Точка возврата

Не угадал.

– Вот уж спасибочки! – вновь полыхнула Айрин. – Знаете, парни, с меня хватит! Все, что при мне на сегодняшний день осталось неиспорченного – это брюшной пресс, который я полжизни путем немалых мучений поддерживаю в идеальной форме. Как сознательный член IFPA, что подразумевает серьезное отношение к рациону и образу жизни, жрать нездоровую пищу я отказываюсь наотрез!

Да, живот ее действительно впечатляет и даже несколько пугает количеством строго вычерченных кубиков. Было бы жалко, если б затянуло бурой тиной гладь старинного пруда. Вот и Мик засопел понимающе, хотя уж он-то понятие здоровой пищи презирает всеми фибрами души и на собственном его брюхе можно колоть орехи, но едва ли найти хоть одну рельефную линию.

– Ладно тебе, не парься. По пути в любую сторону будет как минимум одна заправка, там всегда можно чем-нибудь съедобным затариться.

– Чипсами и хотдогами, – уточнил фон. Думаю, не со зла, а в целях помощи, но как-то в этом жанре не преуспел. Опыта не хватает.

– Вы издеваетесь?

– И в мыслях не бы…

На мое плечо обрушилось что-то вроде кувалды. Ой же ж! Больно! Неужели враги подкрались, воспользовавшись нашим замешательством? Пора уже собраться, перестать щелкать хлебалом. Но нет, это оказалась всего лишь знакомая рыжая лапища, вполне предупредительно цапнувшая меня в целях привлечения внимания. Вторая взметнулась мимо моего носа (я машинально шарахнулся и мог бы позорно упасть, если бы плечо не было намертво зафиксировано) и указала длиннющим пальцем, как красной стрелкой, куда-то в пространство. Что у нас там? Понятия не имею, глаза хоть к темноте понемногу привыкают, но все-таки есть у них предел, и он не сильно дальше носа. Холмик какой-то различаю, да и все. Может, это не холмик? Может, это иномировая скотина размером со слона прилегла отдохнуть? Нет, вряд ли – как есть холмик, нормальный, земляной, высотой футов в десять, с вялым стелющимся кустарничком по гребню.

Все притихли, только деятельная Айрин завозилась, пытаясь стащить винтовку с плеча, но Мик своевременно ее перехватил и тоже призвал к неподвижности. Тишина повисла на пятерочку, вплоть до далекого звона на пределе слышимости и шелестения стрекоз где-то у воды. Уже неплохо – половина проколов происходит из-за неумения затихариться.

– Замрите, – велел я компании, подхватил пулемет за рукоять и под цевье и припустился к гребню холма, ставя ноги елочкой, дабы не оскользнуться на сырой по ночному времени почве. Ближе к вершине скрючился, чтобы не выскочить на нее, как фурункул на лысину, еще ближе вовсе перешел на три конечности, придерживая пулемет четвертой. Удивительно, но базар-вокзал так и хранил тишину, никакой деятельный офицер полиции не требовал вести себя сообразно нормам уголовного кодекса и капризные экзотические дамочки не привлекали внимания к осыпавшим их несчастьям. Может, их всех уже съел кто-нибудь? Оглянулся – нет, вон они, застыли соляными столпами. Страх – великий мотиватор. Ладно, посмотрим… плюхнулся совсем уже на пузо и дальше уже не лез, а полз на локтях, причем не на самую вершину, а забирая в сторону. Какая ни темнота, а вылезать на самый гребень и маячить там подобно рекламному плакату – привычка нездоровая. Такого горе-наблюдателя проще не только заметить, но и товарищам указать: «на вершине холма» звучит гораздо лаконичнее и точнее, чем «на несколько ярдов левее другой елки». А уж какой гостинец может прилететь вслед за обнаружением – не берусь даже гадать, не оценив нынешнюю ситуацию. Народ тут, как я уже упоминал, незлой и добродушный, но если какие твари повадятся из темноты кусать за задницу – за нашим братом не заржавеет взяться за винтовки и пойти наводить порядок. Если придется, то и ночью. В конце концов, не страна третьего мира, никто не мешает дополнить классический охотничий ансамбль прибором ночного видения или даже тепловизором.

Выполз совсем уже плашмя, пихая пулемет перед собой, чтобы при нужде ствол было недолго доворачивать.

Приступ брюзжания ON.

Началось… обычно-то я в эти края езжу с удовольствием, и в основном потому, что тут мне не приходится ползать по грязи. Не бывает в нашей тихой Канаде военных переворотов, незаконных (или даже законных) вооруженных бандформирований, повстанцев-марксистов и прочей военизированной нечисти. Вот с индейцами был неудобняк, так это в Квебеке, никто и не ждал ничего хорошего от людей, добровольно говорящих по-французски. Тут-то, в Манитобе, хорошо. Душой отдыхаешь и одежду потом стирать не приходится. А с такой паранойей, того гляди, только на стирку и будешь работать – вот уже что-то холодное полезло за пазуху, левый локоть угодил в полужидкое месиво, под коленями оползает почва. Потом ведь даже переодеться будет не во что! Так и буду ходить учучуканый, как из фетиш-видео про борьбу в грязи. Особенно обидно, если зря пачкался и там всего лишь старый добрый медведь из лесу вышел в поисках аппетитной помойки.

Приступ брюзжания OFF.

Неа, это не медведь… это машина. Когда холм перестал мешаться, донеслось тарахтение двигателя – очень далекое, ей-богу, сам бы вот с этого места не расслышал, если бы не прислушивался. А наш верзила, значит, даже оттуда… ему и радио, поди, не особо нужно – может эфир ловить собственным приемником. Правда, изложить не сможет по причине немоты. Ну, хоть сам знать будет. Может, и командование на себя возьмет, да и поползет в следующий раз сам?

Далеко-далеко мелькнул свет фар. Да это и впрямь шоссе! Причем пролегает прямо под носом, не больше чем в полусотне ярдов, разглядеть уже вполне реально. Бодро едут, с дальним светом, ни от кого не пытаясь скрываться. Может, это эвакуатор или еще какая-нибудь сервисная колымага? Нет, на эвакуатор не похоже – больно шустро едет, тут обычно никто никуда не торопится, особенно повременщики.

– Кто-то едет, – доложил я вниз вполголоса. – Посмотрим, как будут ближе. Пригнитесь, не отсвечивайте. Оружие держите под рукой, но стрелять не вздумайте! По крайней мере, раньше меня.

– Я могу на дорогу выскочить! – предложил Чарли в припадке отчаянной храбрости. Все ему не впрок. Сколько навидался за последние дни нехороших чуждостей, но даже мысли не допускает, будто ночами по канадским дорогам могут рассекать не одни добрые дурачки, ищущие, кому бы помочь. – У меня значок, я машину могу реквизировать для нужд полиции. Правда, взыскание потом получу…

– Значок твой сильно нездешний, а уж наряд и того многозначительнее.

Судя по сконфуженному шурханию, Чарли совсем забыл, что упакован в штатовский армейский камуфляж, который с полицейским значком плохо сочетается. И ни то, ни другое на территории Канады юридической силы не имеет.

– Мик, держи правую сторону холма. Вряд ли они нас заметят, но если вдруг… и остановятся, и покажутся сильно злыми… В общем, будет надо – не стесняйся.

– Понял, – откликнулся фон. – А как отличить сильно злых?

– Закрученные усы, недобрый прищур, автоматическое оружие. Возможно, говорят с каркающим немецким акцентом.

– Представил. Проникся. Ладненько.

Вот и хорошо, что он такой понятливый. Деревенщин-то местных нам пугаться не с руки, но если пошло какое-нибудь глобальное безобразие, на их месте могут нарисоваться и самые неприятные экземпляры. Вроде нас самих, да еще и без благой лени, которая мешает нам переродиться в самых натуральных злодеев, типа рейдеров из Фаллаута.

– А нам чего делать? – не унялся, однако, Чарли. Вернувшись из непредставимо дальних краев, он определенно почувствовал себя в центре событий и сдавать этих завоеваний не собирался.

– А ты будешь стрелять в живых людей, если вдруг понадобится?

Барнет напряженно засопел. Пускай, пускай подумает, ему полезно определиться заранее, а то спонтанные его решения обычно выходят экстремальными – либо комичными, либо трагичными. А машина-то приближается, через минуту будет уже прямо здесь, под прямым выстрелом. Не сказать, что гонит, но едет быстро и уверенно, явно не в первый раз идет этим маршрутом, препятствий не ожидает. А следом еще огни появились! И даже, кажется, не одни. Это что же у нас получается? Передняя машина в отрыве от колонны, с сохранением дистанции – не иначе как передовое охранение. Если бы они друг за другом гнались, скорость была бы повыше. Армейцы?

– Если фашисты, например, то буду, – решился Чарли.

– В смысле, нацики, которые лысые? – уточнила Айрин прежде, чем успел я. У меня вопрос был такой же – кого, собственно, Чарли готов считать фашистом. С него иной раз и не хочешь, а поржешь.

– Фашисты, это которые с Гитлером, – отрезал Чарли. – В касках там, в черных галифе. Вот в этих буду сам и первый, и в талибов с автоматами, и в зомби тоже буду, но зомби не живые. А насчет других – надо смотреть по обстоятельствам. У остальных права есть.

Не возразишь. И позиция удачная. Едва ли по нелюдимой Манитобе посреди ночи разъезжают косплееры в форме СС или в талибских тюрбанах – а ведь с Чарли станется еще и верблюдов запросить для аутентичности.

– А я не буду, – сурово объявила Айрин. – Ну правда, парни, сделайте одолжение – закиньте меня куда-нибудь, откуда я смогу добраться своим ходом домой, и возвращайтесь играться в… во что вы тут играетесь.

– Закрылись! – пшикнул я в их сторону. Не хватало еще спалиться на тяге обывателей к праздному трепу. На том свете засмеют.

Все притихли. Первый автомобиль как раз показался из-за деревьев – еще далеко, но пер сурово и решительно, не мешкая и не отвлекаясь. А это, знаете ли, армейский хамви. Я по транспортной части знаток ниже среднего – мы, как сообщалось ранее, все больше пешим ходом – да и темно еще, так что точнее сказать не возьмусь. Но до боли знакомые прямые углы и ширина в половину дороги говорят за себя, а за принадлежность к самым что ни на есть вооруженным силам расписывается пулемет пятидесятого калибра, торчащий над кабиной. Проскочил, приблизившись в крайней точке где-то ярдов на пятьдесят, я чуть глаза не сломал, в него всматриваясь. Ого ж. Если не армейцы, которым по статусу положено тяжелое вооружение, то вот так очень злые люди и должны выглядеть.

Ни малейшего внимания на меня, растянувшегося на холме, ночные ездоки не обратили, проскочили мимо, даже не скинув скорость. И унеслись дальше на север.

Не нравится мне все это. Непонятное пугает – утверждено мастерами ужасов.

– Не остановились, – озадаченно откомментировал Мик. – Насчет злых не знаю, но уж точно слеподырые. Может, оно и к лучшему?

– У них пушка была! – прошипела Айрин. – Что за страна такая, что тут с пушкой ездить надо? Или сюда уже вторглись? Мы точно в Канаде? Я думала, вы тут с вашей бесплатной медициной добренькие все и ничуть не воинственные.

– Молчать! Еще едут!

Кажется, Мику пришлось зажать Айрин рот – снизу донеслась ожесточенная возня и недовольное мычание. Да уж, намаемся мы с ней. До сих пор я не воспринимал ее как свою проблему, поскольку нас волокло по течению и ни разделиться, ни побарахтаться толком не удавалось. А вот теперь, с другой стороны, я сам буду за все в ответе, и все ляпы персонала становятся моей личной ответственностью.

Вот и остальные машины подтянулись. Первым шел старомодный MRAP, за ним два грузовика под тентами, потом еще какая-то мордастая угловатая машина со вращающейся фиговиной над кузовом. От этой подвижной штуки я добра уж точно не ждал и вжался в землю поплотнее, даже травкой закусил. Ух ты, травка-то свежая, почти вкусная. А штука, по всей видимости, оказалась радаром, по крайней мере меня в траве не увидела, не высветила и не подстрелила. И на том спасибо тебе, штука. Я-то знаю, что хуже может быть всегда.

Замыкали колонну еще два хамви – по крайней мере, один из них точно был таковым и был украшен автоматическим гранатометом Mk19. У второго было побольше покатых линий в силуэте – очевидно, новая модель, исполненная с расчетом на дебилов, способных убиться даже об угол кузова, а на турели у него имелся ни много ни мало шестиствольный миниган. Вот за ним наконец-то нашелся живой человек, торчащий из люка на крыше, но разглядеть его в деталях мне не удалось. Нужен бинокль, да желательно с ночным режимом. Успел только отметить обтянутую камуфляжем каску. Разумно, боец. Нет задачи важнее, чем прикрыть арбуз. Надо тоже озаботиться.

Колонна под мощное тарахтение двигателей исчезла в ночи. Я приподнял голову, покрутил ею. Вроде больше никакой подозрительной активности не замечено. Да и чего я тут буду из себя изображать, когда вон там внизу с комфортом сидит по-турецки натуральный детектор возмущений в эфире. Поднялся и, отряхивая с груди землю, неторопливо спустился вниз, к своей компании.

– И кто это был? – немедленно приступил к дознанию сержант Барнет.

– Без понятия, Чарли. Проехали мимо, как видишь, в силах тяжких. Не знаю, что было в тех двух грузовиках, но даже в одних колесниках хватило бы народу, чтобы с нами говорить свысока. Никогда не следует набиваться на разговор, который не сможешь склонить в свою пользу. Особенно с военными, у которых вместо мыслей приказы. Вылезать им под колеса выглядит откровенно неудачной идеей.

– Так разве военные не за нас?

Повисла тягостная пауза. Чарли огляделся недоуменно, ища поддержки. Дивный он все-таки экземпляр. Мы тут все не без странностей, но считать персонально себя тем самым, за кого военные – это уж прямо за гранью наивности. Особенно когда у нас в компании такие нелегалы, каких и не объяснишь без привлечения лишних сущностей.

– Я не знаю, – ответил я наконец, ибо Чарли на полном серьезе ждал ответа. – Военные, Чарли, исполняют приказы командования. А вот что оно им прикажет – я и представить себе не могу. По крайней мере пока не пойму, что тут творится… и чья вообще это армия. А то мне показалось, что они в акупате вроде твоего.

– И чего?

– А того, что местные носят вот такое, как у меня, ядовито-зелененькое. По крайней мере должны носить.

Народ взял паузу на осмысление.

– А далеко тут до границы? – поинтересовалась Айрин осторожно. – Могут это быть наши военные? На правах, скажем, помощи и поддержки…

– Или, например, оккупации и насаждения демократии, – поддержал Мик. – С этими благородными целями их куда только ни заносит.

– Если бы я точно знал, где мы, то непременно бы подсчитал. Навскидку могут и они быть, действительно – на одной заправке можно доехать.

Можно-то оно можно, только вот куда и зачем им продвигаться, да еще ночью? Да и грозной силой подобная колонна выглядит только в сравнении с нами, беспортошными, а на армию вторжения не тянет никак. Впрочем, чего гадать – надо собирать информацию.

– Дорогу мы нашли, – объявил я для всех и даже рукой обозначил направление. – Это, по всей видимости, Хайвей номер 6, других австострад я в этих краях не представляю. На юг он идет аж до самого города Виннипег и дальше, в Миннесоту или Северную Дакоту. Допустим, ориентировочно назначу до границы миль триста. С гаком, как говорит один мой русский знакомый, что означает произвольный коэффициент.

– И ты вот сюда нас затащил?! – взвыла Айрин, аж за голову схватившись. – За триста миль от родной страны, причем от тех ее штатов, которые я и на карте-то не факт что найду? А более очевидных путей прямо в Калифорнию тут нету? Чтобы сесть на автобус и вот уже там? Или на самолет, чтобы поспеть прямо к обеду?

– Мимо Виннипега вряд ли как-то удастся. Он вроде небольшой по вашим меркам, но на пересечении всех значимых дорог. Даже если захочешь выбраться на западное побережье, то опять же через него и до Ванкувера. Впрочем, маленьких аэродромов тут почти везде хватает, можешь попробовать там договориться.

– Вообще-то это ты должен договариваться! – вступил Чарли. – Мы тебя не просили сюда нас выбрасывать, помнишь? Я так прямо и сказал – домой нас вези!

– Верно! – согласилась Айрин, и надо заметить, получить от нее согласие с чем бы то ни было оказалось весьма неожиданно. – Как мы должны барахтаться, если у нас ни телефонов нет, ни наличных, а кредитки то ли еще работают, а то ли уже нет? Мы даже связаться ни с кем не сможем, кроме как за счет абонента! И можно подумать, я хоть один номер из телефонной книги помню наизусть!

– Если нас тут арестуют, то обязаны будут связаться с указанными лицами, – блеснул Чарли знанием протокола. – Тут уж как-нибудь объяснимся. Но в самом деле, неужели нет более гуманного метода? У Мейсона тут наверняка есть какие-нибудь знакомые, всякие эти… браконьеры, контрабандисты, беглецы от закона…

Хорошенького же он обо мне мнения. Правда, я сам виноват, ибо каждый раз на прямой вопрос о роде деятельности начинаю изворачиваться и врать – когда удачно, а когда и не особо. Не то чтобы я стеснялся… хотя да, есть немного. В основном развития допроса. Мол, почему вместо того, чтобы делать карьеру, ты при каждом удобном случае возвращаешься домой, заваливаешься колодой на диван и ведешь безмятежное растительное существование, пока очередной жареный петух не клюнет? Нечего мне на это ответить, если исключить очевидный залп грубости. Был бы я энергичный, бодрый или хотя бы целеустремленный, так сейчас уже вынужден был бы крутить какими-нибудь амбициозными проектами от имени и в интересах очень больших людей – а мне этого не хочется. Большие люди, как правило, оказываются не особо хорошими, а все их интересы рано или поздно сводятся к сохранению своей величины всеми правдами и неправдами, с неизменно возрастающим перекосом в сторону последних. А я свое дело люблю и не желаю его осквернять любимым тезисом безвольных трудяг «просто выполняю приказы». Так что трудовой режим у меня неровный – от интересной операции до той, от которой не отвертишься. И нет, нету у меня никаких знакомых браконьеров и контрабандистов, по крайней мере тут, в Канаде. Тут у меня вообще знакомых по минимуму – я планирую переехать сюда в пожилых годах мирно доживать остаток жизни и не хочу спотыкаться о дела давно минувших дней.

– У меня тут есть дед. Не так чтобы далеко – меньше чем на полпути к этому самому Виннипегу. Если очень невтерпеж, можем к нему обратиться, он как-нибудь поможет вам организоваться. Да и знакомые если у кого есть, то у него.

Вообще-то я его не хотел вмешивать, но что ж поделать? Дед у меня понятливый, в беде не бросит и лишнего не спросит. К слову, и наших инородцев можно было бы где-нибудь у него в подвале сныкать до поры до времени. А поселок или, как их тут называют, сообщество Джипсумвилль, где он живет, пусть не центр мировой культуры, но вполне благоустроен. Есть у них и сотовая связь, и телевидение, и вроде бы даже беспроводной интернет по крайней мере в паре заведений. Весь вопрос в том, как дотуда добраться, не спалившись по дороге и не попавшись непонятным армейцам, которые повадились кататься по округе. Тут серьезные дистанции, запросто может и сотня миль набежать. Пешком по придорожному перелеску, чтобы никому на глаза не вылезать, мы будем колупаться долгонько, и есть мнение, что кроме меня да этого несгибаемого рыжего титана, столько вообще никто не отшагает. Надо ловить попутку, да не абы какую, а чтобы было шесть свободных мест и водитель, желательно, слепоглухотупой.

– Это тот самый дед, у которого туалет во дворе? – поежилась Айрин.

– Тот, но не там. В лесу охотничья хижина. А здесь нормальный дом, в девяностых перестроенный, с полным набором удобств, включая кухню, душ и даже ванну.

– Вот это мне подходит! Как туда попасть?

– Ты б не расслаблялась, – опасливо посоветовал Чарли. – Видел я этого деда, он к нам в школу приходил как-то. Такой, блин, крокодил Данди!… Не уверен я, что под ванной он понимает то же самое, что мы.

– Сам-то ты что в ваннах понимаешь? – не дала себя сбить с толку Айрин. – Ты что, метросексуал?

– Мое дело предупредить, – обиделся Чарли и заткнулся, хотя, как мне показалось, губами шевелить продолжил.

– А я по-прежнему придерживаюсь мнения, что входить в контакт с общественностью преждевременно, – внес свою лепту Фирзаил. – История как нашего, так и любого другого мира изобилует прецедентами. Появление инакообразных – всегда большое потрясение для социума, который к тому же в данном случае не выглядит очень уж гостеприимным… я говорю исходя из знакомства с ограниченным кругом ваших сородичей, мне его хватило, чтобы понять, что под горячую руку вам лучше не попадаться. Так что я предпочел бы временно побыть нераспознанным, и уверен, что для нашего большого приятеля это тоже оптимальная стратегия.

– Не пытайся встать между женщиной и ванной, – предупредил его Мик. – Хотя в целом я с тобой согласен, и вот что… Мейсон, а не разделиться бы нам ненадолго?

Я уж и сам к этой идее пришел. Очень не хотелось бы, но, похоже, придется – потому что тут у нас две группы, желающие несовместимого. Если я возьму Айрин и Чарли, нас будет всего трое и, несмотря на некоторую экзотичность, практически не странных. Ну, не настолько, чтобы повергнуть случайного встречного в экзистенциальный шок. Случайная попутка не погнушается добросить нас до окрестностей Джипсумвилля – так или иначе любому, кто движется на юг, с шоссе деться некуда. Там я сдам этих пораженцев деду, попрошу его за ними присмотреть, а то и помочь организоваться, если придут идеи, а сам одолжу его пикап и вернусь за остальными. Сам за рулем, ни с кем не придется объясняться. Может быть, какой-нибудь одеждой для рыжего разживусь – вот папаша мой, например, габаритов схожих, должны у деда быть какие-то его охотничьи шмотки, благо здесь это традиционное семейное хобби. Куртка, штаны, перчатки, шляпа с полями… вот с ботинками сложнее будет – у него такая ступня, что я со своим двенадцатым размером ощущаю себя китайской фарфоровой балериной, к тому же пальцы скорее растопырены по образцу человекообразной обезьяны, нежели сдвинуты по-человечески. Шлепанцы на нем вроде вьетнамок – случись нужда быстро бегать, вряд ли в них он покажет чудеса скорости. Хотя, если то мерцание, что демонстрировал Хранитель Эл, и ему доступно, то большого значения это не имеет. Как бы все же научиться с ним общаться? А то он вроде и толковый парень, но без четких коммуникативных навыков этим не очень-то попользуешься.

– А ты что, домой не собираешься? – изумилась Айрин в адрес Мика. – Ты-то не здешний, чего ты здесь забыл?

– Как – чего? – Мик удивился ничуть не меньше. – А мир кто спасать будет? Мейсона одного поди оставь, он тут же под кустом спать пристроится.

Грубо. Но правда.

– Так поехали все вместе! Не очень-то мне верится, что мир так уж надо спасать, – Айрин покосилась на зловещую багровую луну и зябко поежилась, – Или что вы, два идиота, хоть чем-то можете ему помочь… но если уж все-таки спасать, то стоит начинать с тех краев, которые нужны хоть кому-то, а не с этой глухомани!

Так бы и прибил, честное слово. Почему-то каждый уверен, что больше всего миру нужны именно те края, где у него квартира в долгосрочной аренде. И никакого понимания ситуации – что опыта у нас нет, и вообще нет ничего, кроме наглости и эльфа, которого того гляди ветром снесет. И что очень необдуманно вылезать в самый центр мирового внимания с трюком «абракадабра, а теперь мы попробуем заштопать разрыв в ткани мироздания» без предварительно проведенных проб.

– Да ты вперед не забегай, – предложил я как мог доброжелательно. – Имей в виду, что никто еще никуда особо не едет. Доберемся до деда – уже хорошо, там и будете думать, что дальше, а я тем временем за остальными вернусь. При военном положении могут быть проблемы с дальними поездками, и особенно с пересечением границ, так что не стоит заранее губы раскатывать.

– Накаркаешь – прикончу! – ахнула Айрин испуганно. – Я вам покажу проблемы! Я тут застревать не собираюсь, помяните мое слово! В следующий раз… надеюсь, что не будет следующего раза, но если вдруг – чтоб не смел меня выбрасывать туда, где нельзя такси поймать и уехать от вас, долбоклюев!

Оставим без комментариев. Я ведь со своей стороны заинтересован в культурном и безболезненном расставании как бы даже не больше, чем она. В минувшей эпопее без нее было ну просто никак (мелькает даже предательская мысль, что оно бы и лучше, чтобы никак и впредь оставалось – так нет же, влезли в историю), но для продолжения банкета на своем поле скандальная и склонная к истерикам публика нужна меньше всего. Нам нужна будет прежде всего взвешенность в поступках, какой от королевы драмы ждать не приходится. Да и Чарли в своей полублаженной, полудепрессивной ипостаси вряд ли сойдет за подходящую компанию. Бросать их в глуши, конечно, не дело, а вот посадить на рейсовый автобус до мест обетованных – очень заманчивый вариант из серии «и нашим, и вашим». Даже билеты им, пожалуй, за свой счет куплю, чтобы и тут не растерялись и не пришлось повторно выручать эту скандалистку. И первый-то раз получился, скажем так, несколько неоднозначным… Со второго мироздание может вовсе в такой узел завязаться, что дешевле не начинать.

– Давайте тут и разойдемся, – предложил Мик. – Чтобы найтись было проще. Холмик за ориентир будет. Вон перелесок симпатичный, мы там присядем и подождем, пока Мейсон за нами вернется, а вы выходите на шоссе и топайте.

– А если машин не будет – сколько нам тут идти-то? – испугался Чарли. – Или если будут, но не в ту сторону? А если правда военные и спросят, чего мы тут ночами шаримся, что им отвечать-то? Еще посчитают за террористов или шпионов каких-нибудь! Может, надо до утра подождать, грибниками назовемся?

Предприимчивы и осторожны они, иностранные полицейские.

– Мы лишний раз высовываться не будем, если вдруг целая автоколонна – то в лес и уйдем. А вот если одиночная попутка, то тут нам форма даже на руку – сами прикинемся военными, скажем, что от своих отстали.

– И я тоже? – Айрин с сомнением покосилась на свой цивильный гардероб. Надо было и ее переодеть при возможности, но представляю, с каким пылом она бы заартачилась. Так и ходит во всем черном, словно очень мускулистая вампирша. – Солдат Джейн в самоволке? Сара Коннор? Эта, как ее – Старбакс? Мейсон, если скажешь «Лара Крофт», я тебе в глаз двину.

Ну, скажет тоже. Для Лары ей штаны на метр подрезать придется.

– Квенту пишет жизнь. Выбери, что тебе ближе – хоть гражданский специалист, хоть очередной перезапуск Терминатора, хоть приблудившаяся Покахонтас. Какая тебе вообще разница, кем называться? Мы не станем связываться ни с кем интеллектуальным настолько, чтобы заподозрить неправду.

Вряд ли это будет так уж трудно – от избытка мозгов люди в наше время в лесную глушь не забираются. А те, кто забрался или, напротив, так и не выбрался, да еще и по ночам катается – тех только ленивый не заболтает.

Мы произвели краткую рокировку рюкзаками. Я забрал тот, в котором ленты для пулемета, магазины к нему же и «бенелли» в боковом креплении. Мик со своим так и не расставался, а тот, что мы привезли из дома, набитый хранительскими питательными брикетами и их же здоровенными револьверами, перешел к рыжему. Осталось не нарваться ни на какие приключения до тех пор, пока мы снова не воссоединимся. Фон Хендман махнул рукой и направился в густой перелесок рядом с дорогой. Эльф понуро поволокся за ним, а рыжий верзила вдруг забуксовал, пытливо буравя меня недоумевающими багровыми лупетками. Типа, как это понимать, начальник? Наивный он, в отличие от скорбного многим неприятным опытом Фирзаила. Невдомек ему, как в мире, именуемом цивилизованным, реагируют на франкен-существ и тарзанов. Да и откуда ему, если сам он из тех удивительных краев, куда не летят самолеты и не едут поезда? Правда, однажды я его уже обнаружил в камере, откуда извлек, сам не зная зачем, но ничему его тот случай не научил. Как бы ему объяснять: дело, мол, вовсе не в том, что папочка тебя больше не любит?

– Слушай, Фирзаил, а ты на их языке не говоришь? – поинтересовался я с некоторым запозданием.

– На чьем? Их? – эльф сделал круглые глаза. – Нет, не говорю и вряд ли смогу. Он у них, как бы сказать, сильно другой, только отчасти фонетический.

– То есть, может быть, он у нас не совсем немой, а просто говорит иначе?

– Э… нет, пожалуй, если бы он хоть как-то пытался говорить, мы бы это заметили. Я не знаю, почему он молчит, но он именно молчит.

– А можно как-то довести до него мысль? Я видел, ты с каким-то там Магом играл в переглядки и вроде бы даже данными обменивался.

– Это Маг со мной обменивался. Их нативная способность.

– Как бы то ни было, надо до него донести, что он должен с вами сидеть и ждать, потому что если он вырвется и вприпрыжку за нами понесется, это может оказаться совсем некстати.

Эльф насупился, и ослиные уши его, вынырнувшие из-под миковой кепки, зашелестели в явном знаменовании неудовольствия.

– И эту чрезвычайно важную обязанность надо возложить именно на меня, не так ли? Мало того, что я пошел в ваш мир, а не в свой собственный, хотя там непочатый край дел, и готов помогать в том, в чем вы сами никогда не преуспеете… Теперь вы еще хотите, чтобы именно я работал для вас переводчиком, а то еще и нянькой для каждого вашего питомца с ограниченными способностями?

Если так смотреть, то он прав. Но если смотреть иначе…

– В свой мир ты не сунулся, потому что там восставший плебс таких, как ты, на воротах вешает, – не растерялся Мик. – А с нами пошел, сам же признался, потому, что сгоряча полез в друзья. Вот и получай все, что друзьям причитается. Тоже мне, страдалец. Да я сам бы этого паренька уговорил, но у меня все к рукоприкладству сводится, а если он мне даст сдачи – тебе же придется меня и с елки снимать, и бульоном отпаивать.

– Кыш! – не очень уверенно предложил рыжему Чарли и сделал неуверенный жест рукой, словно бы отгоняя надоедливую муху. – Фу! Пошел! Место!

– Отстань от него! – внезапно взвилась Айрин. – Что ж вы творите-то? Один безобидный дурачок и вокруг него – толпа злобных идиотов! Иди, иди с ними, вернемся мы за тобой!

Не иначе как материнский инстинкт прорезался.

В конечном счете до рыжего, кажется, дошел смысл послания. Напоследок огорчив меня жалобным взглядом, он развернулся и поволокся за Миком. Даже сильно сгорбился, словно от обиды, но при его габаритах выглядеть подавленно никому бы не удалось. Уффф. Все хорошо, что хорошо кончается, но я в уме уже расчитывал на него как на полноценную боевую единицу, и как бы не пришлось эти планы пересмотреть. Если не найдем способа быстро доносить друг до друга свои мысли и передавать команды – от него в бою будут одни проблемы, хоть бы он и был в четыре раза прочнее и сильнее любого человека. Надо будет хотя бы базовым жестам его как-то научить – «стой», «иди за мной», «залечь», «врежь-ка вон тому гаду своей большой дубиной». И впрямь дубиной, очень уж боязно давать огнестрел тому, кому и «прекратить огонь» не скомандуешь.