Мог и вправду обидеться.

– Тогда водки, – без вопроса в голосе сказал Цап, но вопросительно наставил на него указательный палец.

– Я ведь за рулем.

– Понимаю, что не на маршрутке приехал, – и рассмеялся. – Представляю тебя в «газели». Слушай, Витя, – он поманил его к себе тем же указательным пальцем и почти шепотом спросил: – Гринева ты зачем завалил?

Воробей сначала придвинулся к нему ближе, но, услышав подобное, отшатнулся:

– Какого Гринева?

– Ну, ты даешь, желторотый, столько лет с ним вместе проработал, а человека похоронить не успели, уже забыл.

– Сегодня хоронили, – сухо констатировал Воробей. – Однако шуточки у тебя, Константин Сергеевич. – Он приложил ладонь к сердцу.

– Ой, какие мы нежные. Ладно, не обижайся.

Цап взял со стола рацию, нажал на кнопку и приказал:

– Антон, тащи в кабинет пожрать чего-нибудь на двоих. И водочки не забудь. – Положил рацию и уже Воробью объяснил: – Не скажешь, сами не догадаются. Молодежь. Одни девки в голове. Сам такой был. А может, и не был. Уже не помню. Слушай, а ты что, за рулем совсем не пьешь? Я, значит, землю рыл, решал вопросы в ментовке, бумагу тебе сделал, и, выходит, напрасно?

– Да выпить можно. Если не злоупотреблять.

– Мы не зло, Витя, так, для аппетита.

В дверь постучали, и вошла официантка, поставила поднос на небольшой столик и, посмотрев на Цапа, спросила:

– Может, что еще, Константин Сергеевич?

Цап осмотрел доставленное:

– А попить? Ну, можно было захватить сок, минералку? Я понимаю, у пацанов одни девки в голове, а у тебя?

Официантка, уходя, остановилась у двери и, сверкнув лукавым взглядом, бросила:

– Мани.

И закрыла за собой дверь.

Цап понимающе развел руками:

– А ведь чистую правду сказала. Что за страсть охватила страну. Всем нужны деньги, все хотят баксы. Вот, к примеру, взять тебя, Виктор Семенович. Денег полные карманы, а еще хочешь. Поверь, не понимаю.

– Издеваешься, – Воробей отправил в рот кусок жареного мяса и наполнил рюмки. – Как тут похудеешь.

– Это ты насчет чего, еды или денег?

– И того, и другого.

– Деньги, – Цап поднял рюмку, выпил и продолжил: – Это просто бумажки. Как газета, журнал, книжная страница. Вот прикинь, на одной раскрашенной бумажке нарисована цифра один, на другой тоже один, но с тремя нулями. И разницы никакой ни по вкусу, ни по весу, ни по цвету, ни на запах. А люди мучают друг друга, убивают, войны устраивают из-за этих бумажек, даже не бумажек, а нулей, понимаешь, у кого их больше, тот и круче. И кто-то же их придумал. Думаю, это сделал явно нехороший человек.

– Только на меня не подумай.

– Нет, Витя, ты здесь ни при чем. Если бы это ты их придумал, бумажки эти, деньги, то кроме как у тебя, больше ни у кого их не было бы. Жадный ты.