Следы на воде

– Года два назад… кажется в августе.

– Вы сами освоили телепортацию?

– Ну-у… практически сам. Денис показал мне её один раз, а потом я уже сам пытался.

– А портал?

– Это я уже сам разобрался. Там примерно такой же принцип, просто точка фокусирования вне твоего тела…

– Понятно, – в голосе Ирины Григорьевны послышались нотки уважения. – На ком ещё вы применяли псионику?

– Да, в общем, ни на ком. Иногда читал мысли мамы и сестёр, ну и бабушки.

– А на учителях?

– Нет. Пару раз пробовал, но чуть не засыпался, поэтому перестал.

– Хорошо. А на Миле?

– Нет. Она бы это сразу заметила!

– Но вы ведь помогали ей заниматься?

– Помогал.

– И она ничего не замечала?

– Нет.

– И не задавала никаких вопросов?

– Задавала, но только в самом начале.

– И как вы объясняли свою осведомлённость?

– Я сказал, что прочитал много книг по псимагии, гораздо больше, чем она.

– И она поверила?

– Да.

– Хорошо.

– Ирина Григорьевна, так что с ней? – снова задал я, мучающий меня вопрос.

– С Милой? С ней всё более-менее в порядке, специалисты говорят, что у неё лёгкий шок, но это не опасно. Если вы и правда провели только поверхностное сканирование, то, скорее всего, никаких последствий не будет. Но при том вашем состоянии утверждать что-то со стопроцентной гарантией я бы не стала.

– Нет, я не забирался глубоко! Я же сказал, я сразу наткнулся на эту сцену, а потом уже не было смысла копаться дальше.

– Посмотрим. Время покажет, – ответила Ирина Григорьевна, покачав головой.

– А её подружки? Им сильно досталось?

– Ну, им в голову вы не забирались, так что они уже почти в полном порядке.

– Слава Богородице! – вырвалось у меня.

– Вернёмся всё же к вам, Сергей Александрович. Всё, что вы натворили, конечно, не является страшными преступлениями, но в сумме тянет на два-три года исправительного режима в учреждении для социально-опасных личностей с сильными псимагическими способностями. Конечно, если мы передадим ваше дело в суд, – тут Ирина Григорьевна сделала паузу и посмотрела на меня каким-то ожидающим взглядом.

– А разве, вы можете этого не делать? – задал я совершенно идиотский вопрос.

– Ну-у-у… – протянула Ирина Григорьевна. – Если вы чистосердечно раскаетесь в содеянном и добровольно выполните наши требования, то мы можем закрыть это дело, учитывая ваш ещё незрелый возраст.

– Правда?! А какие требования?

– Во-первых, вы должны добровольно пройти проверку ваших способностей, – ответила она. – А во-вторых, вы должны подписать вот это прошение, – Ирина Григорьевна ловко вытащила пластолист из папки и подвинула его ко мне.

Я взял пластолист и стал его быстро читать. Это было прошение от моего имени о зачислении меня кадетом в Одинцовское военное училище. Честно говоря, я застыл в недоумении, потом перечитал бумагу ещё раз и спросил:

– И это всё?

– Да, других требований у нас нет, – ответила Ирина Григорьевна. – Вы думаете, что это слишком мягкое наказание? – с усмешкой добавила она. – Вы просто не знаете, что за порядки в Одинцовке. Это училище предназначено для социально неадаптированных молодых людей с сильными и средними псимагическими способностями. Таких, как вы. Но всё же это не исправительное учреждение, а коррекционное. Мы даём вам, Сергей Александрович, ещё один шанс. Последний шанс стать полноправным членом нашего общества и занять в нём место, подобающее вашим способностям. Воспользуетесь вы этим шансом или нет, решать вам.

Всё встало на свои места. Второй шанс. Звучит красиво, но всё же мне кажется, что эта Одинцовка – то же самое исправительное учреждение, только под другим названием. Э-э-эх… Вот только реально выбора у меня практически нет. Суд и приговор – это будет настоящий позор для мамы и бабушки. Да и что я потом буду делать? Куда меня возьмут с такой биографией? Ни в какой серьёзный ВУЗ не попадёшь. Да и смысл мне идти в простой ВУЗ, если я псимаг? Мне нужно учиться псимагии, а не заниматься ерундой. А как раз там меня и будут учить, да ещё и без экзаменов примут.

– Хорошо. Я подпишу прошение, – я взял протянутую Ириной Григорьевной ручку и поставил под прошением свою подпись. – Это всё?

– Нет. Теперь вы должны пройти проверку псимагических способностей, – ответила она, вставая. – Пойдёмте.

Я вышел вслед за Ириной Григорьевной из кабинета и прошёл к лифтовой шахте. Тут уже АПМ-поля не было, и я смог рассмотреть её ауру. Как я и думал, она была псимагом. Вот только сила у неё была не слишком велика, самое большее середнячка. Подойдя к шахте, Ирина Григорьевна оглянулась и спросила:

– Левитировать умеете?

– Конечно! – ответил я.

– Тогда спускайтесь за мной, – сказала она и шагнула в пустоту шахты.

Я последовал за ней. Мы спустились этажей на двадцать пять, после чего вышли в практически такой же коридор. Прошли несколько больших железных дверей и оказались в огромном помещении, больше похожем на ангар, заполненном самым разным оборудованием, которое я видел первый раз в жизни.

Нас ждали.

Ирина Григорьевна сдала меня с рук на руки женщине помоложе.

Женщина была одета в белый халат, какие носят лаборанты, а на носу у неё были надеты очки со срезанными сверху линзами, какие часто носят учительницы. Меня подвели к чему-то похожему на огромный вертикально стоящий томограф, приказали раздеться и встать в центр. Слава Богородице, что тут стояла кабинка для переодевания, а то я бы сгорел со стыда. Из всей одежды мне оставили только что-то типа набедренной повязки, еле прикрывающей моё естество. Я встал в середину и прикрылся руками, но мне тут же приказали опустить руки и держать их вдоль бёдер.

После первого исследования было ещё множество других. Меня промучили больше часа. Чего я только не делал. Но, в конце концов, проверка завершилась.

Ирина Григорьевна всё это время наблюдала за мной. И когда мне сказали посидеть и подождать, заинтересованно смотрела за обработкой результатов. Потом она подошла ко мне и сказала:

– Пойдём. Теперь я отвезу тебя в Одинцовку.

– Даже с мамой не дадите попрощаться? Она вообще знает, где я? – спросил я несколько возмущённо.

Ирина Григорьевна остановилась. Посмотрела на меня, покачала головой и сказала:

– Пожалуй, я могу разрешить тебе повидать её. Не нужно думать, что министерство настолько жестоко.

– Протяни правую руку! – приказала она мне.

Когда я это сделал, на мою руку быстро надели браслет из серебристо-белого металла.

– Это следящее устройство, – пояснила она. – Пойдём!

Ирина Григорьевна повернулась и пошла назад по коридору, на ходу объясняя:

– В принципе, ты можешь попытаться его снять, но это будет означать, что ты разрываешь наше соглашение.

В этот момент мы вышли в большой, почти пустой холл с несколькими охранницами в форме министерства, стоящими у выхода. Ирина Григорьевна кивнула охране и, повернувшись ко мне, сказала:

– Я дам тебе время до утра. Утром в 8:00 ты должен быть в приёмной, или тебя объявят в розыск. Можешь идти.

– Спасибо! – сказал я, кивнув и улыбнувшись. – Завтра в восемь я должен быть здесь? Хорошо.

– Всё правильно, – ответила она утвердительно.

Я не стал больше ничего говорить, повернулся к дверям и вышел на улицу не оборачиваясь.

Как я и думал, я был в Царьграде. Огромный комплекс зданий министерства псимагии высился за моей спиной. Я поднял голову и посмотрел в небо, закрытое защитным куполом^[8].

В вышине пролетели несколько флаеров, а по ближайшей дороге то и дело проносились большие грузовые мобили.

Я осмотрелся в поисках портала метро. Прямо передо мной лежала лужайка, перерезанная дорожкой, вымощенной красной плиткой. Дорожка выходила на широкий бульвар с довольно слабым движением.

Направо от меня метрах в трёхстах высилось здание Имперского Банка, а налево – бульвар упирался в парк перед Императорским Дворцом.

Дворец поражал своим величием. Это был самый высокий и красивый комплекс зданий в Царьграде. Нам показывали его вблизи, когда водили сюда на экскурсию, но сейчас я решил, что не стоит к нему приближаться.

Я просто постоял и посмотрел на его изящные высокие башенки и купола. Ведь неизвестно ещё, когда мне посчастливится сюда попасть ещё раз. Просто так в Царьград не пускали, только по делу или с экскурсией, стоившей немало денег.

Минут пять или десять я простоял, смотря на Императорский Дворец, после чего вздохнул и отправился в другую сторону, к Имперскому Банку. Там рядом, если я правильно помнил, точно была одна из станций метро.

Я шёл и смотрел по сторонам. Всё же Царьград был красив даже зимой. Тут не было снега, а температура держалась около 15 градусов Цельсия. Каждое здание было шедевром архитектуры и идеально вписывалось в городской пейзаж. Мне даже захотелось просто побродить здесь, но мысль о том, что дома меня ждёт мама и волнуется, не позволила мне осуществить моё желание.

Я прибавил ходу и через десять минут нырнул в портал метро.

Сделав несколько прыжков на царьградском метро, я добрался до входных ворот в защитный купол, где мне пришлось предъявить браслет, чтобы меня выпустили. Потом ещё чуть больше прыжков уже на московском метро, и я оказался рядом с домом. Проходя тем самым заснеженным парком, я подумал, что стоит посмотреть на место, где всё это случилось.

Никаких следов моего буйства там не обнаружилось. Скамейки и урны стояли на своих местах, я даже остаточных аур не нашёл. Похоже, что кто-то всё тщательно почистил.

«Ну и ладно!» – подумал я про себя и пошёл дальше.

* * *

Мама встретила меня со слезами. Оказалось, что к ней приходили из полиции и сказали, что я задержан за злостное хулиганство. При этом ей задали огромное количество странных вопросов, вроде: «Кто мой отец?», «Уверена ли она, что я её сын?» и тому подобных. Пришлось мне всё ей рассказать.

Известие, что я псимаг, было встречено оханьем и аханьем. Ссора с Милой не вызвала практически никаких маминых эмоций, единственное, что было мне сказано: «А, ерунда! Поссорились – помиритесь! Какие ваши годы!» Больше всего маму взволновала отправка меня в военное училище, тем более что ещё и бабушка стала причитать: «Да как же ты там? Да ты там пропадёшь!» и так далее… В общем, мама с бабушкой весь вечер собирали мои вещи, и при этом бабушка постоянно бурчала, что, когда она была ещё девчонкой, мужчин вообще в армию не брали, а сейчас, ишь придумали, забрать у неё единственного внука! Мама ей только поддакивала и периодически плакала.

Бабушку можно было понять. У неё никогда не было мужа, и даже маму она родила после посещения спермобанка. Я был первым мужчиной в нашей семье за три поколения и теперь уезжал непонятно куда.

Легче всего к произошедшему отнеслись мои младшие сестрёнки, они только и делали, что просили меня показать что-нибудь «такое». Настроения заниматься фокусами не было, так что пришлось терпеть их нытьё. В конце концов, мама прогнала их спать.

Ночью я спал плохо. Меня мучила неизвестность. Но в конце концов я заснул и проспал до утра без сновидений.

Утром выяснилось, что мама с бабушкой собрали мне три огромных сумищи, как будто я отправлялся не в подмосковное училище, а как минимум в Антарктиду. Времени потрошить сумки не было, так что я просто оставил две из них дома, что вызвало у них чуть ли не слёзы. И всё же, несмотря на все усилия родных женщин, в восемь утра я стоял в холле министерства псимагии.

Ирина Григорьевна появилась в 8:10. Увидев меня, она удовлетворённо кивнула и подозвала взмахом руки. Как только я подошёл, она повернулась и пошла вглубь здания. Мне ничего не оставалось, как последовать за ней. Мы прошли несколько дверей подряд, и тут Ирина Григорьевна остановилась и сказала:

– Тебе сюда. Постарайся долго не копаться.

Я кивнул и, толкнув дверь рукой, вошёл.

За дверью обнаружился небольшой холл, с несколькими окошечками. Девушка в ближайшем окошке окликнула меня, назвав моё имя и фамилию. Когда я подошёл, мне был вручён новенький псипаспорт, а взамен у меня забрали старый общегражданский. Ещё несколько росписей на бумагах, и я вышел обратно. Ирина Григорьевна вопросительно посмотрела на меня. Я показал ей псипаспорт, она кивнула, и мы отправились в Одинцово.

Глава 3

До Одинцовского училища мы добрались без приключений. На входе Ирина Григорьевна сняла с меня следящий браслет, а затем сдала с рук на руки дежурному офицеру.

– Меня зовут Вадим Сергеевич Макаров, – представился он. – Я имею чин капитана российской армии. Обращайся ко мне: господин капитан, господин преподаватель или ваше благородие, и никак иначе.

– Хорошо, господин капитан, – ответил я.

Он поморщился и добавил:

– Не «хорошо», а «так точно»! Ты теперь кадет, а не штатский. Постарайся это запомнить! Иди за мной.

Мы прошли внутрь. Одинцовское военное училище было накрыто защитным куполом и состояло из нескольких красивых зданий, окружённых деревьями и кустами в виде длинных изгородей. Мы шли по липовой аллее, идущей от входа к центральной площади. Капитан Макаров не оглядывался и шагал очень быстро. Мне, отягощённому сумкой, пришлось постараться, чтобы от него не отстать.

Наконец мы дошли до большого центрального четырёхэтажного здания, выкрашенного в красно-розовый цвет. Поднявшись по лестнице, мы прошли между колонн и вошли в большой холл. Там оказался пост охраны, но нас пропустили без всяких проблем, стоило только капитану Макарову кивнуть им.

Затем мы поднялись по широкой лестнице, прошли в левый коридор, миновали несколько дверей и, наконец, остановились перед одной из них. Капитан Макаров постучал в неё и, дождавшись крика «Войдите!», открыл дверь, пропустив меня вперёд.

Я оказался в средних размеров кабинете. За столом сидел крупный, слегка полноватый мужчина в форме офицера российской армии. Он бросил на меня изучающий взгляд, но говорить ничего не стал.

– Михаил Герасимович, это наш новый воспитанник, Сергей Дмитриев, – пояснил капитан Макаров, зайдя вслед за мной в кабинет.

Офицер кивнул ему и, снова посмотрев на меня, сказал:

– Я – Михаил Герасимович Дуралёв, куратор первого курса, майор российской армии. Поставь свои вещи в угол и садись.

Я выполнил его указания и уселся на стул, стоящий перед письменным столом. Капитан Макаров в это время подошёл к майору и встал справа от него. Майор, открыл какую-то тонкую папку, молча пролистал её и, наконец, сказал:

– Я изучил ваше дело, кадет. Все ваши прегрешения остались там, вне купола училища. С этого момента ваша прошлая жизнь не имеет никакого значения. Если вы закончите наше училище, все ваши проступки будут забыты, оставшись в вашем личном деле, отправленном в архив. Они не будут записаны в вашу характеристику. Так что считайте, что вам сильно повезло!

Майор сделал паузу и продолжил:

– Теперь о деле. Ваша успеваемость по общим предметам вполне удовлетворительна, но меня больше интересует, что вы умеете, как псимаг, – говоря это, майор взял со стола какой-то пластолист и сказал: – Сейчас я проверю ваши познания по основным дисциплинам. Я буду задавать вам вопросы, а вы постарайтесь на них ответить как можно полнее. Итак…

В следующие два часа, майор Дуралёв и капитан Макаров задали мне больше сотни вопросов по разным псимагическим дисциплинам. На большинство из них я ответов, к сожалению, не знал, или знал весьма приблизительно.

– Что ж… – проговорил, наконец, майор. – Надо сказать, что ваши познания в псимагии меня несколько удручают. Хотя, учитывая, что вы вообще ничему не обучались, ничего удивительного в этом нет.

Майор, немного поперебирал пластолисты со сделанными записями и наконец выдал мне общую картину моих знаний. Проще было перечислить то, что я знал, чем то, чего я не знал. У меня оказались отличные знания по псизащите и хорошие знания по: метафизике, псионике, телепатии, телекинезу и концентрации. Ещё у меня обнаружились средние знания в магии силовых полей, иллюзий, магии огня и воды. Остальное было или ниже среднего, или вообще по нулям.

Когда майор перечислил мне, что я должен был знать, я пришёл в уныние. Многие дисциплины я вообще не изучал, а о парочке даже и не подозревал.

– Кадет, вы зачисляетесь на первый курс, и постарайтесь за эти полгода наверстать всё, что вы упустили. У вас хорошие данные, и будет очень обидно, если вы не сможете сдать экзамены за первый год обучения. Капитан Макаров подберёт вам необходимую учебную литературу.

– Да, господин майор, я постараюсь, – только и смог ответить я.

На этом аудиенция у куратора закончилась, и капитан отвёл меня в общежитие.

Меня поселили в комнату с одним из старшекурсников, который, как сказал капитан, должен помочь мне освоиться в училище и подтянуть меня в учёбе. Он появился как раз к тому моменту, как я закончил раскладывать свои вещи.

Я услышал звук открывающейся двери и увидел худого жилистого парня с жёстким, немного злым взглядом, который с интересом меня рассматривал.

– Так ты и есть новенький? – спросил он меня с некоторым интересом, как будто рассматривая чудную зверюшку.

– Да, – ответил я. – Привет, я Сергей Дмитриев, будем знакомы!

Говоря это, я дружески улыбнулся и протянул ему руку для рукопожатия. Парень посмотрел на протянутую руку, но пожимать её не стал. Вместо этого, лицо его приобрело брезгливое выражение, он отлепился от косяка и, оттеснив меня с дороги, прошёл, улёгшись на мою кровать прямо в сапогах.

– Слушай, ты, малявка! – проговорил он самым наглым тоном. – Мне совершенно фиолетово, как там тебя зовут! Я Геннадий Воронов, но ты, малец, будешь звать меня господином Вороновым! Понял?!

Говоря это, он зло усмехнулся и продолжил:

– Теперь, так. По утрам будешь заправлять мою кровать и чистить мои сапоги. И чтобы до блеска! Если скажу сбегать за чем-нибудь, побежишь без вопросов! И вот ещё что, деньги есть? Давай выкладывай на стол!

Всё время, что Воронов говорил, я никак не мог поверить, что он это говорит всерьёз. Я думал, что это такая шутка или испытание. Но похоже, что всё, что он говорил, было сказано совершенно серьёзно. Потому что, видя, что я не реагирую, он встал и, подойдя ко мне вплотную, прошипел:

– Что стоишь, козёл, глаза вылупил? Давай, освобождай карманы!

Вот это было уже слишком, так что я просто отошёл от него на один шаг и ответил:

– Нет. Даже не подумаю.

– ЧТО?! – было видно, что для Воронова этот ответ был некоторой неожиданностью. – Ты что, хочешь неприятностей? Ну так я тебе их сейчас устрою!

В следующее мгновение, он сделал замысловатый пасс рукой, и меня тут же впечатало в стену силовым полем.

– Вот так! Будешь тут выёживаться, простоишь так до ужина, придурок! А пока я гляну, что у тебя за вещички.

Воронов спокойно стал потрошить разложенные мной вещи. Я не мог пошевелить ни одним пальцем, и даже дышать было трудно, мысли мои метались в поисках ответа на вопрос «Что же мне делать?», и пока он не находился. Воронов же добрался до сладостей, положенных мне бабушкой, и с аппетитом стал их жрать. Во мне постепенно начала закипать злость.

Примерно минут десять я думал, как же мне избавиться от силового поля. Я видел заклинание силового щита, но как его разрушить? Я не мог найти ничего подходящего. Меня выручил другой кадет, зашедший к нам в комнату. Он сразу оценил происходящее и, одним движением рассеяв щит, сказал:

– Ворона, опять мучаешь новичка? Придурок! Сейчас сюда Макар заявится!

Воронов тут же прекратил пожирать мои запасы, и с совершенно невинным видом, уселся на свою кровать. Я же, слегка пошатываясь, упал на свою. Все мои мышцы затекли, и я с трудом шевелился.

Вошедший капитан Макаров так и застал меня лежащим на кровати.

– Встать, кадет! – сказал он мне. – До отбоя вам не разрешается лежать!

– Воронов! Ты почему не объяснил ему правила? – обратился он к моему мучителю.

– Я объяснял, господин капитан, – тут же ответил Ворона, сделав честные глаза. – Но он сказал, что ему правила пофигу!

– Действительно? – капитан повернулся ко мне и изучающе посмотрел на меня. – Кадет, я сделаю сейчас вид, что ничего подобного не слышал, иначе три наряда по кухне вам будут обеспечены! Вот ваши учебники, распорядок дня и устав. Изучите его в первую очередь.

С этими словами он вышел из нашей комнаты.

– Ну, что вылупился, придурок? – язвительно проговорил Ворона. – В этот раз тебе повезло, но будешь гоношиться, и из нарядов не вылезешь. Понятно? Гони бабки, я сказал!

– Пошёл ты! Урод! – только и смог сказать я.

– Вот так, значит? Похоже, ты не усвоил урока!

С этими словами Ворона снова сделал пасс руками, создавая силовое поле. Но на этот раз я был готов и, не дав ему закончить, повторил то, что сделал зашедший в комнату кадет. Силовой щит практически сразу рассеялся. А Ворона скривился от отдачи, ему явно досталось от развеянного мной заклинания.

– Козёл! Ты что, со мной тягаться вздумал?! – проорал он, и его руки снова зашевелились в замысловатых пассах.

Времени терять было нельзя. Но что я мог сделать? Из всего, что я знал, мне пришёл на ум только псионический удар. Я пару раз им пользовался раньше, отгоняя одичавших собак на даче. Правда, смогу ли я пробить его защиту? Этого я не знал. «Хватит думать! Бей!!!» – сказал я себе и вложил в псиудар всю свою силу.

Я почувствовал, как смялась защита Вороны, в следующий миг его глаза расширились, а затем закатились, и он свалился на кровать без сознания.

– Вот чёрт! – воскликнул я в сердцах.

Я проковылял к нему и дотронулся до его лба. Слава Богоматери, я не выжег ему мозги, но он был в глубоком шоке, из которого, похоже, мне самому и придётся его вытаскивать.

Минут через пятнадцать моих усилий Ворона, наконец, открыл глаза и спросил:

– Что это было?..

– Псионический шок, – ответил я спокойно. – Вот уж не думал, что у тебя такая хилая защита.

– Ттты-ы!!! Ты меня чуть не убил! – прохрипел он. – Я расскажу всё преподавателям! Сволочь! Гад! Не прикасайся ко мне!!!

Ворона отполз от меня в угол кровати, и, так как его защита была сорвана, я отчётливо почувствовал его страх. Я решил не нервировать его и пересел к себе.

– Ты сам во всём виноват, Ворона, – проговорил я спокойно. – Не стоило меня злить. А если ты расскажешь про меня, я скажу, что просто защищался.

– Ты ещё об этом пожалеешь! – мрачно сказал Ворона и, немного пошатываясь, вышел из комнаты.

Больше Ворона никогда на меня не наезжал, но стал доставать всякими мелкими пакостями. Он воровал у меня мелкие вещи, портил конспекты и вообще досаждал, как только мог. Хуже всего было то, что именно он должен был помогать мне в учёбе. Но было совершенно понятно, что он и палец о палец ради меня не ударит.

* * *

Утро следующего дня началось с построения. Нас всех согнали в семь утра на центральную площадь и устроили гигантскую перекличку. Зачем это было надо, я не понял, ведь сбежать из-под купола просто невозможно.

После этого вперёд вышел худой низкорослый мужчина с полковничьими эполетами на кителе. Он слегка прокашлялся, а затем проговорил усиленным магией голосом:

– Здравствуйте, господа курсанты!

– ЗДРАВИЯ ЖЕЛАЕМ, ГОСПОДИН КОМЕНДАНТ!!! – прокричал строй и я в том числе.

– Рад сообщить вам, что вчерашний день обошёлся без серьёзных происшествий, – проговорил он. – Однако некоторые из вас не удержались от соблазна и нарушили дисциплину. Вот их фамилии…

Комендант зачитал список из пятнадцати имён.

– Данные личности, получают по пять нарядов и лишаются увольнительных на следующие четыре недели.

Послышались редкие грустные вздохи, на которые комендант не обратил никакого внимания. Он продолжил:

– Ещё раз напоминаю вам, господа курсанты, что вы не просто учащиеся – вы будущие офицеры Российской Армии! И вы должны быть достойны этого звания! Быть офицером Российской Армии означает быть примером! Примером не только мужества и доблести, но также примером дисциплины, ответственности и чести! Некоторые из вас думают, что последние три вещи не очень важны. Но они ошибаются! Дисциплина – это одна из важнейших вещей в армии! Без дисциплины армия превращается в беспорядочную толпу, неуправляемую и небоеспособную! Помните, что ваш долг служить Родине! Уважать и почитать её как свою мать! А что такое Родина, господа курсанты? Родина это не просто территория, на которой мы живём, это также и люди, это наши соотечественники и соотечественницы! До меня периодически доходят слухи, что некоторые из вас презрительно отзываются о простолюдинах. Они считают, что псимаги это отдельная, улучшенная ветвь человеческой расы. Это неверно! В корне не верно, господа курсанты! Мы вовсе не отдельная ветвь – мы неотделимая часть человечества! Да, нам даны бо́льшие способности чем большинству других людей. Но, что это значит? Это означает бо́льшую ответственность за себя, свои поступки и за других, котором повезло менее, чем нам. Господа курсанты, вы должны помнить, что мы, псимаги, несём ответственность за нашу Родину, за Империю, что наши привилегии даны нам не потому что мы более сильные, а потому что мы находимся на переднем крае борьбы и первыми встречаем врага. С простолюдинов нет спроса, они могут жить так, как они захотят. А мы с вами отвечаем за безопасность Российской Империи! И именно от нас зависит её благополучие и процветание! Помните об этом!!!

– ТАК ТОЧНО, ГОСПОДИН КОМЕНДАНТ!!! – прокричал строй.

– Вольно, господа курсанты! Разойдись! – прокричал комендант.

Общий строй развалился на отдельные кучки, и я присоединился к своей группе.

Мы отправились на зарядку, затем была пробежка, которая меня изрядно измотала. Я никогда не был спортивным парнем, предпочитая подвижным играм сидение с пластокнигой в руках.

После зарядки я надел выданную мне ещё вчера форму кадета и отправился в класс.

Надо сказать, что форма мне сразу не понравилась. Она была серо-мышиного однотонного цвета, который я всегда ненавидел. Неудобная, жёсткая и колючая, я чувствовал себя в ней, как в тюремной робе. Но поделать с этим ничего было нельзя.

Так, постоянно передёргиваясь и пытаясь оттянуть наглухо застёгнутый по уставу воротник, я дошёл до кабинета капитана Макарова. Он встретил меня с улыбкой, внимательно осмотрел, поправил что-то, дав совет не дёргаться понапрасну, а просто расслабиться и терпеть. После чего мы отправились в учебную аудиторию. Там капитан представил меня моей группе и удалился.

Преподаватель, старый хрыч, назвавшийся Виктором Семёновичем Пархоменко, сразу мне не понравился. Это был вольнонаёмный, лет семидесяти, но ещё крепкий старик с жёстким хищным взглядом из-под кустистых бровей. Ничего хорошего я от него не ждал. Судя по ауре, он был псимагом класса C, причём довольно слабым даже для своей категории.

Оглядев меня сверху донизу и покачав головой, старик указал мне скрюченным пальцем на пустое место на задней парте у самого окна, куда я и сел. Он же продолжил монотонным убаюкивающим голосом рассказывать о том, что знал каждый школьник:

– …больше двухсот лет назад случилась планетарная катастрофа. Боевой вирус, названный М-минус, вырвался на свободу из одной секретной американской лаборатории в Венгрии. За несколько последующих месяцев от вируса погибло девяносто процентов мужского населения планеты. Вся планета погрузилась в хаос, и лишь через тридцать лет, названных годами М-чумы, некоторые страны сумели хотя бы частично восстановить прежнюю инфраструктуру. Вирус М-минус изменил генотип человека, так что мальчиков стало рождаться в несколько раз меньше, чем девочек…

В этот момент старик прервался и, ткнув скрюченным пальцем в моего соседа справа, спросил:

– Бурмистров! Каково было соотношение полов на планете двести лет назад?

– Один к двенадцати! – немного замешкавшись, ответил тот.

– Сто лет назад?

– Один к 2.7!

– А сейчас?

– Один к 2.3! – уже уверенно ответил Бурмистров.

– Молодец! Садись!

Старик откашлялся и продолжил таким же скучнейшим тоном:

– Изменение генотипа человека имело и свою положительную сторону. У некоторых людей стали пробуждаться спящие гены, отвечающие за сверхъестественные способности. Так появились псимаги. В настоящий момент псимаги составляют чуть меньше одной двухтысячной населения планеты, но их количество постоянно увеличивается, и в перспективе сверхъестественными способностями будет обладать подавляющее большинство людей.

Тут Пархоменко снова прервался и спросил скрипучим голосом сидящего спереди здоровенного бугая:

– Гурценко! Что означает термин «псимагия»?

Гурценко встал, потоптался немного, смущённо осмотрел аудиторию, а затем, наконец, ответил басовитым голосом, как будто читая по учебнику:

– Термин «псимагия» сформировался из двух слов: псионика и магия, потому что часть пробуждённых способностей имели явную псионическую природу, а другая часть вполне соответствовала определению классической магии.

Старикан улыбнулся и, кивнув ему головой, продолжил урок:

– Псимаги по своей силе изначально делились на четыре категории. Имеющие силу ниже среднего уровня получали класс D; среднюю силу – класс C; силу выше среднего – класс B; и, наконец, самые сильные получали класс A. Сила псимагов от класса к классу возрастает скачкообразно, за исключением перехода от класса D к классу C, где разница в силе не столь велика. В остальных же случаях правило качественного перехода соблюдается. Так, средний псимаг класса B на порядок сильнее среднего псимага класса C, а средний псимаг класса A на порядок сильнее среднего псимага класса B. Исследователи до сих пор не пришли к единому мнению о причинах подобной зависимости. Распределение способностей и силы среди псимагов также неравномерно. Псимагов, имеющих класс D около тридцати двух процентов от всех псимагов. Псимагов класса C примерно сорок семь процентов. Класс B имеют около шестнадцати процентов псимагов, и лишь пять процентов имеют класс A. Основным показателем силы псимага, является его способность создавать определённые заклинания, называемые в просторечье экзаменационными заклинаниями.

– Дмитриев! – вдруг воскликнул старик, посмотрев мне прямо в глаза, и ткнул в меня пальцем. – Какие это заклинания?

Я встал. Это был лёгкий вопрос, ответ на который я знал, так что ответил не задумываясь:

– Класс D не имеет экзаменационного заклинания; у класса C экзаменационным заклинанием является заклинание левитации; у класса B – заклинание локальной телепортации; у класса А – заклинание планетарного портала.

Вот так примерно и прошла остальная часть урока. Старый Пархоменко то убаюкивал нас своим монотонным голосом, то будил вопросами, требующими немедленного ответа.

Как только занятие закончилось и преподаватель, собрав свои вещи, вышел из аудитории, ребята повскакивали со своих мест и обступили меня толпой. На меня так и посыпались вопросы. Их интересовало всё, но самое главное, почему у меня аура простолюдина.

К счастью, ответить на это было проще простого. Я чуть напрягся и снял с себя «Плащ Обывателя». Обступившие меня ахнули.