Дежавю. Любовь

Глава 5

БЕЛЫЙ

Утренние солнечные лучики легко просачивались сквозь плотную стеклянную преграду. Мельчайшие пылинки, будто бы совершая таинственный обряд поклонения природным богам, неспеша забавлялись в забавном ритмичном кружении. Они размеренно вальсировали по законам старых традиций: «Р-а-ааз, два, три! Р-р-раз, два, три!» Их беззаботный завораживающе-пленительный танец немного оживлял комнату, где буквально еще все: каждый предмет находился в состоянии глубокого сна. Энергичные живчики в замороженном мире. Микроскопические пылинки – нежнейшие порождения божественной природы, а, быть может, и техногенного мира, одна – за другой, другая – за третьей, и так – до бесконечности, самоотверженно боролись за существование в окружающем микрокосмосе: то вырастая в бездонном потоке солнца до видимых частиц, то растворяясь без малейшего остатка в мире затененном и становясь невероятными невидимками. Мистический квадрат окна, притягивающий яркие живительные лучи, служил местом бескомпромиссного исполнения грез миллиардов крупинок. Для того, чтобы они стали колоссальными и значительными, им надо было всего лишь попасть на солнечный свет… оказывается, как все просто! Всего лишь – стечение природных обстоятельств, и ты – уже совсем другой.

Когда на световом табло вяло выползли цифры шесть-тридцать, сонный будильник нервно очнулся, сдерживаясь, зевнул и монотонная, и, до одручения выученная, спокойная мелодия неведомой силой подняла Эйва с мягкого ложа. Наступили сутки его домашнего дежурства. «Р-р-раз, и два!» – четко включился внутренний счетчик полусонного муравья, и на черном глянцевом экране проявился график проведения воскресных хозяйственных работ. Эйв по-шустрому накинул на плечи свежую рубашку и, сделав пару крылатых шагов, чинно предстал перед монитором, по-шамански проделал пасы руками и оживил мертвый аппарат. «Тр-р-ри-четыр-р-ре!» – и личный электронный чип-жетон, который одевался на верхнюю лапку каждого мураша и предназначавшийся за тотальным отслеживанием местоположения каждой рабочей особи, прошел проверку. Полусонный мураш вернулся к своей кровати, в комнате уже пробудившиеся, но еще вялые Ски и Ронд заканчивали заправку постелей. «Пя-я-ять-шесть-семь!» – вот и начался новый день!

– Ребята, р-р-ребята, – скромно начал было Эйв, но не узнал своего осипшего голоса, его горло наполнилось сухими колючками. – Хм-м-мрр? – резко и звучно прорычал он. – Мужики, у вас сегодня наметилась покраска на заводе, так что одевайтесь по форме «че-е-е-тырнадцать», усекли?

– Да-а-а, какая разница, чем заниматься? Хочу сказать, что все равно! Пусть будет хоть и покраска, мы на все согласны! Ты нас уговорил! – Ски направился умываться. – Главное – все равно идти на работу!

– Эт-т-т точно! Работа в воскресенье – эт-т-т самое святое! – поддержал его Ронд то ли с ехидной улыбкой, то ли с неувядающим оптимизмом. – Седня работаем всего полдня, и это обнадеживает.

– Да, кстати, вы не забыли, что на следующее воскресенье намечен карнавал! А у нас еще проблема с костюмами. Надо будет что-то придумать, мы же? В общем, все сделаем, как полагается! Ка-а-арнава-а-ал!

– Эйв, ты, похоже, заработался, друг! – Ронд выдавливал зубную пасту на щетку и выглянул из ванной посмотреть на Эйва с превеликим удивлением и подмигнул ему. – Или я что-то путаю? Карнавал у нас через две недели, а не через одну. Разве я что-то не так говорю?

– Слушай, точно. Ты прав, через две! Совсем я умотался с этой работой! – Эйв смущенно улыбнулся, слегка покачивая головой, что мол «вот до чего докатился – уже путаюсь в днях», и еле слышно рассудительно добавил. – Хотя, если по всем правилам говорить, то карнавал начнется чуть больше, чем через неделю. Это мы выступаем – через две… Не совсем мы, а только Ронд, мы уже не успеваем ничего. Ронд выступает через две недели, а карнавал – начинается через одну. – Последнюю фразу он прокричал своим друзьям, обеспокоенный, что они его не слышат.

Ронд и Ски дружно выглянули из ванной комнаты, они уже вовсю чистили зубы, и, пробурчав-пробулькав что-то невнятное, разом переглянулись. Сегодня Ронд рассчитывал на возвращение домой часам к двум, он собирался позвать Ски на съемки ток-шоу, но все как-то откладывал сказать ему об этом.

– Ски, сегодня вечером поедем на 19-й телеканал? – Ронд показал лапкой на него и на себя. – Мы вдвоем едем? В восемнадцать ноль-ноль съемка ток-шоу. Раз уж позвали, значит надо ехать.

– Вдвоем? – спросил Ски.

– Да, пригласительных только два, Эйв – дежурит, он стопроцентно не сможет, так что – едем.

– Не знаю даже… Что-то нет подходящего настроения! – законючил Ски.

– Слушай, ну-у-у, тут без вариантов. Вечером – ток-шоу, нас позвали, значит идем. Надо, друг, понимаешь! Надо и все!

– Хорошо! Ты прямо-таки уговорил. Точнее, поставил перед фактом, – заметил Ски с легкой язвительностью в голосе. – Хорошо, что еще не вечером сказал, не в семнадцать пятьдесят!

– Не-е-е, вечером было бы уже поздно. Сейчас – самый раз! С утра – самое то – правильно распланировать день! – Ронд рассмеялся над своей шуткой, Ски нисколько не обижался. – Ты же знаешь сам прекрасно: совсем закрутились в работе, все думаю – надо-надо сказать, вот сегодня-завтра скажу, и все это самое «сегодня-завтра» переносится и переносится… И вот те на-а-а – сказал!

– Ок! Информацию принял! На шоу пойду! Раз – надо, значит – надо! Но, только ради тебя! – отчеканил Ски.

– Не-е-е, ради меня не надо! Серьезно говорю! Ради меня тебе тогда придется еще и участвовать в главной роли в шоу!

– Ха-ха-ха, ты меня развеселил просто, – Ски приглушенно улыбнулся – Спасибо за утренний позитиф-ф-ф.

На кухне все еще непроснувшийся окончательно Эйв филигранно нарезал хлебушек для своих товарищей. Бурление кипящей воды в чайнике долетело до сознания Эйва лишь тогда, когда в ванной выключили воду.

«Восемь-восемь с половинкой-девять!», и мураш убрал с раскаленной плиты чайник на малахитовую подставку в тот момент, когда бурчащие друг на друга Ронд и Ски проскочили из ванной в комнату, чтобы приступить к спортивной разминке.

– Эйв, мы освободили, можешь идти умываться. Давай…

«Вот и десять! Десять – это просто отлично!»

Голосистая стрела Ски угодила прямо в сознание Эйва, и заставила слегка вздрогнуть муравья, который мигом рванул в ванную освежиться и уже больше не дремать.

«Пора-пора включаться в день! Прочь-прочь все печали и лень! Пора-пора заботиться о всех! И ждет нас впереди – успех!» – Эйв вспомнил слова из какой-то затертой временем песни.

Отполировав волшебной зубной пастой как следует зубы, Эйв широко улыбнулся в симпатичное зеркало и весело подмигнул своему отражению. Наскоро побрившись новеньким лезвием («Какое это все же счастье – побриться совсем «нулевым» на «раз-два и готово!»), муравей на бесконечную цепочку разлетающихся в прах секунд беспамятно утонул в широком махровом полотенцем, стараясь хоть как-то остановить утреннюю гонку, и, очнувшись, с удовольствием направился на кухню. Мягко и уютно пахнуло мятной свежестью.

– У-у-у, черт-черт! – громко выругался он, больно ударившись бедром о косяк ванной комнаты. – Что ж такое-то! Все углы сегодня соберу, уже который раз… – и муравей почесал ушибленное место. И тут же всплыл обрывок из сегодняшнего короткого сна, как Эйв-спортсмен, Эйв, который ни разу в жизни не вставал на лыжи, безбашенно летит-мчится с огромной розово-закатной снежной горы на волшебных горных лыжах, и, как заправский слаломист ловко огибает препятствия: справа-слева, справа-слева. Ярко-радужный золотистый морозный вечер добавляет азартное настроение. Алмазный колючий снег крохотной пыльцой летит в счастливую очкастую мордаху, и муравей бесконечно счастлив от зимнего прогулочного развлечения. Звучит торжественная музыка… это похоже, наш гимн…

На любимой кухне чуть слышно дважды икнул будильник, оповещая о минутной готовности к началу воскресного завтрака.

«Все проходит, как всегда – четко по расписанию! А ведь, соблюдение расписания – прямой залог достижения успеха! Мы – просто молодцы! Надо всегда себя приободрять, а если не поднимать настроение самому, что будет? Ничего особенного и не будет, просто вряд ли кто-то сделает это за тебя. Итак, мы – самые настоящие молодцы! Работаем и улыбаемся! Без подобающего настроя нет и трудовых успехов!»

Жизнерадостный Эйв включил на минуту-другую телевизор, чтобы на телеканале «АА-новости» посмотреть прогноз погоды на день.

– Ребят, слышьте? Погодка нас положительно радует своими шестнадцатью, да и небо обещали ясное, без дождя, ветра нет, ну, или, почти нет! Настоящее лето – на улице! – Эйв прокомментировал прогноз так, чтобы Ски и Ронд его слышали. – Так что, можно смело сказать словами из знаменитой песенки: «Солнце светит с самого утра – значит, день удастся!»

Два бодреньких товарища, закончив утреннюю разминку, закинули увесистые гантели под диванчики, и друг за другом запрыгнули еще раз в ванную буквально на пять секунд – облиться по пояс ледяной водой. В это время Эйв кротко сидел за кухонным столом и мечтательно наполнял кружки чаем, крепко заваренным зверобоем, и ребята, уже одетые в темно-синие рубашки и брюки, дружно появились на пороге кухни.

Глава 6

БЕЛЫЙ

Служебный заводской автобус отправлялся от дома, где жили муравьи по воскресному графику, в семь пятнадцать, пунктуально по строго выверенному временем расписанию, так как по пути надо было объехать еще несколько точек, чтобы «загрузить» всех рабочих особей. Нашим товарищам как раз хватало времени в обрез, тютелька в тютельку, чтобы успеть влезть в забавные полосатые черно-белые комбинезоны из удобной и очень тонкой, но прочной плащовки, предназначенные для покрасочных работ, в которых они походили на уморительных экзотических зебр, и спуститься на скоростном лифте на первый этаж.

Ски, уже облаченный в пестрое одеяние, юмористично изображал ждущего нетерпеливого коня, – озорно и размашисто бил воображаемым копытцем об пол. Он открыл нараспашку дверь, и, дружески махнув левой лапкой на прощанье Эйву, другой нажал несколько раз на красную кнопку вызова лифта. Двери подъемного устройства бесшумно распахнулись, и в ту же секунду из квартиры выскочил Ронд, застегивая на ходу последнюю пуговицу. Он затенился в полумраке лифта, где уже стоял десяток таких же, как они, полосатых муравьев.

– Хороших вам скачек на сегодня, зебры! Победы на скачках! – весело пустил вдогонку Эйв, но было уже поздно, двери лифта закрылись. Он решил тогда приободрить себя и громко пропел. – Впе-е-ред, за работу! Впе-е-еред, вперед! Есть силы, и мы все преодолеем без пробле-е-ем!

Он высоко подпрыгнул на одной ножке, затем на другой, стряхнул последние, застрявшие в проплывающем сознании, невидимые капли сна и, развернувшись, продолжил работу по дому. В обязанности дежурного в среду и воскресенье обязательно входили: поход за живительным нектаром, выброс накопившегося мусора, шопинг-тур в супермаркет за продуктами и еще ряд домашних дел.

Эйв никогда не задумывался, что ему нравится больше: дежурить по дому или работать на заводе. Самое главное – труд, приносящий пользу. Для Ски и Ронда также не было никакой разницы, культ работы дамокловым мечом висел над всеми муравьями, незаметно так, подсознательно. Они не могли не работать, и пахали без устали почти круглосуточно, при небольшом условии: лишь бы им давали время на коротенькие обеденные перерывы. И что бы они ни делали: трудились на заводском конвейере или стирали белье, растили домашних животных или собирали урожай, занимались уборкой в доме или готовили пищу, – любая полезная деятельность взращивала в них все новую и неутомимую тягу к труду. Это был своего рода утонченный наркотик, все больше и сильнее затягивающий в свои сети рыженьких созданий. Для чего и для кого они работали?

Такой непростой вопрос распадался на крохотные частички молниеносно. Каждая рабочая особь должна была трудиться по закону Устава, довольно сухо и прямолинейно. Вот и все объяснение! Ради всеобщего блага! Однажды пытавшегося отлынивать от всеобщей трудовой повинности мураша, и открыто поинтересовавшегося на тему, о том, ради какой-такой, собственно, цели и на чье благо он должен гнуть спину, дружно подхватили четверо других муравьев и отнесли его в Правовую инспекцию. На следующий солнечный день вопрошавший муравей не появился на своем рабочем месте, которое ему, судя по всему, надоело. «Не хочешь добросовестно трудиться, не работай, но и другим не мешай, не сбивай их с истинного пути!» Некоторые особи пытались понять, что за странные мысли посетили новоявленного бунтаря, но не пришли ни к каким логическим выводам и решили, что, возможно, он спятил в свои сорок с небольшим лет, имени его никто не помнил, так он и остался в памяти у всех «ленивым мурашом».

Радостный Эйв захлопнул входную дверь и бодречком вернулся на кухню. Сначала ему предстояла несложная работа – помыть посуду, а затем постирать спецодежду. Основная нагрузка на кухонном поле битвы ложилась на плечи электроники: посудомоечная машина, любимая Эйвом больше других аппаратов, неожиданно «зачихала» и сломалась вчера вечером, и механик сервисной службы, вызванный Рондом, должен был прийти сегодня в девять. Оставалось больше час до прихода ремонтника, но Эйв не мог сидеть без дела и решил вымыть посуду лапками. Так уже случалось иногда, на памяти Эйва – три или четыре раза, когда автоматические друзья ленились и отказывались помогать, симулируя поломку. Три года назад после частых технических сбоев пресловутых «посудомоек» во многих квартирах кондоминиума, было решено заменить все модели на абсолютно новые модернизированные машины. Гарантийный срок нового проекта составлял не менее пяти лет, но все же техника не выдерживала напряженной работы и иногда «засыпала на ходу».

Наскоро покончив с помывкой посуды, муравей планировал взяться за стирку рабочей одежды, что осталась после трудовой недели, но, не успев еще начаться, процедура стирки была прервана двумя короткими звонками в дверь.

«Может, это уже механик пришёл?» – подумал Эйв и быстро направился к двери.

В коридоре он по привычке бросил взгляд на часы, они вежливо отсвечивали половину девятого.

«Странно… для механика как-то немного рановато! Хотя, всякое бывает!»

Входная дверь широко, с шепелявым присвистом распахнулась, и на пороге материализовался муравей в новенькой, еще толком непроглаженной и слегка отдающей раздражительным нафталином красно-зелёной униформе. Его широченные штаны-шаровары напомнили Эйву о какой-то скабрезной шутке, услышанной недавно по телевизору, и он было невольно поплыл в улыбке, но тотчас же остановился, и замер на полувзвинченной ироничной ноте. Сквозь светлую кожаную фуражку с объемной и неприлично выпирающей пластиковой кокардой, на которой красовалась ажурная буковка «П», аккуратно насаженную на голову, проглядывали длинные смолянистые усики с легким пушком. Ничего не говоря, позвонивший почтальон энергично протянул хозяину квартиры крошечный цилиндрик.

– Что это? Что это? – дважды вырвалось у Эйва, и полу-улыбка совсем исчезла. – Кому это?

– Это Вам! – был ответ (сама любезность). – Прошу, распишитесь в получении, пожалуйста.

– Мне?.. Ну-у-у, хорошо! Спасибо Вам! Конечно…

Хозяин квартиры шустро черканул каракули в протянутом почтальонском блокноте, толстенном альбоме журнального формата, и мураш тут же испарился.

Эйв с Рондом постоянно получали электронные живописные послания от старинного приятеля Кинта: регулярности, с которой писал им бывший одноклассник, можно было только позавидовать.

Жизненные дороги слишком самоуверенного Кинта с муравьями более домашнего типа Эйвом и Рондом, кардинально разошлись сразу после выпуска из интерната. Немногие особи решаются, как Кинт: взять, собраться и уехать поступать учиться за тридевять земель в мореходную школу, в пугающую дальнюю-даль, в неизвестность. Восторженная морская романтика, прочно поселившаяся в сердце муравья примерно года за два до окончания интерната, родилась после проглатывания им одной за другой художественных книг об увлекательных путешествиях, которые он брал читать в интернатской библиотеке. За глянцевито-живописными картинками величавого моря-океана и сочиненными победами отважных путешественников, не было видно тяжкого изнурительного труда настоящих тружеников моря, как бы пафосно это ни звучало. Плюс ко всему мощнейшим толчком к выбору жизненного пути послужила экскурсия в военно-морской музей, организованная для воспитанников в год окончания заведения. В то время для взрослеющих муравьев было проведено непривычно много всевозможных поездок-экскурсий в плане профессионального самоопределения, муравьи попали в «волну», когда можно было делать выбор профессии: правительством страны было рекомендовано всем учебно-воспитательным заведениям обратить повышенное внимание к будущему простых рабочих муравьев. Похоже, на некоторых особей экскурсии действительно подействовали…

Кинт за полтора года с отличием и великолепной характеристикой окончил специализированную мореходную школу и оттуда прямиком направился работать на здоровенный рыболовный лайнер куда-то на северные моря с великой, но все же немного туманной, надеждой на вселенскую романтику. И, как оказалось в реальности, фееричные и аккуратно причесанные восторженные рассказы о пленительных кругосветных путешествиях и суровые, тяжелейшие реалистичные будни «крепостных морских владений» – два противоположных полюса. Кинт уходил в суровое, неприветливое море на рабочую тускло-серую вахту на несколько убийственных выматывающих недель, а по возвращению домой, старательно описывал свои морские путешествия старым друзьям, нисколько не стесняясь, опираясь на художественный опыт писателей-романтиков. Три-четыре дня домашнего отдыха, и затем снова – в изнуряющий, трудовой поход. Но, несмотря на все нескончаемые трудности, несгибаемый муравей-романтик ни разу не пожалел о своем жизненном выборе.

У Эйва не всегда получалось отвечать сразу на письмо Кинту, зачастую он откладывал ответ «на завтра», которое день за днем перерастало в «послезавтра», и, в лучшем случае, – в недельную отсрочку. Мураш не очень любил рассказывать про свою жизнь. Да и что писать-то? Все до идеальной гладкости однотонно и обыденно, холопно и однозвучно, и, похоже, так будет до окончания дней. Жизненный график движения один-единственный: дом-работа, работа-дом. На все остальное – просто нет свободного времени и сил. Иногда появляется время, но сил уже действительно нет… нет сил и все! Вот нет их! Выпадают редкие радужные волшебные дни, когда случается раскрасить жизненные будни ярчайшими цветными красками, но это очень и очень редко. Взять хотя бы для примера весенний карнавал, который уже годами-десятилетиями-веками проводится по одному сценарию…

Последняя электронная весточка от Кинта прилетала с почтальоном не месяц назад, как обычно, а много позже – прошло уже целых три или четыре месяца. А Эйв и Ронд даже и не заметили затянувшегося молчания старого приятеля, и только сейчас Эйв вспомнил о мореплавателе.

Глава 7

БЕЛЫЙ

«Опять новенький почтальон-разносчик? Молчаливый какой-то. Раньше с Джеромом можно было перекинуться новостями, поболтать пяток минут! А этот – сразу убежал, даже не познакомились. Непривычно как-то. И письмо – интересно от кого, от Кинта? Вроде от него приходили красные капсулы, а тут…».

На площадке этажа появился Торилл, муравей-солдат из соседней квартиры. В ядовито-желтых беговых кроссовках, в смешных камуфляжных обтягивающих трико и бледно-зеленой футболке с белой звездой и отчеканенной надписью «А.Ф.С» он сейчас больше напоминал озорного высокорослого кузнечика, чем сержанта действующей армии. Старательно накаченные мускулы Торилла рельефно выпирали из-под спортивной формы, – настоящий Геркулес, да и только! В правой чугунной лапке он душил захудалый рюкзачок, топорно пошитый самостоятельно, в узенький полосатый треугольный кармашек сбоку на рюкзаке Торилл пытался впихнуть жетон-ключ от квартиры, но, похоже, что-то где-то зацепилось, и он нервно бурчал. Муравей поначалу направился к лифту, но, заметив Эйва у раскрытой двери, направился к нему.

– Утро доброе, Эйв! Вижу ты в полном здравии, так сказать?! – Торилл решительно протянул лапку для приветственного пожатия. – Все ли в жизни твоей хорошо?

– Доброе-доброе утро, Торилл! Да, все хорошо, все…

– Отлично-отлично!

– Да! Вроде все – хорошо, все – в полном порядке! – Эйв также с удовольствием вытянул лапку, и соседи поздоровались. Эйв был рад увидеть в отличной форме своего соседа. – Здоровье – в полном порядке, спасибо! Работать – как всегда, работаем беспрерывно, так что – все нормально, ничего не меняется в нашем мире!

– Это точно! Точно, да! Работать надо-надо! Но, все же, в мире иногда что-нибудь да меняется, тут уж я не совсем с тобой согласен…

– Я не про то… Мы – самые обычные рабочие муравьи! Очень-очень рад, что тебя встретил! Что-то давненько тебя не было видно? Давненько… ты где пропадал? Куда-то ездил опять?

– Это ты в самую десятку попал – точно, уезжал, да!

– Вот-вот, смотрю я… и ребятам говорю…

– Приметил-приметил, что нет меня, наблюдательный ты, как всегда! Молодец! – Муравей неожиданно присел, чтобы зашнуровать кроссовок. – Да, что мы, что мы? Мы же, как и всегда, – нам приказ, мы и поехали…

– Ясно. А я смотрю – нет и нет тебя… ребят спрашиваю, они говорят – тоже давно уж не видели…

– Мы же постоянно выезжаем по области. Да, в принципе, и не только по области. Работа у нас такая, сам знаешь ведь! Да…

– Да, работа – у каждого своя. И у каждой профессии – свои плюсы и минусы, так сказать…

От радужно-пышущего жизнью Торилла смертельно разило за версту едкой специфической смесью огуречного одеколона, полуночного кострища и утренне-вечерних физических занятий, просто беспощадно убивая все живое в ближайшей округе наповал, а неживое – мгновенно превращая в ледяные каменные изваяния, точно после свинцового пронизывающего взгляда Медузы Горгоны. Эйв учуял это шикарное амбре, как только пехотинец появился на площадке, словно тот перед «выходом в люди» специально набрызгался своим неповторимым ядреным армейским ароматом.

«Разве так сложно выполнять несколько жизненных правил: почаще принимать душ и хотя бы изредка стирать свою одежду, не ходить в ней после утренних пробежек или после чего-то там еще…» – Эйв со всей учтивостью сдерживал в себе кипевшие эмоции, ведь он всегда уважительно относился к соседу.

Торилл жил по соседству уже больше пяти лет, и Эйв, встречая солдата каждый раз, отмечал про себя, что тот в новом одеянии. То он облачался в шикарную военную форму, напоминавшей парадную: резво-зеленая фуражка с ажурной кокардой на его громадной голове смотрелась весьма солидно, и, торчащие по краям головного убора, усики гармонично дополняли образ настоящего армейского профи. Исправно скроенный под его размер китель с серебристыми погонами и ослепительно белым щегольским аксельбантом, строгие отглаженные брюки и начищенные классические туфли завершали образ супер-воина. То он одевал оригинально раскрашенную черно-белыми квадратами авангардную спортивную кофту, явно собираясь на предстоящий чемпионат мира по шахматам, то элегантные песочные бриджи и нежно-сиреневую шелковую футболку с коротким рукавом и значком-логотипом спортивного общества «Диди», то классические лазурные джинсы с пестрым ультрамодным янтарно-коричневым пиджаком с заправленным платочком в нагрудном кармашке, то был в идеально черном с головы до нижних лапок и в пилотке, и каждый раз, несмотря на довольно странное и, порой, нелепое сочетание цветов, наряды на Торилле смотрелись великолепно, подчеркивая его стройную атлетическую фигуру. Этот эффектный, неотразимый, мускулистый муравей был просто идеально создан для работы моделью, но никак не служить в обычном армейском дивизионе, где уже лет десять славился профессиональными успехами на поприще обычного связиста и, конечно же, был первым во всевозможных спортивных разрядах.

Эйв хотел было уже отправляться дальше по своим делам, но тут произошло небольшое событие, которое впоследствии имело продолжение…

– Эйв, ты, случаем, не знаешь, к чему снится кошка? Белая кошка такая большая? – неожиданно спросил Торилл и внимательно посмотрел на соседа, выжидая, что тот может ответить. – Интересно просто мне…

– Кошка?

– Да, такая большая!

– Белая такая?

– Ну-да-а-а, большая белая кошка! Сегодня всю ночь она снилась. И вот теперь хочу понять – к чему бы это?

– Хорошо! Тебе снилась белая кошка, а я тут причем? Я вот свои сны плохо помню… – Эйв стоял и улыбался.

– Я вот и спрашиваю тебя – не знаешь ли ты, к чему снятся большие белые кошки? Может, есть какая-то примета или…

– Так я ж не занимаюсь разгадыванием снов… и что-то мне подсказывает, я уже слышал от тебя этот вопрос про кошку белую… Ты раньше не спрашивал?

– Не было такого… первый раз спрашиваю… хотел вот узнать…

– А-а-а вообще, кроме того, мало помнить, кто снился тебе, надо же знать, что ты сам делал, что вокруг тебя делали, в какой обстановке, запахи там какие были – не были, что-то еще надо знать… А-а-а! Чувства, какие испытывал во сне – хорошо ли тебе, плохо ли было… как тебе было – светло, тепло, уютно?..

– Что-то ты грузишь меня… уже перебор, наверное… я ж про кошку спросил, а тут тебе тонкости аж прям-вот надо… Усложняешь ты, мне кажется. Я тебя напрямую спросил – про белую кошку и все. Вот ты мне сейчас и ответь просто про кош-ш-шку! Давай, просто про кошку! – Торилл говорил вполне серьезно.

– Ты серьезно? Торилл, вроде это тебе хотелось услышать что-то о каком-то кошаке, так ведь? – Эйв не выдержал и засмеялся.

– Конечно, мне, кому ж еще? Раз я тебя спросил, вот и отвечай мне…

– Ох, в общем, если серьезно, то очень много факторов надо… Вот, что ты больше всего запомнил в своем сне? Это тоже важно! И вот на основе всего э-э-этого – тебе могут что-либо определенное сказать по твоему сну… то есть, надо как можно подробнее рассказать, тогда и ясно будет более-менее…

– Кто может сказать? – хмыкнул Торилл.

– Я думаю те, кто разбираются в снах…

– А-а-а, ты?

– Ты помнишь, чего еще было? Или только кошку? Да, доброе утро! – Эйв поздоровался с соседом из другой квартиры, который мягко и почти беззвучно проплыл за спиной Торилла к лифту.

– Эйв, ты, явно сможешь мне помочь, подсказать, к чему этот сон, раз столько знаешь! Ты погоди, не торопи меня! Давай так… – солдат обнадеживающе взглянул на соседа и продолжал. – Кошка белая – одна единица, солнце яркое – тоже одна единица, хотя тут вроде без вариантов, большая поляна и лес – так же всего по одному…

– Во-о-о, живая природа – плюсик тебе! Что-то ведь вспомнил! Видишь, как… – прищурился в улыбке Эйв.

– Да-а-а? Ну, было еще море где-то очень далеко-далеко, но я его слышал. Слышал, как шипит, то есть, шумит море, как прибой чего-то там…, как играют волны, прямо-вот плещутся так… хотя, море было где-то на краю земли. Но все же слышно было, правда! А кошка, кошка эта белая такая – ходила-гуляла по полянке, все чего-то мурлыкала себе под нос…

– Смешно! Ладно, так она еще и не простая кошка была? – Эйв все пытался расшевелить Торилла в воспоминаниях и все иронично поддевал его.

– Да, такая она… такая кошка была… странная, что ли, можно так сказать? Танцевала немножко по поляне, кружилась, собирала-собирала траву, а потом приблизилась ко мне, повернулась так… – и он изобразил, довольно изящный разворот на все 360 градусов, – и протянула полную охапку иван-чая. Такие красивые нежные цветы, розовато-сиреневые что ли… вот они-то мне больше всего и запомнились, ну, и кошка, как самый главный герой, осталась в памяти… кстати, вот ты говорил, что запомнилось – вот они и есть, я имею ввиду – цветы иван-чая. Они-то мне и вклинились, так сказать, в память!

– Ясно, Торилл, а вот насчет одного-единственного солнца ты можешь ошибаться, – роль толкователя снов Эйву нравилась все больше и больше, и он все активнее в нее вживался. – С кошкой понятны дела, а вот про букет иван-чая, Торилл, ты все же принял в подарок? Правильно я понял – кошка тебе его протянула – подарить хотела? Так? Правильно?

– Вот видишь, спокойно шаг за шагом, сейчас и разгадаем весь мой сон!

– Разгадаем, точно! К бабке не ходи!

– Какой-такой бабке не ходить? Да, она подарить хотела! Но не подарила, точнее, я не взял букет. – Торилл задумался, энергично почесал лапкой проподеум, как будто мозг его находился на уровне живота. – Не-е-ет, слушай-слушай, она ж подарила все-таки, да, подарила она букет и сказала чего-то такое… такое… а-а-а, ну, она так с улыбкой и сказала: «Это тебе, Торилл!» Точно, сказала и подарила букет. И я его взял, только вот точно уже дальше ничегошеньки не помню…

– Все, точно не помнишь ничего?

– Пока не помню, как вспомню, так скажу.

– Да уж… – облегченно вздохнул Эйв.

– Пока все, что есть, вся информация. Хватает для анализа, так сказать? Или еще надо – «детали» ты говорил, но вот что вспомнил, то уж есть… Скажи, Эйв, вот по тому, что уж набралось для разгадывания сна моего…

– В общем, слушай, Торилл дорогой, – с сумрачно-таинственным видом начал Эйв, совсем нисколько в данную минуту не шутивший, хотя и был ни в зуб ногой по решению мистических ребусов снов. – Белая кошка твоя – это, скорее всего, кто-то из твоих новых малознакомых товарищей. Есть такие у тебя?

– Да-а-а, кто их знает? Может и есть такие. Надо думать, вспоминать…

– Ну, вот и вспоминай!

– Я не помню…

– Ну, это, скорее всего, должна быть девушка. Муравьиха какая-то. Тут должно быть все прозрачно…

– Это еще почему?

– Слушай, Торилл, тут надо провести строгое разграничение: у кого тут сон, а кто тут занимается толкованием сна?

– Давай. Как скажешь – так и сделаем!

– Итак, у тебя вопросов больше, чем у меня ответов. Я еще ничего не начал рассказывать, а ты вопросами сыплешь и сыплешь… так не пойдет, ты слушай спокойно и внимай!

– Да я… – начал оправдываться военный.

– Дойдет очередь – все расскажу! Я ж не отказываюсь разгадывать, правильно? Ты меня попросил, а я, как товарищ – товарищу, решил помочь…

– Хорошо, давай-давай, я спокойно слушаю дальше. – Торил на минуту артистично вытянулся, как при команде «смирно» и отдал воинскую честь. – Не прерываю более!.. Все, молчок-молчок!

– Про-дол-жа-ююю… – с расстановкой сказал серьезный Эйв.

– Я – молчок! – повторил Торилл.

– Продолжаю… так во-о-от, этот кто-то, та самая танцующая белая кошка, хочет захватить, так сказать, завоевать твой внутренний мир, понять тебя, наверное так… да-а-а, и скажу сразу: это не плохо, и это не хорошо, это – просто констатация факта. Прими это как есть и все!