Ангелов в Голливуде не бывает

5

Я станцевала с ним три или четыре танца подряд – не потому, что он меня как-то интересовал (я считала его подростком, то есть, в сущности, ребенком), а потому, что надеялась кое-что у него выведать. У меня не хватило духу на прямые расспросы о том, что меня волновало больше всего, и я начала издали. Красивый дом, сад с апельсиновыми деревьями, прекрасное угощение – судя по всему, у тестя Винса водятся деньги?

Рэй ответил, что мистер Верде не то чтобы богач, но в их районе считается достаточно обеспеченным. Ему принадлежит пекарня, он продает хлеб, пиццу и пирожки, и дела идут неплохо. У Верде с женой только двое детей, Пол и Лучия. Вообще-то он хотел бы для дочери более перспективного жениха, но Лучия не желала слышать ни о ком, кроме Винса. Роза тоже была недовольна выбором сына, но уже по другой причине: даже если бы ее сын объявил, что женится на царице Савской, Роза бы все равно осталась недовольна.

– Такая уж она, – улыбнулся Рэй.

– Наверное, у Винса было много девушек? – продолжала я. – А у Тони? А что насчет Джонни? Давно он с Мэй? Где она работает? Вообще такое впечатление, что у них все серьезно…

– У Винса были какие-то интрижки, но как только он встретил Лучию, все само собой сошло на нет. Тони – живчик, забияка, девушки его всегда обожали. Джонни, напротив, милый, спокойный, домашний. Мамин любимец, но по части девушек мог бы легко обойти Тони, если бы захотел. Другое дело, что его не интересуют те девушки, которых выбирает не он сам.

– А Мэй…

– Кажется, она продает билеты в кинотеатре. Да, точно, она билетерша. Джонни пошел в кино и так с ней познакомился.

– Давно они вместе?

– Полгода, если не больше.

– А у тебя есть девушка? – спросила я, чтобы закруглить тему.

Рэй смешался.

– Я…

Честное слово, он покраснел. Да, господа присяжные заседатели, вот этот самый Рэй Серано, который впоследствии… – а впрочем, к черту последствия. Пока есть только тень апельсиновых деревьев, моя рука на его плече, мелодия танца, растворяющаяся в воздухе, и серо-голубые глаза моего партнера, которые становятся колючими и холодными, как лед, потому что к нам только что приблизился Тони и он явно недоволен.

– Тиана, я смотрю, он вас захватил?

– Мы просто беседовали. – Я мило улыбаюсь, чтобы сгладить неловкую ситуацию.

– Со мной тоже можно беседовать, – многозначительно шепчет Тони. Пока я лихорадочно подыскиваю в уме ответ, который, возможно, позволит избежать второй драки за вечер, Лео рассекает толпу танцующих и быстрым шагом подходит к нам.

– «Роллс-Ройс» здесь, – бросает он.

– Какой еще «Роллс-Ройс»? – непонимающе спрашивает Тони.

– Тот самый, – коротко отвечает Лео.

– Твою же мать…

Тони засунул руки в карманы, набычился, стиснул челюсти. Я готова была поклясться, что его руки в карманах сжаты в кулаки.

– Ты сказал Винсу? – быстро спросил Рэй у Лео.

– Я решил сначала вам сказать.

– Предупреди Джонни, а я пойду к Винсу, – распорядился Тони, обращаясь к Лео. – А, черт, мама и дедушка еще не знают… Шрам, я к ним, а ты к Винсу. Нельзя, чтобы эта сволочь застала нас врасплох!

Он поспешил к матери, которая беседовала со своим отцом и раскрасневшимся от вина и духоты дородным хозяином дома. Рэй подошел к Винсу, который все еще танцевал с женой. Не знаю зачем, я пошла за ним.

– Здесь Джино де Марко, – сказал Рэй негромко.

Винс нахмурился, сбился с шага. Лучия встревоженно смотрела на него.

– Мы его не приглашали, – мрачно проговорил жених. – Что он о себе возомнил?

– Винс, – умоляюще шепнула Лучия, – будь осторожен. Не надо ссориться!

– Никто не собирается ссориться, – отрезал он. – Ступай к маме. Я разберусь.

Ресницы Лучии затрепетали, выдавая ее волнение. Подхватив шлейф и нагнув голову, она вышла из круга танцующих, а Винс двинулся навстречу человеку, который только что появился в саду. На вид незваному гостю было лет сорок пять. Лицо широковатое, челюсть тяжелая, и когда он скалится, видно, что зубы крупные, редко посаженные, так что заметны щели между ними. Темно-серый костюм в тончайшую светлую полоску, из кармашка выглядывает треугольник идеально белого платка, ботинки начищены так, что в них можно смотреться как в зеркало, и любая голливудская звезда мужского пола отдаст душу за умение носить шляпу с таким небрежным шиком. В бутоньерке – роскошная орхидея, которую явно выбирали очень придирчиво. Троица, сопровождающая де Марко под сень апельсиновых деревьев сада мистера Верде, по сравнению с патроном выглядела бледными тенями и уж точно проигрывала ему в классе. Впрочем, шестерки потому и являются шестерками, что им никогда не дорасти до тузов.

Появление Джино де Марко на семейном празднике произвело нечто вроде фурора, сдобренного изрядной долей опаски. Со всех сторон его приветствовали по-итальянски и по-английски. Музыканты перестали играть. Тем временем Винс приблизился к незваному гостю почти вплотную, а по пути к жениху присоединились и его братья. Получалось, что с одной стороны оказались Джино де Марко и трое его головорезов, а с другой – четверо братьев Серано и их кузен. Я осталась в толпе гостей, откуда проще было наблюдать семью, сплотившуюся перед лицом угрозы – а в том, что это именно угроза, я ни мгновения не сомневалась.

– А вот и жених, – сказал Джино де Марко, словно только что его увидел. – Рад тебя видеть, Винс, хоть ты и забыл о старом друге твоего отца, настолько забыл, что даже не пригласил его на свадьбу. Разумеется, я не в обиде – ведь у тебя наверняка было столько дел, столько дел! От души поздравляю тебя с женитьбой. – И, говоря, он достал из кармана ключи от машины, которыми небрежно помахал в воздухе. – Это мой подарок тебе и твоей прекрасной жене.

– Мне ничего не нужно от вас, – сказал Винс, неприятно напирая на последние слова. – И я ничего от вас не приму.

– Винс, Винс, мы же взрослые люди, – укоризненно покачал головой Джино. – Я знаю, ты сердишься на меня, потому что считаешь, что я виноват в смерти твоего отца. Почему бы нам не поговорить об этом, как полагается разумным взрослым людям? С глазу на глаз, в любое удобное для тебя время. Ты выслушаешь меня, я выслушаю тебя, мы побеседуем и к чему-нибудь придем… А пока – зачем нам ссориться? Ты только что женился, я зашел тебя поздравить, вот и все… Возьми ключи, машина стоит на улице. Держу пари, раньше ты на такой не ездил!

Винс вспыхнул и, судя по всему, готов был сказать незваному гостю какую-то дерзость, но вмешался его тесть, пухлолицый господин с объемистым брюшком и лицом любителя хорошо поесть. Елейным голосом он поблагодарил де Марко, забрал ключи, взглядом призывая зятя и его буйных братьев не осложнять ситуацию, и велел слугам поставить для нового гостя особый стол.

– Что вы, синьор Верде, – ответил де Марко, улыбаясь сердечнейшим образом, – не стоит. Гуляйте, веселитесь, я сам найду себе место. Музыканты! Эй, музыканты! Вы что притихли? Свадьба все-таки! Играйте!

И музыканты заиграли, и пары снова потянулись танцевать – но есть большая разница между искренним, ненаигранным весельем и попыткой расслабиться, когда известно, что где-то поблизости бродит голодный крокодил. Всем было неловко, все чувствовали себя не в своей тарелке, а виновник этого отошел к Розе Серано, которая стояла в своем платье шоколадного цвета с золотыми нитями рядом с отцом, который невозмутимо рассматривал на свет белое вино в своем бокале.

– Здравствуй, Луиджи, – сказал Джино. – Рад тебя видеть, Роза.

Она бросила на него безразличный взгляд и отвернулась.

– Я тоже была бы рада тебя видеть, – уронила она. – В гробу.

Но Джино де Марко явно не принадлежал к людям, которых можно пронять подобными заявлениями.

– Роза, дорогая, ты же знаешь, что я готов оказать тебе любую услугу, – сказал он, усмехаясь. – Кроме этой.

Я бы послушала и дальше, как они будут пикироваться, но меня отвлек Джонни. Он спросил, не знаю ли я, где Лучия: ее нигде не видно, и Винсу это не нравится.

– Схожу посмотрю в доме, – сказала я.

Я нашла Лучию в ее спальне: она лежала ничком на кровати, спрятав голову под подушку. Мне пришлось потрогать невесту за плечо, чтобы она обратила на меня внимание. Лучия подскочила на месте и дико уставилась на меня.

– Вас ищет муж, – сказала я.

– С ним все в порядке? – Она не на шутку разволновалась, на ее глазах выступили слезы. – Господи, какая я трусиха! Как же я испугалась…

– Все хорошо, – сказала я, – никто не пострадал. А почему вы так испугались?

– Вы разве не знаете? – Повозившись, Лучия села на кровати и стала поправлять прическу. – Джино когда-то ухаживал за Розой, но она все равно вышла за Карло Серано. Потом Джино стал большим человеком. А потом Карло умер.

– И Джино каким-то образом к этому причастен?

– Он втянул Карло в свои дела, – сказала Лучия. Достав баночку с помадой, она принялась заново подкрашивать губы. – Незадолго до того Анджело Торре и его сообщники переоделись полицейскими, совершили налет на склад Джино и расстреляли его людей. После этого случая Джино сказал своим людям: если увидите полицейских, стреляйте. А потом склад, на котором находился Карло, накрыла полиция. Настоящая полиция, но люди, которые были внутри, стали отстреливаться. Многие считают, что в полиции узнали о складе, потому что Джино так захотел.

– Но ведь получается, что он сам попал под удар, – сказала я. – И потерял деньги.

– То-то и оно, что он почти ничего не потерял, – покачала головой Лучия. – За день до того, как склад накрыла полиция, большую часть спиртного зачем-то вывезли. Конечно, Джино все подстроил. По крайней мере, Винс и его братья так считают… Скажи, как я выгляжу?

Я заверила ее, что прекрасно, и мы вышли из спальни и спустились вниз.

Праздник дал трещину. Я танцевала с Тони, с братом невесты – шумным глуповатым Полом Верде, еще с кем-то из гостей, но на самом деле хотела только одного: чтобы этот утомительный день поскорее закончился. Мэй совсем развезло, и Джонни увел ее в дом. Извинившись, я оставила Пола, который к тому же успел несколько раз наступить мне во время танца на ноги, и пошла следом за ними. Джонни стоял возле ванной комнаты, и, судя по доносящимся оттуда звукам, Мэй немилосердно тошнило.

– Я могу чем-нибудь помочь? – спросила я.

– Принесите теплой воды, если вам не трудно, – попросил Джонни.

Если вам что-то позарез нужно, само собой, вы ни за что это не найдете. В конце концов на кухне сыскалось немного кипяченой воды. Повариха налила ее в кружку, и я поспешила обратно. Когда я проходила мимо одной из гостиных, расположенных на первом этаже, мое внимание привлекли голоса, доносящиеся из-за неплотно притворенной двери. Разговор шел по-итальянски, и машинально я замедлила шаг.

– Мне нужны верные люди, – говорил де Марко. – Я хорошо отношусь к тебе, Винс, и к тебе, Тони. Я знаю, что вам сумели внушить превратное мнение обо мне – что будто бы я имею отношение к смерти вашего отца, но это неправда. Я готов поклясться чем угодно, что я не желал ему зла.

– Я вам не верю, – промолвил Тони неприятным, напряженным голосом.

– Как и я, – вторил ему старший брат.

– Вот как? И что же я приобрел после смерти вашего отца? Ну же, не стесняйтесь, говорите! – Судя по голосу, де Марко начал раздражаться. – Меня затаскали по судам, я потерял своих людей, я потерял товар… надо продолжать? Сколько я могу повторять – мы с Карло были друзьями. Ваша мать сделала свой выбор, я его уважаю. Тут не о чем говорить… Признаться, Винс, твоя свадьба отчасти стала для меня сюрпризом. Когда-то я мечтал, чтобы ты и моя Флора были вместе, и мы даже обсуждали это с твоим отцом. Вы с ней были бы прекрасной парой.

Винс аж поперхнулся от такого предположения.

– Я и ваша дочь – никогда! Как вам в голову могло прийти такое? – возмутился он.

– А ему ничего такого в голову и не приходило, – заметил Тони, и я словно воочию увидела, как он улыбается. – Что, сильно вас Анджело Торре потрепал, раз вы сюда заявились?

– Уже слышал? – спросил де Марко после паузы.

– Конечно. Кривой вас теснит, а он парень настырный. Чтобы с ним справиться, тех сил, которые у вас есть, маловато. Поэтому мы вам и понадобились, верно?

– Сообразительный ты парень, Тони, – хмыкнул де Марко. – Люблю таких. Да, мне нужны люди, чтобы дать отпор Кривому. И я готов предоставить шанс тебе и твоим братьям. Подумай как следует, Тони. Услуги, оказанные именно тогда, когда они нужнее всего, ценятся вдвое дороже. Другого такого шанса может и не быть.

– Боюсь, вы не понимаете, синьор де Марко, – медленно проговорил Винс. – Когда я узнал, в какую больницу отвезли отца, я поспешил туда и успел с ним поговорить. Умирая, он взял с меня обещание, что я никогда не буду иметь с вами дела. Понимаете, синьор? Я дал клятву отцу на его смертном одре. И я ее не нарушу.

– Значит, вот так? – проговорил де Марко.

Послышался шум отодвигаемого стула или кресла – он поднялся на ноги. Не желая, чтобы меня застали подслушивающей у дверей, я тихонько ускользнула и вернулась к Джонни и Мэй. Он сидел на диване, она лежала на боку, положив голову ему на колени, и он гладил ее по волосам.

– Еле нашла воду, – сказала я. – Наверное, она больше не нужна?

– Со мной все в порядке, – сказала Мэй. – Это чертов гастрит. Мне один доктор талдычил, что диета нужна и все в таком духе. – Она беззлобно хохотнула. – У меня в детстве такая диета была, ему и не снилась. От нищеты мы с мамкой и сестрами что только не жрали…

Джонни наклонился и поцеловал ее в уголок рта. Мэй умолкла и заулыбалась, глядя на него, как кошка на миску со сметаной. Я пошла в ванную комнату и вылила воду из кружки в раковину.

6

Откровенно говоря, здесь мне хотелось бы поставить точку и размашисто написать «КОНЕЦ», как всегда писала в своих нетленках миссис Блэйд. Змей явился в райский сад, поманил отравленным яблоком, но получил в ответ категорическое «нет» и уполз обратно в свою нору. Никто не станет гангстером, никто не польстится на легкие деньги, мама Роза по-прежнему будет создавать чудесную одежду из ничего, старший сын будет торговать хлебом и пиццей, как его тесть, а трое младших сыновей и Рэй – честно вкалывать в гараже. Идиллия. Гармония. Финал.

Что же касается Мэй, то разве мало вы видели любовных интрижек, которые заканчиваются расставанием? И, само собой, как только она исчезнет из жизни Джонни, ему будет гораздо легче обратить внимание на какую-нибудь другую девушку – например, на меня.

Данное соображение имело два последствия: во-первых, я под разными предлогами зачастила в дом к Розе. К своей работе она относилась серьезно и придирчиво изучала модели во французских модных журналах, которые удавалось достать. Так как я знала французский, то могла переводить ей пояснения по поводу использовавшихся тканей и прочие нюансы, имеющие значение при создании того или иного платья. Кроме того, я обсуждала с Розой мой гардероб (довольно скудный, по правде говоря) и выслушивала ее мнение по поводу того, что мне пойдет, а что нет.

Во-вторых, я подстриглась. Раньше у меня были темно-русые волосы ниже плеч, но благодаря безымянному парикмахеру с Девятой улицы я обзавелась каре почти как у Клары Боу. Поглядев наутро в зеркало, я себя возненавидела и, чтобы скрыть свое малодушное стремление походить на Мэй, стала подвивать волосы.

– Господи! – воскликнул в ужасе Тони, когда через несколько дней я снова наведалась в гости к Розе. – Что вы с собой сделали?

– Большое спасибо за комплимент, – сказала я, надувшись.

– Не слушайте его, – вмешался Рэй. – Вам очень идет, честное слово! Вы похожи на кинозвезду.

(Замечу в скобках, что это был первый раз в моей жизни, когда человек сказал мне, что я похожа на актрису.)

– Подлиза, – поддел его Джонни, но с его чудесной улыбкой даже такая шпилька не казалась обидной.

– Тиана гораздо лучше любой звезды, – объявил Тони.

– Ну и кто из нас подлиза? – хмыкнул Рэй.

– Заткнись, Шрам.

– Опять начинается, – проворчал Джонни. – Сделайте одолжение, заткнитесь оба! От вас слишком много шума.

Во время этой перепалки Лео сидел в углу, читая журнал. Не могу сказать, что я обращала много внимания на младшего из братьев Серано. Он казался молчаливым и замкнутым, и выводы из этого можно было делать какие угодно – что он себе на уме, что более яркие старшие братья действуют ему на нервы или что он просто застенчив. Оказавшись поблизости, я машинально посмотрела, что именно он читает. Это была статья об Огюсте Ренуаре.

В тот день Роза была занята другими клиентками, и нам с ней не удалось пообщаться, но ее сыновья настояли, чтобы я осталась на ужин. Я хотела отказаться – мне было ясно, что, несмотря на все мои усилия, Джонни по-прежнему ко мне равнодушен, а неравнодушен скорее Тони, который мне безразличен, но уйти мне не дали. Во время ужина кто-то просигналил на улице. Тони подошел к окну, чтобы посмотреть, кто это.

– В чем дело? – спросил отец Розы, который тоже сидел за столом.

– Ни в чем, – быстро ответил Тони и, прихватив ключи от автомастерской, вышел.

Через несколько минут он вернулся в сопровождении Винса. Тот изо всех сил старался держаться независимо, но при взгляде на него почему-то возникала только одна ассоциация: побитый пес.

– Добрый вечер, мама, здравствуй, дедушка, – промолвил Винс неловко. – Привет всем. Э… здравствуйте, мисс.

Луиджи нахмурился. Роза посмотрела на виноватое лицо сына и рывком поднялась с места.

– Принесу еще одну тарелку, – сказала она.

– Что за дела? – проворчал ее упрямый отец. – Ты должен ужинать вместе с женой в вашем новом доме, нет?

– Ее все время тошнит, – буркнул Винс, придвигая к столу стул для себя. Тони потеснился, чтобы уступить ему место, мать поставила тарелку и новый прибор. – А когда не тошнит, – продолжал Винс, – она то рыдает, то кидается на меня по всякому поводу. Ее отец способен говорить только о своей пекарне и о том, сколько чего надо класть в хорошее тесто. – Он скривился. – Да, я там пригнал машину, которую Джино подарил нам на свадьбу. Поставил ее в гараж. Машина отличная, но не могу я на ней ездить, душа не лежит. Как вспомню, как умирал отец… – Он резко оборвал себя, дернул щекой.

– Машину можно продать, – сказал Рэй.

– Если машина хорошая, зачем ее продавать? – вполне резонно возразил Джонни.

– Джино не понравится, если вы избавитесь от его подарка, – проворчал отец Розы.

– Плевать на машину, – резко сказала Роза. – Потом решим, что с ней делать. – Она обернулась к старшему сыну, сверкая глазами. – Меня куда больше беспокоит то, что и двух месяцев не прошло после свадьбы, а ты уже бегаешь от жены.

– Никуда я не бегаю, – довольно вяло возразил Винс. – Просто… просто достало меня все. Иногда представляю себе, что всю жизнь придется заниматься этой чертовой пекарней, и повеситься хочется.

Отец Розы насупился, шевельнул седыми кустистыми бровями.

– Помню, когда я приехал в Америку, у меня была только та одежда, что на мне, – насмешливо произнес он своим скрипучим старческим голосом. – И ничего, не пропал. Раскисли вы, вот что я скажу. Пекарня ему, видите ли, не нравится… Да это самый лучший бизнес, какой только может быть! Во все времена люди хотят есть…

– Самый лучший бизнес в наше время – торговать спиртным, – заметил Рэй, и в его тоне мне почудилась жалящая ирония, странная для парня его возраста. Он сидел в своей красной клетчатой рубашке, которую обычно надевал вне гаража, и улыбнулся, встретив мой взгляд.

– Ага, скажи это силачу Марио, – бросил Винс в ответ на его слова.

– Это который с Анджело работает? – подал голос Лео. – А что с ним не так?

– Люди Джино его пришили. Сегодня как раз при Поле выловили труп из гавани. Пол слышал, как доктор сказал – восемь пуль, не меньше.

– Без Марио Анджело придется туго, – хмыкнул Тони. – Как же он попался?

– Да вот так как-то. Говорят, его сдала любовница, которую он бросил. Заманила куда надо, а там его уже поджидали.

– Тогда он совсем дурак, если влип из-за бабы, – заметил Тони. – Жаль, я его за умного держал.

– А что ей будет теперь? – не удержалась я. – Анджело ее убьет?

– А толку? – повел своими могучими плечами Винс. – Марио это все равно не вернет, да еще фараоны к Анджело прицепятся. Не, ну я, конечно, не знаю, как Анджело решит…

– Как, как – да как обычно, – проворчал отец Розы. – Пойдет туда, где его будут видеть сто человек, а тем временем его люди разберутся с бабой. Такие вещи спускать нельзя, тем более что Анджело на сестре Марио женат.

– Да они уже давно врозь живут, – сказал Джонни. – У Анджело то одна подружка, то другая, он их меняет как перчатки.

– Семья – это семья, а все остальное – это все остальное, – упрямо возразил старик. – И уж будь спокоен, Анджело отлично это известно.

– У него просто времени не хватит. Ему надо с де Марко разобраться, – решительно ответил Тони.

– Мы можем поужинать, не говоря о де Марко, об Анджело Торре и прочей дряни? – резко спросила Роза, в раздражении швыряя вилку на тарелку. Чувствуется, что, если бы не мое присутствие, вместо последнего слова прозвучало бы что-нибудь гораздо более жесткое. – Опять я должна слушать о де Марко! В собственном доме! Как будто нет других тем…

Ее сыновья переглянулись и как по команде уставились в свои тарелки. Один только Рэй улыбнулся, прежде чем опустить голову, и в его улыбке мне почудилось нечто вроде презрения. (Или же я домыслила его сейчас, когда пишу эти строки, потому что знаю, что случилось потом?)

– Как скажешь, дорогая, – спокойно промолвил отец Розы. – Только не надо кричать.

В следующее мгновение все услышали, как в соседней комнате зазвонил телефон. Винс нахмурился.

– Наверное, это Лучия меня ищет, – сказал он.

– Хочешь, я могу сказать, что тебя тут нет, – предложила Роза, поднимаясь с места. Судя по ее тону, сама она не видела в своем предложении ничего особенного.

– Нет, не стоит. Скажи ей, что я скоро вернусь.

Роза вышла. Старик поглядел на Винса, качая головой, и вздохнул.

– Жалеешь? – проницательно спросил он.

– Ни о чем я не жалею, – отрезал Винс. – Лучия хорошая, у нас все наладится. Просто сейчас трудное время, вот и все.

– Когда наш терпеливый Винс говорит «трудное время», – ввернул Тони, блестя глазами, – это обычно означает конец света.

– Остряк! – буркнул старший брат. И первым из сидящих за столом рассмеялся – немного нервным, спотыкающимся смехом, в котором все же чувствовалось облегчение оттого, что Винс находится среди своих, и даже если кто-то пытается над ним пошутить, его на самом деле хотят таким образом приободрить.