ЛЕВША

В углу в фоновом режиме работал большой цветной телевизор, но Муратов не обращал на него внимания до тех пор, пока диктор не начал что-то выкрикивать в сильнейшем эмоциональном запале. Заинтересовавшись, второй секретарь прибавил звук и погрузился в происходящее на экране.

– … в высшей степени неожиданно завершился бой в весовой категории до семидесяти пяти килограммов, и чемпионом СССР стал Сергей Бунин из Самарканда, – упоённо вещал комментатор. – А буквально через несколько минут нам предстоит посмотреть поединок «полутяжей», в котором сойдутся опытный мастер спорта международного класса из Москвы Аркадий Матусевич и неизвестный пока широкой публике кандидат в мастера Дмитрий Калитенко, сенсационно пробившийся в финал. Впрочем, этот парень из далёкого посёлка Пензенской области уже успел стать любимцем зрителей. Кстати, вот и он…

Камера тут же выхватила приближающегося к рингу здорового парня в синей майке, за которым спешил престарелый усатый тип, что-то своему молодому спутнику эксцентрично выговаривающий.

– Ди-и-и-и-ма! – совершенно неожиданно в этот момент раздался крик из зала, и Муратов, услышавший знакомый голос, невольно вздрогнул, а затем оператор тягуче медленно повернулся в сторону зрителей и крупным планом показал Динару, сидящую в самом первом ряду.

***

Колыванов капал мне на нервы с раннего утра. После завтрака он заявился в мой номер и уже вскоре метался по комнате, как тигр по клетке, каждые пару минут пялясь на часы.

– Соберись, Дима, соберись, – безостановочно бубнил усатый гад. – Такой шанс бывает только раз в жизни, и ты не имеешь права его упускать. Как комсомолец! Как мой ученик, в конце концов!

– Василич, остынь, – через некоторое время не выдержал я бесконечного мельтешения перед глазами. – Сядь, успокойся. Нормально всё будет.

– Какое нормально?! – гаркнул «нянь». – Это же сам Матусевич, раскудрит твою через коромысло! Он из Джонсона на прошлой Европе в полуфинале отбивную сделал, а ты говоришь… Эх!

Старик присел в кресло, но вскоре снова вскочил. – Дима, если станешь чемпионом Союза, то я, так и быть, Марфушу от тебя отважу, – совершенно серьёзно в качестве победного стимула предложил Василич, уставившись на меня. – Женись тогда, на ком хочешь! По рукам?!

Я невольно расхохотался. Надо сказать, что «нянь», сильно раздражавший поначалу, постепенно становился для меня всё более комфортен психологически. Конечно, настоящий Дима Калитенко с таким тренером был совершенно обречён, и тот факт, что дуэт из Пензы дошёл до четвертьфинала, где успешно и позорил родные пенаты первые полтора раунда, уже представлял собой чудо из чудес.

Я, однако, был полностью состоявшимся бойцом – учеником Мэта и, много позже, Ронни Ди, которые не жалели на меня ни сил, ни времени – а, значит, вполне мог терпеть рядом с собой «усатое чудо» без особого ущерба для результатов.

– По рукам, Василич! – сказал я. – Ради того, чтоб не жениться на Марфуше, я готов сражаться хоть с Матусевичем, хоть с чёртом лысым!

Колыванов машинально схватился за свою плешь.

Два часа спустя я стоял в синем углу ринга и с интересом рассматривал сегодняшнего оппонента. Московский мастер, по словам Василича, был для многих противником неудобным. Высокий и нескладный, Матусевич предпочитал вести бой на дальней дистанции, что, с учётом длины его рук, было естественным, и, при этом, умел бить под совершенно неожиданными углами.

Через минуту мы легонько стукнулись перчатками в знак приветствия и разошлись по углам. Неугомонный Василич снова принялся бубнить что-то в духе «лови на контратаках», но я старательно пропустил всё мимо ушей. Наконец, судья в ринге скомандовал «бокс», и бой начался.

В первом раунде я решил подождать и посмотреть, что из себя представляет противник в деле, а не на словах Колыванова. Привычно заняв центр ринга, я столкнул Матусевича в сторону, который тут же запрыгал вперёд-назад типичными движениями боксёра-любителя. Это был классический «челнок», наработанный в его случае практически до совершенства. Регулярно при этом он выбрасывал в мою сторону левый джеб, как для контроля дистанции, так и для пресечения возможных атак с моей стороны.

Надо сказать, что сам я, будучи профессионалом, «челнок» на ринге практически не использовал. Мэт чуть ли не с первых уроков учил меня срезать углы для входа в ближний бой, чем я и собирался удивлять своего сегодняшнего оппонента во втором и третьем раундах.

Пока же я просто выжидал и примерялся к манере поединка, предложенной Матусевичем. Довольно быстро я убедился, что московский мастер являлся типичным аутфайтером – лёгким на ногах, довольно умелым и как огня избегающим выхода на среднюю, а, тем более, ближнюю дистанцию.

Во второй половине раунда Матусевич, не встречавший особой активности с моей стороны, осмелел и начал действовать сериями по два-три удара с последующим резким разрывом дистанции. Подход-серия-отход. Подход-серия-отход. Засвистели, загалдели зрители, и со стороны наблюдающих за поединком тренеров сборной до меня донеслось:

– Всё, закончилась сказка. Везло просто парню в последних боях.

– Да он на ногах никакой. Ни «челнока», ничего нет.

В этот момент я и встретил Матусевича своей первой в поединке контратакой. Поймав московского мастера на стремлении нанести очередной левый джеб, я быстро подшагнул вперёд и вправо и с разворота пробил мощный боковой, попав точно в висок.

Матусевич отлетел назад, к канатам и ошарашено затряс головой. Ноги его на мгновение подогнулись – типичный эффект от таких ударов, но мастер устоял. После этого до самого конца раунда он строго выдерживал дальнюю дистанцию и полностью забыл о серийных атаках.

Я тоже не спешил. Для меня этот бой только начинался.

– Нормально, Дима. Нормально! – суетился Колыванов в перерыве, обмахивая меня полотенцем. – Дальше действуй в том же духе. Продолжай ловить на контратаках, но только не отпускай, а добивай! Два-три удара вдогонку! Два-три удара!

– Хорошо, Василич, – легко согласился я, впервые, пожалуй, услышав от «усатого няня» более-менее здравое видение ситуации. Действовать, как он предлагал, я не собирался, но рациональное зерно в его рассуждениях, безусловно, присутствовало.

– И не забывай о судействе! – добавил Колыванов, немного удивлённый моим согласием. – Первый раунд, наверняка, засчитали в пользу Матусевича.

– Ну, это само собой… – только и успел ответить я, как рефери подозвал меня и московского мастера к центру ринга.

Второй раунд начался с тактической ошибки Матусевича, решившего побороться со мной за середину площадки. Двигаясь вперёд-назад на «челноке», он принялся, было, поддавливать меня, стараясь отжимать к канатам. Я же, напротив, запланировал в этом раунде действовать первым номером, и, таким образом, в самом начале второго отрезка боя в центре ринга неожиданно для многих произошёл жёсткий и даже жестокий размен.

Матусевич кинул серию из трёх быстрых ударов, один их которых достиг цели, но тут же получил в ответ четыре, и, как минимум, два его потрясли. На мгновение я увидел, как его лицо перекосила гримаса удивления и злости, после чего московский мастер снова пошёл в атаку.

В результате, коса нашла на камень, и где-то секунд пятнадцать мы откровенно рубились в ринге под оглушительные вопли зала:

– А-а-а-а, Дима-а-а-а!

– Аркаша, дави-и-и-и!

Самым удивительным было то, что из угла Матусевича в это время в адрес моего соперника летели чуть ли не отборные проклятия, из чего можно было сделать лишь один вывод – установку тренерского штаба мастер нарушал полностью, угодив, по сути, в ту же ловушку, что и Тумикян до него. Он просто не воспринимал Диму Калитенко в качестве достойного соперника и, поэтому, в какой-то момент чересчур раскрывался в ринге.

Дождавшись очередной атаки Матусевича, я кинул обманный джеб левой, после чего привычно добавил правую по дуге сверху-вниз. Оверхенд, Аркадий!

– Вау-у-у! – ахнули зрители.

– Что это было вообще?

– Оверхенд, вроде. Так американцы бьют.

– Ну, ты мне ещё скажи, что ему Василич оверхенд поставил?! – раздались со стороны тренерского штаба возгласы разгорающейся на ровном месте перепалки.

Отскочив назад, Матусевич ошеломлённо заметался вдоль канатов, безоговорочно уступив мне середину площадки. С этого момента и до самого конца раунда атаковал только я, а московский мастер следил лишь за тем, чтобы не угодить в один из четырёх углов боксёрского ринга.

Второй отрезок поединка я выиграл вчистую.

Глава 7

– Ты что, мать твою, делаешь?! – громко шипел в перерыве красный от бешенства заслуженный тренер СССР Сергей Аверин на своего тяжело дышащего подопечного. – Я тебе всё утро в голову вдалбливал не бороться за центр! Чем ты слушал?!

– Да, нормально, нормально, Саныч, – вяло отбрёхивался Матусевич. – Рожа у него слишком наглая просто, и проверить я его хотел.

– Как проверка? Понравилось?

– Ладно, Саныч, не наезжай. Сейчас что делаем?

– Отработаешь вторым номером, – выдержав небольшую паузу и чуть успокоившись, довёл до подопечного план на заключительный раунд Аверин. – Если сможешь зацепить в контратаке, то хорошо, а если нет – не переживай. Судьи всё нормально сделают, только не упади!

– От кого падать?! От этого, что ли?! – взвился Матусевич, с первой секунды боя невзлюбивший своего противника, о существовании которого до турнира даже не подозревал. Слишком уж непочтительной была физиономия у провинциального КМСа, да и весь он был каким-то неправильным. Ещё этот удар его свинский, прилетевший сверху по дуге. Нет, так дело не пойдёт!

Через секунду раздражённый Аркадий вскочил со стула и, повинуясь жесту судьи, направился к центру ринга, где его уже поджидал сбежавший чуть раньше от своего усатого тренера противник. «Сейчас посмотрим, сможешь ли ты повторить свой фокус», – успел подумать мастер за мгновение до того, как прозвучал гонг, и начался третий раунд.

***

В перерыве Колыванов буквально сживал меня со свету за нарушение его установки работать на отходах.

– Ты смерти моей хочешь, ирод?! – хватаясь за сердце, подытожил свой разнос усатый симулянт. – Тренера не жалеешь, родной посёлок хоть пожалей!

– Не боись, Василич. Прорвёмся! – подбодрил я его в ответ, но только нарвался на очередные угрозы вперемешку с мольбами, суть которых сводилась к незамысловатому требованию «продолжай ловить на контратаках, раскдурит твою через коромысло».

В результате я, как и до этого в полуфинале, не смог дотерпеть его нудёж и выскочил в центр ринга ещё до приглашения судьи, что породило смешки в зале.

– Совсем Василич молодого заездил, – хохотнул кто-то из зрителей.

– Да не-е-е. Парень, наоборот, в бой рвётся, – ответили в тон шутнику. – Сейчас опять Аркашу гонять будет.

В этот момент Матусевич, повинуясь жесту арбитра, вышел на середину площадки, и буквально через секунду поединок возобновился.

Я с трудом верил своим глазам, но мастер из Москвы с самого начала раунда набросился на меня, просто как танк, выкидывая удары сериями. То ли его угол посчитал, что они проигрывают, то ли я умудрился чем-то задеть Матусевича за живое – не знаю, но трёхкратный чемпион СССР словно обезумел, вкладывая в каждую атаку всю имеющуюся у него силу и немалое мастерство.

Впервые в этом времени я встретил бойца, который мог составить мне конкуренцию, пусть всего лишь эпизодами, а не на всём протяжении поединка.

– Давай, Аркаша! Давай! – завизжала часть зрителей, и я решил, что пришло время немного остудить моего разгорячившегося оппонента. К моменту очередной атаки Матусевича я оказался перед ним уже в правосторонней стойке, и, когда он в очередной раз попробовал пробить «двойку», я выкинул ему навстречу лёгкий правый джеб, который немного закрыл обзор, и тут же добавил мощный оверхенд, на этот раз левой рукой.

Бам!

Зал ахнул.

– Да чтоб тебя! – завопил тренер Матусевича. – Защита!!!

Действующий чемпион Союза отлетел назад, после чего на вбитых в подсознание многолетними тренировками рефлексах попытался рвануть в сторону, чтобы не оказаться зажатым у канатов, но не тут-то было. В этот раз, в отличие от первого раунда, я пошёл вслед за оверхендом и от души добавил Матусевичу серию из пяти силовых ударов.

В следующие мгновения произошло сразу несколько событий: у московского мастера от пропущенной атаки носом хлынула кровь; он опустился на одно колено, признавая нокдаун; а из зала, со стороны стола для арбитров, раздался вопль: «Открытая перчатка! Куда смотришь, судья?!».

– Какая открытая перчатка? Глаза протри! – тут же гаркнул кто-то из зрителей, чудом умудрившись перекричать поднимающийся гвалт.

– Ди-и-и-и-ма! Ди-и-и-и-ма! – завизжали девчонки.

Судья, умудрившийся среди нарастающего бедлама сохранить спокойствие, указал мне занять нейтральный угол, после чего открыл счёт, однако, дойдя до «шести», отчего-то остановился и замахал рукой ожидающему невдалеке врачу. Тот споро подбежал и тут же захлопотал возле по-прежнему стоявшего на колене Матусевича. Ещё несколько секунд ничего не происходило, а затем началась какая-то странная суета между углом московского мастера, арбитрами в зале и врачом.

Наконец, под аккомпанемент организованного моими невесть откуда взявшимися фанатами скандирования «Ка-ли-т�