Я выбираю любовь. Любовный роман

Но, чтобы быть Золушкой нужно, оказывается иметь столько смелости! А я в последний момент струсила и уехала во Владивосток, решив отвлечься от тяжёлых мыслей и посмотреть какой-нибудь лёгкий фильм.

– «А, что может быть лучше до боли знакомой, советской комедии? – решила про себя. – Разве ещё одна, не менее знакомая… Как раз то, что нужно для моего пессимистического настроения».

Направилась сразу в кинотеатр «Океан» – там как раз идёт неделя повторного фильма. За пол года проживания здесь мы так и ни разу не были в этом кинотеатре. Привлекало не только название «Океан», ведь так обычно называют рыбные магазины (в Намангане, где осталась моя семья, тоже есть такой магазин), но и то, что по разговорам там большой аквариум с экзотическими рыбками, много зелени в фойе и хороший буфет.

Погода снова вернулась к своему нормальному для этого времени состоянию – нулевому. Небо хмурилось, снова стало слякотно и серо, не похоже на зиму. Примерно такая же погода сейчас и в Намангане.

– Как странно! – удивилась я. – Владивосток намного севернее, а погода та же. Будто мы привезли её с собой…

Кинотеатр впечатлил и размерами, и архитектурой с его полукруглым фойе; наличием объёмного аквариума, населённого рыбами, которых мне никогда в своей жизни не доводилось видеть; раскидистыми, высокими пальмами; яркой зеленью вьющихся растений с экзотическим цветом и запахом. За окнами было сыро и промозгло, а здесь царило лето: тепло, много света, зелени, словно я попала в райский сад.

Однако комедии в этот день не шли. Шёл фильм «Влюблён по собственному желанию» – в главной роли с Олегом Янковским. Я уже видела фильм, причём совсем недавно, и даже умудрилась применить аутотренинг на практике. Но выхода не было, поэтому взяла билет на сеанс, который состоится через час, и направилась прямиком в буфет, знакомый по рассказам сослуживцев.

Выбор в буфете, действительно, был богатый: бутерброды с красной и чёрной икрой, а также с сыром и колбасой; пирожные разного вида и цвета; мороженое сортов десять – не меньше. Ассортимент выгодно отличался от того, что приходилось встречать в Намангане. Любовь к мороженому осталась ещё с детства: её не смогли победить ни годы, ни скудный выбор, ни низкое качество.

Долго сидела за столиком, с наслаждением смакуя холодное лакомство из нескольких сортов мороженого, поглядывая на таких же любителей кинематографа. Невольно вспомнились споры сослуживцев, одни из которых категорически утверждали, что кинематограф и театры утратили свою роль и теперь отмирают за ненадобностью. Многие из них давно уже не ходят ни в театры, ни в кинотеатры, считая, что это пустая трата времени: им всё заменило телевидение. Некоторые и хотели бы пойти, но их держат дела – не хватает времени. А я иногда выкраиваю время для похода в кино.

Когда смотришь фильм, то забываешь обо всех проблемах, обо всех неудачах, невзгодах – вообще обо всём. Весь во власти действия фильма, переживаний и волнений его героев. Им сочувствуешь, сопереживаешь, думаешь вместе с ними, живёшь их жизнью… Кинематограф, как и книги, обогащает, украшает нашу жизнь, поэтому я не понимаю, как можно не любить его?

Начался фильм, и я постаралась всё выкинуть из головы. Если бы не соседи, которые пришли явно не для того, чтобы смотреть. Странные звуки невольно заставили обернуться. Ба, да они целуются! Совсем ещё дети… Едва ли по шестнадцати лет. Даже не знаешь, как реагировать на такое? Сесть подальше, чтобы не мешать, или призвать к порядку? Не успела сделать ни того, ни другого: соседям надоело или их занятие, или фильм, и они поднялись и ушли почти в самом начале сеанса. Их, видимо, совсем не интересовало, как с помощью аутотренинга пьяница превращался в нормального человека – почти так же, как лягушка превращалась в Василису Прекрасную.

Что ни говори, велика сила самовнушения, если она заставила полюбить другу друга таких различных людей: умную, малопривлекательную женщину и спивающегося, разочаровавшегося в жизни, мужчину. Но закончилась вся эта кутерьма вполне банально: постелью.

Давно обратила внимание на то, что самая счастливая история заканчивается всегда свадьбой. Даже сказки на этом заканчиваются. А затем: «и я там был, мёд, пиво пил – по усам текло, а в рот не попало». И всё! Дальше только: «они жили долго, счастливо и умерли в один день». А писать об этой «долгой и счастливой жизни» уже нечего.

Так и в жизни: всё интересное только до свадьбы. И встречи, и расставания, и первые цветы, и первые поцелуи. Всё опьяняет, всё кажется беспредельным счастьем… Не надолго: совместная жизнь отрезвляет быстро, почти сразу. Дальше – ссоры, скандалы, непонимание и вердикт: не сошлись характерами. Некоторым, чтобы сделать такой вывод, достаточно пяти-шести лет, а некоторым – и того меньше.

Я прошла через это. Нам с Алексеем хватило четырёх лет, чтобы понять, что мы совершенно не подходим друг другу, что между нами нет ничего общего, что могло бы связать и повести по жизни рядом. Даже рождение сына не помогло, а, напротив, ускорило распад семьи. Как говорят, издержки молодости. Сейчас я прекрасно понимаю, что можно было избежать этого, но ничего уже не вернуть: ни времени, ни чувств, ни молодости. Ничего…

Домой возвращалась в задумчивом, отрешённом состоянии, не обращая внимание на то, что вновь стало подмораживать, что с океана подул пронизывающий ветер, что воздух был солон и слегка горьковат. Солоно и горьковато было и у меня на душе. Золушки из меня явно не получилось: трусовата.

Вот и наш подъезд. На секунду задержалась перед дверью, и глубоко вздохнув, дёрнула ручку на себя. В подъезде полутемно и тихо, и ни живой души, а ведь уже… Ну, да: уже за семь. Кто будет ждать час? Не поняла чего во мне было больше: радости или разочарования? Медленно поднималась по лестнице, ничего не видя вокруг. На лестничной площадке третьего этажа кто-то стоял, но я, не поднимая головы, прошла мимо.

И вдруг услышала за спиной ещё не забытый голос:

– Здравствуйте, Тамара! Вы не узнали меня?… А, впрочем, как могли узнать, когда прошли мимо, не поднимая головы?… Вы забыли, что я жду вас сегодня?

Заставила себя повернуться на голос. На площадке третьего этажа стоял Александр. И моё сердце рухнуло вниз, как во время воздушной ямы на самолёте.

Глава 3. Любительница лёгких приключений

Усилием воли заставила себя повернуться на голос. На площадке третьего этажа стоял Александр. И мое сердце ухнуло вниз, как во время воздушной ямы на самолёте: чтобы мужчина ожидал женщину более часа – такое, наверное, бывает только в сказках…

 
Ответила, как можно сдержаннее:
– Здравствуйте, Александр… Никак не ожидала, что вы придёте. Думала, что это шутка.
Мужчина быстро поднялся ко мне и негромко спросил:
– Но теперь вы убедились, что я не шутил?
Как фокусник, он достал из под куртки букет цветов и протянул мне:
– Это вам!
А, заметив моё замешательство, добавил:
– Возьмите. Пожалуйста.
 

– Розы?! – почти задохнулась я от волнения. – В декабре? Какое чудо!

Странное ощущение охватило меня: в нём смешались и восхищение, и растерянность, и недоверие. В ответ чуть слышно пробормотала:

– Ну, что вы, Александр, зачем это?..

Но цветы были уже в моих руках и не осталось ничего иного, как сказать:

– Спасибо.

Чтобы окончательно не выдать своей растерянности, добавила громче:

– Где вы только умудрились их достать?!

Александр сразу оживился и, глядя на меня с улыбкой, сказал:

– О. эта долгая история! Они совершили большой перелёт!.

Поспешно прижала прохладные бутоны к разгорячённому лицу, чтобы скрыть смущение:

– Извините, Александр, я поднимусь к себе и поставлю цветы в воду. Жаль будет, если такая красота пропадёт…

– Тамара, можно мне подняться с вами? – спросил Александр.

– Да-да, конечно! – ответила торопливо, краснея от досады за свою суетливость, и радуясь тому, что он не видит предательской краски.

Александр в два шага догнал меня, и мы неторопливо стали подниматься вверх на пятый этаж.

– У нас есть минут десять в запасе, – сообщил он, глядя на меня, как-то по особенному: не-то сочувствуя, не-то жалея.

Ни то, ни другое меня не устраивало, потому спросила с вызовом:

– Вы куда-то торопитесь?!

– Мы торопимся, – поправил он. – С прошлой недели во Владивостоке начались гастроли Хабаровского театра музыкальной комедии… Я взял на себя смелость и купил билет на «Летучую мышь». На восемь часов…

– Вы любите оперетту? – поинтересовался он возле нашей двери.

Хотелось ответить вопросом на вопрос:

– «А кто же её не любит?»

Но неожиданно призналась:

– Я оперетту смотрела единственный раз… Больше десяти лет назад… В Ленинграде…

От волнения я никак не могла найти ключи, хотя перерыла всю сумочку.

Наблюдая за моими тщетными стараниями, мужчина, наконец, не выдержал и предложил:

– Давайте подержу цветы – так будет удобнее.

Невольно подняла на него глаза и увидала понимающий, добрый взгляд. Вдруг стало так спокойно и легко, словно мне открылось что-то очень важное, что раньше никак не давалось. И сразу пропали скованность и стеснительность, а ключи отыскались сами-собой.

Александр, как истинный джентльмен помог мне раздеться, разделся сам. Я показала ему нашу комнату, а сама направилась на кухню, чтобы набрать воды в вазу.

– «Вот сейчас и настало время расставить все точки» – решила я. – Чтобы между нами не было никаких недомолвок, никакого обмана… Ведь любой обман рано или поздно открывается…

Господи, да о чём это я?! Такие розы!… Такой мужчина! Да хоть на час забудь ты о прошлом, Том! Живи настоящим… Оно стоит того…»

Семь роз невероятно алой расцветки – беззащитных и нежных, всё ещё находились у меня в руках. Я прижала их к лицу, с наслаждением вдыхая аромат, припоминая, когда мне в последний раз мужчина дарил розы. И не смогла вспомнить.

– «Да разве это сейчас важно? – удивилась про себя. – Всё это уже в прошлом, сударыня! Как говорит моя юная подруга; – Нужно жить здесь и сейчас…»

Когда я вернулась к себе, то застала гостя всё ещё стоящим по середине комнаты.

– Что же вы стоите, Александр? – поинтересовалась я. – Проходите, садитесь… Чувствуйте себя, как дома.

Чтобы занять гостя, предложила посмотреть альбом с фотографиями.

Ради шутки мы с Мариной составили общий альбом, словно одна семья. Потом стали добавлять новые фотографии, снятые уже здесь, во Владивостоке и Артёме. Получилось довольно интересно. Конечно, в нём больше Маришкиных фото. В отличие от меня Марина любит сниматься, и всегда на снимках получается хорошо. По утверждению фотографов, у неё фотогеничное лицо.

Пока я переодевалась за открытой дверцей платяного шкафа, Александр заинтересованно рассматривал фотографии.

– А эту девушку я видел уже как-то вместе вами, – сообщил он, имея, видимо, в виду Марину.

– Да, – согласилась я, – это Марина, моя юная подруга. Мы вместе снимаем эту комнату… Не правда ли интересная девушка?

– Да, милая, – подтвердил Александр.

– А это – ты! – узнал он, неожиданно переходя на ты.

Я вышла из-за шкафа в своём любимом вязаном платье под цвет глаз. С самого детства мне говорили, что глаза у меня зелёные, как у кошки. Я не протестовала: со стороны виднее.

Александр посмотрел на меня так, словно увидел впервые.

– Да, – улыбнулась ему в ответ, – это я. Как говорит Марина – в глубокой молодости.

Александр засмеялся в ответ:

– Мне почему-то кажется, что и сейчас молодость ещё не закончена?!

И перевернул страничку альбома.

– Это мой сын – Игорь, – сообщила я, не отрывая взгляда от лица гостя, надеясь увидеть его реакцию.

Но один мускул не выдал Александра. Только глаза – эти чудные глаза стального цвета, смотрели на меня недоверчиво и испытующе.

– Симпатичный мальчик, – сказал он. – Сколько ему?

– Ему девять лет! – отреагировала я с вызовом, словно он в чём-то обвинял меня.

– Большенький уже мальчик, – вполне доброжелательно отозвался Александр, – И мама – молодая и сын – почти взрослый.

Тактика отваживания «нежелательного поклонника» явно не срабатывала.

– «К чему ты это делаешь, Том?» – спросила сама себя. И сама себе же ответила: -«Всё правильно: пусть знает правду… Было бы странным в моём возрасте не иметь детей… Теперь-то уж точно наша встреча будет последней… Вокруг столько молодых, красивых и бездетных».

Почему я так старалась отделаться от этого человека? Ведь он мне, несомненно, нравился. Я сама себе не могла ответить на этот вопрос. Мама бы, наверное, сказала: -«Из вредности!» Во мне словно бес какой-то сидел и нашёптывал: – «Не верь! Не верь. Не верь…»

Ну и глазищи у этого товарища! Наградила же природа… Они, наверное, до самой глубины душу человеческую видят: такой проницательный взгляд, что все слова застревают в горле.

– Не нужно, Тамара, делать вид, что вы хуже, чем есть на самом деле… Кому-то может показаться, что вы слегка бравируете… А ведь это не так. Я это понял сразу…

– Что можно понять за две встречи? – попыталась удивиться я. – Иногда и жизни не хватает, чтобы до конца понять человека…

Александр накрыл мою ладонь своей и посмотрел на меня так, как тогда, в автобусе. А я не знала, что предпринять: то ли убрать руку, то ли погладить мужчину по щеке?

Но я была бы не я, если бы не отреагировала совсем иначе:

– Нам не пора в театр? Десять минут уже истекли… До Владивостока, как минимум час езды.

– На такси за полчаса доедем, – отреагировал Александр, посмотрев на часы. – Да, пора выходить – через пять минут такси будет возле подъезда.

И неожиданно добавил:

– Вам очень идёт это платье, Тамара… И причёска – тоже… Вообще, вы сегодня такая красивая!

– «Вот те на! Ничто не предвещало такого поворота. – удивилась я про себя. – Можно сказать: огорошил – так огорошил… Сразу видно: не мастер вы, Александр, говорить комплименты».

А вслух сказала совсем иное:

– Спасибо. Я рада, что вам понравилось.

Погода вновь начала меняться. Слегка подморозило. Наверное, настала пора – всё-таки середина декабря. Пора бы привыкнуть и к капризам погоды, и к пронизывающему ветру, который, кажется, не утихает здесь никогда.

– Как бы сегодня снег не пошёл, – отреагировал Александр, поднимая воротник и подавая мне руку.

Возле подъезда скользко, словно кто-то специально полил тротуар водой. И я сразу догадалась, что это дело рук зловредной старушки со второго этажа: таким образом она протестует против соседей по площадке, с которыми находится в многолетней вражде. А все последствия этой вражды достаются нам – жителям подъезда.

– Вот, наконец, и такси! – бодрым голосом произнёс Александр, издали заметив приближающуюся машину.

До театра мы добрались минут за сорок. Я сидела на заднем сидении и молча смотрела в окно, любуясь россыпью многоцветных огней, то приближающихся, от отдаляющихся. Пытаясь таким образом переключится на позитивный настрой, и не думать о сегодняшних событиях. Переговаривались лишь водитель и Александр: похоже, что они они давно и неплохо знали друг друга. Они что-то обсуждали, шутили, смеялись, и я начала чувствовать себя лишней на этом «празднике жизни».

Александр, словно ощутив изменение моего настроения, неожиданно повернулся в мою сторону и сказал:

– Познакомьтесь… Тамара, это мой лучший друг – Михаил. Михаил – это Тамара.

Из зеркала, улыбчиво и изучающе, смотрели на меня глаза водителя.

– Очень приятно, – отреагировала я.

– И мне тоже, – согласился Михаил.

И добавил весело:

– Мне о вас Санёк уже все уши прожужжал! На днях он сказал нам по секрету, что познакомился, наконец, с женщиной своей мечты.

– Ну, вот и доверяй другу! – засмеялся в ответ Александр. – А он выдаст тебя с головой!

– Ты, что до сих пор ни в чём не признался? – не поверил ему Михаил, делая круглые глаза. – Ну и скрытная же ты личность, дружище! Я бы сразу раскололся!

Пока мы ехали до Владивостока, Михаил успел рассказать, что они с Саньком дружили с самого детства, что и жили рядом, и учились в одном классе – даже службу проходили на одном корабле.

– Но потом наши дорожки разделились: Санёк остался во флоте, окончил высшее морское, а я пошёл в строители. Под моими ногами должна быть твёрдая земля: море меня выворачивает наизнанку. – признался Михаил.

И все мои страхи развеялись мгновенно: друг Александра целиком захватил внимание. Он словно фокусник жонглировал словами и темами, ни на минуту не оставляя наедине с собой. Теперь уже молчал Александр, лишь иногда вставляя пару-тройку слов, чтобы угомонить не в меру разговорившегося друга.

– Знаете, Тамара, как Санёк называет вас? – веселился Михаил.

– Интересно как? – подхватила игру я.

– Михаил, остановись! – предупредил Александр. – Иначе поссоримся.

– Но почему, Санёк? – не понял тот, кидая на друга полу-удивлённый взгляд.

– Потому, что я должен сказать это сам! – без тени улыбки ответил Санёк.

– Сам – так сам! – с готовностью согласился Михаил. – Хозяин, как говорится, барин. Мы, извозчики, люди подневольные: нам платят – мы везём…

На некоторое время в салоне воцарилось молчание. В воздухе повисла некая неловкость: то ли Михаил обиделся на слова друга, то ли ему надоела пустая болтовня. Только возле самого театра, он повернулся ко мне и сказал:

– Хорошего просмотра, Тамара! Мы с супругой пару дней назад были здесь – ей понравилось.

Потом обратился к Александру:

– Значится так: не обещаю, но постараюсь быть на этом же месте к половине первого…

– Спасибо, друг! – просто, без тени обиды ответил Александр, подавая Михаилу руку. – Пока?

Тот дружески пожал её в ответ:

– Пока!

И я вздохнула с облегчением: всё нормально – мне просто показалось.

Пожалуй, этот вечер был самым счастливым в моей жизни за последнее энное количество лет. Александр, видимо, решил удивить меня: цветы, театр, ресторан. Он вёл себя так непринуждённо, так естественно, словно именно этим занимается всю свою жизнь. Я же, ощущая на себе изучающий, внимательный взгляд соседа, чувствовала себя неопытной провинциалкой.

Цветы меня порадовали, оперетта «Летучая мышь» развлекла, а ресторан – совсем доконал. Как я не старалась быть лёгкой, свободной – мне это плохо давалось.

Мы сидели в уютном зале ресторана, пили коктейль, который ничем не напоминал молочный, и разговаривали. Александр задавал вопросы о Средней Азии, о людях, природе, о моей семье. Я старалась отвечать как можно проще и немногословнее, стараясь ни словом не обмолвится о том, что вспоминать совсем не хотелось. Однако, честно призналась, что мы с мужем развелись, когда Игорьку было всего три года, что сын сейчас остался с мамой, что я приехала сюда с единственной целью: заработать на переезд в Центральную Россию. Так и подмывало сказать, что совсем уж не за тем, чтобы «заводить шашни», как выражается иногда Марина. Не смогла сказать: побоялась обидеть Александра.

Кое-что и мне удалось узнать о своём спутнике: его жена Валентина и маленькая дочь Алёна погибли в автокатастрофе, и вот уже четыре года он один. Было видно, что эта рана до сих пор не зажила: Александр говорил о них с такой болью, что я пожалела о том, что задала ему этот бестактный вопрос. Поэтому сразу перевела разговор на другую тему: призналась, что нас с Мариной очень поразил город Владивосток, в который мы попали на время по прихоти капризной судьбы.

– Есть что-то схожее со Средней Азией, – ответила я на очередной вопрос Александра. – Мне представлялось, что климат здесь намного суровее. Но оказалось, что зимы здесь почти такие же… Конечно, воздух совсем иной: слегка солоноватый с горчинкой. И влажность.

– Ничего не поделаешь, – отреагировал Александр, – океан даёт о себе знать.

Говорили мы с Александром много и заинтересованно. Особенно легли на душу его слова:

– Когда несколько дней тому назад в автобусе вы, Тамара, подняли на меня глаза, я невольно вздрогнул: показалось, что на меня смотрит моя Алёнушка. Если бы вы видели свои глаза в этот миг! В них столько всего было: и робость, и испуг. И боль, и печаль, и надежда, и растерянность… Но боль была – кричащая!… Мне даже плохо стало от этого взгляда. Он молил, звал на помощь… Такой взгляд был у моей девочки, когда я уходил в тот злополучный рейс, а они с Валей провожали меня… Такой, или почти такой…

– Александр, – отреагировала я на его признание – может быть, тогда нам не стоит видеться, если это невольное сходство мучительной болью отзывается в вашем сердце?

Александр даже в лице изменился, а голос выдал хрипотцу:

– Не делай этого, Тамара! Прошу тебя… Другой такой потери я не перенесу…

И я ничего не смогла ответить на этот крик души: вдруг все слова утратили свою силу и убедительность.

Когда мы вышли, наконец, из ресторана было уже за полночь. Площадь перед рестораном покрыл небольшой снежный покров – шёл снег. Хоровод снежинок падал с неба, кружа и порхая, как в медленном вальсе. Снег и разноцветные, мерцающие огни сделали своё дело – город казался сказочным и немного волшебным.

Видимо, эта сказочность и сбила меня с толку, а может выпитое вино, и я предложила доехать на автобусе, мысленно представив сколько Александру пришлось потратить.

Его взгляд вновь стал слегка удивлённым и стальным. Мужчина смотрел на меня, как на некую незнакомку. Странное дело: я прекрасно осознавала, что не должна так поступать, что он не заслужил такого отношения, что горожу полную чушь, и не могла остановиться:

– Но если вы, Александр, решили подождать Михаила, то я не смею вас задерживать.

Спутник посмотрел на меня с непониманием, даже, как мне показалось, с досадой и сказал, словно окончательно разочаровавшись во мне:

– Вы уж извините, Тамара, но воспитание не позволит мне оставить девушку одну посередине улицы… Сначала я провожу вас до того места откуда взял… А уж потом отправлюсь на все четыре стороны, как предложили вы.

– Ну, вот и всё! – испугалась я, мысленно кляня себя. – Вся «любовь» и закончилась! Как некстати ты, сударыня, изволишь «шутить»… Выглядишь, как завзятая любительница лёгких приключений. Осталось только сказать: – «Сколько я вам должна? И получить пощёчину.

Захотелось плакать. Или отхлестать себя по щекам, как однажды в детстве, когда мама за какую-то провинность оставила меня в углу, а сама ушла в магазин. Когда она вернулась через три часа, я была вся зарёванная, с пылающими щеками, потому что не на шутку отхлестала себя.

Больше в угол мама меня не ставила. И после этого случая все проблемы мы пытались решать мирным путём. Если она говорила: -«Ну, что, дочь, садимся за стол переговоров?» – то, я понимала, что сделала что-то не так, и начинала лихорадочно соображать чем провинилась на этот раз.

Через несколько минут подкатил Михаил.

– Не замёрзли? – поинтересовался он, открывая дверцу. – Садитесь быстрее.

По дороге в Артём, у меня было почти такое же состояние, как тогда, в детстве. Хотя теперь я знала точно, что сделала не так.

И снова говорили Михаил и Александр, и снова я молчала, глядя в окно на мелькающие огоньки, строения и столбы, проплывающие мимо, на снег хороводящий за окном, и нещадно бьющий в стекло своей холодной ладонью.

Возле моего подъезда Михаил обратился к нам почти торжественно и официально:

– Тамара и Александр, мы с супругой приглашаем вас в следующее воскресение на рождение: ей исполняется тридцать. Так сказать, первый юбилей… Отказы – не принимаются!

Александр вылез из машины, помог выйти мне, поцеловал на прощание руку. Я успела лишь сказать:

– Благодарю за чудесный вечер.

Александр улыбнулся в ответ:

– Это я должен благодарить тебя.

Потом сел в машину, помахал мне рукой и автомобиль укатил. А я усмехнулась:

– Ну, вот, кажется и всё…