Невменяемый скиталец

Зато услышал, как сбоку донесся горделивый, но прерывающийся и бестолковый шепот бывшего десятника:

– Занваль! Тепло… Зар – сильный… Очень сильный… Зар? А я кто? Опять туман…

Дельфин отчаянно развернулся, пытаясь в последний раз ослепить глаза хоть краешком поднимающегося Занваля, но чуть не закричал от неожиданности. Строго с востока на обессиленных утопающих надвигался внушительный рыбацкий баркас, идущий на веслах и всем своим корпусом перекрывая лучи утренней зари. Как раз на носу баркаса привстал с некоторым напряжением впередсмотрящий и, наконец-то разглядев, что именно плавает в воде, громко заорал:

– Люди за бортом! Прямо по курсу! Табань!

Глава шестая
Всемирное расследование

Пожилая женщина, которая еще не так давно являлась старшей медсестрой в военном госпитале, от переживаний и страха совсем плохо стала соображать. Уже вторые сутки она находилась в шоке из-за свалившегося на ее голову чрезмерного внимания сильных мира сего.

Все началось еще вчера, когда в послеобеденное время к ней в дом, расположенный почти в самом центре Куринагола, довольно бесцеремонно вошло сразу несколько до зубов вооруженных людей в одеждах явно иностранного покроя. Ко всему прочему, они еще и Кзырами оказались, потому что, замерев, быстро ощупали магическим взглядом все строение от подвала до верхушки чердака, а напоследок еще и установили полог непроникновения для отделенного сознания. Уж в таких-то вещах бывшая медсестра разбиралась, поднаторела во время своей службы в армейском госпитале.

И только после этого иноземные Кзыры поставили хозяйку в известность о причине своего вторжения:

– С вами сейчас будет общаться ее величество Галирема Царства Огов. Советуем вести себя вежливо, добросовестно и честно отвечать на все поставленные вопросы.

В последнее время в Кремниевой Орде такое творилось, что в голове не укладывалось. Армию распустили, новый Фаррати все перевернул с ног на голову, по стране разъезжали никогда здесь не виданные люди из остального мира, а по небу шастали стаи вдруг ставших разумными боларов и маячили зловещие контуры огнедышащих драконов. Но чтобы еще и из Царства Огов прибыла одна из самых загадочных и легендарных колдуний – в такое трудно было поверить. Ну и сам факт общения царственной владычицы с ничем не выдающейся женщиной мог выбить из колеи повседневной жизни кого угодно.

При появлении властительной гостьи медсестра попыталась поклониться как можно ниже, но тут же была остановлена мягким голосом:

– Давайте попробуем пообщаться без всякого официоза, словно две старые подруги, – Галирема первой уселась за стол и указала хозяйке на стул напротив, – присаживайтесь! Я здесь с совершенно частным визитом, и у меня к вам буквально парочка вопросов личного характера.

Одежды никак Галирему из толпы не выделяли. Украшения или атрибуты власти тоже отсутствовали. Простая прическа и ничем не примечательная обувь. В тоне не было и нотки угрозы, царственная особа улыбалась мило и дружелюбно, и бывшая старшая медсестра, немного успокоившись, присела за один стол с легендарной колдуньей. Но если бы она только знала, во что ей выльется эта самая «парочка вопросов личного характера», она бы сразу упала в обморок. Хотя начиналось все довольно буднично и простецки:

– Дело в том, что совсем недавно один мой хороший знакомый получил ранение, – доверительно начала Галирема, – и с большой вероятностью мог попасть именно в ваш госпиталь возле Бурагоса. Скорей всего, и вы лично принимали участие в его излечении.

– Возле Бурагоса? – удивилась женщина. – Но именно тогда у нас были только одни ордынцы. Никто из иностранцев к нам в госпиталь не попадал.

– А почему это среди ордынцев у меня не может быть хороших друзей? – Казалось бы, тон колдуньи совсем не изменился и выражение на лице осталось прежним, но хозяйка дома по непонятной причине вдруг похолодела от страха:

– Ну, что вы, – с запинками выдавила она из себя, – я не хотела никого обидеть…

– И я так думаю. Поэтому надеюсь, что вы постараетесь припомнить всех раненых и всех умерших от ранений, со всей присущей вашему милосердию ответственностью.

– Я постараюсь, но… раненых было так много. И большая часть умерла еще на руках у доставляющих их в госпиталь санитаров.

– О тех, кто умер, мы поговорим позже, вначале меня интересуют выжившие. – Глаза у Галиремы расширились и странно заблестели: – Расслабьтесь и просто постарайтесь припомнить самый первый день возведения вашего госпиталя на склоне горы.

Действительно, хозяйке дома это удалось сделать без труда. Причем картинка воспоминаний получилась настолько яркой и объемной, что женщина непроизвольно вздрогнула:

– Это был сущий кошмар!..

Ну а дальше посыпались вопросы. Много, очень много вопросов. И в течение долгих, растянувшихся до беспредела часов собеседницы просидели за столом почти неподвижно, а царственная колдунья смотрела практически не моргая. Дошло до такого момента, когда на задворках своего сознания бывшая старшая медсестра вдруг с ужасом осознала, что она разговаривает помимо собственной воли и совершенно не задумывается ни о сути вопросов, ни о конкретике собственных ответов. Осколки гордости попытались собраться вместе и воспротивиться непонятному вторжению в ее духовную сущность, но чувство самосохранения рассудительно пригасило бурю возмущения, пообещав сознанию скорое окончание такой странной беседы.

Увы, скоро не получилось. Хозяйка дома осознала свою волю свободной только тогда, когда за окном наступила ночь. Голод сводил внутренности, в горле першило от сухости, а мочевой пузырь вопил от последних усилий сдержаться. Точно так же обессиленная Галирема сидела напротив: глаза расслабленно закрыты, зато на губах довольная, почти счастливая улыбка. Пока медсестра ошарашенно озиралась в попытках сообразить свои дальнейшие действия, глаза колдуньи вновь резко распахнулись, и она порывисто встала на ноги:

– Спасибо вам за доброжелательное содействие и предоставленную информацию. А это вам за добровольное сотрудничество.

При последних словах стоящий за ее спиной сопровождающий положил на стол довольно объемистый кошель с деньгами.

– Прощайте! – с этими словами Галирема со своими сопровождающими быстро покинула дом.

Измученная хозяйка только стала приходить в себя и, промочив горло слюной, вознамерилась крикнуть вслед гостье возмущенную фразу: «Какое же это «добровольное сотрудничество»?!», как обратила внимание на свои руки, которые к тому моменту непроизвольно раскрыли кошель. Внутри находились не просто деньги, а самые полновесные и более всего ценящиеся в мире энормианские толаны, каждый из которых равнялся тысяче стасов. Только за одну такую золотую монету можно было купить отменного коня, а по первому взгляду на общее количество – пару домов, как этот. Мало того, среди монет подрагивающие пальцы обнаружили два кольца с крупными бриллиантами, каждый из которых наверняка превышал стоимостью весь кошель с деньгами.

После этого женщина заметалась по комнате в некоторой панике. В голове осталась только одна мысль: «Спрятать! Куда это все мне спрятать?!» Она не могла пожаловаться на вороватость соседей или на неблагоприятный климат в данном городском районе вообще, но никогда в жизни своей не то чтобы не держала, но и не видела такой огромной денежной суммы. Подобная благодарность и неожиданное богатство женщину так возбудили, что она после долгих попыток спрятать доставшиеся ей сокровища потом долго не могла уснуть. Благодатная дрема ее сморила лишь при ярком свете взошедшего Занваля.

Да только и этот беспокойный сон был прерван настойчивым стуком в крепко запертую дверь. Заполошно вскочившая с постели хозяйка вначале взглянула в окно и чуть не рухнула в обморок на подгибающихся ногах. На этот раз к ней пожаловали в гости десяток высших чинов из окружения Фаррати, пяток обвитых ременными перевязями драконов, более дюжины крупных, зависших в воздухе боларов и даже один маленький таги. И всю эту страшную банду возглавляла не кто иная, как супруга правителя Кремниевой Орды Мирта Миротворная.

Уже сам факт посещения такими важными персонами жилища ничем не примечательной женщины мог испугать до икоты. Хотя некое осознание неправильности момента все-таки пробивалось в хаосе размышлений. Если бы медсестру хотели наказать или в чем-то обвинить, то ее бы уже давно выволокли через проломленную дверь в чем мать родила. И разговаривать бы с ней стали там, где ИМ удобно, а не терпеливо стучась в дверь простой подданной. Точно так же следовало отбросить как смехотворную и причину прихода в ее дом за выданной Галиремой щедрой наградой. Хотели бы забрать, уже бы весь дом разобрали по камешку.

Наскоро одевшаяся хозяйка дома усиленно успокаивала себя именно этими рассуждениями, когда с замершим сердцем открывала дверь. Дальнейшие действия поначалу очень напоминали вчерашнюю сцену. Только теперь уже местные Кзыры вошли в дом, проверили его на отсутствие засады и установили полог непроникновения отделенным сознанием. Только вот дальше собеседование пошло совсем по-иному.

Главным различием стало заполнение сразу ставшей тесной комнаты не только супругой Фаррати и ее сопровождающей знатью, но и несколькими драконами, парочкой людей явно не ордынского происхождения, басистым таги и зависшие в настежь распахнутых окнах болары. Потому что их метровые в диаметре корпуса не проходили ни в двери, ни в оконные проемы. Стульев для всех не хватило, а драконы вообще просто присели на свои хвосты. Ну и беседу, если можно так называть длительный и скрупулезный допрос, Мирта Миротворная начала чуть ли не с извинений:

– Сожалеем, что пришлось вас разбудить так рано, но дела государственной важности не терпят промедления.

Больше всего в этот момент вздрагивающая от волнения хозяйка дома пожалела, что не успела с самого утра попить горячего чая, горло першило еще от вчерашнего разговора. Поэтому она лишь вежливо прохрипела:

– К вашим услугам, ваше величество.

– Мы уже опросили всех причастных к этому делу. Дознаватели до последних мелочей осветили всю последовательность событий, но теперь выяснилось, что в финале всего этого находились именно вы. Речь идет о последних днях существования полевого госпиталя под Бурагосом и ваши последние действия там как старшей медсестры. Постарайтесь ответить на все задаваемые вам вопросы со всем старанием и откровением.

В дальнейшем Мирта Миротворная почти не встревала в допрос, а все вопросы и уточнения неслись от драконов, людей иностранного происхождения, бойкого таги и висящих за оконными рамами боларов. Вчерашний кошмар повторился. Но если Галирема просматривала мозги и воспоминания отставной медсестры тихо и единолично, то теперь в воспоминаниях несчастной женщины копалось с криками, шумом и спорами сразу с десяток Эль-Митоланов. Что оказалось нисколько не лучше, а намного хуже. Потому как затянулось на несколько часов дольше. Благо еще, что супруга Фаррати потребовала питье не только для себя, а и для всех. Да и обед потом подали на удивление горячий и обильный. Но все равно, к концу бурного допроса бывшая старшая медсестра выглядела, словно выжатая мочалка. Не лучше смотрелись и все остальные потянувшиеся к выходу участники «посиделок». Поэтому хозяйке дома не хватило сил удивляться, когда Мирта Миротворная перед уходом передала ей воистину королевское вознаграждение в виде второго плотно набитого кошеля. Даже не раскрывая его, женщина вдруг ощутила острое чувство покаяния и взмолилась:

– Ваше величество! Мне надо вам сказать несколько слов наедине. Покорнейше прошу! – И когда они остались в комнате только вдвоем, горячечно зашептала: – Ваше величество, вчера вечером ко мне приходила ее величество Галирема! И спрашивала все в точности то же самое, что и вы.

Глаза Мирты на короткий миг опасно сузились, ноздри затрепетали, а ладошки сжались в кулачки. Но потом нахмуренные брови выпрямились, видимо, она вспомнила что-то очень важное. С некоторым сомнением вздохнула и призналась:

– Кажется, мы вместе делаем одно и то же дело. Но если вдруг еще кто-нибудь заинтересуется твоей работой в госпитале, немедленно сообщишь районному дознавателю.

– Слушаюсь, ваше величество!

Хозяйка дома провожала супругу Фаррати с трепещущим от переживаний сердцем. А ну как вдруг спросит Миротворная о вчерашнем вознаграждении? Однозначно на такой вопрос в ответ никто соврать не осмелится.

Но все обошлось. Ее величество лишь беглым взглядом прошлась по комнате и горделиво вышла наружу. Само собой что и хозяйка вынуждена была податься во двор и провожать с поклонами высочайших посетителей до середины улицы. Зато там, когда отставная медсестра провела взглядом по сторонам, то получила очередной шок для своего переполненного эмоциями сознания: всюду, везде и на всем, где только было возможно, стояли, выглядывали и громоздились жители Куринагола. Наверняка половина обитателей столицы собралась как на самой улице, так и на соседних, настолько их подогрела молнией распространившаяся новость, что супруга Фаррати с толпой иностранцев и придворных нагрянула в гости к никому не известной пожилой женщине. Да еще и долго там находилась, о чем свидетельствовали многочисленные повара, доставившие обед и все к нему полагающееся.

В таком пристальном внимании ко всему событию получился огромный и неожиданный перебор. Странная вежливость Мирты Миротворной привела к неприятным результатам: теперь о бывшей старшей медсестре знали все. Именно с этими мыслями перепуганная женщина вернулась домой и, плотно закрыв дверь и окна, еще долго разглядывала в щелочки между занавесками бурлящее на улице столпотворение. Затем, словно в трансе, уселась за стол и пересчитала находящиеся в кошеле золотые монеты. Но только через долгий час она вдруг широко и по-детски улыбнулась от пришедшей ей в голову гениальной идеи:

«Я ведь теперь могу купить какой угодно дом, в каком угодно месте! – она со щемящим душу восторгом припомнила свою малую родину, пригороды прекрасного портового города Дазынкеля и чуть не застонала от нахлынувшей ностальгии: – Море! Теплое море, видимое из окна! Решено: отправляюсь в Дазынкель немедленно! А деньги? – она с испугом посмотрела на плотно запертые двери и окна. – Как быть с деньгами? Меня же ограбят, убьют и сто раз перед этим изна… хм, ну это вряд ли… Кому я такая нужна? А вот когда буду жить на побережье… вот тогда я сама кого угодно поимею!»

Так и не обзаведшаяся семьей женщина вдруг вспомнила, что ей всего сорок два года и она всегда в составе госпиталя пользовалась успехом не только у больных, но и у вполне бравых и лихих вояк. Сладкие мечты о создании своей собственной семьи опять сменились опасениями за собственные капиталы. Но сразу пришла в размышлениях спасительная подсказка:

«Онтарский банк! Он ведь теперь открыл свои отделения не только в Куринаголе, но и во всех крупных городах Орды. Я точно помню, все только об этом и говорят. И для меня эти банки сейчас – просто гора с плеч!»

А ведь еще совсем недавно бедная женщина вслух насмехалась над теми людьми, которые собирались отдавать собственные деньги на хранение в чужие руки. Мол, будут у нас деньги, мы и сами их сберечь сумеем и найти применение.

Вот как быстро меняется порой судьба человека.

Хотя, как правило, в хорошую сторону судьба поворачивается во много раз реже, чем в плохую. Главное для счастливого человека оказаться вовремя и в нужном месте.

Глава седьмая
Пираты

А вот невезучие и списанные из войска сослуживцы в очередной раз оказались как раз не там, где следовало. Хотя это тоже, если рассуждать философски, с какой стороны смотреть. Ведь окажись они еще на плаву совсем крохотный отрезок времени без помощи, им вообще пришлось бы уйти из этой жизни без единого шанса на ее улучшение. А так хоть они и попали к наемным убийцам, пиратам, преступникам, похитителям детей и работорговцам, у них оставались шансы на некоторое улучшение собственной доли. Шансы мизерные, почти не видимые, но! Все-таки они были!

Пока их доставали из воды, Уракбай от бессилия и последнего радостного всплеска эмоций потерял сознание. А когда стал приходить в себя, с благостью ощутил себя живым и мысленно воскликнул с благодарностью к року:

«Все! Отныне обязуюсь вести честную и правильную жизнь! Никаких афер, воровства и шулерства! Никаких вульгарных или нечестивых слов! Никакого обмана! Обещаю!»

Потом открыл глаза, несколько раз дернулся всем телом и изверг из своего рта самые грязные и непристойные ругательства. Потому что увиденный кошмар сразу заставил Дельфина забыть обо всех только что данных обещаниях. Мрачный, сырой и пропитавшийся насквозь омерзительными запахами трюм был до жуткой тесноты заполнен закованными в кандалы пленниками. Разного пола. Причем не только взрослыми, но и подростками, а то и вообще детьми до десятилетнего возраста.

Затянувшееся сквернословие довольно невежливым пинком ноги оборвал сидящий рядом мужчина, давно небритое лицо которого украшало несколько свежих синяков и ссадин разной величины:

– Очнулся? Так чего орать как скир недорезанный? Или хочешь, чтобы охранники к нам спустились для очередного развлечения? – Затем мужчина тяжело вздохнул и добавил: – Хотя им тут уже и развлекаться не с кем: кого могли, избили, кого хотели – изнасиловали, а в последний день только пищу и воду вниз швыряют, носы при этом отворачивая. Да вот, вас сбросили…

Тут только Уракбай вспомнил о своем сослуживце и стал внимательно осматриваться. Заринат сидел от него совсем недалеко, прислонившись спиной к переборке трюма, и со счастливой улыбкой полного идиота сооружал из обрывков ткани и ниток маленькую полотняную куклу. Рядом с ним застыли две детские фигурки: мальчик и девочка во все глаза наблюдали за нехитрым действом внушительного, по их меркам, человека. Ноги и руки бывшего десятника были закованы в цепи, как и у всех остальных взрослых, а из одежды он на себе имел лишь короткие кальсоны. Впрочем, как и Уракбай. Одеть выловленных в море людей пираты не посчитали нужным. Причем торговцы живым товаром использовали при заковке выбранные по размерам цепи так, чтобы вставший на ноги человек мог передвигаться с опущенными до колен руками и только небольшими шагами. И лишь в сидячем положении руки доставали до лица. Некоторые пленники, обремененные состоянием постоянной согбенности вперед, продевали цепи для разнообразия назад и некоторое время лежали, а то и стояли, изогнув позвоночник в другую сторону.

Успокоившись за своего подопечного, Дельфин опять повернул голову к соседу и спросил:

– А где это мы?

– Ха! Да ты сам своими дурными мозгами подумай, – презрительно скривился мужчина, но дальше договорить не успел. Привставший Уракбай, обозленный на всех и вся, резко дернулся вперед, ухватил соседа за длинные волосы и пригнул его голову между своих колен:

– Слышь, ты, Синюшный! Тебе, видимо, мало харю начистили? Так я тебе сейчас добавлю! – прикрикнул он, хотя и почувствовал опять подкрадывающееся бессилие. – Если тебя спрашивают по делу – значит, отвечай и не выделывайся! Небось, вместе в одном дерьме сидим! Понял?

– Да, да, – раздались сиплые утверждения. И как только его отпустили, мужчина испуганно отодвинулся, насколько позволяло пространство. Наверняка он бы и вообще отправился в другое место, но притихшие пленники смотрели на него с явным недоброжелательством, видимо, он уже многих здесь успел если не обидеть, так затеять ненужную конфронтацию. – Ты чего? Я ведь ничего плохого тебе не сделал!

Такие оправдания для Уракбая, выросшего и воспитавшегося в уголовной среде, не проходили:

– За свои слова отвечай! И мои мозги больше не вспоминай плохими словами. А раз тебя спрашивают по-доброму, так и ответь как следует.

– Да не обращай ты на него внимания, – посоветовал какой-то молодой парень, сидящий рядом с Заринатом. – Он тут на всех кидается, потому и ходит как истинный… Синюшный.

Все, кажется, прозвище к мужчине прилипло до конца его жизни. Но на него уже никто не обращал внимания. Началась беседа с новичком:

– А вас где схватили?

– Никто нас не хватал, – попытался сесть удобнее Дельфин. – Плыли себе спокойно по морю целую ночь, никого не трогали, купались, так сказать…

– Ага, – развеселился парень, начиная догадываться о сути купания. – А купаться вас кто заставил?

– Идиоты контрабандисты! – разозлился опять новичок. – Взбрело им в голову, что нам есть дело до их вонючего товара. Прикончить нас хотели, вот и пришлось за борт сигать. Еле ночь на плаву продержались. Уже и тонуть начали, да тут баркас какой-то… Дальше ничего не помню.

– А товарищ твой? Чего такой… хм, странный?

– Болен он. После ранения с тяжелыми ожогами и память, и ум потерял. Еле выжил. Но так как служили вместе, то меня опекуном назначили. Вот мы вместе в Эмран и путешествовали.

– Вон вас как угораздило, – сочувственно кивнул головой заросший по самые глаза лохматой бородой мужчина. – А форма ваша где?

– Попробуй, дядя, всю ночь в набухшей одежде на плаву продержаться…

– Да уж…

– Теперь, может, и вы поделитесь впечатлениями от этого… – Уракбай со вздохом обвел взглядом переполненный трюм, – гиблого места?

– Действительно, гиблое, – подтвердил словоохотливый парень. – Мы сейчас на корабле менсалонийских пиратов. Во время войны Армада крепко их прижала, даже носа в океан высунуть боялись. А сейчас почувствовали слабину, и вновь за старое принялись. Видимо, большая нужда у них там в рабах появилась.

– Что, вот так прямо возле берегов Орды и пиратствуют? – удивился новичок. – Вроде в порту Экана полный порядок царил… относительный, конечно.

– Так ведь эти пираты тоже не дураки, – продолжил рассказчик. – Их несколько главных кораблей прячутся в многочисленных шхерах острова Крот, а более мелкие баркасы устроили себе пристанище на острове Опасный. Вот мелкие группы и собирают наших рыбаков по всему побережью, да нападают на неосторожных купцов. А потом свозят добычу в трюмы больших кораблей и спешно переправляют в Менсалонию. Так что вы, можно сказать, сразу после падения сюда вышли в море. Ждать – тоже мука невыносимая.

– А что известно о нашей дальнейшей судьбе?

Тут уже все стали говорить по очереди, потому что мнений, догадок и подслушанных среди охранников разговоров оказалось бесчисленное множество. Но разность судеб просматривалась для всех не одинаковая. Почти все взрослые продадутся на самом известном рабовладельческом рынке южного континента, который располагался в Ассарии, самом крупном портовом городе Менсалонии. При такой продаже могло повезти: раб порой попадал к довольно хорошему хозяину и мог жить до самой старости, не особо изнемогая от непосильного труда в рабском ошейнике. Но чаще на доброго рабовладельца надеялись напрасно. Большинству доставались лишь плети, мизер еды и две трети суток, проходящие на каторжных работах.

Детей, скорей всего, ожидала еще худшая участь. Если их по хорошей цене не перехватят в Ассарии перекупщики, то сами пираты спешно перегрузят на речные баркасы и повезут в верховья реки Сайги. А там и до Долины Гладиаторов рукой подать. Той самой Долины Развлечений, где из несчастных детей собираются воспитывать не знающих пощады берсерков, которые убивают друг друга на потеху публике. Считалось всемирно известным фактом, что изредка вышколенных гладиаторов, доживших до двадцатилетнего возраста, покупают в свою охрану самые богатые и именитые люди. А уж о воспитанниках, умудрившихся сбежать из Долины Смерти, как ее называли сами гладиаторы, вообще существовали только легенды, изобиловавшие невероятными и явно надуманными подробностями.

Выслушав все эти жуткие домыслы, слухи и мнения, Уракбай совсем пригорюнился. Жизнь, конечно, продолжалась, да только вот кто захочет цепляться за такое кошмарное существование? Правильно, только неполноценный, ничего не соображающий человек. Потому что реальность окружающего пленников кошмара навевала самые печальные мысли о близком, но вряд ли слишком продолжительном будущем.

И как раз в это время раздался осторожный детский смех. Парочка детей, совершенно абстрагировавшись от окружающей обстановки, увлеклись игрой маленькими куклами и теперь играли с изуродованным мужчиной, который все время молчал и довольно-таки страшно улыбался. Но дети есть дети. Что малые, что большие. Они на внешность со временем перестают обращать внимание, лишь на внутренний мир выбранного ими человека. И, пожалуй, только эти трое во всем огромном, но загаженном трюме совершенно не волновались в данный момент о своем будущем.

Некоторое время Дельфин присматривался к непонятным перемещениям грубо сделанных кукол, но потом с удивлением осознал в себе крепнущую уверенность, что из любой тяжелой ситуации обязательно найдется достойный выход. Надо только не сидеть сложа руки, не заниматься самобичеванием, а со всей настойчивостью шевелить мозгами. Поэтому парень воспрянул духом и возобновил разговор с товарищами по несчастью:

– А вот скажите, други, на прогулку нас хоть изредка на палубу будут выводить?

– Ха! – хмыкнуло с сарказмом сразу несколько человек. – Еще чего захотел? Даже отхожее место здесь, вон в том корыте. А выносят из него отходы кувшинами только дети, раз в день.

– М-да… А на тяжелые работы забирают? Ну, там палубу драить, картошку чистить?

– Для очистки палубы у команды юнги есть. А вот с картошки нам порой дают… шелуху! Вареную на морской воде.

– О-о! Как же они свой товар не берегут? Мы так и загнуться можем! – возмутился Уракбай. Но и тут ему сказали только самое неутешительное:

– Пиратам плевать! Обещали нас за три дня доставить в Ассарию. Может, и протянем.

А какая-то женщина, видимо хорошо знакомая с медициной, со вздохом прошептала:

– Главное, чтобы дизентерия нас не свалила…

– Э-э… – опять стал впадать в уныние Дельфин. – Вас послушать, так вообще – скорейшая продажа на плантации раем покажется.

– Да так оно и есть…

– Ладно, тогда начнем думать немного по-другому, – не собирался сдаваться новичок. – Цепи у всех крепкие? Может, хоть у кого-то есть слабые или плохо прокованные звенья? Ну-ка, присмотритесь внимательнее!

Со всех сторон послышалось недовольное ворчание, но большинство пленников все-таки загремели цепями, внимательно рассматривая каждое колечко. Даже слабой искорки надежды в их сердцах не появилось, но почему бы и не заняться хоть каким-нибудь делом. Тем более, когда кто-то умный и активный все пытается решить за тебя. Пусть даже он и выглядит молодым, совершенно неопытным мужчиной.

Но нашлись и недовольные появлением в их среде неформального лидера. Тот самый Синюшный не смог сдержать своего ехидного скепсиса:

– Ну и что это даст? Найдете вы слабое звено, порвете его и освободите, о счастье, целую руку. Или ногу. А дальше?

– Потом постараемся освободить и вторую руку, – нахмурился Уракбай.

– Да? – уже чуть не смеялся украшенный синяками сосед, указывая пальцем на подволок трюма. – Там ведь тоже не дураки собрались, будут потом по одному выпускать из трюма. И что ты им сделаешь с голыми руками? Да хоть с оружием! Сразу в отбивную превратят или ломтями нарежут!

– Ничего. Зато на нашей стороне будет неожиданность, желание сбежать во что бы то ни стало. Вдруг хоть кто-то сбежит.

– Вдруг и сбежит, – согласился сосед. И конкретно посчитал: – Один! А что с остальными будет? Ведь наверняка всех накажут!

Дельфин обвел взглядом товарищей по несчастью, заметив, как все с разной долей скепсиса или надежды смотрят в его сторону, и понял, сейчас все будет зависеть от правильно сказанного слова. И талант опытного оратора и тут пригодился:

– Синюшный, ты наверняка помнишь одну отличную поговорку: если сам ничего не можешь, то постарайся другим не мешать. Так вот… – заметив, что сосед пытается что-то возразить, со всем умением напугать озлобленно рявкнул: – Закрой свою побитую пасть и выслушай до конца! Если ты отказываешься с нами сотрудничать – вольному воля. Но в таком случае и вякнуть не смей на наши обсуждения или предложения. А если одумаешься и согласишься с нашими действиями, то предлагай только нечто конкретное и рассудительное. Понял?

Последний вопрос он задал так тихо и вкрадчиво, что Синюшный сразу почувствовал угрозу появления новых синяков на своем теле и в ответ угрюмо кивнул:

– Понял.

– Вот и отлично! – Уракбай вскинул голову: – А вы все чего затихли? Неужели никто не нашел слабое колечко?

От самой дальней стены отозвался плохо различимый в полутьме мужчина:

– Кажется, здесь я нащупал один зазор. Но все равно кольцо слишком толстое, без лома не разогнешь.

– Это тебя пусть не волнует, – самонадеянно ответил Уракбай, присматриваясь к продолжающему играться куклами Заринату. – Возможно, что лом и не понадобится. Давай-ка продвигайся ближе к свету, посмотрим.

Хождения по трюму оказались делом довольно проблематичным. Но вскоре все заинтересованные собрались в самом светлом месте: под открытым люком, забранным толстенной решеткой. Все-таки пиратам не было смысла заставлять пленников задыхаться без доступа свежего воздуха, когда на море нет большого шторма. Пока рассматривали первое слабое звено, появилось еще два кандидата на некое послабление, в том числе и женщина. Когда ее спросили, для чего ей освобождаться от цепей, она решительно ответила:

– Меня отец и братья частенько с собой на охоту брали, так что лишь бы в руки схватить нечто увесистое, а там я и медведя завалю. Злости у меня хватит.

Затейщик самой попытки сопротивления рассмотрел женщину внимательнее и согласно кивнул головой: в предстоящем деле пригодится помощь любого человека. Стали мудрить и рассматривать кольца более тщательно. Конечно, если бы в трюме имелся тяжелый, добротный меч или, в идеале, молот с зубилом, то все вопросы были бы вскоре сняты, а так приходилось рассчитывать лишь на нечеловеческую силу одного человека. Для минимальной помощи в трюме не нашлось ни единого предмета, кроме глубокого, выдолбленного в цельном стволе дерева корыта для отходов жизнедеятельности. Его и ворочать не стали. Ну и чего хватало с избытком, так это прелой соломы, полусгнивших кусков парусины и некоторого хлама, могущего претендовать на старую, расползающуюся по швам одежду.

Вот именно для удобства приложения усилий Уракбай постарался использовать простые тряпки. Вначале он удобно разместил Зарината в самом выгодном месте трюма. Хотя и пришлось его для этого мягко оторвать от кукол и пообещать новое развлечение. Потом тщательно и очень умело перебинтовал руки товарища обрывками тряпок, оберегая пальцы и те части ладони, на которые придется основная нагрузка при разжиме звеньев. Ну и в завершение Дельфин личным примером стал показывать, что и как надо разогнуть: