Проклятый граф. Том VIII. Мат гроссмейстеру

– Пророчества на двери еще нет! Входи!

Татьяна набрала в грудь побольше воздуха, и осторожно вошла. Только после, уже сидя на стуле и с беспокойством глядя на тяжело, хрипло дышащего отца, она сообразила, что браслет и кулон сейчас принадлежат не ей, а ему, что это ему бы следовало опасаться, но, увы… Сейчас мастер не был в состоянии оценивать и осознавать обстановку, поэтому о возможном запрете на вход, разумеется, не думал.

Гостей в маленькой комнатке было много, места всем не хватало, однако же, Роман с Людовиком без особых возражений устроились на полу, а Винсент и вовсе остался стоять, поэтому место все-таки нашлось. Татьяна с Ричардом сидели возле стола, того самого, за которым когда-то баронета и хранителя памяти старый маг напоил бессмертием собственного приготовления.

Сам Рейнир сидел у другого стола и, склонившись, скрупулезно изучал несколько капель крови, взятых у пострадавшего – чтобы определить, как его лечить, магу требовалось понять, чем он был отравлен.

Винсент, стоящий, скрестив руки на груди возле стены, рядом с уже висящим на ней корабликом, методично рассказывал обо всех перипетиях, что довелось им пережить в будущем. Рейнир слушал, не отвлекаясь от своего занятия, кивал, иногда улыбался и, судя по всему, был вполне удовлетворен поведением своего ученика.

– Значит, тебе удалось разогнать облака в моем перстне? – старый маг поднял голову, взирая на мужчину с нескрываемой гордостью, – И ты сумел, смог вернуть сам себе отобранную мной память? – дождавшись несколько смущенного кивка, он широко улыбнулся, – Ты не представляешь, как я рад слышать это, мальчик мой. Значит, ты действительно выучился, ты достиг большого успеха, ты стал настоящим хранителем памяти! Ты – мое творение, мое создание, и я безмерно горд сознавать это! Извини, что перебил. Рассказывай дальше.

Винс вновь возобновил рассказ, постепенно пересказывая более или менее подробно все, что привело их сюда, объясняя, кто такой Альберт, на что он способен, сообщая, кто такой Чарли и как он одолел однажды рыжего оборотня…

Рейнир негромко рассмеялся.

– Мой потомок! Мой наследник! – он поднял голову и, не прекращая улыбаться, покачал ею, – Носится по морям, верша разбой! Воистину, судьба большая шутница, мой мальчик, иначе и не сказать. Итак, умирая, я завещаю ему одолеть моего убийцу, и он сделает это… Но если это уже произошло, то что же привело вас сюда сейчас?

Хранитель памяти, очень воодушевленный реакцией учителя на известия об увлечениях Чарльза – именно за это он переживал больше всего, не хотел расстраивать старого мага, – принялся живописать события дальше, объясняя, насколько оказался коварен чертов оборотень и что он опять натворил.

Чем больше он описывал все, совершенное Чеславом, тем сильнее мрачнел маг. Когда же, наконец, рассказ был завершен, он тяжело вздохнул и покачал головой.

– Способа справиться с магией дыхания нет. Эта магия смертельна, мой мальчик, мне очень жаль, – услышав, как испуганно ахнула Татьяна, старик живо обернулся, взирая на нее, – Юноша, о котором идет речь – ваш сын, моя милая? – дождавшись кивка, он сочувственно улыбнулся, – Если это именно тот юноша, что, как рассказал Винсент, еще в детстве сумел предсказать, когда наступит Ночь Большой луны, я думаю, вам не следует слишком волноваться. Судя по всему, юный маг весьма способен – я в свое время не смог предсказать наступления Великой Ночи, как ни старался. Возможно, он сумеет придумать какой-то способ, изобретет… Но в мое время этот способ неизвестен. С годами магия и маги начали прокладывать новые тропы, изыскивать иные пути, до которых мне еще далеко. Верьте, девушка, верьте! Быть может, вашему сыну суждено величие… – он помолчал, затем перевел взгляд на мужчину, лежащего на полу и покачал головой, – Поразительный человек. Я обязательно найду способ помочь ему, мне безумно интересно поговорить с ним! На моем веку не было магов, могущих создавать миры, я никогда не задумывался о возможности этого. Как хочется узнать что-то новое!..

– Учитель… – Винсент неловко кашлянул, – Я… не смею, конечно, вам указывать, но вы… ну, после нашего ухода… я хочу сказать – негоже менять время…

Рейнир тяжело вздохнул и, печально улыбнувшись, согласно склонил голову. Он понял, к чему клонит его ученик.

– Верно. Да, ты прав, мой мальчик, безусловно прав… И после вашего ухода я вынужден буду стереть сам себе память, более того – я постараюсь восстановить нарушенный ход времени, залатать прорехи. Думаю, на это мне сил хватит. Однако, сейчас, пока вы еще здесь, мне безмерно хочется поговорить с каждым из вас, узнать, как вы живете, кто вы, кем стали… Вот вы, господин баронет, – он перевел взгляд на Ричарда, – Как вы живете в своем времени? Ведь здесь, сейчас, вы были связаны с Чеславом, но Винсент сказал, что он предал вас…

– Месье, – Ренард тонко улыбнулся и, сцепив руки в замок, легко тряхнул головой, – Я понимаю ваш интерес, и готов сполна удовлетворить его. Но наш друг сейчас умирает, и я просил бы вас заняться в первую очередь им.

– Вот именно! – Роман, который доселе о чем-то тихо переговаривался с братом, наконец, обратил внимание на происходящее в комнате, – Вы, дяденька, конечно, очень любопытны, как я погляжу, но дядю нам как-то жалко. Он мне брата спас, вырастил и магом сделал!

Людовик важно кивнул.

– Это правда, дядя меня и спас, и вырастил, и вообще… Хотя с вами я бы тоже хотел потрепаться за жизнь, вы все-таки величайший из всех магов, известных миру, и все такое, – он негромко вздохнул и неожиданно серьезно прибавил, – Дядя вас очень уважает. И очень хотел встретиться с вами, пообщаться… Вы уж спасли бы его, а?

Рейнир, внимательно выслушав обоих молодых людей, терпеливо улыбнулся и слегка покачал головой. Эта нетерпимость юности старому магу была понятна, и где-то даже приятна.

– Спасти вашего дядю будет не слишком просто, юноши, увы. Ворас был прав – этот яд не был мне прежде известен, и состав его, насколько я могу судить, довольно сложен. Здесь смешано несколько ядов, плюс яд вораса, поэтому противоядие должно содержать антидоты к каждому из них. Не для всего у меня есть ингредиенты. Яды придется нейтрализовать поочередно, постепенно, и я надеюсь, вы сумеете в этом мне помочь. Но не беспокойтесь – жизнь мы ему спасем. С ворасами я имел дело прежде, и знаю, как нейтрализовать их яд. Это не так уж…

– А ведь верно, – не удержавшись, перебил учителя Винс, – Это же вы, вы, учитель, когда-то принимали участие в обращении ворасов пауками! Почему вы мне не рассказывали об этом?

– Ради всего святого, мой мальчик, прояви терпение, – старик, улыбнувшись, слегка покачал головой, – У нас еще будет время побеседовать с тобой, но сейчас твои друзья правы – надо спешить. И, полагаю, ты, мой друг… – он обвел взглядом собравшихся и безошибочно остановил его на Луи, – И вы, юноша, мне в этом поможете.

Винсент воодушевленно кивнул. Молодой маг с готовностью вскочил на ноги – колдовать вместе с самим великим Рейниром для него было огромной честью.

***

Чеслав сидел в кресле, привольно закинув ногу на ногу и покачивая упертую острием в пол шпагу. Перед ним, серьезный и мрачный, стоял Анри, вызванный из подвала, где общался с отцом, от которого старался не уходить далеко. За спинкой кресла, скрестив руки на груди, замер капитан Бешенный собственной персоной.

Войдя в «покои» рыжего оборотня, и обнаружив здесь Чарли, молодой наследник едва не бросился к нему с распростертыми объятиями, но вовремя остановился, сообразив, что что-то не так. Капитан был непривычно мрачен, очень серьезен и на Чеса смотрел как-то по-особенному, не с подобострастием, но с явной готовностью выполнить любой приказ.

Анри замер, недоверчиво оглядывая эту странную картину и, кашлянув, неловко переступил с ноги на ногу, поднимая руку к виску.

– Ты меня звал, – негромко вымолвил он и, потерев висок, прибавил, – Я… почувствовал.

Рыжий дьявольски улыбнулся и медленно опустил подбородок.

– Разумеется, – негромко вымолвил он, совершенно не обращая внимания на стоящего позади капитана, – Видишь ли, друг мой, у меня возникла необходимость задать тебе вопрос. Тебе известно, что Нормонд был разрушен… – он выдержал паузу, наслаждаясь побледневшим лицом парня, и иезуитски продолжил, – Все его стены рухнули, башни осыпались, остались лишь двери и груда камней… Но жители успели выскользнуть. Я вовсе не намерен причинять им вред, совершенно не желаю им зла – в конце концов, мне нужны не они, – но понять, где они находятся, хотел бы. И что-то мне подсказывает, что на этот вопрос ответ знаешь ты.

Молодой человек скрипнул зубами и сжал руки в кулаки, гордо приподнимая подбородок. Он был истым наследником де Нормондов, настоящим внуком своего деда – уверенным, дерзким, несгибаемым, – и вот так запросто сдавать врагу друзей даже и не думал.

– Может быть, и знаю, – бросил он, чуть сужая глаза и окидывая собеседника презрительным взглядом, – Но ты от меня этого не узнаешь точно!

Оборотень с интересом склонил голову набок, продолжая покачивать шпагу, и изучающе глядя на смелого собеседника.

– Маленький, дерзкий мальчик… – задумчиво промурлыкал он и, сочувственно вздохнув, покачал головой, – Понимаю. Понимаю, тебе очень не хочется предавать своих родных, тебе хочется выказать себя героем, умереть с высоко поднятой головой… Жаль, смерть твою Ан мне не простит, а ссоры с ним я не хочу. Чарли… – желтые глаза насмешливо блеснули, – Стукни-ка упрямца пару раз. Может быть, это развяжет ему язык.

Бешенный, не выказывая никакого удивления, абсолютно хладнокровный и столь же уверенный, как и всегда, шагнул вперед. Анри невольно отступил, недоверчиво глядя на близящегося пирата. Как же… да нет, не может быть. Это же Чарли, его хороший друг Чарли, он же знает его с самого рождения! И что же, теперь этот самый Чарли, его друг, будет его бить?.. Бить, чтобы получить информацию для Чеслава – да это уму непостижимо! Он же, черт возьми, гордый капитан Бешенный, он наследник Рейнира, как, как Чес сумел подчинить его себе?

– Чарли… – видя, что подходящий человек сжимает кулаки, Анри отступил еще на пару шагов и неловко улыбнулся, – Ча… Чарли, ты что?.. Это же я, Анри… Как ты можешь слушаться его, почему подчиняешься?

Ответ пришел отнюдь не от заколдованного несчастного судового врача, а от мерзавца, эту магию на него наведшего.

– Крещение кровью – страшная вещь, Анри, – разнесся по гостиной голос рыжего оборотня, – Особенно, если подчинить себе окрещенный предмет. Креститель связан с ним кровью, эта связь нерушима даже боле, чем родственные узы, а значит, подчинив предмет – подчинишь и крестителя. Теперь я стою у штурвала фрегата, мальчик, я направляю корабль и капитана. Не медли, Чарли, я хочу услышать его крики.

– Ча… – Анри нагнулся, ускользая от первого удара и, глядя снизу на абсолютно равнодушного Бешенного, закончил, – …рли! Да ты с ума сошел! Одумайся, я не верю, что наследник Рейнира может быть настолько слаб!

– В этом ваша ошибка, – рыжий, следя из кресла, как его подручный старательно загоняет молодого мага в угол, покачал головой, – Вы всегда воспринимали его как наследника Рейнира, как врача, и никто – ни один из вас! – не подумал, что в душе Чарли всегда был и навсегда остался пиратом. Это его суть, его жизнь, ему никуда не уйти от нее, и сыграв на этом, я получил покорного слугу. Слева!

Анри попытался контратаковать, но капитан пиратов, предупрежденный «доброжелателем», успел увернуться и, поймав парня за руку, больно выкрутил ее. Юноша вскрикнул, не в силах сдержаться и, заметив довольную ухмылку, расплывшуюся по губам Чеслава, дал себе слово впредь быть сдержаннее.

– Я не знаю, где они! – он еще помнил вопрос, на который следовало дать ответ и решил все-таки ответить. Чарли медленно повернул голову к своему «начальнику».

– Он лжет, – бесцветным голосом бросил капитан, – Он всегда знает, где его семья.

– Да типун тебе на язык! – разозлился Анри, изо всех сил выворачиваясь из стальной хватки пирата, – Достали болтливые пираты, сил больше нет! Вот тебе!

Мощный толчок ветра, ударив в грудь Бешенного, оттолкнул его на несколько шагов, вынуждая выпустить руку молодого мага, и едва не сбил с ног. Капитан застыл, откровенно обескураженный, не понимающий, как действовать дальше.

Чеслав медленно поднялся из кресла, легко поигрывая шпагой.

– Я бы мог пригвоздить тебя к стене, щенок… – неспешно проговорил он, сверля взглядом упрямого пленника, – Но это было бы чересчур просто. К тому же, я еще не отыгрался за нанесенную мне обиду… Бешенный!

Чарльз вытянулся по струнке, всем видом выражая готовность слушать и исполнять приказы. Оборотень лениво указал шпагой на злого, как черт, и прикидывающего, кого из противников атаковать первым, Анри.

– Обездвижить.

Приказ был брошен коротко и холодно, но таким тоном, что оспаривать его казалось просто невозможным. Впрочем, Чарли и не пытался.

Он в два шага оказался рядом с юношей и, не успел тот вытянуть руку, чтобы атаковать его еще одним порывом ветра, а при хорошем раскладе, быть может, и струей тугого пламени (последний вариант был довольно радикальным, поэтому Анри сильно сомневался в его целесообразности: вредить другу все-таки не хотелось), схватил его за запястье сначала одной руки, затем, ловко оказавшись за спиной, поймал другую и, крепко сжав, временно лишил возможности двигаться и сопротивляться.

Молодой наследник, очень много времени уделявший занятиям магией, и очень мало – спорту, заскрежетал зубами, силясь вывернуться.

Чеслав, ухмыляясь, медленно приблизился, любуясь обездвиженным врагом. Секунда – и голова Анри мотнулась от сильного удара в челюсть справа. Он раздраженно зашипел и, вернув голову в надлежащее положении, яростно плюнул на сапоги рыжему.

Тот весело расхохотался и, сжав и разжав кулак левой руки, ударил теперь с другой стороны, заставляя голову мотнуться вправо.

Потом схватил за подбородок и насмешливо вгляделся в серые глаза.

– Уже не такой смелый, а, мальчик? – голос мерзавца напоминал мурлыканье, и поэтому бесил особенно сильно, – Уже не такой сильный, как с обездвиженным пленником… – он покачал головой и прищелкнул языком, – Ай-яй-яй, какой неспособный маг. Что ж, боюсь, тебе придется все-таки ответить на заданный мною вопрос, а иначе… – он с силой и где-то даже с яростью ударил юношу в живот, заставляя того глухо застонать, сгибаясь, – Иначе я буду избивать тебя, пока мой друг Чарли будет медленно убивать на твоих глазах твоего отца. Посмотрим, как долго ты…

Закончить он не успел. Серые глаза взбешенного юного мага сверкнули пламенем, и в следующий миг потолок гостиной рухнул.

***

Стоило Альжбете войти на кухню обычной квартиры в многоэтажном доме, как сразу же стало понятно – ей здесь не рады. Паоло и Марко взирали холодно и равнодушно; в глазах Дэйва притаилось презрение, а Андре – родной внук Андре! – смотрел на бабушку едва ли не с ненавистью.

– Папа не будет рад, – буркнул последний, обращаясь к вошедшему вместе с ведьмой магу, но не к ней самой. Тьери слегка повел плечом – он в этом особенной трагедии не видел.

– Когда учитель узнает обо всем, что произошло, он одобрит мое решение, – это было сказано со столь непререкаемой уверенностью, что возразить никто не пожелал, – Кроме того, Ада должна научиться творить свою магию без ошибок, а кроме Альжбеты помочь ей в этом некому. Мне не понять, верны ли линии, начертанные девочкой, здесь нужен специалист. Друг мой, – он повернулся к женщине, – Не думаю, что тебе стоит задерживаться долее на кухне. Пойдем, я познакомлю тебя с пра…

– Ну, уж нет! – Андре, окончательно разозлившись, вскочил на ноги, – Она была пособницей Чеслава, она шла против нас, и ты хочешь показать ей моих племянников?! Познакомить ее с детьми, чтобы она потом продала их рыжему за жалкую подачку?!

Альжбета вспыхнула. Обвинения были справедливы и несправедливы одновременно, ужасно злили старую ведьму, задевали самые глубокие струны ее души и, пожалуй, будь на месте ведьмака кто-то другой, она бы не стала сдерживаться… Но перед ней стоял внук. Родная кровь, родной человек.

– Я бы просила вас, уважаемый внук, – говорила женщина медленно, словно через силу, – Не переоценивать мои способности к предательству. Я никогда – вы слышите? – никогда не пойду против моих правнуков! Разве я не встречала Анри в лесу пятнадцать лет назад? Разве не велела ему идти домой, опасаясь, что он нарвется на Чеслава?! – она гневно выдохнула, старательно беря себя в руки, – Обиды вашего отца объяснимы и где-то понятны, но не вам судить меня, юноша, не здесь и не сейчас. Тьери, друг мой… – убедившись, что как ответить собеседник пока найтись не может, она вновь повернулась к магу, – Проводи меня к правнукам.

Андре сердито сел, сцепляя руки в замок и, изо всех сил ища, на ком бы сорваться, нашарил взглядом что-то старательно чертящего в блокноте Владислава.

– Ты опять рисуешь? Что на этот раз – мою разрушенную квартиру?!

Художник медленно поднял взгляд и недовольно нахмурился.

– Я рисую восстановившийся замок. Будь добр мне не мешать, – он огляделся по сторонам и, внезапно осознав, что произошло, удивленно вскинул брови, – А куда старушку дели?

– Синьора отправилась беседовать с правнуками, – Паоло, хладнокровный и уверенный, чуть приподнял подбородок, – И я боюсь, что Андре в чем-то прав – мастеру Альберто это не понравится.

Дэйв тяжело вздохнул. Он «мастера Альберто» знал лучше прочих, ибо жил с ним бок о бок уже не один год, и мог предположить его реакцию почти со стопроцентной уверенностью.

– Ему не понравится, – негромко отозвался хранитель памяти, – Но правда и в том, что когда Альберт узнает обо всем, он поймет, что выбора у нас не было. И, вполне возможно, одобрит решение Тьери.

– Аду ведь действительно надо научить, – хмуро буркнул Марко, обнимая себя руками, – Может, от Альжбеты и вправду будет толк. И потом, она ведь знает Чеслава, знает его слабые места! Может, и этим окажется полезна?

– Меня больше волнует тот факт, что в руках у Чеса оказался наш капитан, – Влад, не отрываясь от рисунка, глубоко вздохнул, – И что он теперь с его помощью вытворит – пожалуй, лишь ему самому только и известно.

…Альжбета вошла в комнату и остановилась, замирая на пороге, чувствуя, как губы сами собою растягиваются в улыбке. Она сама не знала, чему рада сейчас в большей степени – тому ли, что смотрит на двух маленьких детей, своих родных правнуков, или же тому, что видит на стенах. Магию линий не узнать ей, мастерице хитросплетения узоров, было бы мудрено.

– Значит, – ласково проговорила она, шагая ближе к детям, – Эти линии начертила ты, моя маленькая?

Аделайн неуверенно кивнула, еще не зная, собирается ли незнакомая, хотя и кажущаяся на кого-то похожей тетя ругать ее, или же хочет чего-то еще.

– Великолепно, – с чувством развеяла ее сомнения Альжбета и, без церемоний опустившись у стены на колени, жестом подозвала девочку к себе, – Подойди, малышка, подойди, не бойся. Я не причиню тебе зла. Взгляни, вот здесь… – она подняла руку и провела указательным пальцем по немного неровной, идущей параллельно полу линии, – Следует постараться сохранить прямоту. Здесь, – теперь она сместила руку ниже, к невнятным завитушкам, больше похожим на каракули, – Вот тут, прямо тут, – женщина ткнула пальцем в их сплетение, – Не хватает еще одного изгиба в левую сторону, а рядом хорошо бы изобразить круг. Далее…

– Откуда вы знаете? – Марк, с явственным сомнением присматривающийся к незнакомке, внезапно нахмурился, – Вы… вы – наша прабабушка? Вы похожи на дедушку, то есть, это он, получается, на вас похож… Ему не понравится, что вы здесь!

Тьери, остающийся в дверях комнаты, мягко улыбнулся. Ему вдруг почудилось, что он смотрит на маленького Андре.

– Марк, мальчик мой, – он подошел к маленькому защитнику, уже сжавшему кулаки и намеренному выставить прабабушку из комнаты и, присев рядом с ним на корточки, мягко сжал плечо, – Прабабушка не причинит вам вреда, она любит вас. Все ее желание – помочь, помочь Аде рисовать более правильно, помочь ей защитить вас. Она и сама при случае сможет заступиться…

– Она? – мальчик неприязненно фыркнул, – Дед говорил – она слаба! Она не смогла справиться с тем рыжим, плохим дядей, она ничего не умеет! – он неожиданно надулся и опустил голову, – Или не хочет…

Аделайн внезапно взвизгнула и, захлопав в ладоши, схватила карандаш, принимаясь с упоением чертить что-то на стене, внимательно слушая подсказки нежданно обретенной наставницы. Брат ее тяжело вздохнул. Судя по всему, девочке идея обучаться магии линий понравилась, она уже увлеклась ею, а это значило, что разумных доводов она не послушает…

– Альжбета, – Тьери, убедившись, что Марк временно нейтрализован или, по крайней мере, смирился с доводами взрослых, перевел взгляд на женщину, – После того, как ты преподашь Аде свой урок, мне хотелось бы продемонстрировать тебе еще одного мастера линий. Думается мне, в руках нашего молодого художника сила заключена немалая. Надеюсь, ты сумеешь направить ее в нужное русло.

***

– Вы уверены, что мы правильно поступили? – Татьяна спрашивала об этом уже в третий раз, поэтому ответы с каждым мигом становились все более и более раздраженными. Сейчас Роман даже остановился.

– Слушай, с ним остались Рейнир, Луи и Винс! По-моему, нормальная такая троица, чтобы помочь дяде малость очухаться, а у нас есть свои дела!

– Согласен, – поддакнул Ренард, осторожно поправляя хвост на затылке, – Вику давно пора вправить мозги, тем более, что Роман предложил ему дуэль в прошлый раз.

– Вот только дуэлей нам не хватало для полноты ощущений! – девушка негодующе всплеснула руками и покачала головой, – И, между прочим, мне не нравится странный поворот времени – когда мы выходили, солнце было сзади, а теперь оно впереди. А шли мы по прямой!

Теперь настала очередь Рене остановиться, недоуменно переводя взгляд с нее на племянника, потом обратно.

– И… что это, по-твоему может означать? Что, мы шли и не заметили нового скачка времени, или… может, шли так медленно?

Виконт негодующе топнул, недовольно переступая затем с ноги на ногу.

– Шли мы быстро, я с секундомером засекал! Вариант с временем мне нравится больше, потому что снимает вину с нас… но тогда скоропостижно хочется вернуться. Проверить, как там дядя.

– Если время прошло, ему должно было стать лучше, – рассудительно отозвался баронет и, глубоко вздохнув, повернулся лицом к замку, высящемуся на склоне холма, – Что ж… Если время и в самом деле передвинулось, вернуться и узнать, что с Альбертом, мне хотелось бы тоже, но… Виктора-то вернуть к истокам разумности тоже надо.

– О, а вот интересно, откуда вытекает разумность? – моментально заерничал Роман, закидывая руки за голову и решительно продолжая путь, – И целесообразно ли поить Вика из этого ручейка? А то еще гляди – отравится, да и помрет до срока… Обидно же будет.

– Роман, – одернула спутница, – Ты только при Вике про смерть не шути, сделай одолжение. У него сейчас трагедия – дочь болеет, ты же слышал. Или она еще не болеет? Рик, ты… Ричард, да не беги же ты так!

Ренард, который шел, на самом деле, совершенно спокойным, размеренным шагом, удивленно обернулся и легко пожал плечами.

– Да это вы тормозите, а не я бегу. Кстати, если время передвинулось, то теперь тем более неизвестно, что сейчас творится в жизни Вика, надо быть как-то… – мужчина пошевелил пальцами в воздухе, подыскивая аргументы, – Потактичнее. Роман, для тебя повторяю отдельно – потактичнее! Держи себя в руках, и постарайся где-нибудь обнаружить совесть.

Виконт негодующе фыркнул. С его точки зрения, от него в задуманной операции зависело многое, даже очень многое, поэтому такие несправедливые ограничения юноше претили.

– Я не могу держать себя в руках – я держу шпагу! – язвительно отозвался он, – А шпагой я хочу проткнуть Вика, зажарить его над камином и съесть завтра на ужин, а не продырявить себя! И вообще, дядя, тебе не кажется, что ты слишком много ко мне стал придираться? У тебя что, в этом времени дар воспитателя открылся?

– Пообщаешься с мое со слугами – еще и не такому научишься, – элегически отозвался совершенно не обидевшийся баронет, и прибавил шагу.

…На этот раз их не ждали – никакой стражи возле входа не было, никто не пытался подстрелить на подходе, да и вообще замок казался без пяти минут вымершим.

Серым. Выцветшим. Печальным.

Ренард остановился неподалеку от дверей и, подняв голову, окинул мрачное строение долгим, грустным взглядом. Ему не надо было объяснять, что происходит здесь.

– Должно быть, замок отражает настроение хозяина, – негромко вымолвил он, – И думается мне, что Вику сейчас очень плохо.

– Должно быть, Вик сейчас отвлечен более важными делами, – в тон ему отозвался Роман, – И, если время скакнуло… Интересно, насколько? Может, постучать и спросить?

Татьяна, в последний момент успев перехватить руку виконта, только покачала головой. Безрассудная, веселая отвага этого юноши порою доходила до абсурда и, признаться, иногда это ее очень утомляло.

– Роман, ты вообще нормальный? Если стража притаилась за дверями, если они только и ждут, чтобы наброситься на нас…

Негромкое покашливание заставило ее замолчать, и удивленно перевести взгляд на Ренарда. Баронет стоял, упершись рукой в двери и выглядел, прямо скажем, довольно мрачно – будто понял что-то, осознал и осознание это ему не понравилось.

В принципе, так оно и было.

– После смерти маленькой Натали… – негромко начал он, – Прислуга стала разбегаться из замка. Ползли слухи о проклятии, оставаться рядом с Виком люди опасались, поэтому к тому мигу, когда подрос и заболел Адриан, стражи в замке уже не было. Оставалось несколько верных людей, кое-кто приходил на несколько часов навести порядок – за плату, разумеется, – но и только. Я думаю, мы можем входить без опаски. Сейчас в замке, скорее всего, только Виктор и Аделайн… и Адриан, я надеюсь, – больше прибавлять Рене ничего не стал. Только уверенно потянул тяжелое металлическое кольцо, распахивая створку и первым шагнул в холл замка.

Спутники, переглянувшись, поспешили за ним – обоим хотелось скорее завершить свое задание, и к тому же было очень любопытно увидеть, каким был Нормонд в шестом веке.

Надо сказать, особенного впечатления замок на них не произвел.

– Такое чувство, что здесь только Эрика на стуле не хватает… – девушка поежилась и, непроизвольно обняв себя руками, глубоко вздохнула, – Так серо… так пусто! Неужели Вик жил так бедно?

– Вику в эти дни было не до заботы об убранстве замка, – баронет нахмурился, вслушиваясь и, покачав головой, уверенно шагнул к балюстрадам, явственно направляясь в правое крыло, – Что-то растащили убегающие из замка трусы, что-то забрали в качестве платы лекари и маги… Да, Нормонд в эти дни несколько обнищал, но, можешь поверить, граф этим совершенно не интересовался. Его главным богатством всю жизнь были дети и, теряя их, о прочем достоянии он не думал. Тише! Сюда.

Роман, который шел с открытым ртом, озирая пустые серые стены, пытаясь увидеть хоть какие-то следы привычной роскоши на потолке, и в результате налетевший на балюстраду, недовольно поморщился и, потерев ушибленное бедро, поспешил за родными.

В гостиной антураж был несколько повеселее – привычно горел камин в углу, потрескивали поленья; стоял большой, сейчас почти пустой стол, вокруг него толпились стулья, и даже на окнах висели тяжелые портьеры. Здесь стены не были серы – их обтягивала какая-то шелковисто поблескивающая ткань, а сверху виднелись картины, изображающие разнообразные сцены охоты. Здесь пол не был грязен, как в холле – он по-прежнему блестел, говоря о трудах приходящей прислуги, и крича о благосостоянии семьи.

На середине большой столешницы высилась огромная ваза с букетом чудесных, источающих дивный аромат, цветов.

За столом, на том месте, что в настоящем времени предпочитал занимать Альберт, сидела, уткнув лицо в ладони, убитая горем женщина.

Ренард вошел и, увидев ее, остановился, тяжело вздыхая и делая знак спутникам тоже замереть. Женщина была ему знакома.

– Ада… – хриплый голос баронета перекрыл собою треск поленьев, и графиня де Нормонд, вздрогнув, подняла голову. Увидев брата, она слабо улыбнулась и поспешно стерла бегущие по щекам слезы.

– О, Рене… – голос ее дрожал, говорить удавалось с трудом, – Я не ждала тебя, прости. Тебе… тебе известно о нашем несчастье?

Мужчина осторожно кашлянул и, беспомощно оглянувшись на столь же растерянных друзей, аккуратно кивнул.

– К-конечно, милая, конечно. Бедняжка Натали…

– Натали! – Аделайн улыбнулась с оттенком неизбывной горечи, – Моя маленькая принцесса… Ее нет уже несколько лет, но боль все не утихает, ты прав. Но я говорю о другом несчастье, Рене, я говорю об Адриане… Он болен, и я боюсь, очень боюсь – все повторяется, как с Натали.

Баронет тяжело вздохнул. Ситуация немного прояснилась, стало понятно, хотя бы приблизительно, какой сейчас период времени, но сказать об этом сестре он, конечно, не мог. К тому же, убитой горем женщине следовало как-то представить своих спутников, коих она не заметила до сих пор лишь потому, что плакала, и момент для этого тоже казался неподходящим.

– Я… – мужчина замялся и вдруг так и расцвел, осененный идеей, – Я слышал, конечно, Ада, слышал. Я привел целителей! – он обернулся и широким жестом указал на совершенно ошарашенных таким поворотом Татьяну и Романа.

Аделайн всхлипнула и, сжав руки в замок, чуть подалась вперед, вглядываясь в незнакомую девушку и кого-то напоминающего юношу.

– Они так юны… – она покачала головой, – Я уже не надеюсь, Рене. Пусть попытаются, конечно, но… А впрочем, быть может, ты и прав – быть может, юность справится там, где ничего не смогла сделать мудрость. Проходите, – она царственным, исполненным благородного достоинства жестом указала на дверь, ведущую к спальням хозяев, – Мой муж сейчас там, он сидит у постели сына. Мы сменяем друг друга, Виктор устал… Но уходить не пожелал. Проходите, прошу вас.

– Ага, – растерянно отозвался Роман и, движимый каким-то странным импульсом, вдруг в два шага оказался рядом с родственницей, хватая ее руку и поднося к своим губам, – Мы сделаем все, что в наших силах, графиня. Мы спасем вашего сына.

Аделайн слабо улыбнулась и кивнула. Подобные обещания не были для нее внове – эти же слова повторял каждый пришедший целитель.

Татьяна предпочла промолчать. Она, как никто понимала и сочувствовала несчастной женщине, она могла представить себе чувства матери, переживающей такой ужасный период, и просто не находила сил ничего сказать. Она ведь и сама переживает за Анри, безмерно волнуется из-за проклятой магии дыхания, так хочет узнать, как он там… А Виктор тут валяет дурака.