Легкий мир

Часть 4. Князь Игорь

 
И горький плачь пронесся по земле,
Народ любил, и уважал Олега,
Но думы Игоря, уже неслись во тьме,
Как встретить на границах – печенега,
Как рать готовить к будущей войне,
Когда Древляне с данью отказали,
Ведь все они, о печенегах знали,
И надо нынче дань платить – вдвойне.
Готовить воинов, оружие ковать,
Кольчуги, амуницию, шеломы,
Нельзя – врагу, оставить «голой» – рать,
Чтоб начались, набеги и погромы.
 
 
Его, внезапно, память ожила,
Накрыв прохладною волной воспоминаний,
И, вызвав образы из легких очертаний,
В спокойном ожидании – замерла.
 
 
Вода осенняя кружила желтый лист,
Охота – Игорю, не принесла успеха,
Да и река, теперь, была – помеха,
А воздух – звонкий, стал прохладно – чист.
Уключин скрип, раздался над водой,
Похоже, то рыбак проверил сети,
Собрав улов, уже с добычей этой,
Собрался выгребать к себе домой.
Постой мужик, наш Игорь прокричал,
На берег тот меня не переправишь,
А что же нет, тебя ведь не оставишь,
Ему из тьмы девичий голос отвечал.
 
 
Как звать тебя, красавица – ловец,
И край какой, родит такие дивы?
Спросил наш Игорь девушку – игриво.
Пойдешь со мною в Киев, под венец?
Возможно и пойду, коли сватов пришлешь,
Ему с улыбкой дева отвечала,
Вдруг передумаешь, определись, сначала,
А с близостью, и лаской – подождешь.
Живем мы в Лыбутах, недалеко от Пскова,
И не простую жизнь мне предрекли,
И, видно, от известия такого,
Меня, родные – Ольгой нарекли.
 
 
Подворье Киева, красавицы – девицы,
Олега жесткий взгляд – иди и выбирай,
Прелестниц лучших, принял этот край,
Бери жену себе, хозяйкой, для светлицы.
Пора уже и род свой создавать,
Не все ж, безвылазно, кружиться по заставам,
Лесам, полям, да водным переправам,
Ватаги обучать, да воевать.
Спасибо князь, прекрасны девы все,
Но мне милей та девочка со Пскова,
Что ждет сватов, со сказанного слова,
И так умна, при всей своей красе.
 
 
Стук в горницу прервал раздумья князя,
Воспоминания растаяли, как дым,
Дав волю размышлениям иным,
И Игоря, «досуг» – разнообразив.
Вошел Свенельд, с понурой головой,
Дружины княжеской – бессменный воевода,
Готовы люди – князь, для нашего похода,
Чтоб выдвинуться следом за тобой.
Кольчуга, меч, шелом, короткий сбор,
И твердой поступью, выходит он во двор.
 
 
Древлянский князь, почти всю ночь не спал,
Его терзали смутные тревоги,
Князь Игорь не дитя, ему помогут Боги,
И, то что Киев будет здесь, он понимал.
Улыбка, тонкая, затронуло чело,
Да пусть приходит, здесь же все обсудим,
Гадать на будущее мы пока не будем,
Ведь печенегов к нам, еще не принесло.
А принесет, за Киев не в ответе,
У них свой князь, да и свои дружины,
Для печенега дом, лишь степи, да равнины,
Вот так и скажем мы о дани, на совете.
Мал затушил оплывшую свечу,
Убрал ставец, свои нахмурив брови,
Платить придется, будет много крови,
Коль эту свару, я не залечу.
 
 
Князь Мал был не высок, но благовиден,
Горбат, широк в плечах и родовит.
Был выбор на княжение – очевиден,
Так, как за Малом, дед Яртур стоит.
И знали все древлянские соседи,
Как обнаженный Мал, мог задавить – медведя.
 
 
Совета не было, была короткой схватка,
Дружина Игоря, сметя дружины Мала,
Заняли Искоростень – город, для порядка,
Обложив данью, большей – для начала.
Идти на поводу, князь Игорь не желал,
Не время нынче проводить в советах,
И слушать вздор, о бедах, и наветах,
Что приготовил Игорю князь Мал.
Готовится к войне, сейчас одна забота,
И чтобы южные границы укрепить,
Послал Свенельда, Уличей – побить,
Чтобы закрыть, от моря Русского – ворота.
 
 
Князь Мал был зол, отдать такую дань,
Которой и Олегу не платили,
Но что поделать, Киев нынче в силе,
Попробуй что сказать, или восстань.
Но ничего, придет и наш черед,
Шагами мерял Мал свою светлицу.
На печенега Киев двинется в поход,
Оставив слабо защищенную столицу.
А на войне, случайностей полно,
Стрела залетная, с засады печенега,
Хворобы разные, от холода и снега,
Что Игоря погубит – все равно.
Наследника же нет, а значит все возможно,
И действовать здесь нужно – осторожно.
 
 
Князь Игорь видит сон, Олег ведет невесту,
Она скромна, прелестна, молода,
И множество гостей, всем не хватает места,
И с князем под руку, идет она – горда.
Олег с улыбкой, руку взял его,
И передал невесту принародно,
И молвил всем, что так богам угодно,
Потомка Рюрика не видеть одного.
Храм Перуна, клинок меча в руке,
Волхвов роптание, всеобщее смятение,
И клятва Ольги, с поцелуем на клинке,
Женой быть верной, и при жизни, и в забвении.
 
 
Прохладный ветер задувал костры,
Рассвет позолотил макушки сосен,
Дубрав – листву, расписывет осень,
И не зудят над головами комары.
Князь Игорь размышлял, заканчивая сборы,
Да, печенегов надо упредить,
Договорится с ними, чтобы мирно жить,
Не допустив набеги, и разоры.
Придет Свенельд с дружиной, вот тогда,
Покажем силу русскую на деле,
Успеем укрепить все города,
С мечом пройдем, в кочевничем уделе,
Чтоб знали все, сильна сегодня Русь,
И с внешними врагами – разберусь.
 
 
Кипела жизнь в подворьях Киевских князей,
Сновала челядь, младшая дружина,
Гоняли со двора простолюдинов,
А конюхи, поили лошадей.
Готовилась еда, для княжеского пира,
Варился мед, и пироги пеклись,
И запахи превкусные неслись,
В спокойный вечер окружающего мира.
Свенельд вернулся, кто-то прокричал,
Рога и трубы звуком тронули округу,
В галоп несутся лошади по лугу,
И победителей, люд Киевский встречал.
 
 
Князь вышел на крыльцо, подъехал воевода,
Неторопливо спешились, в поклон,
Обнялись крепко, всех заводят в дом,
Чтоб Игорю сказать, о торжестве похода.
Князь – Уличи твои, и Пересечень взят,
Почти три года город не сдавался,
Но, дело сделано, к нему Свенельд подался,
И дань положена, как, то – бога велят.
И пир был знатным, балыки, икра,
Ушица сборная, и пирогов – раздолье,
Меды лились до самого утра,
А скоморохи – тешили застолье.
И Игорь – князь, в награду воеводе,
За прикрепленный, Уличей – удел,
Дань от Древлян, Свенельду – повелел,
И речь завел, о скором их походе.
Да, други, мир подписан мной,
Но нет покоя, велика тревога,
Уж слишком алчен враг наш – кочевой,
И в степи их, для нас лежит – дорога.
 
 
Ковер ковыльный треплет ветерок,
Резвилось солнце, алою зарей,
На холм влетел, дружин – дозорный полк,
Сверкая латами меж небом, и землей.
В глазах у ратников задор и огонек,
Который год в степи гоняют печенега,
Да, вот уже и день тот не далек,
Когда в края родные тронутся, до снега.
В кровавых схватках враг отброшен на Дунай,
Рубили всех, кого в степи встречали,
Тогда каганы печенегов обещали,
Два поколения не трогать Русский край.
И витязи, под труб победных – «вой»,
Рядами строгими, отправились домой.
 
 
Роман, правитель Византии, полагал,
Олега смерть договоренность прерывала,
И дань возить в обязанность – пропала,
На то, что Киев град – претендовал.
Что, с печенегами воюет Игорь – князь,
Его забота степь, не Византия,
Холодные ночлеги в поле, грязь,
Костры, дозоры, стычки боевые,
Роман меж тем, Болгар предупредил,
Собрал войска, для скорого сражения,
И, чтобы не изведать поражения,
Оружием новым воинство снабдил.
Болгары же, увидев руссов – рать,
Должны – бегом, Роману рассказать.
 
 
Пока дружины гнали печенега,
По бесконечно-нескончаемой степи,
Князь Игорь, в Киеве, отстраивал лодьи,
Готовя их в Константинополь, для «набега».
Он понимал, что Византию надо брать,
Что дань она сама платить не будет
И договора пункты, быстро позабудет,
И, что не даст купцам славянским – торговать.
Пусть ратных сил, ему в поход, нужно не мало,
Но время есть, собрать войска, и обучить,
Скопить припасы, всех вооружить,
Дождавшись воинство, из степи, для начала.
 
 
Лодьи заполнили излучины Днепра,
Сверкали латы княжеской дружины,
В поход, славянские, отправились – мужчины,
Представить мощь – врагу, меча, и топора.
И рати двинулись вдоль берега реки,
За ними следом флот, под парусами,
С десяток тысяч лодей, над волнами,
Которых провожали старики.
 
 
Вечерний берег пуст, тиха морская гладь,
Лишь плеск волны, от весельного хода,
Уже немного, до Босфорского прохода,
До Иерона, уж поди – рукой подать.
Враг показался, только несколько судов,
Пошли на встречу Игоревой силе,
Флот расступился, уподобившись – могиле,
Чтоб в плен их взять, без праведных трудов.
Взметнулось пламя, огненная буря,
Облизывала русские лодьи.
И сбить огонь, дружины не смогли,
И в воду прыгали, свои глаза зажмурив.
Вода горела, ад пылал везде,
Тонули ратники, захлебываясь криком,
Горела плоть, взывая о дожде,
Смерть пировала, в исступлении – диком.
 
 
Не многие тогда спаслись в огне,
Князь Игорь отступил, с остатками дружины,
И в думах горьких, покидал чужбину,
Несясь в родную землю, на коне.
Оставить Византию он не мог.
Погибли многие, врага – предупредили,
Так проиграть, да при такой-то силе,
Какой же им, так помогает – бог.
 
 
В хоромах княжеских, собрав свою дружину,
Держал князь Игорь, дружеский совет,
Как грека бить, разгрому их – в ответ,
Чтоб наказать, коварную – вражину.
Где воинов взять, на их второй поход,
Как обучить, по скорому уставу,
Вокруг Руси, не обнулив заставу,
Но новый, войску, подобрать народ.
Словен собрали, Кривичей, Полян,
И Тиверцев с Варягами призвали,
И Печенегов, из дунайских далей,
Чтоб ратных сил, им выправить – изъян.
Лодьи починены, оружие – готово,
И князь, на Византию двинул – снова.
 
 
Роман встревожился, как можно лишь за год,
После такого полного разгрома,
Войска собрать, в своих пределах – дома,
И, с этим воинством, опять идти в поход.
Что ждать от Киева, очередной войны,
И разоренные поместья, и пределы,
Но грекам войны тоже не нужны,
От них в казне, всегда одни – пробелы.
Роман напуган, и уже готов,
На встречу Игорю, послать своих послов.
 
 
Посольство встретили в походе, на Дунае,
Князь принял их в шатре, на берегу,
В степи, где воды чистые бегут,
И горизонт, от края, и до края.
И молвили послы, не надо к нам идти,
Константинополь признает твое княжение,
Пусть будут легкими, домой, твои пути,
И принимаем мы, от Русов – поражение.
И будем дань платить, и больше, чем всегда,
И договор, писать к тебе прибудем,
Давай же князь, все трения – забудем,
Пусть, лишь торговля, наши свяжет – города.
А в знак признательности, ты дары прими,
Что Византия, с нами – откупом прислала.
Для возмещения, добра везли не мало,
Грузи же князь, его, на корабли.
 
 
Князь Игорь повелел поход остановить.
Нужды не стало, если есть – согласие.
Варягов с Печенегом, распустить,
Уладив с ними все их разногласия.
И рати развернув, идти домой,
Дружинам дав, и отдых, и покой.
И лишь предательства, не мог наш князь простить,
И печенегам дан приказ, болгаров – бить.
 
 
Княгиня Ольга – сына родила.
Их первенец, был – беспокойным малым,
И Ольга, сына, голосом усталым,
Однажды, Святославом назвала.
У князя много дел, послы из Византии,
Скрепя перами, пишут договор,
Своих послов, отправил – княжий двор,
В Константинополь, пункты править, кое-какие.
Когда взаимное согласие пришло,
О дружбе и любви, торговле и укладах,
Военной помощи, в конфликтах и разладах,
Они и мир, между народов, принесли.
 
 
Князь, по обычаю, собрав свои отряды,
На сбор полюдья, в земли, поскакал.
К Древлянам, в Искоростень, где «ватажил» Мал,
И там, где Киеву, давно уже не рады.
У Иерона много ратников легло,
Когда Босфорское сражение проиграли,
Что грек огнем силен, тогда еще не знали,
И, рать – варягами, пополнилась числом.
Германцы жадны до добычи и побед,
Хотя сражаются бесстрашно и умело,
И пусть, любви к богатству – нет предела,
Но исполняют, данный свой обет.
 
 
Князь Мал предвидел Игоря приход,
Пусть греки и щедры на подношения,
Из чувства страха, или уважения,
Но и казна, свой требует – доход.
Что жадны ратники, Мал чувствовал давно,
И, что князь Игорь, тронется за данью.
Вот, и конец, наступит – выжиданию,
И Игоря убьет он все равно.
Купить германцев, воз пообещав,
Отправил он людей своей дружины,
Но как-же сделать так, не без причины,
Чтоб Игорь с малою дружиной – приотстал.
 
 
Собрали дань легко, скрипят воза с поклажей,
Неспешно выезжая за ворота,
И, у дружинников, теперь одна забота,
Доставить дань, куда их князь прикажет.
Князь с малою дружиной пировал,
Старейшины Древлян, устроили застолье,
И стол ломился от избытка хлебосолья,
Чем Мал дружину князя угощал.
Мы, в Киев – князь, сготовили ватагу,
Не все ж – германцам, службу нам нести,
Свои бойцы нужны, и, ты уж князь – прости,
Замена есть своя, наемному – варягу.
Их посмотри, они уже в пути,
Прибудут в Искоростень, и согласны к службе,
Всегда готовы, за тобой идти,
Не денег ради, а по старой дружбе.
Прибудут, в след тебе пошлем гонца,
Чтоб ты, князь, принял их на пополнение,
А если, вдруг, какие, где – волнения,
То биться рядом будут до конца.
 
 
Князь Игорь понимал, Древлянам веры нет,
Но и бойцы нужны, проблем вокруг не мало,
И с Печенегами, забот еще – хватало,
А в крону леса, выбрался – рассвет.
Не вдалеке, раздался стук копыт,
Гонец, известия, доставить торопился,
Что уговор о пополнении не забыт,
И с новобранцами, обоз остановился,
Что князя ждут, принять в состав дружин,
Древлянских, подготовленных – мужчин.
 
 
И князь отдал приказ – обозу в Киев град,
Дружинникам при таборе остаться,
А сам, с дружиной малою, назад,
Спешит, ватагам новым – показаться.
 
 
Их встретили в лесу, и разгорелся бой,
Дружина малая, никак не растерялась,
И князя Игоря, она в бою, старалась,
Закрыть, от нападающих – собой.
Но силы не равны, под звон мечей, и стон,
Ряды редели княжеской дружины,
И, вот уже вплотную встали спины,
Под копии град, и стрел, со всех сторон.
Князь схвачен был, и меж дубов – распят
Как изверг дикий, мести на потеху,
Но нападающим, вдруг стало не до смеха,
Когда его, они узрели – взгляд.
И кроны всколыхнулись в небеса,
Кровь окропила чернозем кургана,
Князь жертвой стал, наветов, и обмана,
Услышав Рюрика, с Олегом – голоса.
 

Подвиг танкиста

Посвящаю подвигу Алексея Николаева.

 

 
И рассвет озарил, тишиной напоенные степи,
Сеть опавших окопов, и воронок беззубые рты,
И торчат из земли, блиндажей – деревянные крепи,
Что остались от боя, что прошел на кануне зимы.
Зашуршала листва, ветер ласково треплет березы,
Экипажи готовы, вновь столкнуться с заклятым врагом,
И отбить у него, эту землю, сквозь стоны и слезы,
Окроплённую кровью, под лощеным, чужим сапогом.
 
 
Заревели моторы, командиры вели перекличку,
Выдвигались бригады, по местам дислокаций врага,
Матерясь перед боем, это стало обычной привычкой,
Как и вспомнить любимую, у родного в дали очага.
Берег Псела широк, взвод несется по низу лощины,
Доложила разведка, о скоплении тигров большом,
Значит только наскок, неожиданность в деле таком,
Не подавит врага, но под каски – добавит морщины.
 
 
В группу тигров метнулся капитан – командир батальона,
И с приказом «Вперед!», «За победу ребята!», «За мной!»,
 Он рванулся вперед, в тот не равный, навязанный бой,
Лишь дыхание хриплое, доносилось с его микрофона.
Выстрел первый, удачно, разорвал бок немецкой машины,
Развернувшись на месте, с трех ударов поджег и второй,
Уходить, маневрируй, не нарваться бы только на мины,
Но враги развернулись, и открыли по танку огонь.
 
 
Скрежет взрыва, осколки, перекошены лица танкистов,
Командир наш подбит, все, выносим его, ведь рванет,
Нас подбили, уходим, закричал наш механик связистам,
Вынося командира, сжав в кровавой руке – пулемет.
И в воронке укрывшись, изготовив оружие к драке,
Они видят, как немец развернул к ним машину свою,
Танк горит, ну и что, ведь раздавит, в бою, как в бою,
И рванулся он к танку, перекрыть путь – фашистской
собаке.
 
 
Жар съедает лицо, руки плавит рычаг поворота,
Но движок заревел, едкий дым застилает глаза,
Все, вперед на врага, пусть с другими сражается рота,
Этот мой уж теперь, и блеснула дорожкой слеза.
И вгрызаются в землю обгорелые траки машины,
Враг попятился, выстрелил, не попал сука, весь второпях,
И на полном ходу, не сдаются в России – мужчины,
Он взрывает врага, оставаясь на веки в степях.
 
 
Так сражались деды, подарив нам свободу и небо,
Оставляя примеры своих подвигов, внукам в веках,
Колосятся поля после войн, и сражения – хлебом,
А о подвигах их, повествуют на всех языках.
 

Она пришла, как наказание – лету

 
С утра сегодня пасмурно и сыро,
Поплакал дождик, намочив листву,
Прохладный ветер, в ноги «божеству»,
Сметает краски, управляясь с миром.
Туман, укрыв овраги и ложбины,
Забылся сном, под гомон журавлей,
И улетают нити паутины,
За горизонты прибранных полей.
 
 
Она пришла, как наказание – лету,
Как неизбежность бесконечных величин,
Как ночь безлунная, что гасит силу света,
По воле не обузданных причин.
Она пришла не броско и не слышно,
Свинцом накрыв зеленый антураж,
Уже, наверное, готовит свой – кураж,
Плеснуть палитрой, красочно и пышно.
 
 
И, вот, украсив красками природу,
Морозцами взбодрив рябины куст,
Под занавес, хрустальной сделав воду,
Умчится прочь, под перво снежный хруст.
Она пришла, как наказание – лету,
Свою короткую исполнить – оперетту!
 

Нарисованный мир

 
Когда в темноте не пишутся строки,
Не мучают мысли о суетных днях,
Приходят на память простые уроки,
Что прожиты мной – второпях.
И думаешь ты, зачем торопился,
Куда-то ломился, куда-то бежал,
Вчера ты был трезв, а сегодня – напился,
Вчера был в семье, а сегодня – вокзал.
Какой в этом смысл, для чего это надо,
Крутиться волчком, по замерзшей земле,
Быть вечной игрушкой…, вот это – награда,
Иль хлеба – буханкой, на грязном столе!
Быть трезвым «героем», с потушенным взглядом,
Иль пьяным «изгоем», с красивой мечтой,
И мажется жизнь, то нектаром, то ядом,
Весь быт, разбивая, своей суетой…
 
 
Не хочется жить в нарисованном мире,
Где трезвый «художник» попутал цвета,
Где здравая мысль утонула в «кефире»,
А праздник творит – простота.
Где мерзости света в законном почете,
Насилием, пачкая, смутные дни,
А люди, копаясь в «дорожном помете»,
Имеют проблемы одни…
 
 
А может совсем все не так, а иначе,
Здесь каждый владеет по силам своим,
Твори, и имей не помойку, а дачу,
Будь счастлив в семье, и любим!
Имей для себя не обузу, а дело,
Вопросы решая сегодняшних дней,
Тогда ты и в завтра посмотришься смело,
Под натиском новых идей!
 
 
Иди, выбирай, что душе твоей надо,
Красивый восход ли, дорожный капкан,
Крепкий кофе с утра, или кисть винограда,
Или зонтик дырявый, да с горилкой – стакан.
 

Сокровища беспорядка

 
Летит колесница времен, по засыпавшим землю могилам,
Воздавая по духу и силам, нам в заслугу землей, и огнем.
У истории нет оправданий, мы творим ее сами, сейчас,
Разрушая и созидая, все, что так озаботило нас.
 
 
И, придя в этот мир, мы уходим, наполняя собой суету,
И теряем здесь все, и находим, и вселенные, и пустоту,
Кто звездою сгорит без остатка, кто истлеет в «болоте»
своем,
Мы – «сокровища» беспорядка, того мира, в котором
живем.
 
 
И настройки врубив микроскопа, зарядив избиратель
времен,
Можно видеть веков – капилляры, напоенных водой
и огнем,
Можно видеть историю судеб, пятна яркие чьих-то трудов,
Нас история не забудет, звон мечей, кастаньет, и оков,
Нас история разделила, на нули и червонный крест,
И в веках остается сила, вознесенная до небес,
И не важно, хулой или страхами, или данной нам всем
мечтой,
Путь героев усеян плахами, или пущенной в сердце
стрелой,
Путь героев усеян стонами и проклятием прошлых веков,
И победами, под знаменами, и парадами ратных полков,
Суть героев, вести в бессмертие, цель героев, добыть свое,
И не важно, что мы – десертами, осчастливили —
воронье,
Все, что было, потомкам дадено, пусть смакуют,
на свой манер,
Наша жизнь не была украдена, наша жизнь, это им —
пример.
 
 
И рассудит героев время, раскатав по земле пергамент,
А грядущие поколения, свой распишут уже регламент,
И не важно, что дальше будет, и каким мир пойдет путем,
Мы – «сокровища» беспорядка, того мира, в котором
живем!
 

В дорожной петле

 
Зашуршала трава под усталой ногой,
С плеч свалился рюкзак, громко брякнув посудой,
Надо здесь отдохнуть, где есть тишь и покой,
Под счастливой звездой, под названием – чудо.
 
 
Тихо шепчет родник колыбельную песню природы,
Отгоняет огонь, надоевшую звонами гнусь,
Тени пляшут вокруг, в резких выпадах – танец свободы,
Только радости нет, лишь печально – усталая грусть.
 
 
И не ясно тебе, почему в ощущения свободы,
Вдруг закралась тревога, вперемешку со странным чутьем,
Будто шел не туда, и не тем пробивался путем,
За спиной оставляя, города, дерзновенность, и годы.
 
 
Будто весь этот путь, стал насмешкой над истинной
целью,
Чем-то очень большим, и значительным в сути своей,
Будто что-то осталось, за тобою – закрытою дверью,
Сложным грузом души, в перепутьях дорог и страстей.
 
 
Свежий ветер и утро, разогнали вчерашнюю скуку,
А дорога у ног, тебя снова куда-то зовет,
И рюкзак за спиной, напрягает привыкшую руку,
Да соловушка серый, разливаясь по лесу – поет.
 
 
Но остался осадок, отголоском не понятой сути,
Мокрый след от дождя, на холодно-прозрачном стекле,
И судьба-кружевница, нити судеб на пяльцах раскрутит,
Оставляя тебя, в бесконечной, дорожной петле.
 

Победа 1945 года!

 
Давно отполыхал закат войны,
Когда смешались слезы, кровь, и голод,
И смерти – непредвиденность, и холод,
И взрывами, растрепанные сны.
Когда под грохот яростных атак,
Сжимая челюсти, рвались на пулеметы,
Собой взрывая станции и доты,
Когда в смятении, отбрасывался враг.
Когда заводы круглосуточно дымя,
На фронт готовили зенитки и снаряды,
И молодежи не обстрелянной – отряды,
Бросались в жар военного огня.
 
 
Давно от полыхал закат войны,
Повержен враг, и сожжены трофеи,
Но грохот этой славной эпопеи,
Не забывается потомками страны.
И к тем могилам мы несем венки,
И вспоминаем прошлое – живое,
А ветеранам, что сегодня – старики,
Мы благодарны им, за небо – голубое.