Венганза. Высшая мера

Глава

4

Асадов сунул папку в ящик стола и потер переносицу, положил очки на столешницу. Слишком чистенькое предложение. Мягко стелил этот пацан – все идеально, не подкопаться, а Асадов привык, что подкопаться можно всегда и ничего идеального не бывает. Фирма недавно открылась, уже дает прибыль и имеет постоянных покупателей. И сопляк чист. Тоже идеален. Павел щелкнул мышкой по потемневшему экрану ноутбука и, прищурившись, рассматривал фотографии владельца кофейной компании …. Тридцать лет. Родители в Европе. Мать русская, отец англичанин. Ведут свой бизнес. Не подкопаешься.

Павел потёр подбородок, потом достал сотовый с кармана пиджака, висевшего на спинке кресла. Несколько секунд подумал и сунул его обратно. В коридоре послышались шаги, дверь с шумом распахнулась. Асадов поморщился, когда увидел брата, а за его спиной голову секретаря.

– Я говорил, что вы заняты и…

– Для меня он не занят, – нагло заявил Иван, сбросил куртку, швырнул ее на софу. Павел кивнул секретарю на дверь и тот поспешно ретировался.

– Чем обязан? – яростно спросил Асадов и откинулся на спинку кресла. Ужасно хотелось курить, но он бросил. Врач запретил ему из–за проблем с сердцем. – Опять деньги нужны?

Иван потянул носом, потирая переносицу. Хренов кокаинист, закинулся, видно, в машине, прежде чем подняться к Павлу.

– Какой ты догадливый, Паша. Нужны. А кому они в наше время не нужны.

Отодвинул кресло и сел напротив Павла. Когда–то спортивное телосложение Ивана давно не проглядывалось из–под слоя жира. Он не был толстым, но выглядел рыхло. Жидкие волосы падали ему на лицо, а карие глаза лихорадочно блестели.

– Я тебе не банк, чтоб ты приходил за бабками, когда вздумается.

– У меня проблемы, Паша. Большие проблемы, а мои проблемы очень легко могут стать твоими. Латиносы заказали у меня партию стволов, заплатили аванс, а контейнеры оказались пустыми.

Я найду падлу, которая увела товар, но на это нужно время. У меня его нет, Паша. Латиносы требуют стволы или возврат бабла в течение суток.

– И как эта проблема может стать моей, Иван?

Асадов посмотрел на брата и ему невыносимо захотелось плюнуть тому в рожу, а еще больше съездить по ней со всей дури. Только возраст уже не тот.

– Сколько надо?

– Четверть лимона. Я верну. Ты знаешь.

– У меня нет сейчас таких денег, Иван. Я на мели. Не самые лучшие времена у нас. Так что думай, как выкрутишься, брат. Ничем помочь не могу.

Асадов младший, попросту Малой Джонни, подался вперед.

– Нам нужны эти бабки, Паша. Они шутить не станут. Полетит твоя карьера к такой–то матери. Домой придут, дочку твою найдут.

– Так какого хера ты ввязался в это дерьмо?

Асадов хлопнул крышкой ноутбука.

– Я все просчитал. Закупил товар у азиатов, перепродал латиносам в два раза дороже, так как азиаты с ними на ножах, а кто–то спер все содержимое из контейнера. Завалили моих пацанов, перерезали как свиней и вывезли партию стволов. Похоже, сами азиаты это дерьмо и провернули. Но с ними я позже разберусь. Латиносы держат все побережье, если не расплачусь, жизни мне не будет, да и тебе тоже. Они выйдут на тебя в два счета. Помоги, брат. Возьми кредит, займи…да похер что сделай. Я верну потом. Прищучу корейцев и верну.

Асадов–старший встал с кресла.

– Как же меня задолбали твои проблемы, Ваня. Вот они у меня где.

– А когда зад я твой прикрывал – не задолбали? А когда конкурентов твоих устранял, чтоб ты ручки свои не марал, не задолбали?

Павел повернулся к Ивану и поправил седоватые волосы нервно рукой.

– Имя Диего Уильмся тебе не о чем не говорит?

– Нет. Кто это?

– Да так, новый клиент. Хотел потянуть с ним, не заключать сделку. Хорошо, я попробую что–то решить с этим дерьмом.

– Как там моя племянница поживает?

Иван достал пачку сигарет и закурил.

– Нормально поживает. Как всегда.

– Я б ее пристроил.

– К кому? К латиносам? К азиатам?

– А что? Отличная идея. Стали бы партнерами. Марина девка красивая. Кукла.

– Забудь об этом. Дочь в твое дерьмо вмешивать не стану. И затыкать ею твои косяки тоже не намерен. Она выйдет за Гордона и точка.

– Опачки! Ничего себе. Круто ты взбираешься наверх.

– Не твоего ума дело.

– Давай тогда. Я пошел. Позвони, как за бабками можно будет приехать.

Павел кивнул и проводил младшего взглядом до двери. Марина его волновала меньше всего. Он почти о ней и не спрашивал. Так, для проформы.

Асадов взял сотовый, набрал номер на визитке Уильямса, там сработал автоответчик. Сукин сын и не думал ждать его звонок.

Швырнул сотовый и откинулся на спинку кресла. Проклятье. Ему только новых проблем Ваньки не хватало. Сученыш. Всю карьеру ставит под удар своими разборками с латиносами. Но бабки нужно достать и откупиться от них. Твою мать. Вечно Павлу приходится расхлебывать косяки младшего братца. Как и много лет назад, когда этот идиот был всего лишь сутенером и возил дешевый живой товар с бывшего совка. Сотни, тысячи шлюх проходило через его руки. Грязный, но прибыльный бизнес, на котором Павел тоже неплохо нагревался. Деньги отмывали в компании по грузоперевозкам. Но это было долбаных двадцать лет назад, а сейчас Павел Асадов уважаемый человек, состоит в политической партии, баллотируется на кресло вице–премьера. А братец все может испаршиветь своими тупыми разборками. Асадов–старший говорил ему, «не связывайся с этими тварями, не продавай им товар, не суйся, мать твою».

Будь это не брат, Асадов бы сам скормил латиносам яйца Ивана Асадова на десерт. Но этот чертовый сученыш его плоть и кровь. Жалко мразь. Всегда было жалко. Еще с детства. Прикрывал его задницу, краснел, давал ложные объяснения, потом показания, потом денег давал.

Правда, много лет назад Иван тоже оказал брату услугу и не хилую. Избавил Павла от одного недоразумения, которое грозило угробить брак Асадова, карьеру и могло стать ярмом на долгие годы. Недоразумение было пущено в расход и затихло, а, может, и сдохло. Впрочем, Павлу было глубоко плевать, что там стало с его очередной шлюхой, которая решила открыть свой поганый рот и шантажировать его.

От воспоминаний Асадова передернуло. Его собственный отец всегда говорил: «Паша, никогда не гадь там, где ешь и живешь. Запомни – никогда! И будешь в шоколаде. Мухи отдельно, котлеты – отдельно». Паша нагадил. Да так нагадил, что сам не знал, что ему делать. Ванька выручил и молчал все эти годы. А Павел и не расспрашивал, что и куда. Главное – зачистил его косяк.

Зазвонил сотовый, и Асадов бросил взгляд на дисплей. Поморщился, но ответил.

– Да, Майки, да, дорогой. Ужасно рад тебя слышать. Что значит, не отвечает тебе и бросает трубку?

Конечно, она рада. Она просто счастлива. Приезжай, дорогой, отметим помолвку, обговорим детали. Она ответит. Вот увидишь. С подружками, наверное. Знаешь сам. Молодежь.

Снова швырнул сотовый на столешницу. Марина. Какого лешего она решила бунтовать именно сейчас, одному дьяволу известно. Заартачилась. Раньше никогда не перечила, он рассчитывал, что и сейчас все гладко пойдет. Все ж ради нее. Не для себя.

Набрал по внутренней связи начальника охраны.

– Ну что! – рявкнул в трубку. – Нашли ее? Ищите. Чтоб через час домой привезли, болваны.

***

Я набросила его куртку и сразу стало теплее. Удивилась, что Диего совсем не холодно в тонкой футболке. Несколько секунд переминалась с ноги на ногу, а потом все же влезла на байк сзади, обняла его за торс. Под ладонями горячее тело, настолько горячее, что жжет пальцы через трикотаж футболки. Мы сорвались с места, и я зажмурилась от страха, прижимаясь сильнее к его спине, чувствуя всем телом каменные мышцы, вцепилась в его футболку. Если байк перевернется, то у нас даже шлемов нет, а он мчится как дьявол, у меня аж дух захватывает. На секунду приоткрыла глаза и снова зажмурилась, волосы трепал ветер, вместе с подолом моего платья. Я чувствовала его терпкий мужской запах, и хотелось шумно его втянуть, там, на сильном затылке, провести по смуглой коже кончиком носа, впитывая аромат. У меня снова вспыхнули щеки, когда вспомнила, что сегодня днем этот парень меня целовал. По коже побежали табуном мурашки.

Мне не хотелось домой. Я успокоилась, да и дома наверняка пусто, темно и холодно, как всегда. Ненавижу бродить по этому дому сама, отец наверняка уехал в Нью–Йорк, он еще утром собирался. После того, как мамы не стало, прошло больше десяти лет, в доме все изменилось. Конечно, со мной носились как с писаной торбой, и все у меня в жизни было, ни в чем отец не отказывал, но мне всегда хотелось вырваться на волю. И почему–то вот именно сейчас у меня было ощущение, что я свободна. Сидя с этим парнем нам байке, на этой бешеной скорости, прижимаясь к нему всем телом, я ощущала себя свободной. В тот момент я даже не думала о Майкле и этой чертовой свадьбе. Совсем забыла. Мне не хотелось домой… Я приподняла голову и громко прокричала.

– Мы можем остановиться? Мне нехорошо!

Нехорошо лгать… но что я еще могла сказать? Что избалованной девчонке страшно и одиноко в ее огромном замке? Или что мне просто хочется побыть с ним еще немного. А мне хочется? Да… мне хочется. Бред, но мне действительно этого хочется.

Мы остановились недалеко от побережья. Я слышала шум воды, и воздух казался намного чище, чем в загазованном городе. Диаго спрыгнул с байка, а я осталась стоять рядом с мотоциклом, облокотившись о сидение.

– Все ещё плохо? – спросил он и подкурил сигарету, пуская вверх тонкую струйку дыма. В полумраке поблескивал огонек, и его лицо оставалось в тени.

Я глубоко вздохнула и почему–то сказала правду.

– Домой не хочу. Пусто там. Ненавижу пустоту и тишину. Утром другое дело, а ночью… тоска зеленая.

Осмотрелась по сторонам.

– Прости, я сегодня вела себя как идиотка. Обычно я не такая стерва.

Он сделал ещё несколько затяжек, внимательно рассматривая меня, прежде чем ответить.

– Не парься. Было весело. Почему ты не любишь тишину?

Я посмотрела на него и улыбнулась.

– Просто не люблю и все. Тишина – это одиночество.

Мне показалось, или его тон изменился? Словно стал резче. Конечно, я свалилась на него с этими неприятностями, он, видно, планировал вечер провести, развлечься с той девушкой. Может, это его подруга. Кто знает. А сейчас сидит со мной и вынужден меня слушать.

– Дай затянуться. Курить хочется. И поехали. Нужно все же домой возвращаться.

Вспомнила, как он зажимал ту блондинку и настроение снова испортилось.

Диего протянул мне сигарету. Я зажала её губами. Подошел ближе ко мне, не отрывая взгляда от моих губ, и поднес зажигалку к сигарете.

– Зачем ехать туда, куда тебе ехать не хочется? Не лучше ли побыть со мной?

Я выпустила дым в сторону и посмотрела на него. Не знаю, о чем я тогда думала, может, это все алкоголь, который не выветрился или адреналин, а, возможно, то, что он вступился за меня, но я вдруг взяла его за руку и посмотрела ему в глаза.

– Нет. Нужно все же возвращаться. Скорее всего, девчонки меня будут искать. Спасибо, что выручил от этих ублюдков.

Сама не пойму о чем я думала, когда потянулась к нему и коснулась губами его губ. Несмело, скорее, в благодарность, но само касание пронзило меня током, и я замерла, глядя ему в глаза.

Я не ожидала, что он ТАК ответит на поцелуй… Нет, вру, ожидала, точнее, я этого хотела. Наверное, с того самого момента, как увидела Диего впервые. Не знаю, что со мной происходит в его присутствии, но я теряю контроль. Внутри натянулась невидимая пружина, словно все тело напряглось в ожидании взрыва. Его губы были твердыми, настойчивыми, а движения языка сводили меня с ума. Почувствовала, как он жадно притягивает меня к себе, сжимая за талию и затылок, зарываясь пальцами в мои волосы, тихо застонала ему в губы и обняла за шею.

Я дрожала в его руках, никогда со мной не происходило ничего подобного, какой–то дикий ураган страсти, я чувствовала его энергию очень мощную, порабощающую. Меня сводило с ума буквально все: и запах, и прикосновения, и его дыхание, и этот безудержный голод, мне казалось, я наэлектризовалась, у меня кружилась голова и я понимала, что схожу с ума от страсти. Совершено не знаю его, вообще не знаю, а тянет так, словно я желала его всю жизнь. Почувствовала, как Диего обхватил меня за ягодицы и сильно прижал к себе, внутри все взорвалось, я снова застонала ему в губы, зарываясь пальцами ему в волосы, прижимаясь еще сильнее. В этот момент зазвонил мой сотовый. Я вздрогнула… узнала мелодию звонка.

Как он включился? Я же вырубила его. В этот момент на меня словно вылили ушат холодной воды. Что я делаю? Ненормальная. Безумная идиотка.

Уперлась руками в грудь Диего, избегая поцелуя, и прошептала, задыхаясь.

– Прости… Прости… Я не могу. Неправильно это. Прости.

– Неправильно, говоришь?! – он вдруг схватил меня за плечи и сильно тряхнул, а потом вдруг резко отпустил, выхватив из моих рук сумку. Достал телефон и закинул его в океан. Резко развернулся ко мне, тяжело дыша.

– Знаешь, что на самом деле неправильно, Чика? – прорычал мне в лицо. – Врать, о том, что телефон не работает ради того, чтобы побыть со мной. Вот это неправильно. Стонать мне в рот, как будто я тебя уже трахаю – неправильно, а самое неправильное – это играть в игры со мной. Поняла?

Развернулся и пошел к мотоциклу.

Дома меня встретил разъяренный отец, он что–то кричал, а я его не слышала. Не слышала, пока он не схватил меня за плечи и не тряхнул, почувствовав запах спиртного.

– Ты не будешь шляться там, где тебе вздумается. Особенно теперь. Ты будешь отвечать ему на звонки. Ты меня слышишь?

Еще никогда я не видела его в таком бешенстве и еще никогда не испытывала к нему такой ненависти, как сейчас. Меня словно обожгло изнутри серной кислотой, а руки сжались в кулаки.

– Слышу. Очень хорошо слышу. Но я еще не его жена и даже не невеста, и поэтому ты не удержишь меня в четырех стенах. Я не твоя собственность, не твоя вещь, а живой человек. Хватит мной распоряжаться.

Он замахнулся, а я и не вздрогнула, вздернула подбородок:

– Ударь! Давай! Маму ты тоже бил, когда она не слушала тебя? Ее ты тоже запирал в своей золотой клетке? Поэтому она умерла, чтоб освободиться от тебя, поэтому отказывалась от лечения?

Он так и замер с поднятой рукой, а я развернулась на каблуках и побежала по лестнице, на последней ступеньке остановилась и крикнула:

– Я буду продолжать съемки рекламы до самой свадьбы. Пока не подпишу свое пожизненное заключение – я свободна.

Забежала в комнату, шваркнула дверью и заперла ее на ключ.

***

– Марина, не смотри в камеру, смотри вверх, в сторону, куда угодно! Черт, ну что с тобой сегодня? Ты как кукла, труп и то более эмоционален. Реклама нижнего белья, а не новых манекенов. На тебе, черт возьми, красное кружево и сексуальные чулки, мужики слюни должны пускать.

Я выдохнула и посмотрела на Фрэнка:

– Я не вижу здесь ни одного мужика, кроме тебя. И ты меня не возбуждаешь.

Фрэнк заржал, привык к моей грубости, покрутился вокруг меня, нацеливаясь объективом и не отступал.

– У нас последние дни съемок, мы итак затянули график по всем фронтам. Давай, представь, что ты соблазняешь мужчину. Самца. Недоступного алчного хищника. Ты хочешь, чтобы он озверел от желания. Давай, девочка, раскройся.

При слове "хищник" я вздрогнула, и перед глазами появился образ Диего на мотоцикле. То, как он на меня смотрел… одетую, а если бы увидел такую? Вот в этих кружевах? Он бы захотел меня? В ответ потянуло низ живота и напряглись соски. Неожиданная бешеная реакция тела.

– ДА! Вот он – этот взгляд!

Клацнула фотокамера, и еще, и еще…

Если бы ОН смотрел, как я извиваюсь на этих черных шелковых простынях, каким бы стал его взгляд?…В горле пересохло, и я вспомнила, как Диего жадно меня целовал, прикоснулась к губам:

– Да, детка, да. Трогай свои губы, возьми палец в рот. Давай.

Я провела по губам и облизала палец, томно закрывая глаза.

Его губы были такими безжалостными, а язык внутри моего рта заставлял стонать от примитивного дикого желания. Я плавилась в его руках, мне хотелось чувствовать его ладони голой кожей.

Непроизвольно провела руками по груди.

– Марина…не останавливайся! Прогнись, закрой глаза, да… да, моя девочка, ты идеальна! Дай им это…бешеную эрекцию при взгляде на тебя.

Я прогнулась, свела вместе колени, впиваясь пальцами в черный шелк…

Все эти дни я столько думала о нем, перебирала в памяти каждую секунду, которую провела с ним рядом. Особенно его прикосновения, его жадные губы и наглые руки. Там, на побережье, я могла позволить ему все, я хотела позволить… у меня было странное ощущение, что он и не ждал моего позволения, а просто брал. И этот поцелуй…это почти секс. Это откровеннее любой ласки, которая была у меня ранее с парнями.

Я представила, будто сейчас он навис надо мной, и я вижу его красивое лицо, бледное от желания, его горящие голубые глаза, которые темнеют и превращаются в бездну порока, обещают адское наслаждение. С губ сорвался стон:

– Черт, детка, у меня у самого сейчас встанет… продолжай, не останавливайся, повернись на живот, прогнись.

Я представила, как Диего резко перевернул меня и как его ладони давят мне на поясницу, заставляя прогнуться, чтобы впустила его…глубоко. О Божеее… я возбудилась до такой степени, что мне стало трудно дышать, я уже не чувствовала, как Фрэнк откинул волосы с моего лица и беспрерывно клацал, и клацал фотокамерой. Он издавал странные звуки, иногда падал на колени, приказывал открыть глаза, а я видела совсем другое лицо…Черт, это наваждение. Со мной никогда не происходило ничего подобного. Я мечтаю о нем больше, чем мы провели времени вместе.

– Снято!

Фрэнк дрожал от переполнявшей его эйфории.

– Марина, это будет бомба, вот увидишь, они заключат с нами контракт еще на несколько съемок. Давай, отдохни и переодевайся в черное.

Я натянула на себя халатик и недовольно посмотрела на фотографа:

– Мы договаривались о часе съемок, ты клацал полтора часа.

Он поджал губы:

– Но согласись, что ты в ударе. Такие моменты надо ловить. Давай еще полчасика в черном и уезжай домой. Кстати, это не к тебе приехали?

Я повернула голову и проследила за взглядом Фрэнка, в горле моментально пересохло, сердце забилось с такой скоростью, что мне стало трудно дышать.

Как давно ОН здесь? Черт…! Смотрит на меня, и я чувствую его взгляд кожей, как электрический ток в двести двадцать. От неожиданности перехватило в горле, бросилась в гримерку, кутаясь в халат. Я думала, что больше никогда его не увижу. Мы расстались, и я ясно понимала, что следующей встречи не будет.

Я прижалась спиной к стене, слыша собственное дыхание и биение сердца в горле. Мне не хотелось, чтобы он приезжал. ЛОЖЬ! Хотела. Все эти дни я думала о нем беспрерывно, засыпала и просыпалась с мыслью о нем, и, как идиотка, подбегала к окну, заслышав рев мотоцикла.

В дверь гримерки громко постучали, я затаила дыхание и тихо спросила:

– Фрэнк – ты?

Хотя прекрасно знала, что это не он. Помедлила несколько секунд и внутри возникло противное чувство, что, если не открою – Диего уйдет. А мне хотелось увидеть его снова. Не просто увидеть, а увидеть близко. Настолько близко, чтобы ощутить его запах.

Я распахнула дверь и замерла, глядя ему в глаза. Мое дыхание снова сбилось, а сердце стучало так громко, что, наверное, даже он слышал насколько я по–идиотски рада его видеть.

Глава

5

Последние три года лейтенант Андрес Рамирес потратил на наблюдение за бандой Сангре Мехикано три года бессонных ночей, слежек и штудирования сотен папок по этой преступной группировке. Информация о членах банды и её преступлениях намертво въелась ему в мозг. На протяжении тридцати лет эта организация ведет преступную деятельность по всему югу США и Мексике, торгуя наркотиками, оружием и занимаясь секс– траффикингом. Во главе банды, с самых истоков стоит Деннис Альварес–Доминго по прозвищу Большой Денни. Всё это время полиции не удавалось подступиться к нему и прижать даже за нарушение правил дорожного движения. Сукин сын всегда был осторожен и защищен со всех сторон. Для отвода глаз он платил налоги за кофейный бизнес, вкладывал деньги в благотворительность, в избирательные кампании некоторых политиков. Кроме того, его зад всегда прикрывал целый штат опытных, самых лучших адвокатов. Получая эти небольшие, по сравнению с реальным оборотом грязных денег проходящих через руки банды подачки, правительство полностью смирилось с беспределом, совершаемым его людьми, не пробуя полностью искоренить эту скверну, разлагающую Государство. Несмотря на то, что Большой Денни давно уже не ведет дела напрямую, его имя одинаково наводит ужас на любого латиноса в штате, независимо от принадлежности к банде. Пачкают руки за Альвареса заместители, помощники и шестерки. В каждом южном штате у Сангре Мехикано имеется филиал, со своим предводителем, лично назначенным Деннисом.

Андрес в тысячный раз просматривал файл на главаря Калифорнийского клана, снова и снова пытаясь выискать в нём то, что могло ускользнуть от внимания. Оставшись один в офисе, он вчитывался в известный наизусть текст электронной папки:

Имя: Диего–Анхель

Фамилия: Альварадо

Прозвище: Ангел

Дата рождения: 3 апреля 1984 года

Рост: 188 см

Вес: 76 кг

Гражданство: американец

Цвет волос: блондин

Цвет глаз: голубой

Цвет кожи: белый

Семья: Брат Луис Альварадо–Кастильо

Образование: Калифорнийский Государственный Университет, специальность «Управление Бизнесом».

Организация: Банда «Сангре Мехикано»

Преступная деятельность: подозрения на организацию переправки и продажи из заграницы кокаина, огнестрельного оружия, подозрения в торговле людьми и секс–трафиккинге.

История:

Диего–Анхель Альварадо, рожден русской эмигранткой Натальей Васильевой, впоследствии, после заключения брака, сменившей имя на Наталью Альварадо. В браке рожден сын Луис Альварадо.

После смерти мужа повторно не вступала в брак. В возрасте тридцати одного года родила второго ребенка Диего–Анхель Альварадо. Отец– неизвестен.

После смерти матери, в возрасте восьми лет, объект взят под опеку старшим братом Луисом Альварадо–Кастильо.

В школе, до достижения совершеннолетия, привлекался за участие в несанкционированных уличных боях.

После окончания школы поступил в Калифорнийский Университет, не имеет ни одной отрицательной характеристики. Преподаватели и студенты отзываются положительно. После окончания университета вступил в банду «Сангре Мехикано». Ни разу не был пойман с поличным за незаконную деятельность.

Несколько минут Андрес, не мигая, смотрел на текст в своих руках. Не сумев найти ни единого нового слова, отбросил папку в сторону, опираясь на стол локтями и закрывая руками глаза. Чёртов Альварадо. У него врожденное чувство безупречности. Этот гаденыш проворачивает дела так чистенько, что не подкопаться. Этому невозможно научиться со временем. Либо ты рождаешься с подобными навыками, либо тебя рано или поздно загребут. Альварадо пока что не допустил ни единой ошибки. Но Андрес сделает все, чтобы покончить с этой шайкой, начиная с её калифорнийского босса. Уничтожив его, сможет расправиться и со всей остальной бандой, вплоть до самого Большого Денни.

Сам Рамирес рос в благополучном районе, среди белых, у которых в гараже стояло по две машины, имелась ипотека на дом и несколько чистеньких холеных деток. С самого рождения родители Андреса держали его вдали от драк, наркотиков и перестрелок. Но существовавшее в обществе клише, полученное благодаря таким, как члены банды Сангре Мехикано, не уберегло Рамиреса от пренебрежения сверстников и косых взглядов их родителей. Многие просто не понимали, что этот грязный латинос делает рядом с их детьми.

С возрастом Андрес понял, откуда взялась подобная неприязнь и поклялся исправить это. Он ненавидел банды всей душой, пятнающие честь его нации. Сейчас он приблизился на шаг к долгожданной цели и его снова откинули назад. Поганый Альварадо! Чёрт бы его подрал, везучего сукиного сына. Но будь он обыкновенным бандюгой, то не смог достичь тех высот, на которые забрался. Белый среди мексиканцев, пользующийся уважением, и имя которого нагоняет страх… Андрес представлял, с каким трудом это далось Альварадо. И сколько пота и, скорее всего, крови, он для этого пролил.

Ангел. Какая чудовищная насмешка. Один из самых кровожадных главарей, организатор разборок между бандами, уличных боев, приложивший руку к самым жутким убийствам по всему побережью. Только взять эту скользкую тварь никак не получалось.

Встреча с Ангелом прошла совершенно не по тому сценарию, на которое рассчитывал лейтенант. Около полугода он готовился к внедрению в банду, после чего в течение трёх месяцев добивался встречи с Альварадо. Но вместо долгожданного обсуждения дел в кабинете без свидетелей ему выделили ровно минуту времени в каком–то вонючем клубе. Одна минута, за которую Альварвдо успел унизить Андреса, снова заставив почувствовать его мексиканским отребьем, как это делали дети в школе. Готовясь к встрече с Ангелом, Рамирес ожидал увидеть зарвавшегося гринго, притворяющего мексиканцем, но вместо этого застал жесткого человека с абсолютно непроницаемым выражением лица и дикими глазами, от которого даже на расстоянии веет опасностью.

Лейтенант откинулся в кресле, закидывая ноги на стол, обдумывая свои дальнейшие шаги. Он никогда не отличался напрасной самонадеянностью, поэтому для каждого случая разрабатывал несколько вариантов сценария. Он сделает так, что Альварадо сам будет искать с ним встречи. Рамирес просто не оставит ему другого выхода.

***

Рослый кубинец напротив разминался перед тем, как я уделаю его так, что он отправится прямиком в реанимацию. Он делал выбросы вперед руками, прыгая на месте. Сразу видно – бывший боксер. Но сегодня это ему не поможет. Я разминал мышцы шеи и плеч, сохраняя спокойствие. Не люблю показывать свои истинные эмоции. Противник никогда не должен знать, что у меня на уме. Если он видит то, что ты чувствуешь, то можешь заранее засчитывать себе проигрыш. Вчера высадив девчонку у ворот особняка, я тут же умчался на байке, не оборачиваясь. Злость бурлила во мне как раскаленная лава. Я хотел уничтожать, ломать, превращать в кровавое месиво. Чёртова маленькая сучка довела меня до такого предела, что мне стало всё равно, что последние бои прошли всего неделю назад. Сделал лишь один звонок и Хавьер все организовал. Через час кубинцы подъехали к пустырю, приготовив бойцов и наличность. Они надеются сорвать куш, выставив против меня и моих людей этого забившего свой организм наркотой и алкоголем, подававшего когда–то надежды боксера. Бои – единственная разрядка, которая помогала мне полностью расслабиться и избавиться от гнева на какое–то время. Сегодня я готов стоять до последнего.

Хавьер отсчитал в обратном порядке от десяти до одного и длинноногая чика кинула красную тряпку. Я подошел к центру площадки, дожидаясь, когда противник достигнет меня. Кубинец мясистой горой двинулся в мою сторону, замахиваясь правой рукой мне в голову. Уклонился от удара, оказавшись позади него. Пока груда мышц поворачивалась в мою сторону, ударил его в живот. Кубинец согнулся пополам. Не медля ни секунды, схватил его за голову, удерживая на месте, и несколько раз ударил коленом в лицо. Соперник упал на колени. Не растягивая его мучения надолго, развернулся и вырубил ударом левой ноги в голову. Кубинец упал без сознания на землю. Амигос оттащили его с площадки.

Не получив и десятой доли ожидаемой разрядки, осмотрел наших гостей, дожидаясь следующего противника. Сегодня они могут даже не полагаться на выигрыш. Во мне столько нерастраченной ненависти вперемешку с возбуждением, что им не выстоять против меня даже со стволами. Вперед вышел следующий боец. Более подтянутый парень, с наглой рожей и татуировкой паука на скуле. Во всем его образе было нечто вызывающее, говорящее о его мнимом превосходстве. Такие, как он, всегда вызывали лишь насмешку, не заслуживая ничего больше. Молодые и дерзкие пацаны, считающие себя во всем лучше тех, кто заработал репутацию не только кулаками, но и головой, делились на два вида: те, кто стремился стать похожими на нас, и тех, кто считал наш подход устаревшим. Размазать этого клоуна не составит труда. Напрасная самонадеянность никогда и никому не помогала. Этот пацан при всей своей дерзости недостаточно раздражал меня. Но стоило мне на секунду отвлечься, как вместо молодого кубинца перед глазами сразу же всплыло раскрасневшееся лицо Чики. Бирюзовые глаза, смотрящие на меня затуманенным взором, красные от поцелуя губы и нежная кожа. Твою мать! Чёртова пигалица! Провела меня, как пацана. Возбудила меня, как неполовозрелого школьника и отшила. Не знаю, что меня в ней так возбуждало: тело, кроткий взгляд, который рядом со мной вспыхивал пламенем, нежная кожа или моя ненависть. Тот факт, что она вызывает во мне эмоции, настораживал и выводил из равновесия. Но она всего лишь богатенькая, избалованная девка, которая будет корчиться от агонии, оказавшись в том аду, в который я её помещу.

Наглый сделал выпад в сторону, пытаясь застать меня врасплох, но вместо этого получил кулаком в рожу. Из носа брызнула кровь, но он будто не заметил этого, словно озверевший с криком кинулся на меня, хватая за торс. Перехватил его за поясницу, приподнимая вверх и опрокидывая навзничь. Придавил сопляка коленями к земле и колотил лицо этого ублюдка кулаками, представляя на его месте Асадова.

***

– Эй, гринго! Проваливай отсюда, – в меня кинул камень мальчишка из соседнего дома, когда я возвращался из школы.

– И не забудь забрать свою мамашу! – присоединился к нему второй. – Моя мама сказала, что подстрелит её, если она ещё хоть раз будет приставать к моему отцу.

В голову прилетело что–то твердое, вызывая острую боль.

– Проваливайте к таким же гринго, как и вы! Это наш квартал и вам здесь не место, – присоединился к ним Кристобаль, мальчик, который обычно не участвовал в драках.

Камни прилетали снова и снова в голову, руки, ноги и спину. Со лба на губы что–то капнуло. Провел пальцем по рту. Это кровь. Мальчишки не впервые кидались в меня камнями. И не раз после этого я ввязывался в драку, в которой выстаивал против нескольких человек.

– Да, да, гринго! Забирай свою мамашу–шлюху и проваливай отсюда,– снова закричал соседский мальчик и звонко рассмеялся.

В голове моментально что–то щелкнуло, заставив всё тело напрячься как струна. Сжал кулаки, останавливаясь на месте.

– Она не ШЛЮХА! – заорал, поворачиваясь к задирам.

– О, смотрите, кто заговорил! – рассмеялся второй. – Все родители говорят, что шлюха. И то, что ты ублюдок гринго!

Через секунду я повалил второго мальчишку на землю, колотя его лицо изо всех сил.