Загадка старого дома. Приключения частных детективов

– Да, – продолжил Лосол. – Эту тайну так хранили, что сами про нее забыли. Когда я был маленьким, мне дед рассказывал, что раньше, очень давно, обряды совершали у истока Ангары на правом ее берегу, и там была большая пещера под камнем, где шаманы общались с духами. Я про эту историю совсем забыл, и дед уже давно умер. Но когда Шулуун мне рассказал про Чингисхана, я вспомнил и стал расспрашивать отца. Но он ничего не знал. Тогда я изучил вещи деда и нашел очень старый кусок белого сатина, на котором был какой-то рисунок со стрелками и иероглифами. На нем, по-видимому, сам дед уже подписал по-русски слово «Байкал». Я внимательно все рассмотрел и понял, что там нарисован Шаман-камень, только его сразу не узнать было. Он сильнее из воды выступал, как раздвоенная скала, и почему-то от него шла полоса к берегу. Я подумал, что так обозначен проход в пещеру. Краски сильно поблекли.

– И у вас сохранился этот рисунок? – заинтересовался я.

– Конечно, я сделал его ксерокопию. Смотрите. – Он достал лист бумаги с небольшим нечетким рисунком. Мы с Краснощековым стали его внимательно изучать. Был нарисован Шаман-камень, только его пропорции не соответствовали руслу реки, если это была река. Он занимал почти одну треть ее ширины.

– А что, разве после строительства Иркутской ГЭС так сильно изменился вид Шаман-камня? – спросил я у Краснощекова.

– Уровень воды поднялся, но, думаю, не так значительно у истока Ангары. Может, метра на полтора-два.

– Странно. Тогда, может, нарисован не Шаман-камень?

– Я точно знаю, что сокровища спрятаны в пещере шаманской скалы, стоявшей в водах Байкала, – сказал Шулуун.

– Слушай, Шулуун! – не выдержал я. – Ты уже дважды, когда рассказываешь про камень, называешь его скалой, стоящей в Байкале. Шаман-камень стоит не в Байкале, а в Ангаре и называется именно камнем, а не скалой. Это оттого, что ты плохо знаешь русский язык или так тебе сказал предок?

– А разве это большая разница?

– По-моему, никакой разницы нет, – сказал Лосол. – Разве Шаман-камень – это не вершина скалы? И разве Ангара не является продолжением Байкала?

– Логично! – согласился Краснощеков. – Все сходится.

– Но что-то я не вижу никаких стрелок на рисунке. Где они? – обратился я к Лосолу.

Он хитро улыбнулся.

– Зачем же я все буду носить с собой? Завтра принесу.

– Тогда надо подумать, как нам продолжить поиски входа в пещеру, – предложил я.

– Я думаю, давайте это отложим на утро, – не согласился Краснощеков. – А сейчас лучше немного отвлечемся от сокровищ и пещер. Что вы знаете о поджоге бани? – Он неожиданно перевел тему разговора и, не моргая, смотрел на парней. Они переглянулись и, как по команде, одновременно потянулись за кружками. – Вы когда там впервые оказались? Парни! Мы же договорились с вами, что все, что здесь происходит, останется между нами. Так что вы видели?

– Мы видели, как ее поджигали, – неуверенно заговорил Лосол. – Мы как раз решили в ту ночь начать копать. Но в тот день, точнее ночь, долго парились посетители. На дороге стояла их машина. Мы ждали, когда они закончат и уедут. Мы выбрали место за кустами между банями на пригорке, – мы с Краснощековым улыбнулись, – там нас не было видно, но мы видели все. Машина уехала, хозяева закончили уборку и легли спать. И когда мы решили заняться делом, увидели парня, который подкрался к зданию, подложил солому и чем-то облил стену. Затем поджег.

– А как он выглядел?

– Сперва мы его плохо разглядели. Но потом, когда пламя разгорелось, увидели, что это был высокий русский парень, в красном с белой полосой спортивном костюме и таком же по цвету мотоциклетном шлеме. На ногах его были то ли короткие сапоги, то ли высокие белые кроссовки. Затем он побежал в сторону города, и вскоре мы услышали шум заведенного мотоцикла. Тогда мы тоже убежали оттуда.

– Он был в очках?

– Нет.

– А вы могли бы его узнать?

Парни задумались.

– Если он так же будет одет, мы его узнаем, – сказал Шулуун. – У него походка необычная. Мне показалось, что он немного хромал на левую ногу. Она как бы волочилась.

– Ну что же, спасибо за помощь. Теперь я предлагаю сделать паузу в пути. – Краснощеков встал и надел пальто.

– Что сделать? – удивился Шулуун, приподнимаясь со стула.

– Немного отдохнуть. Предлагаю встретиться завтра здесь в девять утра и все обсудить. Вы сможете?

– Лучше часа в три. Нам ведь на учебу идти, и так сегодня пропустили, – предложил Лосол.

Когда парни ушли, мы с Краснощековым направились поужинать в «Васаби» – кафе японской кухни, расположенное недалеко от нашего офиса.

– Итак, подведем итоги уходящего дня, – сказал Краснощеков.

– Во-первых, мы выяснили, что баню подожгли, – начал я. – Во-вторых, те, кто копал ямы, не имеют к этому никакого отношения. В-третьих, ямы копали с целью обнаружить вход в пещеру, о которой все забыли, но она имеет большое историческое и культурное значение для всего человечества. В-четвертых, в ней могут находиться сокровища.

– Неплохо для одного дня. Осталось выяснить, кто поджег и где приятель Карася. Исходя из показаний землекопов, обозначилась спортивная фигура поджигателя. Им мог быть как наемник, так и лицо, непосредственно заинтересованное в поджоге.

– А не мог поджечь баню друг Карася?

– Вы продолжаете поражать меня свободой мысли. Теоретически мог. Но тогда мы не должны исключать и возможность того, что все это сделал сам Карась.

– Но мне не показалось, что он высокий. Да я и не заметил, что он хромает.

– Я тоже на него не думаю. Но и исключать нельзя.

– А как мы будем искать поджигателя?

– Необходимо опросить подозреваемых. Мы с вами займемся этим завтра до обеда, до встречи с землекопами.

– Вы думаете, они к нам придут?

– Уверен, что это так и будет. Мы для них теперь важнее, чем они сами. Ведь без нас они ничего не смогут предпринять. Так что будет день, будет пища!

– Вы обещали рассказать, как сумели быстро найти Лосола.

– Это было несложно. Когда мы с вами предположили, что они копали ямы по заданным координатам, я понял, что им без прибора не обойтись. Помните, я вам говорил про лазерный дальномер. Так вот. Строители обычно используют лазерные рулетки с возможностью измерения расстояния до двухсот метров. А до камня было не менее пятисот. Поэтому ребятам надо было достать прибор, позволяющий определять расстояния до километра. Он в свободной продаже отсутствует – такие расстояния измеряют редко, но его могли иметь специальные организации и лаборатории, проводящие аналогичные исследования. Когда мы выяснили, что Шулуун учится в Техническом университете, я понял, что там такой прибор мог быть и ребята, возможно, брали его на время. У меня в университете работает приятель – декан горного факультета. Он мне посоветовал, к кому обратиться, и я быстро выяснил, что лазерный монокуляр в лаборатории брал студент четвертого курса Лосол. Оставалось только найти его. Он оказался смышленым парнем, быстро сообразил, что отпираться глупо. Кстати, Лосол с тибетского переводится как «ясный ум».

– Действительно, все просто. Хотя я бы до этого не додумался.

– Как и я о пещере под Шаман-камнем. – Краснощеков широко улыбнулся.

Опрос подозреваемых мы начали с Виктора Черного. Он оказался на месте – у себя в бане. Это был высокий худой мужчина лет пятидесяти, в спортивном костюме. Внешне держался спокойно, хотя глаза бегали, когда он отвечал на наши вопросы.

– Вы давно организовали свой бизнес? – спросил Краснощеков.

– Лет десять назад.

– И как идет?

– Неплохо. Много ли нам, пенсионерам, надо: на еду и на одежду.

– Говорят, что у вас не было конкуренции, пока рядом не построили баню?

– Да какая здесь конкуренция. Всем заработать хватит. Туристов каждый год все больше и больше. Им местное население теперь и в своих дворах предлагает баню – многие ее имеют. Иностранцам ведь что надо – экзотики. А что для них экзотика, то для нас обычная жизнь. Они по сто долларов в день платят, чтобы пожить в доме, где туалет на улице стоит. Им нравится, когда печь в доме топится, любят за водой к колодцу ходить. – Он засмеялся. – Представляете, какие идиоты! Нам бы их проблемы. Они совсем зажрались у себя, а нам только выгода. Так что никакой конкуренции у меня не наблюдается. Места всем хватает.

– Особенно теперь, когда рядом баня сгорела, – язвительно вставил я.

– Да и когда работала, тоже. У меня свои постоянные клиенты парились. А они только новеньких привлекали. Я ведь и массаж делаю.

– Да, об этом мы уже слышали, – сказал Краснощеков. – Говорят, многим нравится.

Черный заулыбался.

– А что, и вашим приходилось ко мне заходить?

– А то как же! Скажите, а когда баня загорелась, вы где были?

– В тот день у меня клиенты в двенадцать ночи ушли, и я сразу домой уехал.

– На чем?

– На мотоцикле.

– Он у вас с коляской?

– А на кой черт она мне нужна? Вы же сами видите, что до бани можно только пешком дойти. На дороге мотоцикл не оставишь, его быстро угонят. А такой я ко входу подкатываю.

– Скажите, а вы знали, что документы на сгоревшую баню не были оформлены до конца?

– Нет, не знал. Как же тогда они работали? У нас ведь, сами знаете, только начни что-нибудь делать, проверяющие быстро набегут.

– Видно, им как-то удавалось договариваться. А когда вы узнали, что баня сгорела?

– Часов в шесть утра. Я рано приезжаю, ведь баню натопить надо и прибраться. А в то утро ко мне должны были клиенты к девяти часам подъехать.

– И что вы думаете по этому поводу? Как она могла загореться, может, ее подожгли?

– А что мне думать? Это вы решайте. Мое дело маленькое.

– Но все же. Вы не знаете, от чего она загорелась?

– Ну, если порассуждать, то ее, скорее всего, подожгли. Если бы она сама загорелась, например от печи, то она бы равномерно сгорела. Но она больше с одной стороны обгорела, аж до самого фундамента.

– Но, может, так ветер помог?

– Нет, в тот день погода стояла ясная и к вечеру не изменилась. А это значит, что, кроме берегового бриза, другого ветра не было. Если бы баня загорелась от середины, то обгорела бы больше правая сторона, которая ближе ко мне, а в действительности сгорела больше левая, что против ветра. Значит, ее с той стороны и подожгли.

– Что ж, убедительно, – заключил Краснощеков. – А когда вы приехали, что увидели? Может, что-то подозрительное заметили?

– Самым подозрительным было то, что я чужой бани не увидел. И дыма было очень много. Она еще долго тлела. – Он скупо улыбнулся уголком рта.

– Спасибо за помощь. А можно мы вашу баню посмотрим? Мы тоже с другом парильщики. – Краснощеков взял меня за локоть и, не дожидаясь ответа, направился в сторону здания.

В бане никого не было. Почерневшее дерево, скрипучая входная дверь, прогибающиеся под нашей тяжестью половицы. Паутина мелких трещин, как и рассказывал Михалыч, окутывала печь в парной.

– Не боитесь, что ваша баня может тоже сгореть? Тогда совсем туристам пойти будет некуда, – спросил Краснощеков.

– Да что ей будет. Я планировал в ноябре закрыться. Но теперь придется до января подождать. Нельзя клиентов обижать – все они захотят попариться по старой русской традиции перед Новым годом. Я-то надеялся на соседей, думал, подстрахуют, а теперь придется самому отдуваться.

– Все рассчитал! – не удержался я, когда мы с Краснощековым садились в его машину. – Знает, что перед праздником у него отбоя не будет от клиентов.

– Если, конечно, предположить, что он был организатором или исполнителем поджога. Но я думаю, что ему просто подфартило. Конечно, он непростой мужик, но не думаю, что он замешан в этом деле. Хотя время покажет.

Недалеко от кафе старенький дом прикрывал забор. На недавно покрашенной зеленой калитке висела красная металлическая звезда, обозначающая, что это дом ветерана Великой Отечественной войны. У калитки на скамейке сидела раздобревшая женщина лет шестидесяти, в выцветшем пуховике и коротких сапогах. Голова ее была прикрыта пуховым платком.

– Здравствуйте! Слушаю вас. – Хозяйка с интересом рассматривала нас. Глаза были приветливыми, она улыбалась. – Хотите комнату снять?

– Нет, – сказал Краснощеков, – мы пришли поговорить по поводу сгоревшей бани.

Она нахмурилась.

– А вы кто? Из полиции?

– Нет, мы частные детективы, расследуем это дело по поручению хозяев бани. Но, как мы знаем, на самом деле хозяйкой ее являетесь вы.

– С чего вы взяли?

– Насколько нам известно, после смерти вашего отца вы стали его единственной наследницей.

– Это правда. Только чего было у него наследовать-то? Дом да небольшое имущество, которое я сама покупала. Он инвалидом с фронта пришел. Почти не работал. Мама все хозяйство на себе тащила, а когда она умерла, мне пришлось.

– А земельный участок под сгоревшей баней? Разве он не вам принадлежит?

– С какой это радости, если его отец для парней оформил? Они с ним рассчитались полностью, хоть на похороны денег не пришлось искать.

– Но для его переоформления надо было выписать генеральную доверенность, что, как нам известно, вы еще не сделали.

– Кто вам сказал? Я ее подписала еще три месяца назад. Ко мне парень ихний приходил, показал все документы, расписку папы. Мы в тот же день и оформили доверенность. Больше я их не видела.

– То есть вы хотите сказать, что без всяких дополнительных условий вы подписали доверенность и никаких денег больше не просили?

– А за что я должна была их просить?

– Интересно получается, – произнес Краснощеков. – А что вы слышали про сгоревшую баню? Что у вас говорят в поселке?

– У нас всякое говорят. И то, что они сами ее подожгли, чтобы за страховку деньги получить и на том месте гостиницу построить, и то, что Витька мог поджечь из-за своей жадности. И завистники из нашего поселка могли, и бандиты из Иркутска. Народ сами знаете какой: им бы только дать повод посудачить. У нас особо и говорить-то не о чем. А тут такое событие.

– А вы не могли бы описать того, кто к вам приходил? Вы на него оформили доверенность?

– А на кого же еще. Он же мне все документы показал, значит, не врал.

– И паспорт он вам показывал?

– Конечно.

– И как его звали? Может, фамилию запомнили?

– Нет, ничего не запомнила. Фамилия у него такая странная была. Сейчас, – она задумалась, – как-то с рыбой связана.

– Может, Карась? – возбужденно выпалил я.

– Нет, вроде другая.

– Омулев, Окунев, Пискарев, Тайменев. – Я стал быстро предлагать «рыбьи» фамилии. Но женщина только мотала головой.

– Нет, не помню. Это же давно было.

– А какой он на вид? – спросил Краснощеков. – Высокий или низкий? Сколько ему лет было?

– Повыше меня. Наверное, высокий. Молодой. Сколько лет, не знаю. Я его особо не разглядывала.

– А на чем вы ездили к нотариусу?

– А мы не ездили. Он его сам привез ко мне домой.

– То есть вы подписали доверенность дома?

– Да.

– И копия у вас есть?

– Зачем мне она?

– Тоже верно. Ну что же. Большое вам спасибо! Извините, что отвлекли от дел.

– А у меня и дел-то никаких нет, пока туристы не поселятся. Но сейчас сезон уже отошел. Может, вы кого порекомендуете? У меня условия хорошие. Комнаты чистые. Вид из окна на Байкал. И готовлю я неплохо. Пройдите в дом, посмотрите.

– Нет, спасибо. Нам еще поработать надо.

Мы прошлись по набережной и зашли на рынок. Здесь продавались поделки из местного сырья и омуль в широком ассортименте. Мы не удержались и съели по одной рыбине горячего копчения, которую приготовили при нас.

– Что вы думаете по поводу доверенности? – спросил я у Краснощекова. – Может, она обманывает?

– Не похоже. Другое дело, кто к ней приходил? Ведь мог любой назваться груздем и полезть в кузов.

– При чем здесь груздь? – не понял я.

– Это народная поговорка. Прийти за доверенностью мог человек, который не имел к Карасю и его партнеру никакого отношения, а представиться от их имени.

– Теперь понятно. Но откуда у него оказалась расписка ветерана?

– Да, теперь понятно, что еще больше не понятно! – Краснощеков достал из кармана желтый мундштук и вставил в него сигарету, предварительно оторвав от нее фильтр. – Надо будет проверить, не зарегистрировано ли право собственности на баню с земельным участком. И на кого.

В офисе мы заварили прессованный плиточный зеленый чай. Нам вначале пришлось расколотить его на небольшие кусочки. Потом их положили в кастрюльку с холодной водой и кипятили минут двадцать, затем добавили молоко и немного соли.

– Я думаю, что нашим гостям чай понравится, – сказал Краснощеков.

– Наверное. Но пока их нет, я хочу вас спросить. Слышали ли вы раньше о том, что Чингисхан мог иметь к Байкалу какое-нибудь отношение? Мне представляется все это очень странным и крайне неправдоподобным. Он – завоеватель половины мира, вдруг послал дары в святые места Прибайкалья.

– Я подумаю. – Краснощеков замолчал, но долго ждать себя не заставил. – Мне вспомнилась одна легенда. Это было давно, когда на берегу Южного Байкала жили только буряты. Во время одного из завоевательных походов против северных народов Чингисхан во главе своих войск вышел к Байкалу. Стремительно пронеслась легкая монгольская конница по льду озера и ворвалась в Тункинскую долину. Здешние жители, буряты, вынуждены были покориться грозному завоевателю. Чингисхану понравилась долина, и он приказал своим людям похоронить его на берегу величественного Иркута. Когда полководец умер, его тело, а также награбленные им богатства привезли в Тункинскую долину, положили на берегу реки Иркут и насыпали над могилой огромный курган. А рядом похоронили любимую жену Чингисхана, русскую княжну, которую взяли в плен во время вторжения на Русь.

– Таким образом, – заключил Краснощеков, – получается, что Чингисхан мог быть как на Байкале, так и перед своей смертью послать дары в святые места, в том числе и в пещеру под Шаман-камнем.

– Но не могла та пещера быть под другим Шаман-камнем? – спросил я.

– Под каким это?! – удивился Краснощеков.

– Я вчера вечером просидел долго за компьютером в интернете. И выяснил, что на Байкале и в его окрестностях, кроме Шаман-камня на Ангаре, есть скала Шаманка на острове Ольхон и целых два Шаманских мыса – один на северо-востоке Байкала, второй – в его самой южной части.

– Это очень интересно, – проговорил Краснощеков в задумчивости. – Получается, что перед тем, как нам начать искать вход в пещеру, необходимо все тщательно проанализировать. Расскажите поподробнее о них.

Я достал блокнот.

– Я думаю, что из мысов для нас большее значение имеет южный, который примыкает к Тункинской долине. Раньше его называли мысом Айха Шулун – «страшный камень». В прошлом он служил местом жертвоприношения бурятам-шаманистам. Как гласит предание, когда-то очень давно в пещере Шаманского мыса похоронили шамана. После чего там стали совершать священные обряды и приносить жертвы духам. На Шаманском мысе останавливались и русские купцы и тоже приносили жертвы в надежде, что поклонение шаману должно было улучшить их торговые дела. Так со временем и укрепилось за мысом название Шаманский.

– То есть получается, что название Шаманский появилось уже при русских?

– Я понял, что именно так.

– Тогда есть предложение его убрать с рассмотрения.

– Согласен. Я уверен, что информация Шулууна больше всего подходит к Шаманской скале, расположенной вблизи поселка Хужир на острове Ольхон, которую после распространения буддизма среди бурятов начали называть Бурхан Мыс, Бог, Будда. Она относится к девяти святыням Азии. Ее раньше называли даже Камень-храм. Нигде буряты не приносили в таком изобилии жертвы, как у этой скалы. Особенно суеверный ужас вызывала пещера, расположенная в ней. По преданию, пещера эта считалась местопребыванием Эжина – хозяина Ольхона. Никто не имел права приближаться и тем более входить в нее, кроме шамана.

По форме скала двухвершинная и сильно напоминает рисунок Лосола. В ближайшей к берегу скале есть сквозная пещера, в которой проходили шаманские обряды, а позже, после ламаизации бурят, в ней находился алтарь Будды. У подножия скалы сохранились загадочный наскальный рисунок и надпись на санскрите. Монахи верили, что в пещере живет монгольский бог, переселившийся из Монголии в незапамятные времена. Поэтому ламы из всех дацанов Бурятии приезжали молиться туда.

– Да, эта скала заслуживает внимания.

– Я что-то сразу не сообразил вчера, когда записывал. Получается, не зря уточнял у Шулууна, почему он вместо слова «камень» использовал «скала» и говорил, что она находится в Байкале, а не в Ангаре.

– Припоминаю! Шаманская скала действительно больше подходит под описание Шулууна. И то, что она почиталась не только бурятами, но и монголами, подтверждает ваше предположение. Я думаю, вчера нам землекопы не все рассказали. Будем надеяться, что сегодня мы узнаем больше.

В дверь постучали.

– Входите! – громко сказал Краснощеков. Дверь открылась, но вместо ожидаемых копателей мы увидели Карася с каким-то высоким мужчиной. Он был одет в длинное черное кашемировое пальто, из-под которого выглядывал дорогой темно-синий костюм. Приход Вадима был неожиданным. Мы молча ожидали пояснений.

– Знакомьтесь, – обратился он к мужчине, – это те люди, которым я поручил расследование. Как видите, я вас не обманывал.

Мужчина внимательно посмотрел на нас и представился:

– Выгодовский Яков Михайлович. Я прилетел из Москвы для оформления сделки по покупке участка и бани у Шаман-камня. Две недели назад ко мне приехал Николай Опарыш, партнер Вадима, и предложил купить ее. Мы заключили договор купли-продажи и договорились, что я вскоре прилечу в Иркутск, где мы перерегистрируем право собственности на меня. После подписания договора я выдал Николаю всю сумму денег наличными, так как он объяснил, что для сохранения бани необходимо срочно вернуть просроченный кредит банку, который они получили на ее строительство. Я поверил. Но сегодня я узнал, что баня сгорела и партнер Вадима исчез. Поэтому, узнав, что вы занимаетесь этим делом, я решил пойти к вам и расспросить, что вам удалось выяснить.

– Пока можем сказать, что баню подожгли. И то, что друг Вадима билетов в ближайшие полмесяца никуда не покупал: ни на самолет, ни на поезд. Вы точно знаете, что общались именно с Николаем Опарышем?

– Конечно! Мы же с ним раньше виделись в Иркутске.

– А может, это был человек, похожий на него?

– Ну что вы! Это был точно он. У него своеобразная походка, ее не спутать ни с какой другой.

– И что же в ней такого особенного?

– Он немного волочит одну ногу.

– Левую или правую?

– Правую. А может, левую. Просто видел, что не все у него в порядке с походкой.

– Он хромает на левую ногу, – сказал Карась. – Колян – любитель быстрой езды на мотоцикле. Не раз падал и даже ломал ногу. Левую.

– А сейчас он ездит на мотоцикле? – спросил я.

– Нет, говорит, что перерос такой вид транспорта. Он купил себе праворукую «Тойоту».

– Скажите, – спросил Краснощеков у Выгодовского, – вы видели документы на строение и на земельный участок?

– Конечно. Иначе я бы деньги не выдал. Мне он показал свидетельство на право собственности.

– На чье имя?

– Опарыша Николая.

– И вас не удивило, что оно было оформлено только на одного человека, хотя он был сособственником Вадима?

– Нет. Это часто делают по тем или иным причинам. Я подумал, что у них такая договоренность. Тем более он всегда говорил «мы», а не «я». Никаких подозрений, что он совершает сделку без согласия партнера, у меня не возникло.

– А вы знали про сделку? – обратился Краснощеков к Карасю.

– Нет конечно! Я даже не знал, что он все документы оформил. Мне-то он говорил, что наследница ломается и не хочет подписывать без дополнительной оплаты. Мы накопили деньги, и он должен был к ней ехать.

– А где эти деньги?

– У него. Он ведь занимался оформлением.

– Понятно. Тогда для ускорения сбора информации я предлагаю вам, Вадим, вместе с Яковом Михайловичем съездить в Федеральную регистрационную службу. Необходимо сделать запрос о том, кому принадлежит ваш земельный участок и строение на нем. К нам сейчас должны прийти люди, и как только мы с ними переговорим, с вами свяжемся и обсудим, что делать дальше.

Кладоискатели не заставили себя ждать. Лосол показал другую ксерокопию обнаруженного им рисунка у деда. Там были обозначены стрелки, но никаких иероглифов не было.

– Вы решили нам дозированно выдавать информацию? – спросил Краснощеков.

Лосол улыбнулся.

– Там остались только иероглифы, которые мало нужны для поиска.

– Я бы так не сказал, – возразил Краснощеков, – именно они и могут рассказать нам, на что надо обратить внимание при поиске пещеры. Я вам вчера уже говорил, какое большое значение имеют маленькие детали, такие как уровень воды, время года и прочее. Так что вы зря не захватили с собой подлинник.

– Покажи им его, – сказал Шулуун. – Теперь нет смысла что-то скрывать. Надо торопиться. Не за горами зима, а тогда еще целый год придется ждать.

– Скажи, Шулуун, – обратился я к нему, – а ты сам все нам рассказал?

Он покраснел.

– Нет. У меня сохранилась копия рисунка, который соответствует наскальному. Если мы найдем пещеру, то наши рисунки должны будут совпасть почти полностью.

– Почему почти?

– Потому что при их наложении друг на друга выявится разница, которая подскажет, где находятся сокровища. Но главное не в этом. Вчера мы сказали вам неправду. Этот рисунок сохранился не у деда Лосола, а у меня. Когда мой предок Норжон передал ценности шаману и они вместе замуровали их в скале, на ней они обозначили место захоронения. Мой предок перерисовал обозначение и должен был передать Чингисхану, но не успел. Его уже похоронили. Норжон специально нарисовал с изменениями, чтобы было сложнее найти сокровища. На самом деле при наложении рисунков друг на друга соединяются части иероглифов и смысл текста меняется.

– Хитро придумано! – восхитился Краснощеков. – Но у нас появилась другая трудность. Для начала нам надо определиться, у какого Шаманского камня искать вход в пещеру.

– Как это?! – удивился Лосол. – Разве их несколько?

– Вот именно! – воскликнул я. – И мы думаем, что вход в пещеру вы ищете не у того камня, хотя много признаков у них общих. Давайте разберемся вместе. Во-первых, Шулуун вчера все время говорил о шаманской скале, стоящей в Байкале, помните? Так вот, такая скала есть и называется Шаманской. Она находится посередине Байкала на острове Ольхон. Во-вторых, там есть пещера, возле которой на скале имеется древний рисунок. В-третьих, Шаманская скала очень почиталась не только бурятами, но и монголами. Так что мы думаем, что вы производили раскопки не в том месте. При этом мы не исключаем, что под Шаман-камнем тоже находится пещера, но не та, которую вы ищете.

– Но, – продолжил Краснощеков, – можно на все взглянуть и с другой стороны. Шаман-камень стоит в Ангаре, вытекающей из Байкала, то есть тоже в байкальской воде, как говорил Шулуун. Он имеет две вершины – одна выше, другая ниже. В-третьих, по крайней мере три легенды подтверждают, что под камнем имеется пещера, в которую имели право входить только шаманы, и, значит, кроме них, про нее никто не знал. Именно поэтому не сохранились знания о ней. Получается, что полностью сбрасывать со счетов Шаман-камень нельзя. Однако я считаю, что лучше все же начать поиски с Шаманской скалы, так как предполагаю, что в ближайшее время нам производить работы у истока Ангары не дадут правоохранительные органы, которые начнут расследование поджога бани и пропажи человека.

– То есть вы предлагаете прекратить раскопки возле сгоревшей бани? – разочарованно спросил Лосол.

– Именно это я и предлагаю, – согласился Краснощеков. – Но одновременно настаиваю поехать на выходные дни на Ольхон и обследовать Шаманскую скалу и ее пещеру. Возможно, мы найдем то, что ищем. Вы согласны со мной?

В комнате воцарилось молчание.

– Я согласен, – произнес Шулуун. – Тем более что здесь пока копать нельзя, а зима приближается. Но скажите, если понадобится, когда мы сможем на Ангаре вернуться к исследованию берега?

– Думаю, через месяц, если морозы не ударят. Или уже тогда только весной. Не переживайте, мы все успеем!

– Что ж, мы пока пойдем? – спросил Лосол. – Когда и где встречаемся?

– Здесь в субботу в шесть утра, – предложил Краснощеков. – Устроит?

– Устроит, – ответил Лосол.

Когда они ушли, я спросил Краснощекова:

– Как мы сможем поехать, если дело Карася еще не закрыли? Ведь Вадим и банкир ждут окончания расследования.

– Не переживайте. Я думаю, оно подходит к завершению. Многое теперь становится ясным. Все данные за то, что партнер Карася, которого он считал своим другом и которому безгранично доверял, оказался мошенником. Бывает, человек много лет знаком с кем-нибудь и дружит с ним. Он думает, что за это время узнал его. Но затевают совместное дело, зарабатывают первые крупные деньги, и дружба рассыпается как карточный домик. Кто-то начинает считать, что он имеет право на большую долю, чем его партнер. Вначале возникает непонимание, которое перерастает в конфликт. Тогда невозможно договориться и найти компромисс. Так и случилось с Николаем и Вадимом. Опарыш решил сорвать большой куш, подставив своего друга. Он втайне оформил документы, забрал последние деньги у партнера, якобы на взятку наследнице, и одновременно продал баню банкиру.

– Но тогда зачем он ее поджег? Что-то в ваших рассуждениях не сходится. Кроме того, он исчез.

– Как раз все сходится. Я уверен, что он успел еще и застраховать баню на кругленькую сумму и уже, наверное, получить страховое вознаграждение. С такими деньгами он легко найдет себе место под солнцем в любой благополучной стране.

– И неужели не поделится с другом? Ведь еще остался долг перед банком, который надо гасить. Из-за него будут искать Опарыша повсюду.

– Я уверен, что Опарыш и это предусмотрел. Он или убедил Карася оформить кредит на себя, или сделал его поручителем. Поэтому Николая никто искать не будет, просто весь долг взыщут с Вадима.

– Но это же большое свинство! Разве могут так люди поступать друг с другом? – Возмущение переполняло меня.

– Еще как могут! И я думаю, нам с вами предстоит еще немало увидеть подобных случаев в своей практике. А пока давайте передохнем. – Краснощеков пододвинул чашки и разлил в них подогретый чай. Мы молча стали его пить, каждый думая о своем.

Вскоре вернулись Карась с банкиром. Они привезли справку, подтверждающую регистрацию права собственности на имя Николая Опарыша.

– Что нам теперь делать? – спросил банкир.

– Ждать, – ответил Краснощеков. – Я сейчас выясню, подавал ли Николай заявление в полицию о пожаре и успел ли он взять там справку для страховой компании.

– Мы не подавали заявление, – уверенно заявил Вадим. – Колян сказал, что для нас это будет хуже. Ведь мы работали без необходимых на то согласований.

– Я думаю, – возразил Краснощеков, – что он вас в очередной раз ввел в заблуждение. Вы имели разрешение работать. Опарыш специально от вас это скрывал, чтобы успеть закончить свои планы. После регистрации права собственности на недвижимость он, скорее всего, застраховал имущество. Я боюсь, что одновременно с этим он еще его и заложил, получив новый кредит в банке. А затем баню с участком продал Якову Михайловичу. Потом, уничтожив имущество, дополнительно получил страховое вознаграждение.